И вспыхнули сосны смолистым огнем

- Ну?! - яростно раздувая ноздри, вопросил Джон, когда Шеппард вошел в ангар. Шеппард, по понятным причинам спавший исключительно плохо, вяло отмахнулся. - Ничего, - бросил он и полез в прыгун. Подполковник дождался, когда Шеппард усядется и мрачно уставится перед собой, сел в кресло пилота и перегнулся через подлокотник. - Ну расскажи, - попросил он, - что он сказал? Неужели даже не намекнул? - Никак, - Шеппарду совсем не хотелось вспоминать прошлый вечер; странная тяжелая лень лежала на плечах, мешая даже говорить. - Я только заикнулся, он перебил и сказал, что боится сглазить и пока помолчит. Джон расстроенно откинулся в кресле, и Шеппарду стало его жалко. - Да потерпи ты пару дней, - сказал он как можно мягче. - Вот увидишь, он придумает что-нибудь эдакое. - Я в этом не сомневаюсь, - ответил подполковник, открывая люк в зал Врат, - поэтому мне и неймется. Стал бы я так изводиться из-за какой-нибудь ерунды! Они облетели запланированные планеты, и Шеппард поймал себя на том, что в преддверии обнародования находки МакКея уже совсем ничего не ждет от вылетов. Джон, однако, его позиции не разделял и в город вернулся расстроенный. Шеппард попробовал его ободрить, но подполковник только засопел, махнул рукой, и до транспортера они дошли молча. В коридоре недалеко от пункта назначения им встретился несущийся куда-то Родни; он притормозил и сообщил, что, пока их не было, вернулась Тейла. Джон страшно обрадовался. - Вот уж из кого переговорщик что надо! - пояснил он свой восторг и виновато посмотрел на Шеппарда: - Не возражаешь, если я завтра возьму ее в напарники? Почти все завтрашние планеты – обитаемые, может, ей удастся расколоть этих молчунов. - Естественно, - быстро сказал Шеппард, - наконец-то устрою себе выходной. Я ведь так долго и плодотворно пахал. Подполковник засмеялся, хлопнул его по плечу и потащил знакомить с гениальным переговорщиком. По пути он вкратце рассказал о ней еще кое-какие мелочи, дополнив образ, сложившийся у Шеппарда по рассказам остальных членов команды. - А мы ее не напугаем? - неуверенно спросил Шеппард, когда Джон остановился у двери и позвонил. Вместо ответа подполковник бросил на него ироничный взгляд, означавший, очевидно, что Тейла при желании сама кого хочешь напугает и не только. - Войдите, - сказал приглушенный голос, и Шеппарды вошли. Им навстречу легко поднялась из кресла смуглая молодая женщина, приподнявшая изящно очерченную бровь скорее весело, чем удивленно. Улыбающийся до ушей Джон ринулся к ней, они взяли друг друга за плечи и соприкоснулись лбами, потом как по команде повернулись к Шеппарду, Джон, посмеиваясь, представил их, и Тейла, мягко улыбаясь, проделала ту же приветственную процедуру с Шеппардом. - Пожалуйста, садитесь, - негромко сказала она, поводя рукой в сторону кресел. Шеппарды сели, и Джон спросил: - Как малыш? - Растет, - со спокойной гордостью ответила Тейла. - Атозианцы передают привет и желают вам скорейшего возвращения. Я слышала, у вас есть некоторые успехи? - Есть, только нам про них не говорят, - мрачно ответил Джон. - Ты сможешь завтра составить мне компанию? Мне кажется, ты существенно повысишь наши шансы что-нибудь узнать. Тейла согласилась, не раздумывая, а подполковник снова виновато посмотрел на Шеппарда. Шеппард грозно нахмурился и покачал головой: он был знаком с Тейлой не больше пяти минут, но это не помешало ему понять, насколько она может увеличить их шансы. Ей хотелось рассказать сразу все и еще чуть-чуть, пригласить к столу и еще раз все рассказать. Да и насчет выходного Шеппард не совсем пошутил. Они посидели еще немного, послушали Тейлу про жизнь на Новом Атозе, сами рассказали все, что она пропустила, Джон заявил, что раз Шеппард завтра отдыхает, сегодня на нем отчет, и Шеппард откланялся. Тейла проводила его до двери и солнечно улыбнулась, подавая ему руку, которую он с удовольствием пожал. Было чуть больше пяти, когда Шеппард, предварительно заглянув в столовую, засел за отчет в кабинете Джона. Работа двигалась быстро, почти на автомате, и Шеппарда начали одолевать сначала дремота, а потом мысли. Он попробовал представить, что мог найти у Древних МакКей, исходя из своих скудных знаний о них и их технологиях. Ничего, разумеется, не получилось, но мысли продолжали крутиться вокруг МакКея, которого было жалко, которому хотелось помочь, и от незнания, как именно помочь, Шеппард чувствовал себя далеко не здорово. Таких людей, вызывающих сколько-нибудь ощутимые и протяженные во времени чувства благодаря личным качествам, в жизни Шеппарда почти не было, и он не знал, как вести себя с ними, чего ждать от них. МакКей был очень сильным человеком, не надо было знать его очень хорошо, чтобы понять это; но иногда в его лице появлялось что-то детски беспомощное, от чего Шеппарду хотелось лезть на стены, и он бы полез, если бы это помогло. МакКей был независим и самостоятелен, но временами Шеппарду казалось, что никому так не бывает нужен кто-нибудь рядом, кто-нибудь, ничего не требующий, просто сидящий совсем близко, молча держа ученого за руку. Шеппард вспомнил, как за ужином у МакКея ученый перегнулся через стол и тронул его руку, как положил ладонь ему на плечо в кафе в Колорадо-Спрингс, как вчера накрыл его руку своей. Все эти движения были призваны приободрить и утешить Шеппарда, но сейчас он вздрогнул от мысли, что эта широкая ладонь и подвижные пальцы наверняка не всегда такие успокаивающие и твердые. И ему вдруг стало страшно от мысли, что он ведь вполне может увидеть сам, как эти пальцы дрожат, выдавая внутреннее смятение, и чем бы ни было оно порождено, Шеппард не был уверен, что сможет сохранить спокойствие, не запаниковать и не сгрести ученого в охапку, изо всех сил стараясь стать этим кем-нибудь совсем рядом. Шеппард закончил отчет, выключил ноутбук и посидел немного, глядя в стену и ни о чем не думая. Ему очень хотелось, чтобы наконец наступил тот момент, когда МакКей откроет карты, потому что какими бы они ни были, так или иначе напряжение хоть немного спадет. Шеппард верил в ученого, ни на секунду в нем не сомневался, но это томительное ожидание развязки начинало действовать ему на нервы и, судя по странным мыслям и намерениям, серьезно выбивало из колеи. За окном начинались сумерки, вечерний ветер беспокоил воду, и шум волн незаметно убаюкивал. Шеппард встал, потянулся и вышел из кабинета. Людей в коридорах было немного, да и те какие-то вялые. Шеппард остановился у коридора, ведущего к лабораториям, немного подумал и решил, что проведает МакКея завтра, ближе к вечеру, когда отдохнет и будет готов... К чему будет готов, Шеппард не знал, просто чувствовал, что лучше подождать до завтра. Темнота принесла с собой предчувствие долгого свободного дня, и Шеппард медленно бродил по комнате, размышляя, как провести его так, чтобы потом не было мучительно стыдно. Ничего толком не придумав, он залез под одеяло с намерением для начала выспаться, а там посмотреть по обстоятельствам. Разумеется, проснулся Шеппард рано, совершенно выспавшийся. МакКей, наверно, уже в лаборатории, и давно, подумал он, потянулся, попробовал встать и в итоге стащил с полочки книгу и читал, лежа на животе, пока не затекла шея и не заныли локти. Пришлось все-таки слезть с кровати, совершить утреннее омовение и пойти завтракать. В столовой было пусто, Шеппард забился в уголок и серьезно задумался о планах на день. Можно было, конечно, пойти к Вулси и сказать, что вот он я, дайте мне что-нибудь поделать, но Шеппард быстро отмел этот вариант и остановился на исследовании города, занятии вполне нужном и полезном. С ним здоровались, как с полноправным членом экспедиции. Сегодня Шеппард оставил форму лежать аккуратной стопкой на стуле, но даже когда он был одет так же, как Джон, их каким-то образом различали все, кроме Вулси, что очень забавляло обоих. Шеппард усмехнулся, сунул руки в карманы и ускорил шаг. Он шел куда глаза глядят, сворачивая под влиянием минутной прихоти, останавливался на балконах и разглядывал город или мост, шел дальше и наконец оказался в небольшой комнатке, от которой отходило несколько коридоров, а в центре стояла круглая мягкая скамья. Широкие выходы в коридоры были украшены диковинными растениями в кадках, развесистыми, с большими, как лопухи, листьями. Шеппард немного посидел на скамье, пробуя составить в голове пройденный маршрут и соотнести комнатку с разными точками на карте города. Кое-что получилось, и Шеппард, довольный, пошел дальше. Часа через два бесцельных брожений, нескольких приятных неожиданностей и недолгой игры с транспортерами Шеппард стоял на балконе недалеко от столовой и разглядывал панораму Сан-Франциско. Он бывал здесь пару раз, по делу и просто так, и город ему нравился: большой, шумный и жаркий, немножко резкий, но в целом добродушный. Городской шум еле долетал сюда и напоминал шум моря. Кто-то у Шеппарда за спиной сказал басом: «Эй», Шеппард вздрогнул, обернулся и еле успел выставить вперед руку и поймать яблоко, со страшной силой брошенное в него. - Неплохо, - заметил Ронон, вставая рядом с Шеппардом, наваливаясь на перила, отбирая яблоко и откусывая половину. - Занят? - Да нет, в общем, - неуверенно ответил Шеппард и про себя добавил: «Смотря что ты хочешь предложить». - Драться умеешь? - все так же флегматично спросил сатедианец, и Шеппард слегка поперхнулся. - В смысле? - Шеппард... Джон называет это «спарринг», - ответил Ронон, и Шеппард вздохнул чуть свободнее. - Можно попробовать, - сказал он. Декс привел Шеппарда в маленький зал с высокими окнами и чем-то вроде татами на полу. Шеппард медленно прошелся по кругу, настраивая тело на рукопашный бой, позволяя ему вспомнить армейские уроки. - Голыми руками? - спросил Ронон и хрустнул суставами. - А что есть? - ответил Шеппард вопросом на вопрос, невольно копируя отрывистую манеру Ронона. - Палки, - Ронон указал в угол, - но лучше начать так. - Как скажешь, - согласился Шеппард и попрыгал, разогревая мышцы ног. О своих бойцовских способностях Шеппард был невысокого мнения, поэтому больше защищался, чем нападал, и по истечении часа был вынужден взять тайм-аут, чтобы хотя бы выровнять дыхание. Ронон ничего не сказал, но особенного презрения на загорелом спокойном лице Шеппард не увидел, и они лупили друг друга еще несколько часов с небольшими перерывами. Шеппард обзавелся слегка рассеченной скулой, которую Декс велел показать в медчасти, и ушибленным плечом, Ронон заработал как минимум приличный синяк на бедре, и они разошлись, друг другом очень довольные. Декс даже предложил как-нибудь повторить. Шеппард осторожно повел плечом и сказал, что обязательно сообщит Ронону, когда сможет держать вилку. В медчасти ранение Шеппарда обработали чем-то бесцветным и очень жгучим и отпустили. В коридоре он столкнулся с доктором Бейкер и долго помогал ей собрать разлетевшиеся бумаги, потому что она с тихим ужасом смотрела на его скулу и все время роняла то, что он подавал ей. Выбравшись из медчасти и дождавшись, пока пройдет смущение, охватывавшее его при каждой встрече с доктором, Шеппард постоял, раздумывая, что бы стало достойным заключительным аккордом для такого насыщенного дня. Он вернулся к себе, слазил в душ, переоделся и вспомнил, что на этот вечер у него был запланирован визит к МакКею. Сердце радостно екнуло, и Шеппард вышел в коридор. Вечер уже прятался по углам, но в лабораториях жизнь кипела, как подозревал Шеппард, даже ночью, поэтому он удивился, не найдя там никого, кроме Родни, сидящего за ноутбуком, и Джона, наклонившегося к ученому. Они тихо переговаривались и хихикали. - Привет, - негромко сказал Шеппард. Подполковник вздрогнул и резко выпрямился. Родни развернулся вместе со стулом и помахал рукой. - Как облет? - спросил Шеппард, украдкой оглядывая лабораторию. - Все так же, - хмуро ответил Джон, - никак. Даже Тейла не помогла. А ты? Весь день проспал? - тут подполковник заметил поблескивающую мазью ссадину и проворчал: - А, нет, не весь. Ронон наконец нашел лекарство от скуки? Шеппард потер плечо и усмехнулся. - Именно. А у вас как? - обратился он к Родни. - Ну, - задумчиво ответил тот, - у МакКея явно что-то есть, он сегодня особенно торжествующий. - А где он, кстати? - небрежно спросил Шеппард. - На какой-то пирс пошел – окончательно обмозговывать, - ответил Родни и безоблачно улыбнулся. - Он сказал, на какой, но я забыл. - Ага. Ну ладно, я пойду, - пробормотал Шеппард и мысленно обругал себя за поспешность; отступать, тем не менее, было уже поздно, и он легкомысленно махнул рукой. Родни и Джон хором сказали: «Пока», переглянулись и прыснули. В ближайшем транспортере Шеппард долго стоял и думал, с какого пирса начать проверку, в итоге закрыл глаза и ткнул наугад. Это оказался пирс, с которого открывался самый лучший обзор Золотых Ворот. Почему-то Шеппард был уверен, подходя к выходу на улицу, что удача ему улыбнулся, но все равно приятно удивился, издалека увидев сидящего на краю пирса МакКея, сосредоточенно смотревшего на мост. Подойдя ближе, Шеппард заметил в ушах ученого серебристые наушники-пуговки, а рядом с ним на полу – серебристый же тонкий плеер. МакКей то ли услышал сквозь музыку, то ли почувствовал шаги Шеппарда, поднял голову и вытащил из одного уха наушник. - Можно? - спросил Шеппард, МакКей улыбнулся и красноречиво подвинулся. - Что слушаете? Вместо ответа МакКей протянул Шеппарду наушник и снова устремил взгляд на мост. Низкий голос органа немедленно и целиком обволок Шеппарда, отсекая звуки окружающего мира. Шеппард замер, широко распахнув глаза и почти не дыша. Ни знатоком, ни любителем классической музыки Шеппард не был, но чтобы получать неземное удовольствие от того, что сейчас текло по всем артериям, венам и капиллярам Шеппарда, можно было вообще ни разу ее не слышать. Когда затих последний отзвук и МакКей осторожно вытянул наушник у Шеппарда из уха, тот с трудом удержался, чтобы не потянуться вслед за наушником. МакКей уловил еле заметное движение и мягко улыбнулся. - Дитрих Букстехуде, - сказал он, не дожидаясь вопроса Шеппарда. - Учитель Баха. По-моему, ученику превзойти учителя так и не удалось. Понравилось? Шеппард смог только медленно кивнуть. - Очень рад. Люблю его, - сказал МакКей, покачивая ногой, и Шеппард наконец нормально вдохнул и неожиданно для самого себя попросил: - Родни, расскажите что-нибудь о себе. МакКей чуть удивленно посмотрел на него и спросил: - Вас интересует какое-то определенное «что-нибудь» или вообще? - Вообще, - ответил Шеппард, МакКей немножко помолчал и начал: - Ну... Родился и вырос я в Торонто. Закончил факультет астрономии и астрофизики Университета Торонто, хотя частенько незаконно подслушивал лекции смежных факультетов, за что мне, впрочем, совсем не стыдно. Родители были юристами, держали свою контору. Естественно, после университета они хотели видеть там и меня или хотя бы чтобы я стал выдающимся законоведом или кем-то в этом роде, но отец еще в юности из-за чего-то крепко повздорил с деканом факультета политологии, а я не желал учиться где-то, кроме УТ. - Почему? МакКей мечтательно прищурился. - Видели бы вы эти стены, затянутые плющом, - сказал он и тихонько вздохнул. - И честно говоря, слабо представлял себя вне Торонто. Шеппард иронически покосился на МакКея, тот заметил этот взгляд и хмыкнул. - Можете не верить, но в ту пору я даже не думал о чрезмерно великих свершениях и уж тем более – о межгалактических перелетах. Думал, останусь в университете, получу степень, кафедру, на старости лет отдадут мне в руки факультет, буду учить юных и быстрых умом... Первые пункты этого списка я выполнил, до кафедры включительно, а потом меня позвали в Атлантиду. - МакКей помолчал. - Смешно, но я согласился не в последнюю очередь потому, что отец был активно против такого развития событий, начиная с выбора факультета, а если кто-то выступает против того, что я задумал, во мне просыпается такой дух противоречия, что потом, когда приступ проходит, мне самому становится страшно. Здесь все решилось мирно, в самом начале я даже пошел на некоторые уступки, положившие начало не самому приятному периоду моей жизни, но позволившие мне потом стать главой экспедиции. - Как это случилось? - спросил Шеппард. МакКей прищурился и помолчал, словно вспоминая или подбирая слова. - Это случилось в середине первого года в Пегасе. У нас был чудесный руководитель, умный, понимающий, когда надо настоять на выполнении приказа, а когда можно закрыть глаза на действия подчиненных. Мы встречались с ним пару раз еще на Земле, на конференциях, и он в первую же встречу произвел на меня очень хорошее впечатление, поэтому я был рад работать под его началом. Мы здорово продвинулись во многих областях за эти полгода, - ученый уперся ладонями в пирс и чуть наклонился вперед, вглядываясь в воду. - Обычно, если надо было провести переговоры с новым народом, мы приглашали их представителей к себе. В один несчастный день Йен изменил этому правилу и сам пошел на другую планету с небольшой группой. Шеппард слушал, затаив дыхание, и не отрываясь смотрел на МакКея, который сделал над собой заметное невооруженным глазом усилие, чтобы закончить рассказ: - В общем, кончилось все не смертельно, но плохо. Засада, жертвы, Йен, два дня просидевший у себя в комнате и вышедший оттуда другим человеком. Это было первое и одно из самых сильных потрясений за все пять лет. Отпускать его никому не хотелось, но все понимали, что скорее всего придется. В итоге он сказал, что будет рекомендовать меня на свое место, и попросил, чтобы я согласился, когда мне его предложат, тем более, что благодаря тем самым уступкам отцу я имел понятие о том, что надо делать на руководящем посту. МакКей замолчал. Шеппард наконец выдохнул и тихо спросил: - Где Йен сейчас? Ученый продолжал смотреть вниз, но его плечи немного расслабились. - Живет дома, в Уэльсе, преподает, пишет статьи, очень редко выезжает из своего крошечного городка. Когда я видел его последний раз, с год назад, мне показалось, что он почти перестал винить себя. И знаете, Джон, наверно, из-за него я так хочу помочь этой Атлантиде. Он вручил мне город, и я теперь подсознательно готов положить жизнь за Атлантиду, неважно, свою или чужую, - канадец долго молчал, а потом вскинул голову, глубоко вдохнул, посмотрел на Шеппарда и улыбнулся. - Но мы говорили обо мне, верно? Что вам еще рассказать? Шеппард поежился, помешкал и робко тронул МакКея за рукав. Если ученый мог так быстро переключиться с трагического молчания на легкую болтовню, Шеппард им восхищался, но сам такой способностью не обладал. - Родни, простите, что заставил вас вспоминать это. МакКей еще раз вздохнул, намного легче, и повернулся к Шеппарду, подгибая одну ногу под себя. - Наоборот, я вам благодарен, что вы заставили меня вспомнить и рассказать, хотя, если быть совсем точным, это мой эгоизм заставил меня, а не вы. - Ладно, - пробормотал Шеппард, - не согласен, но вернемся к вам. - Вы бы хоть какие-нибудь наводящие вопросы задавали, что ли, - МакКей тихонько хихикнул, - а то вдруг я расскажу что-нибудь, что вас шокирует. Шеппард попробовал представить, что бы это могло быть, но не преуспел. - А что, есть риск? - Кто вас знает, - улыбнулся ученый, - может, от составителей досье чудесным образом ускользнуло, что вы невозможный пуританин, - Шеппард расхохотался, и МакКей уперся локтем в колено, подпер подбородок кулаком и сказал: - Я люблю лошадей и ненавижу вареную морковь, - он подумал и добавил: - И мне правда нравится носить галстук. Шеппард невольно повел головой, вспоминая ненавистное удушающее ощущение, когда эта змееподобная удавка обвивалась вокруг шеи. - Еще я люблю цинии и ценю в людях преданность и терпение, - задумчиво продолжал МакКей. - Люблю свою сестру. Она учительница в младшей школе. Люблю своего племянника, он, кстати, чем-то похож на вас, - Шеппард вздрогнул и удивленно посмотрел на ученого, МакКей наклонил голову так, чтобы видеть лицо Шеппарда, и улыбнулся. - Да, вот именно этим удивленным выражением. Когда я к ним приезжаю, я рад, что во мне мирно уживаются физик и астроном и я могу показать и рассказать ему что-то, от чего появляется это выражение. Он говорит, ребята в школе ему страшно завидуют, - МакКей усмехнулся и покачал головой. - Забавно, но другие дети у меня ничего, кроме раздражения, не вызывают. А у вас? У вас ведь тоже есть племянники? - Да, - протянул Шеппард, прикидывая, когда он видел семью брата в последний раз, - насколько я помню и если ничего не изменилось, даже двое. - Редко видитесь? - спросил МакКей. - Это мягко сказано, - ответил Шеппард. - У нас... напряженные отношения. Но дети у Дэйва смешные, близняшки, мальчик и девочка. Пожалуй, они – единственное, что не дает мне окончательно рассориться с семьей. - Мне жаль, - мягко сказал МакКей, и Шеппард подумал, что еще ни один посторонний человек не говорил ему этих слов так искренне и с таким желанием поддержать. - Да нет, все в порядке, - пробормотал Шеппард, - я не жалею... наверно. Мы опять ушли не в ту степь, вам не кажется? - В досье невозможно отразить такие вещи, Джон, - канадец снова смотрел на Шеппарда, наклонив голову и подперев ладонью щеку, - не тот формат. А мне интересно. Но если вам не хочется говорить об этом... - Да я не знаю, - сказал Шеппард, в замешательстве потирая шею. - Я сам не слишком хорошо разбираюсь в своих семейных взаимоотношениях, где уж мне про них рассказывать. - Вопросов больше не имею, - сказал МакКей. Они помолчали. Солнце медленно скользило по небу вниз, воздух был теплый, но в нем уже неуловимо чувствовалось прохладное дыхание ночи, и Шеппард неуклонно уплывал куда-то, тихо млея от легкого дружеского молчания. - У нас с этого пирса в ясную погоду можно разглядеть материк, - сказал МакКей. Шеппард повернул к нему голову, услышав в голосе ученого нежную ностальгическую улыбку. МакКей тоже снова повернулся к Шеппарду, и улыбка, которая ему удивительно шла, немедленно сменилась выражением ужаса. - О Господи, Джон, - прошептал ученый и взял Шеппарда за подбородок, круглыми глазами глядя на него, - что у вас с лицом? Шеппарду показалось, что все его нервные окончания сосредоточились в подбородке, так резко он почувствовал пальцы МакКея. Он с трудом заставил себя открыть рот и ответить, что все нормально, у него был выходной, Ронон, спарринг, и вот, и все это время в голове билась мысль, что как только Шеппард замолчит, а может, и раньше, МакКей уберет руку. МакКей руку действительно убрал, но через несколько долгих мгновений после того, как горло Шеппарда, яростно сопротивляясь, пропустило последний жалкий звук. Ученый перевел дух, помотал головой и улыбнулся. - Будьте осторожны, прошу вас, - тихо сказал он, помолчал и уже совсем спокойным голосом спросил: - Джон летал сегодня один? - Нет, - сдавленно ответил Шеппард, - с Тейлой. Вас познакомили с ней? - Да, - сказал МакКей, оживляясь. - Подумать только. Это, знаете ли, почти как с Карсоном: наша Тейла настолько привязана к своем народу, что у нас даже мысли не возникло предложить ей остаться на Атлантиде. - Забавно, - Шеппард постепенно приходил в себя и даже смог слабо улыбнуться. - Да, - протянул МакКей. - Да... Не пора ли нам разбредаться, Джон? Шеппард вскочил так стремительно, что МакКей тихонько охнул и засмеялся. Шеппард вспыхнул. - Что придумали, конечно, не скажете? - на всякий случай и чтобы отвлечь внимание от себя, спросил он, протягивая ученому руку. МакКей сжал его ладонь, поднимаясь, и уголки его глаз залучились озорными морщинками. - Конечно, - спокойно ответил он, отряхивая брюки, - и всю ночь буду с наслаждением слушать, как вы беспокойно бродите по комнате и проклинаете гадкого канадца-мучителя. - Ничего вы не услышите, - молодецки ляпнул Шеппард, не подумав, вспыхнул уж совсем неприлично и неловко пояснил, когда МакКей заинтересованно приподнял бровь: - Потому что не буду... бродить. Подумаешь, одну ночь пережить. - Вот и славно, - как ни в чем не бывало сказал МакКей и кивнул в сторону города: - Пошли? - Я, пожалуй, еще посижу, - ответил Шеппард, поколебавшись. - Посмотрю на звезды, представлю себе, каково это – жить среди них. МакКей улыбнулся. - Если и дальше пойдет такими темпами, мне скоро можно будет начать преподавать вам азы фантастической литературы, - сказал он и сунул руки в карманы. - Хотите, покажу вам созвездия? Мне почему-то кажется, что астрономии вас учили из рук вон плохо. - Нас ей совсем не учили, - признался Шеппард, прислушиваясь к себе и понимая, что очень хочет остаться один, и чем скорее, тем лучше. - Спасибо за предложение, Родни, но, может быть, как-нибудь в другой раз? У меня сейчас такая каша в голове, что я все равно ничего не запомню, - он улыбнулся как можно мягче и добавил: - А запомнить хочется. МакКей понимающе наклонил голову, чуть улыбнулся и сказал: - Если вы поверили, что я собираюсь всю ночь проторчать у нашей общей стены, – не буду, не бойтесь, - Шеппард рассмеялся, и МакКей улыбнулся шире. - Завтра часов в десять приходите в кабинет Вулси. Шеппард смотрел вслед не спеша удалявшемуся МакКею, пока тень главной башни города не поглотила его, а потом снова сел на край пирса, свесив ноги, заставляя себя успокоиться. Солнце почти совсем зашло, последние его лучи ложились на полупрозрачные перистые облака и делали их похожими на размазанную по небу розовую сахарную вату. Шеппард лег на спину, чувствуя, как металл отдает накопленное за день тепло. Звезд еще не было видно, но Шеппард пристально вглядывался в небо, как и обещал МакКею, и представлял, что видит их, и впервые в жизни серьезно пытался думать о них не как о дырках в небесном пологе, через которые пробивается солнечный свет, а как о далеких солнцах, вокруг которых вращаются населенные разумными существами планеты. Темнело, облака медленно гасли, поднялся легкий ветер, и мысли Шеппарда незаметно перескочили на МакКея. Шеппард заложил руки за голову, закрыл глаза и подумал об Университете Торонто. Он наверняка готический, с башенками и потемневшим камнем, и весь фасад увит плющом. Библиотека там, наверно, огромная, с высоченными шкафами и такой же высоты лесенками на колесиках, книги толстые, и подавляющее большинство старше студентов, которые их читают, по меньшей мере раза в два. За длинными столами сидят эти самые студенты и зубрят, и МакКей тоже сидит и зубрит. Хотя нет, он скорее внимательно и вдумчиво читает, осторожно переворачивая ветхие страницы, делает выписки и фиксирует свои мысли по поводу прочитанного, удивленно и радостно поднимает пушистые брови. Из него, наверно, хороший лектор: мягкий голос, который слышно даже на галерке и даже в аудитории с плохой акустикой, если такие есть в УТ, плавная речь, хорошее чувство юмора и животворная самоирония точно там, где она нужна. Шеппард вспомнил, что МакКей еще в их реальности обещал ему лекцию о Достоевском, и улыбнулся. А потом Шеппард подумал про несдюжившего руководителя Йена, сел и обеспокоенно побарабанил пальцами по краю пирса. Если МакКей так ответственно подходит к любому врученному ему объекту, пусть и при некоторых дополнительных условиях, как тяжела, должно быть, его жизнь и как больно сознавать, что Шеппард вряд ли может хоть как-то облегчить ее. А еще чуть погодя Шеппард подумал о пальцах МакКея у себя на лице, вскочил и нервно заходил по пирсу. Сердце колотилось, как бешеное. Подбородок снова начало покалывать, и Шеппард провел по нему ладонью, но ощущение не проходило, и он был этому рад, непонятно, неправильно, безумно рад, словно это было напоминание о чем-то, о чем Шеппард не мог позволить себе забыть без трагических непоправимых последствий.