И вспыхнули сосны смолистым огнем

Следующие дни показали, что злость Шеппарда на лантийцев не имела под собой никакого основания. Они продолжали улыбаться и жить, словно их судьба не решалась в эту неделю, но улыбки получались все ненатуральнее, как будто вместе с июлем закончилась лицензия лантийского антивируса, и теперь жители города готовились к худшему, готовились защищаться, как могли, хотя и понимали, что даже пикеты перед Шайеннским комплексом вряд ли помогут, и Шеппарду было стыдно. Сам он завел привычку незаметно проскальзывать в лабораторию, садиться в уголке и смотреть, как работают ученые. В лабораториях царило немного лихорадочное возбуждение; Шеппард как-то попробовал представить себе, что будет с учеными, когда приедет Лэндри и не найдет готовой лететь Атлантиды, но ему стало страшно, и он не додумал эту мысль. Иногда в комнату, где сидел Шеппард, на которого даже толком не смотрели, заходил МакКей, бросал на него взгляд исподлобья, чуть улыбался и тоже переставал обращать на него внимание, закапываясь в бумажки, утыкаясь в монитор или негромко переговариваясь с коллегами. Канадец был единственным ученым, не излучавшим во все стороны отчаянное напряжение, но Шеппард знал, что это только видимость, создаваемая железной выдержкой МакКея. МакКей не мог полностью расслабиться даже ночью, когда Шеппард осторожно массировал чудовищно, почти до судорог напряженные плечи, а МакКей болезненно кривил серое лицо. Ученый ложился поздно, вставал рано, плохо спал и постоянно что-то бормотал во сне, и Шеппард тоже с трудом засыпал, то и дело просыпаясь и прислушиваясь к МакКею. Он старался особенно не высовываться, лишний раз не раздражать МакКея и был готов разбить голову о ближайший угол, когда угадывал желания ученого не с первого взгляда, хотя тот, разумеется, ни разу не выказал недовольства Шеппардом. Шеппарду очень хотелось сказать МакКею, что он не обидится, что бы ни сделал МакКей, что он все понимает и безумно желает хоть как-то помочь, но МакКей каждый раз возвращался из лабораторий таким уставшим, что Шеппард даже не пытался начать сколько-нибудь серьезный разговор. Он просто лежал, слушал бессвязный шепот МакКея, а утром, когда ученый уходил, обязательно мягко улыбнувшись Шеппарду, долго разминал затекшие ноги и руки: за всю ночь у него возникало даже мысли пошевелиться, чтобы не дай Бог не выдернуть МакКея из забытья, заменявшего ему сон. Эти утренние улыбки очень помогали Шеппарду не пасть духом. В воскресенье во время сеанса связи с домом МакКей и Шеппард ограничились дежурным «все в порядке, обратно не собираемся», хотя Шеппарду показалось, что последнее было произнесено МакКеем не слишком уверенно. Когда они расставались у двери в лабораторию, МакКей подтвердил это предположение: - Джон, возможно, нам скоро придется начать сматывать удочки, так что на всякий случай будь готов. Шеппард взял МакКея за рукав. - А ты будешь готов? Ученый вздохнул, глядя в пол, потом поднял глаза на Шеппарда и пожал плечами. - Выбора нет. Если Атлантида окончательно перейдет в ведение земных властей, нас в любую минуту могут вытурить отсюда, причем совсем не обязательно вежливо. Шеппард затаил дыхание: «если» – это хорошо, это значит, что МакКей еще не сдался, и Шеппарда вдруг охватила какая-то веселая злость. Он поцеловал МакКея в щеку, заработав удивленную и почти нормальную улыбку, и втолкнул ученого в лабораторию, а потом нашел Ронона и в течение двух часов так отчаянно вымещал на сатедианце накопившуюся противную неуверенность, напряжение и тревогу за МакКея, что после спарринга Ронон посмотрел на него с уважением, а Бекетт, обрабатывая глубокие царапины на лбу и предплечьях Шеппарда, – с ужасом. МакКей заметил повреждения даже в слабом свете настольной лампы, едва рассеивающем ночную тьму, и вопросительно изогнул бровь. - Очень освежает, - сказал Шеппард, которого до сих пор слегка потряхивали отголоски адреналинового выброса, и именно они, очевидно, заставили его уложить МакКея рядом с собой и твердо сказать: - Мы все будем стоять до последнего, но если ничего не получится, все просто будут жить дальше, может быть, долго и мучительно приспосабливаясь к новым условиям, но жить. Вулси сказал, что постарается сделать так, чтобы здесь все осталось по-старому, только без проходов через Врата, и я верю, что у него получится. МакКей долго молчал, потом поморгал, щекоча ресницами плечо Шеппарда, и сказал: - Ты же говорил, что будешь чувствовать себя виноватым, если они не вернутся. - Я буду чувствовать себя еще более виноватым, если вместо тебя домой вернется бледная, измученная, плохая копия настоящего МакКея, - сказал Шеппард и обнял ученого так крепко, что тот охнул. - Можешь меня ненавидеть, но я не дам тебе себя угробить. МакКей только вздохнул и скоро уснул, и в эту ночь почти не разговаривал во сне, а наутро выглядел почти веселым. В эти дни город целиком и полностью принадлежал ученым. Военные старались не путаться под ногами, понимая, что могут сделать еще меньше ученых, но Шеппард, замечая их в столовой или в коридорах, видел по блеску глаз, что они в постоянной боевой готовности, ждут только приказа. Джон ходил мрачный, но решительный, в приватных беседах тихонько жаловался Шеппарду, что видит Родни только глубокой ночью, вздыхал и опускал глаза, когда Шеппард понимающе смотрел на него. - Вулси говорит, что не даст им придумать мне какую-то другую работу, - сказал как-то Джон; они с Шеппардом сидели в пустой столовой перед нетронутыми чашками чая. - Но если ему не удастся, что-то мне подсказывает, что меня очень скоро с этой другой работы уволят. За такое лицо, какое было сейчас у подполковника, Шеппард получил бы особенно чувствительный подзатыльник от МакКея. Ему очень хотелось сказать что-то теплое, ободряющее, но обычные слова типа «все обойдется» или «не унывай» казались лишними, неловкими, потерявшими свою силу, и Шеппард только легонько пнул ботинок Джона и робко улыбнулся, когда подполковник поднял на него глаза. То ли у Джона это была секундная слабость, то ли улыбка действительно подействовала, но Джон потряс головой и дернул уголки губ вверх, показывая, что оценил усилия Шеппарда. В понедельник Вулси уехал на большую землю – прощупывать почву, принюхиваться к настроениям начальства, возможно, как осторожно сообщил Джон, даже попробовать выпросить еще несколько дней, хотя это вряд ли получится. Обезглавленный на день город сначала загудел, потом замер, и так до самого возвращения Вулси: восторженная надежда через минуту сменялась черным пессимизмом и наоборот. Во вторник Шеппард вошел в лабораторию, взял МакКея за локоть и потащил его в столовую, сверкнув глазами на молча наблюдавшего за пантомимой Зеленку. По дороге у ученого был изъят коммуникатор, и МакКей прекратил неубедительные попытки воспротивиться. В столовой почти никого не было; за одним из дальних столиков сидели унылые Джон и Родни и почти держались за руки. Шеппард заставил МакКея нагрузить поднос, сам отнес его к столику, не спуская глаз с ученого, и сказал, ставя поднос перед ним: - Пока все не съешь, я тебя отсюда не выпущу, пусть хоть что случится. Джон одобрительно посмотрел на Шеппарда, Родни – с интересом на МакКея, а МакКей только улыбнулся и подчеркнуто аккуратно намотал на вилку спагетти. Шеппард откинулся на спинку стула и удовлетворенно кивнул. - Надо мной бы кто-нибудь так надругался, - притворно недовольно сказал Родни, и Джон закатил глаза. - Насколько мне известно, еще не все так плохо, чтобы ты стал жаловаться на аппетит. Родни свирепо посмотрел на него. - Еще чуть-чуть, и я предложу вернуться на планету Братства и силой вырвать МНТ. - А когда они откажутся, перестрелять всех, да? - кровожадно спросил Джон, играя с вилкой. - Особенно эту твою прекрасную даму. Родни кисло улыбнулся и ничего не ответил. МакКей смотрел в тарелку и методично уничтожал ее содержимое; Шеппард не смог бы с уверенностью сказать, что ученый понимает, что делает, но лучше уж так, чем никак. МакКей допивал сок, когда Джон тронул коммуникатор, изменился в лице и сказал, оглядывая друзей: - Вулси вернулся. Просит всех к себе. Лестница и балконы снова были забиты молчаливыми хмурыми лантийцами, и Шеппард, пробираясь сквозь толпу вслед за Родни и Джоном, заметил, как Родни быстро сжал руку подполковника, от этого пожатия чуть опустившего плечи. Шеппард оглянулся на МакКея и скользнул ладонью по его рукаву. Канадец слабо улыбнулся. В кабинете, кроме правителя города, уже сидели Тейла с Рононом, Бекетт, Зеленка и Лорн. Вулси выглядел каким-то взъерошенным и сердито сверкал глазами. - Есть новости хорошие и плохие, начну с плохих, - сказал он, когда МакКеи и Шеппарды сели. - Дать нам еще немного времени они отказались, - Шеппарду показалось, что в слово «они» Вулси вложил все презрение, на которое был способен. - Нам дадут возможность еще несколько раз выйти в Пегас, чтобы уладить самые важные дела, - Родни фыркнул, и все безмолвно с ним согласились, - а потом придет приказ заблокировать Врата. - И куда нас денут? - спросил Джон, явно пытаясь сохранить спокойствие. Родни покосился на него, и Шеппард прикрыл глаза, зачем-то на секунду представив себя на месте Джона. - Вот это как раз хорошие новости, - Вулси переплел пальцы и подался вперед. - Они пока не решили, куда конкретно забросят Атлантиду, но нам позволили продолжать исследования города. Всем членам экспедиции предложат выбор: остаться в городе или вернуться к работе, которой они занимались до нее. - Всем? - осторожно уточнил Джон, и Вулси кивнул. - Да, Джон, и военным тоже, - подполковник сполз ниже по спинке стула. - Насчет вас особенных проблем не было, достаточно было сказать, что ваш ген все еще пользуется популярностью у ученых. Но мне все-таки пришлось потратить некоторое время, убеждая их в том, что есть ненормальные не среди ученых, которые не захотят покинуть Атлантиду. Наверно, они поверили, раз разрешили. Лицо Вулси вдруг расслабилось, выдавая усталость, до этого отлично замаскированную неприязнью; он потер ладонью лоб и тихо сказал: - Никто не говорит этого прямо, но и так вполне понятно, что на нас уже давно, если не с самого начала, поставили крест. Они вообще каждому нашему успеху удивлялись так, как будто мы группа детей-идиотов, зато на каждую неудачу кивали и разводили руками, мол, мы же говорили, что ничего не получится. В голосе Вулси так отчетливо слышалась ярость, что все замерли и тревожно уставились на него. - Они, конечно, подождут эти три дня, которые у нас остались, а потом начнут действовать, - Вулси обвел всех взглядом. - Так что советую начать думать, что каждый из вас хотел сделать в Пегасе, но не сделал. Доктор Бекетт, вам наверняка надо будет проверить своих больных, - шотландец, горестно хмурясь, кивнул. - Можете не спрашивать отдельного разрешения на выход, отправляйтесь, когда будет нужно. - Как быть с Коалицией? - тихо спросил Джон, глядя в пол. Вулси пожал плечами. - Это уже не наша забота. Меня беспокоит другой вопрос, - он опустил глаза, собираясь с духом, а когда поднял голову, его взгляд был направлен на Тейлу с Рононом. - Мне, пожалуй, никогда не было так трудно говорить что-то, но я должен еще раз обратить ваше внимание на то, что максимум через неделю Врата в Пегас будут закрыты навсегда. Вряд ли кто-то здесь хочет расставаться с вами, но я не думаю, что есть такие, кто станет требовать, чтобы вы оставили свой дом ради нас. Тейла посмотрела на Ронона, и было видно, что оба пегасца сейчас переживают не лучшие моменты своей жизни. Лицо Декса было непроницаемо, но на щеках вздулись желваки; Тейла долго молчала, ни на кого не глядя, потом подняла голову и спокойно сказала: - Мы примем это к сведению, мистер Вулси, и в ближайшее время сообщим вам о своем решении. Вулси медленно кивнул и сказал: - Что ж, мне больше нечего вам сказать. Если есть вопросы – я слушаю, нет – все свободны. Еще никогда команда не расходилась так бесшумно. Атлантида тоже безмолвствовала, словно переваривая услышанное. МакКей посмотрел на Шеппарда, тот кивнул, и ученый ушел в сопровождении Зеленки и Родни. Джон и Лорн стояли у стены и о чем-то шептались. Донельзя расстроенный Бекетт подошел к Шеппарду и душераздирающе вздохнул. - Кто бы мог подумать, что все кончится так, - сказал он, глядя на Шеппарда глазами побитой собаки, и Шеппард вдруг разозлился. - У нас еще три дня, - почти огрызнулся он. Карсон то ли не заметил агрессии, то ли проигнорировал ее, махнул рукой и спросил: - Ты правда думаешь, что они что-нибудь найдут? Я понимаю, эти два модуля нам достались сравнительно легко, особенно последний, но надеяться, что и третий так же неожиданно появится на горизонте... - врач покачал головой. - Моего оптимизма на это уже не хватает. Шеппард промолчал. Бекетт снова вздохнул, машинально хлопнул Шеппарда по плечу и ушел. Джона с Лорном тоже уже не было, и Шеппард побрел по коридорам, глядя под ноги и считая повороты. В голове было пусто, а на душе должно было быть погано, но злость упрямо сидела там, не оставляя места другим чувствам. Даже ему было трудно осознать, что Тейле и Ронону придется выбирать между друзьями и домом; что чувствовали они сами и лантийцы, Шеппард не мог даже смутно представить. В сложившейся ситуации ученые снова оказывались в выигрыше, но вряд ли Родни будет легко смотреть на загибающегося от скуки Джона. Подполковник как-то рассказывал Шеппарду, захлебываясь от восторга, как это – летать на прыгуне, и Шеппард представлял себе, чем для него были полеты; с трудом верилось, что теперь ему придется часто летать. Самому Родни, кстати, тоже наверняка будет не очень приятно жить на Земле, но никак не проявлять признаков научной жизни. Пока Атлантида была на месте, сотни тысяч световых лет между ним и Землей и богатая событиями жизнь отвлекали канадца от горестных размышлений на эту тему; каково ему, с его невообразимым честолюбием, будет сейчас... Они хотя бы будут вместе, попробовал самому себе подсластить пилюлю Шеппард, но получилось не очень. Сумбурные размышления наслаивались друг на друга, накладывались на общее раздраженное состояние Шеппарда, и он, вполне возможно, додумался бы до чего-нибудь криминального, если бы, проходя мимо балкона, периферическим зрением не зацепил темную фигуру, четко вырисовывающуюся на фоне светлого вечернего неба. Подполковник стоял, навалившись на поручень, и без всякого выражения смотрел на Золотые Ворота. Шеппард кашлянул. - Не помешаю? Джон покачал головой, не отрывая взгляда от моста; Шеппард встал рядом с ним, оперся о поручень и тихо спросил: - Ты как? Джон небрежно пожал плечами, но Шеппарду даже не надо было присматриваться, чтобы заметить знакомую тоскливую пустоту в глазах подполковника: он слишком часто видел этот взгляд в зеркале. - Я все еще жду чуда, - нараспев сказал Джон и тихонько засмеялся. - Знаешь, не как праздника, со всем этим душевным трепетом и большими надеждами, которые в голове не умещаются, а так, обыденно, как автобуса или, не знаю, няню для ребенка, чуть-чуть раздраженно, мол, да когда же оно придет, это чудо, сколько можно тянуть, такими темпами там без меня все выпьют... Господи, я не знаю, что стал бы делать, если бы меня услали куда-нибудь отсюда, - он тряхнул головой и резко выдохнул. - Действительно, нужно оказаться перед угрозой потерять самое дорогое, чтобы понять, насколько оно тебе дорого. - Но тебя ведь оставили, - неуверенно сказал Шеппард, - для вас с ним все кончилось не самым плохим образом. Джон косо посмотрел на него. - Я боюсь, что это только промежуточный финал. Они помолчали, а потом Джон сказал: - Тейла говорит, что хочет растить сына среди своего народа. Ронон хочет остаться, ему здесь нравится, у него здесь девушка, а там ничего нет, хотя я не представляю, куда он будет девать свою боевую мощь, на одних спаррингах далеко не уедешь, - подполковник вскинул голову, и Шеппард испугался, решив, что он пытается загнать назад слезы; все, однако, обошлось, и Джон продолжил: - Они так давно с нами, что я уже не помню времени, когда их не было. Ну то есть я знаю, что когда-то вместо Ронона был Форд, что Тейла тоже не с Земли, но я так привык к тому, что мы команда... Не знаю, наверно, это плохо, но я буду так страшно рад, если Ронон останется, - Джон помотал головой и засмеялся. - Я буду смотреть на него и вспоминать, что все это действительно было: другая галактика, две луны над планетой, рейфы, репликаторы, жуки... Я точно знаю, что пройдет совсем немного времени, и я даже о жуках буду вспоминать с умилением. А потом все станет так плохо, что я начну ходить к Тодду и вести с ним ностальгические беседы. - Я не знаю, как ты, - тихо сказал Шеппард, и Джон посмотрел на него, - но я бы чаще вспоминал о том, что в другой галактике растет ребенок, которого назвали в честь тебя, и что по самым строгим подсчетам есть хотя бы один народ, который всегда будет вспоминать тебя с радостью и рассказывать о тебе детям, - Шеппард осторожно толкнул Джона локтем, и тот неуверенно улыбнулся. - Через пару-другую десятилетий ты обрастешь легендами, станешь неуязвимым, всесильным и бессмертным; если очень повезет, про тебя нарисуют местный вариант комиксов. Это ведь не так плохо, верно? - Верно, - сказал за их спинами Родни, и Шеппарды подпрыгнули. Ученый стоял, опираясь плечом о косяк, и смотрел на Шеппардов, склонив голову к плечу и сложив руки на груди. - Очень советую прислушаться к твоему альтер-эго, - сказал он, - оно заметно умнее тебя и видит намного дальше. И его ищет МакКей. Шеппард рванулся к двери, потом затормозил и виновато оглянулся на Джона, уже привалившегося плечом к подошедшему Родни. - С ним все будет в порядке, - снисходительно сказал ученый, - я прослежу. МакКей у себя. Джон, заметно повеселевший, кивнул, и Шеппард бодрой рысью припустил в свой сектор. МакКей открыл сразу, как будто стоял под дверью и прислушивался. Он выглядел намного лучше, чем все эти дни, и у Шеппарда шевельнулась слабая надежда, что они что-то нашли. Эта надежда, видимо, так явно отразилась у Шеппарда на лице, что МакКей поднял брови, а потом грустно улыбнулся и сказал: - Вынужден тебя разочаровать. Шеппард пожал плечами. - Ты улыбаешься, мне и этого хватит. К тому же я уже почти смирился – неожиданно для самого себя. МакКей снова улыбнулся и мотнул головой в сторону дивана. Они сели рядом, и ученый взял Шеппарда за руку, как тогда, в один из первых дней после их первой ночи. - Я, похоже, тоже, - сказал он. - Всегда считал, что бессмысленно и вредно мучить себя, если ничего уже не сделать, и по возможности старался следовать этому принципу. Где был? - Побродил по городу, погрустил с Джоном, потом пришел Родни и сказал, что ты меня ищешь. А ты? МакКей дернул плечом. - Там же, где обычно. Как ты сказал, мы будем стоять до последнего. Хотя, признаться, у меня голова уже совсем не варит, сейчас минут пять смотрел на простейшую формулу и пытался понять, что это такое. Судя по ошалевшим глазам моих коллег, у них дела обстоят ненамного лучше. Шеппард переплел пальцы с пальцами МакКея. - Мне жаль, что так получилось. Ученый посмотрел на него, прищурившись, и чуть улыбнулся, очевидно, поняв, что сожаление Шеппарда относится большей частью к нему. - Ну, для меня-то все кончилось лучше некуда, - сказал он. - Даже учитывая простреленную ногу, я приобрел бесценный научный опыт и наконец разобрался с личной жизнью. Последнее, конечно, самое важное, - добавил он, и Шеппард откинул голову на спинку дивана, расплываясь в улыбке; МакКей долго молчал, поглаживая большим пальцем ладонь Шеппарда, и наконец сказал: - Знаешь, когда мы с тобой только собирались уходить, я ожидал, что здесь будет настоящий ад со взрывами и кровавыми трупами, как на Земле, так и в Пегасе, и был готов понести заслуженное наказание за все это. Сейчас мне кажется, что если бы мои ожидания оправдались, все было бы проще. Вряд ли в этом случае у нас было бы время сойтись, - Шеппард наморщил нос, и МакКей рассмеялся, - но по крайней мере все было бы понятнее, тебе не кажется? - Из всего, что ты сказал, до меня дошло только, что мы бы не сошлись, - заявил Шеппард, и теперь уже МакКей наморщил нос. - Ладно, может, ты и прав, но ведь хорошо, что обошлось без взрывов и трупов? - Хорошо, - согласился МакКей и зевнул. - Давай-ка спать, - сказал Шеппард, вставая, и потянул МакКея за руку. Ученый встал и замер, крепко сжимая руку Шеппарда, а потом подошел совсем близко к нему и прижался лбом к его плечу. Шеппард зажмурился и осторожно обнял ученого за плечи, с некоторым страхом ожидая, что последует за этим порывом. - Спасибо, Джон, - глухо сказал МакКей, кладя руки ему на пояс. - Я бы не справился без тебя. Шеппард не смог ни слова выдавить в ответ, только крепче прижал к себе МакКея. Сейчас он удивительно ясно понимал, что при любом, даже самом неприятном для него исходе их отношений он ни за что, никогда не сможет отстать от канадца. Он будет другом, помощником, подчиненным, водителем, телохранителем, уборщиком, кем угодно, только рядом с МакКеем, только чтобы была хотя бы иллюзия причастности к его жизни. Залезая под одеяло и обнимая МакКея, Шеппард жалел, что слова никак не давались ему, и обещал себе, что рано или поздно обязательно ухватит их и все скажет ученому. МакКей долго возился у Шеппарда под рукой, и Шеппард наконец не выдержал щекотных прикосновений и спросил, смешливо фыркая: - Что с тобой такое? - У меня гадостное чувство, что я что-то забыл, - пробормотал МакКей и потерся носом о плечо Шеппарда. - День рождения у меня в январе, - заметил Шеппард и довольно улыбнулся, когда МакКей приглушенно засмеялся. - Я помню, - сказал он, - это не то. Но мне кажется, что это как-то связано с тобой. В мозгу Шеппарда немедленно замелькали их с МакКеем разговоры; он закусил губу, сосредоточенно засопел и спросил: - Из какой области хотя бы? - Не помню, - совсем сонно пробормотал МакКей. - Я тебе ничего не обещал? - Я бы запомнил, - ответил Шеппард, и МакКей зевнул и еле слышно прошептал: - Значит, неважно. Шеппард еще немного подумал, что бы это могло быть, но спокойное дыхание МакКея, обдававшее теплом его плечо, убаюкивало, и Шеппард первый раз за несколько ночей уснул быстро, как провалился в черное облако, и проспал всю ночь, не просыпаясь.