И вспыхнули сосны смолистым огнем

Атлантида летела уже несколько часов, и все это время Шеппард просидел на кровати, обхватив руками колени. Родни, только что не подпрыгивающий от возбуждения и нетерпения, подробно рассказал о том, как все прошло на большой земле, с особенным удовольствием остановившись на реакции Лэндри. Он даже попытался изобразить этот эпизод в лицах, но Вулси успел переключить внимание присутствующих на себя. - У вас еще будет время позлорадствовать, доктор МакКей, - сказал он, улыбаясь. - Нам дали день на сборы, за ночь мы должны убраться отсюда. Как только стемнеет, набережную перегородят и расчистят для нас небо, так что предлагаю эти самые сборы начать, - он посмотрел на Родни, потом на Джона. - Все вернулись? - Да, - хором сказали они и улыбнулись, переглянувшись. Вулси кивнул. - Отлично, - он задумчиво постучал ручкой по столу. - Никто не изъявил желания нанести прощальные визиты? - Все всё уже сделали, - ответил Родни. - Мы готовы лететь и морально, и физически. Ближе к вечеру еще раз все проверим, и вперед! - Что ж, хорошо, - Вулси кивнул. - Сообщите мне, когда будете готовы взлетать. - Ну, как ты? - спросил у Шеппарда МакКей, когда команда разошлась, а они остановились в пустом коридоре. Додуматься сам, чем вызван этот вопрос, Шеппард не смог и осторожно спросил в ответ: - Нормально, а что? МакКей прислонился к стене. - Мы наконец улетаем, - ответил он. - Ты наконец увидишь Атлантиду в естественных условиях. Я подумал, вдруг ты нервничаешь... Шеппард внимательно прислушался к себе. - Да нет, - пробормотал он, - вроде ничего... Пока, по крайней мере. - Хорошо, - сказал МакКей и покачался на каблуках. - В таком случае я пойду поделаю какие-нибудь ученые штуки, но если тебе станет скучно... Шеппард хмыкнул и объяснил, когда МакКей замолчал и вопросительно изогнул бровь: - Не перестаю восхищаться твоему умению так сказать «не до тебя сейчас, иди поиграй в песочнице», что у меня даже мысли обидеться не возникает. МакКей усмехнулся и нарочито отечески погладил его по голове. - Вот прилетим на место, подарю тебе разноцветные формочки для куличиков, малыш. - Переигрываешь, - Шеппард притворно сердито отшатнулся от его руки. - Ты, между прочим, еще не завтракал, а уже играешь в разумного и взрослого. - Я-то как раз завтракал, - торжествующе ответил МакКей, - а тебе, кстати, вот и занятие на первое время. Да, соня, без тебя, - ученый поднял руку, предваряя выплеск возмущения. - Это я даю тебе повод обидеться и целый день ко мне не лезть. - Еще чего, - пробормотал Шеппард, кусая губы, чтобы не улыбаться, - и так не буду лезть. МакКей фыркнул, быстро поцеловал его в щеку и ушел. Совету МакКея Шеппард все-таки последовал. Выйдя из столовой, он пару минут постоял в нерешительности и медленно пошел к комнате Джона, размышляя, есть ли шанс застать его или его присутствие требуется для «ученых штук». Джон оказался у себя. Он полулежал на кровати, а в кресле рядом с ней, пристроив в изножье ноги в ботинках, сидел Ронон и тянул пиво из бутылки через розовую соломинку. Судя по лицу, такой способ был для него нов и очень ему нравился. - Празднуете? - спросил Шеппард, останавливаясь посреди комнаты. Джон взмахнул бутылкой апельсинового сока. - Я сегодня за рулем, но в общем, да, празднуем, - он приглашающе показал горлышком в сторону холодильника, и Шеппард вытащил оттуда ледяную, сразу запотевшую бутылку. - Когда окажемся дома, цитрусы снова будут под запретом, если не хочешь, чтобы Родни смотрел на тебя, как на предателя, и держался от тебя подальше. - Почему? - удивленно спросил Шеппард. Джон удивился еще сильнее. - У него аллергия. Ты здесь целый месяц и до сих пор не в курсе? Шеппард пожал плечами, подтащил к кровати стул и сел на него верхом. - А у твоего нет? - полюбопытствовал Джон. Шеппард растерянно покрутил в пальцах золотую крышечку. - Не знаю. Джон скептически поднял бровь, и Шеппард смутился еще сильнее. Ему все чаще казалось, что он знает МакКея всю жизнь, настолько крепко прикипел к нему, и когда ему так или иначе напоминали, как мало он на самом деле знает об ученом, ему становилось очень неуютно. Джон хотел сказать что-то еще, но его коммуникатор, лежащий на тумбочке и полузаваленный мятыми распечатками, щелкнул и голосом Родни недовольно потребовал внимания. Джон обреченно вздохнул, легким движением пальца смахнул бумаги на пол, сунул наушник в ухо, несколько секунд послушал, снова вздохнул, ухмыльнулся и встал. - Подполковник и его ген снова нарасхват, - гордо пожаловался он, пристраивая бутылку на тумбочке. - Не расходитесь, у меня еще полбутылки. Шеппард отвел глаза от закрывшейся за ним двери и уставился в свою бутылку. Ронон, не выпуская изо рта соломинку, разглядывал его, и Шеппард с трудом боролся с искушением начать неловко ерзать под чуть насмешливым взглядом. Он прекрасно знал, что пегасец настроен более чем дружелюбно по отношению к нему, но в случае с Дексом даже это сакральное знание не очень помогало. - Ты нормально? - вдруг спросил Ронон. Шеппард невольно фыркнул, поспешно поднял голову и пояснил: - Меня все сегодня об этом спрашивают, у меня что-то не то с лицом? Ронон прикусил соломинку и ответил сквозь зубы: - Ты нервничаешь. Я чувствую. Шеппард уже почти ответил, что все отлично, когда его кольнула мысль, что он ведь действительно нервничает, подсознательно, не желая признаваться в этом, но довольно сильно. Ему очень не хотелось, чтобы МакКей волновался за него, и поэтому, очевидно, он так легко отмел предположение ученого, но вопрос постороннего человека, который, возможно, мог помочь Шеппарду унять беспокойство, заставил его посмотреть беспокойству в глаза. С точки зрения лантийцев Атлантида летела домой, с точки зрения Шеппарда – навстречу очередной проблеме, решение которой может отнять очень много ресурсов. Шеппард исподлобья посмотрел на Ронона, невозмутимо ждавшего ответа. - Когда Атлантида вернется, - осторожно начал Шеппард, - на этом все не закончится. У нас есть договор, который надо привести в исполнение. - Ты про рейфа? Шеппард кивнул. Ронон пожевал соломинку и сказал: - Я почти уверен, что когда-нибудь все очень пожалеют, что подпустили рейфа так близко. Но я достаточно хорошо знаю этих людей: Шеппард с МакКеем что-нибудь придумают. Значит, даже этот договор рано или поздно подведет к уничтожению рейфов. Звучит неплохо, подумал Шеппард и неуверенно улыбнулся. Время от времени он пытался осмыслить утверждение, что человек – не обязательная и не единственная вершина пищевой цепочки, а рейфы отличаются от людей только тем, что их еда разумнее человеческой. Но мысли эти всегда заканчивались дрожью отвращения и иррациональным желанием выкорчевать весь вид целиком и всех жуков-прародителей впридачу – чтобы история случайно не повторилась. Не слишком приятное воспоминаний об этих размышлениях натолкнуло Шеппарда на уже привычное решение – надо поговорить с МакКеем. Ронон, внимательно наблюдавший за лицом Шеппарда, терпеливо вздохнул. - Все-таки у вас, землян, все очень сложно, - сказал он, спустил ноги с кровати и наклонился вперед, упираясь локтями в колени. - Вы все время думаете, хорошо это или плохо – ответить ударом на удар. Знаю, что некоторых из вас так думать заставляет религия, но почему остальные такие нерешительные – не понимаю. - Может быть, их парализует чувство вины за то, что они разбудили рейфов, - предположил Шеппард. Ронон пожал плечами. - И что? Если бы они проснулись от чего-то другого, они не перестали бы питаться людьми. К тому же, если ты растревожил рой диких пчел и он полетел к деревне, ты попытаешься перебить пчел или предпочтешь потом извиняться перед жителями? - Я бы отвлек их на себя, - пробормотал Шеппард, и Ронон раскатисто рассмеялся. - Ты очень похож на Шеппарда, - сказал он, и Шеппард не смог не улыбнуться. - Его тоже не волнует, что пчелы могут закусать его до смерти и полететь дальше. Не скажу, что осуждаю его за это. Он воин, я воин, - Ронон поднял бутылку и качнул горлышком в сторону Шеппарда, - ты тоже. Пока приказы не встают тебе поперек горла, оставь их составление другим. А если захочешь выпустить пар – только скажи, всегда рад помочь. Шеппард молча приветственно поднял бутылку. Ронон удовлетворенно кивнул, снова закинул ноги на кровать и сунул в рот соломинку. Вернувшийся через четверть часа Джон застал их за неспешным обсуждением достоинств сатедианского оружия и недостатков земного. Дискуссия легко приняла нового участника и была прервана вежливо позвонившим в дверь МакКеем, сообщившим, что подполковника просят в комнату с креслом, а Шеппарда МакКей требует к себе. Джон поиграл бровями, заработал пылающий взгляд от Шеппарда и ушел вместе с Рононом. - Ничего не случилось? - на всякий случай спросил Шеппард, когда они с МакКеем шли к своему сектору. - Нет, я просто соскучился, - ответил МакКей, и Шеппард расплылся в улыбке. - К тому же скоро стемнеет. Шеппард поразился и недоверчиво сунул голову в двери ближайшего балкона. Действительно, было уже почти темно; на берегу горели красные огни, до Атлантиды долетало эхо дорожных работ: набережную начали перекрывать, чтобы скрыть возможные последствия отлета от случайных праздных глаз. - Заболтались? - чуть насмешливо спросил МакКей, выходя на балкон и вставая рядом с Шеппардом. Шеппард смущенно кивнул и решил не напрягать ученого неактуальными пока разговорами. - Ну и хорошо, - заметил МакКей, - я рад, что ты не скучал. Шеппард взял его за руку; МакКей набрал полную грудь прохладного воздуха, и Шеппард почувствовал, как отступают тревожные мысли, становятся бледнее белесого закатного неба, вытесняются острым чувством счастья. Они стояли рядом, пока небо не стало черным, а потом город ощутимо вздрогнул, и МакКей посмотрел на Шеппарда. - Мне пора, - Шеппард с трудом подавил разочарованный вздох. - Лететь будем несколько часов. Я на всякий случай спущусь к двигателю. Дождешься меня или ляжешь спать? - Дождусь, конечно, - Шеппард вдруг поежился, сжал его руку и тихо спросил: - А у двигателя не опасно? Агрессивное излучение какое-нибудь, все такое? - Не думаю, - улыбаясь, ответил МакКей. - В любом случае, Родни с Радеком наверху будут следить за показаниями, и если что, я убегу. Шеппарда это не слишком успокоило; наоборот, не было бы преувеличением сказать, что он здорово испугался. Убежишь ты, как же, бубнил внутренний голос, но Шеппард знал это спокойное выражение лица МакКея: отговаривать его было бесполезно. - Можно с тобой? - на всякий случай спросил он. МакКей, как и ожидалось, покачал головой. - Мне будет спокойнее, если ты посидишь у себя. Ладно? Шеппард небрежно пожал плечами. - Без проблем. Удачи. Он повернулся и уже сделал шаг к дверям, когда МакКей мягко развернул его к себе, положил руку ему на затылок и потянул голову вниз. Поцелуй был долгий и обстоятельный, и даже сам МакКей, отпустив Шеппарда, немного задыхался. - Вот теперь я заволновался, - хрипло прошептал Шеппард. - Зачем ты так со мной? МакКей тихонько засмеялся, и Шеппард так же тихо спросил: - Ты счастлив? МакКей молча кивнул, блестя глазами, медленно провел ладонью по щеке Шеппарда и вышел в коридор. Жизнь на Атлантиде в эти часы сосредоточилась в зале Врат и лабораториях. Город периодически охватывала легкая дрожь, а где-то на пределе слышимости возникал звук, напоминавший Шеппарду тонкое пение. По пути к себе он еще пару раз вышел на балконы, мимо которых проходил: от города во все стороны шла рябь, а когда в его недрах, по-видимому, просыпался очередной механизм, к берегу катились внушительные волны, увенчанные мерцающими в свете огней Атлантиды барашками. Шеппард представил Джона, с сосредоточенным лицом сидящего в светящемся ярко-голубым кресле, и почувствовал огромное облегчение, что такая ответственность никогда не ложилась на его собственные плечи. Добравшись наконец до своей комнаты, он в замешательстве постоял рядом с креслом, рассеянно ковыряя коричневое покрывало. Город дрожал уже непрерывно, словно разминая затекшие мышцы, а тонкий звук стал ниже и гуще. Шеппарда вдруг охватило чувство томительного ожидания, ему показалось, что он повис в невесомости. Он пошел в ванную, умылся холодной водой и долго вытирал лицо мягким полотенцем, а потом посмотрел на себя в зеркало. Сейчас он был куда больше похож на Джона, чем когда они с МакКеем только прибыли сюда, и это почему-то вызывало у Шеппарда легкую растерянность, хотя ничего удивительного в этом не было: по сути, Шеппард теперешний разительно отличался от человека, которым он был месяц назад. И весь этот самый странный в жизни Шеппарда месяц его читали, как открытую книгу, написанную на языке, которым в совершенстве владели все, кроме него. Такого никогда не было, хотя ему всегда казалось, что у него все написано на лице: что пустяковое на словах дело запутывается все сильнее, что нет у него никакого натсового стрита, что он не перезвонит, как обещает. Детектива Шеппарда это невероятно взбесило бы, но теперешний Шеппард думал, что это правильно и хорошо: его окружали люди, от которых не хотелось прятать ничего: он уже давно понял, что ни у кого никогда даже мысли не возникнет вытереть ноги о его душу. Атлантида вздрогнула как-то особенно долго, гудение превратилось в ровный мощный гул. Ощущения полета не было, но Шеппард понял, что город поднимается в воздух, и у него заложило уши. Он подошел к окну и увидел сквозь узкое прозрачное стеклышко, как уплывает вниз мост. Шеппард сел на кровать, обхватил руками колени и уткнулся в них лбом. Начиналась настоящая игра. Главная проблема была решена, и мысль о возвращении в родную реальность уже не казалась такой далекой и иногда нелепой. Пора было начинать снова наращивать броню, только уже не вплотную к телу, а так, чтобы она при необходимости могла прикрыть двоих, приучать себя к тому, что МакКея в его жизни может стать меньше. Кончался очередной этап, пожалуй, самый лучший из всех, что прожил Шеппард. Детство, мозолистые руки отца, мягкие – матери и заговорщицкая улыбка Дэйва. Школа с прогулами, первыми сигаретами и бутылками пива и друзьями, которые понимают с полувзгляда. Академия и армия. Полиция. Шеппард крепко зажмурился и изо всех пожелал, чтобы следующий этап – далекая галактика, город-космический корабль и МакКей – стал последним. Ему наконец-то снова хотелось чего-то только для себя, и это было странно и непривычно, но очень правильно. Следующие несколько часов Шеппард просто сидел спиной к окну и ни о чем не думал или по крайней мере старался не давать себе думать, планировать или строить предположения. Почему-то казалось, что если его голову за время полета не посетит ни одна мысль, по приземлении перед ним откроется настолько чистый лист, что он сможет написать на нем действительно все, что захочет. По стене напротив окна скользили размытые голубоватые блики – отражение того, что творилось снаружи, но оборачиваться не хотелось, и Шеппард слез с кровати, только когда город тряхнуло и в комнате стало светлее. Шеппард подошел к окну: там летели вверх белые призрачные обрывки, скоро рассеявшиеся, и Шеппард увидел, что внизу, сколько хватало глаз, расстилается гладкая с такой высоты водная поверхность, освещенная восходящим солнцем, сверкающая, сиреневая, голубая и зеленая. Шеппард вытянулся на кровати и стал ждать, гадая, даст ли Атлантида знать, что приводнение прошло успешно. Через несколько минут он услышал приглушенный всплеск, гул и дрожь постепенно сошли на нет, и Шеппард вдруг полностью расслабился, как будто вес летящего города ложился на всех Шеппардов в его стенах. Шеппард прислушался к себе и улыбнулся: ощущение чистого листа заставило сердце подскочить к горлу и тут же ухнуть обратно. Шеппарду показалось, что он закрыл глаза всего на минуту, когда осторожное поглаживание по плечу выдернуло его из дремы. МакКей сидел на кровати и с улыбкой смотрел на недоуменно моргающего Шеппарда. - Добро пожаловать в галактику Пегас, - сказал он, и Шеппард приподнялся на локте, улыбаясь, - спасибо, что воспользовались услугами нашей компании. Шеппард сел. В окно било самое обычное солнце, бросая на пол самые обычные пестрые пятна, и воздух был самый обычный, и все было, как на Земле, только лицо у МакКея было такое, что Шеппард все понял бы, даже не зная, что произошло. Он потер глаза, пытаясь сообразить, что полагается говорить в такой ситуации. - Как все прошло? - наконец спросил он. МакКей кивнул. - Отлично. Летели немного дольше, чем планировали, но так даже лучше: исключалась опасность перегрузки двигателя. - И давно мы здесь? МакКей посмотрел на часы. - Пятый час, - он взъерошил Шеппарду волосы. - Мы подвели итоги без тебя, уж извини. Ты так сладко спал. - Я так рад, Родни, - сказал Шеппард так пылко, что сам удивился. МакКей засмеялся и закинул руку ему на шею. - Чему? Что пятый час или что без тебя? - Всему, - ответил Шеппард, укладывая немного кружащуюся голову ему на плечо. - И что... теперь? МакКей уткнулся носом Шеппарду в волосы и помолчал. - Теперь им надо оповестить галактику, что они вернулись. - Звучит угрожающе. МакКей согласно хмыкнул. Шеппард немного поколебался и спросил: - Родни, а что с Тоддом? - С Тоддом... - задумчиво повторил МакКей. - С Тоддом пока ничего. Пока надо разобраться, что тут случилось в отсутствие Атлантиды. Мы долго думали, разумно ли афишировать наше возвращение и терять эффект неожиданности, но в результате решили, что можно заявить о себе, предварительно приведя город в полную боевую готовность – проверить все системы, может быть, усовершенствовать их, зарядить МНТ, пока есть возможность, - МакКей помолчал и добавил с улыбкой: - Родни называет правила зарядки «закон Шеппарда-МакКея». Я бы сказал «эффект», но вряд ли стоит придираться. - Вряд ли, - пробормотал Шеппард. - Так или иначе, сегодня у всех официальный выходной, и я собирался вытащить тебя полетать по окрестностям. Шеппард осторожно отодвинулся и критически посмотрел на МакКея в поисках следов бессонной напряженной ночи, но радость и облегчение от успешно выполненной задачи, очевидно, были для ученого достойным эквивалентом сна. Шеппард все-таки спросил, не поспать ли ученому, но тот только нетерпеливо дернул плечом. - Соглашайся, или я подумаю, что ты бежишь моего общества. Ну? Полетели? - Разумеется, вымогатель, - возмущенно ответил Шеппард и демонстративно сбросил руку МакКея со своего плеча. Они проскользнули в ангар незамеченными, и обоим это очень понравилось. - Ты когда-нибудь сбегал из дома? - поинтересовался МакКей, когда прыгун ожил и приветливо загудел. Шеппард кивнул. - Пару раз, на пару дней и только там и тогда, где и когда можно было переночевать под открытым небом. МакКей посмотрел на него в комическом ужасе, Шеппард рассмеялся и неожиданно спросил: - А у тебя есть аллергия на цитрусы? Теперь засмеялся уже МакКей. - Нет. Тебе тоже наподдали за то, что мы до сих пор так мало знаем друг о друге? Шеппард улыбнулся, почему-то чувствуя облегчение. - Там был Ронон, и Джону пришлось удовольствоваться осуждающим взглядом. МакКей облетел Атлантиду кругом, показывая ее Шеппарду, и они полетели низко над водой, не придерживаясь определенного курса, и скоро впереди показалось смутное сероватое пятно, как будто плотное облако опустилось к горизонту. По мере приближения пятно приобретало очертания, стали видны высокие деревья, растущие на самом краю обрывистого берега, и МакКей поднял прыгун повыше. Кусок суши оказался небольшим островком, входящим в приличный архипелаг. МакКей быстро пролетел над ним и посадил прыгун на одном из внутренних островов, почти идеально круглой формы. Сочно-зеленая трава была достаточно высокой, чтобы скрыть лежащих людей. Солнце подбиралось к зениту; МакКей оперся на локоть и подпер голову ладонью так, чтобы тень от его головы падала Шеппарду на лицо, и Шеппард сквозь ресницы смотрел, как лучи зажигают искорки в чуть встрепанных волосах ученого, окружая голову сиянием. - Ты очень хорошо выглядишь, - сказал МакКей, щекоча Шеппарда травинкой под подбородком. - Мне, оказывается, здорово не хватало тебя, у меня сейчас такое ощущение, как будто мы давным-давно не виделись. Шеппард просто схватил его за шею и резко потянул на себя. МакКей охотно свалился на Шеппарда, и они долго лежали, обнявшись. Было очень хорошо и немного грустно: тени высоких стеблей с метелочками на концах быстро ползли по опущенным векам Шеппарда, и ему казалось, что он физически чувствует, как течет время, приближая момент, когда МакКей вздохнет, встанет, улыбнется и протянет Шеппарду руку, молча предлагая подниматься и лететь домой, где им опять будет катастрофически не хватать друг друга. И если все сложится так, как хочет МакКей, такой расклад станет нормой, за исключением, может быть, коротких отпусков, которые на Атлантиде наверняка случаются нечасто. Шеппард не смог подавить вздох, и МакКей поднял голову и испытующе посмотрел на него. - Ты ведь не скучаешь по Земле? - тревожно спросил он. Шеппард хотел улыбнуться и помотать головой, но вместо этого улыбнулся и сказал: - Ничего, привыкну. МакКей продолжал без улыбки смотреть на него, потом встал и прошелся по поляне. - Вот что, Джон, - сказал он наконец, останавливаясь рядом с севшим по-турецки Шеппардом, - я не хочу, чтобы ты ломал себя. Я прекрасно знаю, как остро чувствуется чужая планета, чувствуется, что это не Земля, что она может быть враждебной, непостижимой. Даже мне было тяжело – я говорю «даже» не потому, что считаю тебя слабым и неготовым к сильным потрясениям; просто я всю сознательную жизнь читал о далеких мирах и – что уж там – иногда мечтал о них, так вот даже исполнившаяся мечта первые месяцы пугала меня так, что я не спал ночами. Поэтому я буду удивлен, если ты сразу станешь чувствовать себя здесь хорошо и уютно. Он замолчал, собираясь с мыслями и силами. Притихший Шеппард не сводил с него глаз. - К чему я все это, - продолжил МакКей. - Пообещай, что скажешь, если тебе станет невмоготу. Шеппард вздохнул и опустил глаза. - Думаю, что тоска по дому не пойдет ни в какое сравнение с тоской по тебе, - тихо сказал он. - Ты ведь не пойдешь со мной, пока не закончишь все свои дела здесь. МакКей выдохнул. - Не представляешь, как мне хотелось это услышать. Шеппард сделал вид, что страшно оскорблен. - Ты предполагал, что можешь услышать что-то другое?! МакКей притворно испуганно попятился, но Шеппард уже ухватил его за ремень и снова повалил в траву. Целовать ученого, когда тот смеется, удивительно приятно, подумал Шеппард, развязывая черный галстук. - Мне будет хорошо только там, где ты будешь смеяться, - пробормотал он, и МакКей затих и закусил губу, забираясь пальцами Шеппарду под футболку, а потом, когда оба проглотили комок, вдруг застрявший в горле, сказал: - Наслаждайся, пока можно, - и тихонько, именно так, как особенно любил Шеппард, засмеялся.