И вспыхнули сосны смолистым огнем

Небо над Атлантидой потихоньку затягивало пухлыми темно-серыми тучами. Океан волновался, и ветер то и дело срывал пенные барашки с гребней волн и обдавал мелкими брызгами Шеппарда, сидящего на том самом пирсе, с которого, по словам МакКея, на его Атлантиде в ясную погоду было видно материк. Водяная пыль лезла за шиворот, несмотря на поднятый воротник, но уходить Шеппарду не хотелось – казалось, что унести с собой спокойное чувство полного удовлетворения не получится, – и он продолжал, морща нос, поддергивать воротник и натягивать рукава на пальцы. «Дедал» вернулся без единой царапины. Сканер на планете Кинека не обманул: от планеты с инкубатором осталось только медленно рассасывающееся облако обломков. Планету Кинека оно не должно было зацепить; в любом случае, времени до возможного столкновения с останками было более чем достаточно, и Родни, едва ступив на Атлантиду и оставив МакКею отчитываться о миссии, помчался формировать группу ученых для исследования скального комплекса. Впрочем, МакКей мало что мог сказать Вулси, кроме того, что все прошло строго по плану. Вулси велел по возможности отслеживать реакцию рейфов и объявил трехдневный выходной для всех участников операции, включая вольнонаемных рабочих. Все хвосты были наконец подчищены. Тодд больше не проявлялся, переселенцам их новый дом нравился куда больше, чем старый, даже вопрос с дженаями был с трудом, но решен. Джон долго старательно избегал этой темы, но в конце концов сдался. - Если ты еще не остыл, можешь идти к своему дружбану, - мрачно сказал он как-то за завтраком. - Только без меня, я с ним наобщался на два года вперед. Вулси в курсе, делай, что нужно. К удивлению и огромной радости Шеппарда, МакКей захотел пойти с ним. Шеппард немного нервничал из-за того, как пройдет более близкое и мирное знакомство с народом, первая встреча с которым закончилась так печально, – кто знает, может быть, среди встречающих окажется даже автор того судьбоносного выстрела. Поэтому на этот раз Шеппард не стал пренебрегать вооружением и всю дорогу до поселения дженаев был готов мгновенно оттолкнуть МакКея в кусты и прикрыть его собой. Однако опасения были напрасны. МакКей и Радим долго с любопытством разглядывали друг друга, а потом МакКей медленно протянул дженаю руку, и тот так же медленно коснулся пальцами протянутой ладони. Через пару минут они уже увлеченно сыпали длинными словами и блестели друг на друга глазами – бесцеремонно разбуженный ученый в Радиме окончательно вытеснил политика. Несколько долгих часов Шеппард отчаянно проскучал, разглядывая комнату на втором этаже дома Радима – его кабинет, в который дженай пригласил их, как только стало ясно, что бездоказательного общения им с МакКеем будет мало. Из бункера, который Радим по собственной инициативе показал МакКею и безапелляционно увязавшемуся за ним Шеппарду, они выбрались уже в сумерках, и МакКей наконец сжалился над Шеппардом. Он долго и с сожалением прощался с Радимом, проводившим их до Врат, дженай кивал, улыбался и напоследок сдержанно извинился за ту историю – если бы он знал, каким плодотворным может стать их сотрудничество... В любом случае, он всегда рад коллеге и надеется, что они еще увидятся до того, как гости решат завершить свой визит. Шеппард, уже давно подумывающий о возвращении, насторожился, но МакКей никак не выказал своего отношения к этой теме, еще раз пожал Радиму руку и шагнул во Врата. Стоя у самых голубых волн, Шеппард оглянулся, и дженай подмигнул ему. Шеппарда долго не оставляло ощущение, что был в этом подмигивании какой-то подтекст. За сравнительно спокойные недели, прошедшие со дня взрыва инкубатора, МакКей доказал Шеппарду, что работа на износ – не единственный его режим. Шеппард чувствовал себя ребенком, у которого каждый день – Рождество: МакКей возвращался из лабораторий не позже девяти, хорошо спал, ел три раза в день и смотрел на Шеппарда так ласково, что тот начинал опасаться, что привыкнет и потом не сможет приспособиться к новому распорядку. Днем, пока ученый был занят, делать Шеппарду было особенно нечего – пара-тройка разведывательных вылазок в неделю, спарринги с командой, он даже совершил налет на небольшую, но пеструю лантийскую библиотеку, – поэтому мысли о возвращении лезли в голову все упорнее. Шеппард только в самых общих чертах знал, что его ждет там: опасения, что МакКей раздумает брать его с собой, слава Богу, уже давно отступили. Он надеялся, что заслужил доверие и долго оформляться не придется, и больше всего его волновали так неловко обрубленные отношения МакКея и Келлер. Не то чтобы он боялся конкуренции, просто он боялся за МакКея. Ветер толкнул Шеппарда в бок так сильно, что пришлось упереться рукой в пирс. Надо бы как-нибудь ненавязчиво вывести МакКея на эту тему, ведь наверняка ученый уже не раз задумывался об этом. Удивительно, но Шеппард был уверен, что проблемы с официальным расторжением их брака если и возникнут, то только со стороны Келлер. Шеппард не знал, откуда пришла эта уверенность, он просто однажды – уже довольно давно – проснулся с ней. Он больше волновался за исход операции по зарядке МНТ, чем о маккеевом разводе, хотя последний был лично для него намного важнее. Шеппард так задумался, что вздрогнул, когда МакКей сел рядом с ним, с нарочитой силой опершись о его плечо. - Ты рано, - заметил Шеппард, посмотрев на часы, а потом на расстегивающего пиджак ученого. - Надоело, - беспечно ответил тот и толкнул Шеппарда плечом. Шеппард недоверчиво поднял бровь и притих, разглядывая его. Глядя, как спокойно и уверенно действует МакКей, попадая в свою стихию, невозможно было представить, что он может испытать от чего-то другого удовольствие более сильное. - Ты что? - спросил МакКей и легонько потряс Шеппарда. - Джон? Что задумал? Неясных мыслей и планов было так много, что Шеппарду никак не удавалось выловить из кучи и нормально обдумать что-то одно. Только желание уйти туда, где магическая способность МакКея управлять раскрывалась в полной мере, было отчетливо и становилось все сильнее, и Шеппард не выдержал. - Я хочу домой, - сказал он и вперил взгляд в МакКея в ожидании реакции. МакКей несколько мгновений задумчиво смотрел на Шеппарда прозрачными глазами, а потом, когда слова достигли цели, весело поднял брови и улыбнулся. - С чего вдруг? Шеппард пожал плечами. - Ну когда-то же надо возвращаться, верно? Мне показалось, что вы обменялись уже всем опытом, который у вас имелся, вплоть до утюжки воротничков и намазывания масла на хлеб, так почему бы не сейчас? МакКей подумал и спросил: - А на самом деле? Шеппард мысленно чертыхнулся. Уже давно пора бы отвыкнуть от надежды усыпить бдительность канадца вымученными предлогами. - Мне тебя не хватает, - пробормотал он, подтягивая колено к груди и неловко обхватывая его руками; МакКей снова поднял брови, теперь уже удивленно, и Шеппард поспешно объяснил: - Не в том смысле, что мы мало времени проводим вместе, просто я... не чувствую, что ты... мой, - он осторожно посмотрел на МакКея: тот внимательно слушал. - Мне здесь нравится, я привык ко всему и привязался ко всем, но иногда я вспоминаю, что это все-таки другая реальность. - Он неуютно поерзал, пытаясь подобрать слова. - Мне кажется, что когда мы вернемся, я, может быть, даже перестану бояться, что это вдруг почему-то кончится. МакКей положил руку Шеппарду на спину. - А здесь не получается? От попыток придать своим словам осмысленность у Шеппарда отчаянно чесался мозг, и он только пожал плечами и горестно посмотрел на МакКея. Ученый долго молчал, чуть покачивая головой, и наконец негромко сказал: - Мне иногда снится, что я просыпаюсь в Вегасе, рядом с Дженнифер, или дома, в своей комнате на Атлантиде, один, и оказывается, что следа, этой реальности, нас – ничего не было. В такие моменты у меня так колотится сердце, что я очень удивляюсь, просыпаясь по-настоящему, что ты не слышишь его стука и продолжаешь спокойно спать, - он еще немного помолчал и мягко улыбнулся. - Может быть, и правда пора возвращаться. Да и Стрикленд с Зеленкой уже перешли от деликатного вопросительного молчания к тонким намекам. Ты в курсе, что на Земле уже давно октябрь? Шеппард поразился. - Серьезно? МакКей рассмеялся и тоже поднял воротник. - Представь себе. Пошли внутрь, холодно. Вечером МакКей уткнулся носом Шеппарду в затылок и тихонько сказал: - Ну ладно. Можешь тогда собираться потихоньку. На следующий день, стоя посреди комнаты и оглядываясь, Шеппард вдруг понял, что совершенно не представляет, как, собственно, надо собираться. Он так притерся в этой реальности, что ему казалось, что у него должна была накопиться куча вещей, а на самом деле он как пришел сюда с рюкзаком, книгой и постером, так и уходит. От этого его не оставляло неприятное чувство, что он что-то забыл – как обычно после долгих выматывающих сборов, когда убеждаешь себя, что главное – билеты, документы и деньги, но все равно нервничаешь и мучительно думаешь, что же забыто. МакКей как будто тоже пребывал в подвешенном состоянии. Он стал рассеяннее, как когда что-то занимало его голову целиком, позже возвращался из лабораторий, в столовой постоянно что-то записывал на салфетке. В конце концов Шеппард не выдержал и как-то утром сказал: - Слушай, если тебе надо закончить какие-то дела, не торопись. МакКей долго молчал, а потом медленно, словно через силу сказал: - Это не дела, это подсознательный страх, - он поправил подушку, чтобы видеть лицо Шеппарда, и усмехнулся. - У меня ведь там остался один неразвязанный узелок. - Мы же не можем остаться тут навсегда, - пробормотал Шеппард, не чувствуя особенной уверенности. - Твой дружбан, думаю, был бы не против, - заметил МакКей; Шеппард закатил глаза, и МакКей улыбнулся, подергивая его за волосы. - Конечно, не можем, Джон. Потерпи еще немного. - Сколько угодно, - Шеппард приподнялся на локте и посмотрел МакКею в глаза. - Я серьезно, Родни. Я совершенно спокойно подожду ровно столько, сколько тебе будет нужно, а если еще и смогу чем-то помочь... - Ну, - МакКей покусал губу, словно придумывая Шеппарду задание, - можешь почаще носить мои рубашки. Параллельно с попытками привести мысли в порядок и все-таки начать собираться Шеппард пытался представить, как лантийцы отреагируют на весть об уходе и как вообще сказать об этом ближнему кругу. Череда слабеньких неубедительных мысленных заходов прервалась внезапно, как очень многое за последние месяцы жизни Шеппарда. Он в который раз бесцельно перебирал рюкзак, когда в дверь позвонили. - Открыто, - крикнул Шеппард. В дверной проем сунул голову Родни, окинул комнату ищущим взглядом и помахал Шеппарду. - Он где-то в лабораториях, - улыбнулся тот. Родни кивнул, зачем-то оглянулся и наконец вошел. - Ходят слухи, что вы собираетесь уходить домой, - сказал он, усмехнулся, поймав удивленный взгляд Шеппарда, и похлопал ладонью по стене. - Даже у земных стен есть уши, а уж у этих... Так что там с уходом? Шеппард пожал плечами. - Я подумываю об этом. Насчет него так и не понял. Родни прошелся по комнате, потыкал пальцем галстук, забытый МакКеем на спинке стула. - Не жалеешь, что все так сложилось? - Нет, - быстро ответил Шеппард и неожиданно для самого себя спросил: - А ты? Родни поднял бровь. - Ты про нас или про вас? Шеппард усмехнулся. - Про вас, конечно. - Ни капли, - так же уверенно ответил Родни и озорно прищурился. - Только Джону не говори. Шеппард фыркнул; Родни кивнул, пошел к выходу, но притормозил у двери и через плечо сверкнул на Шеппарда глазами. - Да, будь готов к встрече с расстроенным подполковником. Джон действительно был расстроен, но Шеппард не совсем понял, чем именно: тем, что узнал об уходе из слухов, дрейфующих по городу, а не от Шеппарда, или собственно уходом. Они снова стояли на том же балконе, откуда наблюдали за «Дедалом» – корабль, кстати, опять ждал на пирсе погрузки, – и сильнейшее ощущение дежавю делало еще более нереальной мысль о том, что скоро Шеппард будет ужасно далеко отсюда. Впрочем, может быть, и не так далеко: кто знает, вдруг их реальности соприкасаются стенками, мембранами или что там отделяет их друг от друга именно в этом месте. - Никогда не умел прощаться, - наконец пробормотал Джон. Шеппард покосился на него. - Мы же не сегодня и не завтра уходим. У Родни еще куча дел. Джон дернул плечом. - Неважно. Публично прощаться умею еще хуже. - А мне не верится, что мы больше не увидимся, - смущенно буркнул Шеппард, ковыряя поручень. - А мне тоже, - в тон ему ответил Джон и шлепнул его по руке. Вот и попрощались, подумал Шеппард, потирая запястье. Пожалуй, не самый плохой вариант. Джон повернулся спиной к пирсу и облокотился о перила. - Пошли, что ли, в гольф сыграем? - предложил он как ни в чем не бывало, потягиваясь. Шеппард с радостью согласился. Через пару дней новость уже перестала быть новостью. Лантийцы приняли ее ближе к сердцу, чем ожидал Шеппард; его особенно удивило и согрело, что по нему обещали скучать так же сильно, как по МакКею. В искренность обещаний верилось легко, и Шеппард не стал разводить паранойю. В эти дни Шеппард с МакКеем встречались только вечером: первого оккупировали Джон и ближайшие знакомые из морпехов и техников, последнего – ученые; они даже в столовой сидели за разными столами, только изредка поглядывая друг на друга поверх голов сотрапезников. Когда МакКей успокоился настолько, что стало ясно: его дела в этой реальности почти завершены, Вулси пригласил их обоих к себе. МакКей вежливо, но решительно прервал официальную благодарственную часть, улыбнулся и сказал: - Ричард, это мы должны вас благодарить, что разрешили провести этот эксперимент, не зная, чем он может обернуться. Я уверен, что знания, которыми мы обменялись, послужат обеим сторонам, и честно говоря, мне совсем не хочется прощаться навсегда. Не будем загадывать наперед, кто знает, что может случиться. Вулси заморгал, улыбнулся, и на этом с официозом, к облегчению Шеппарда, было покончено. Прощание растянулось на несколько дней: сначала внимания потребовал медотсек, потом – лаборатории, на следующий день – Джон сотоварищи, еще через пару дней собрались тем же составом, каким сидели на толстом ковре в комнате Джона несколько месяцев назад, когда все еще было ново и совсем по-другому. Только выпито было явно больше, и Шеппард вспоминал этот вечер сквозь приятный розовый флер. Рядовые лантийцы тоже не упускали случая напомнить о себе, и Шеппард в первый же день сбился со счета, сколько рук пожал и сколько раз улыбнулся. Вечером накануне дня икс МакКей крепко обхватил сидящего за столом Шеппарда сзади за шею и спросил: - Не передумал? - Еще чего, - ответил Шеппард и попробовал извернуться и посмотреть на ученого. - А ты? Все сделал? Можем еще ненадолго отложить. МакКей фыркнул ему в ухо. - Ну нет, пользуйся случаем, пока я добрый. Странно было в последний раз лежать на узкой кровати, стараясь не очень ворочаться, чтобы не спихнуть МакКея на пол. Шеппард долго не мог уснуть, смотрел в потолок, по которому танцевал отраженный волнами свет огней Атлантиды, и ни о чем не думал. Все было хорошо. Его больше не пугал ни завтрашний день, ни все последующие. Шеппарду казалось, что уходу должен сопутствовать какой-то пышный ритуал, вроде тех, что атозианцы устраивали, провожая в вечное плавание умерших своей смертью соплеменников. За эти относительно спокойные месяцы Шеппард успел в деталях выучить его и даже привыкнуть к полному, по меркам землян, отсутствию скорби на лицах атозианцев: такие похороны в любом случае лучше, чем когда нет тела, которое можно похоронить. Однако никто на Атлантиде, похоже, не верил, что Шеппард с МакКеем уходят навсегда и больше никогда не вернутся, поэтому все просто собрались в зале Врат, смотрели, как гости сдержанно, чтобы не раскиснуть, прощаются с Вулси, главными врачами и командой Джона, а когда Врата открылись и пришельцы, ставшие друзьями, сделали первый шаг к ним, дружно захлопали. Шеппард не хотел оглядываться, но у самых Врат не выдержал, и его охватило ощущение, что они не уходят, а только пришли. Конечно, если приглядеться, можно было заметить, что на лице Джона нет ни следа враждебности, которой он встретил своего двойника, а на лицах других – спокойная грусть, а не немного настороженное ожидание. Приглядываться Шеппард не стал. Он просто поднял руку, и в ту же секунду, как отражение, поднял руку и Джон. Лантийцы замерли – и так же дружно, как хлопали, расхохотались. Напряжение лопнуло, и Шеппард шагнул в голубую рябь с легким сердцем. Подземный воздух той стороны немедленно тяжело вполз в легкие; Шеппард понимал, что это психосоматическое, но менее противно от осознания не становилось. К тому же, едва под ногой грохнул помост и волнующаяся пленка разорвалась и рассеялась за спиной, страшно захотелось обратно, навалилось чувство потери, ощущение, что самое главное не было сказано и сделано. МакКей, очевидно, почувствовал это и положил руку Шеппарду на спину, одновременно подталкивая вперед и легонько поглаживая. Шеппард собрал волю в кулак и спустился с помоста. Разумеется, их уже ждали. Когда они в последний раз связывались с домом, чтобы сообщить о своем скором прибытии, у Зеленки от счастья сорвался голос, а Стрикленд звучал очень довольно. Шеппард в глубине души боялся, что его заставят прямо с пылу, с жару отчитываться о проделанной работе, к чему он был совершенно не готов, даже не представлял, с чего начать, но Стрикленд только пытливо посмотрел на него, чуть заметно кивнул и переключился на МакКея, в которого уже впился Зеленка. До самого вечера Шеппарду даже не удалось толком осмыслить переход из одной реальности в другую. Стрикленд смилостивился над ними и перенес обсуждения, отчеты и прочие радости жизни на следующий день, зато настоял на полном медосмотре, который сожрал весь день. Шеппард безропотно позволил развести их с МакКеем по разным комнатам, послушно подставлялся под иглы, фонендоскопы и молоточки, а вечером потратил остатки сил на распаковку рюкзака. Тогда же выяснилось, что плакат с Джонни Кэшем остался висеть на стене той Атлантиды. Расстроиться Шеппард не успел: пришел МакКей. Он плюхнулся на кровать и закинул ноги на спинку, шумно выдыхая. - Я забыл там фотографию Джинни, - сказал он. - Хотел положить в последнюю очередь, а когда напоследок осматривал комнату, не заметил. Шеппард засмеялся. - А я – плакат. МакКей заложил руки за голову и мечтательно улыбнулся. - Есть повод вернуться. Шеппард подошел к кровати, осторожно толкнул МакКея – тот охотно подвинулся – и улегся рядом. - Нет уж, мне и здесь хорошо. - Ты как? - спросил МакКей после небольшой паузы, устраиваясь поудобнее. - Немножко боюсь завтрашних мероприятий, а так ничего, - признался Шеппард, и МакКей виновато хмыкнул. - Потерпи, ладно? Потом будем целыми днями гулять, спать, жить в свое удовольствие. - Да я-то что, - Шеппард внимательно посмотрел МакКею в лицо: особенных признаков усталости заметно не было. - Я думаю, основной удар придется на тебя. - Меня это не пугает, - беспечно ответил МакКей, - если мне дадут выспаться. Шеппард понял намек, и через полчаса оба уже спали. МакКей отлично держал удар все несколько часов, что длилось совещание. Он бодро рассказал об основных приключениях отважных исследователей, различиях между реальностями, опыте, которым с ним поделились тамошние коллеги. Зеленка едва не стонал от зависти, Стрикленд сидел с лицом, явно выражающим дикое счастье, что он замешан во всем этом только косвенно, а Шеппард время от времени вставлял слово, когда МакКей просил его, и блаженствовал, вытянув ноги и сложив руки на груди. Судя по тому, с какой скоростью Стрикленд распустил совещание, когда выяснилось, что МакКею больше нечего сказать, генерал очень тяготился этой формальностью. МакКей подмигнул Шеппарду и зашагал вслед за счастливым Зеленкой, наконец заполучившим кладезь информации в лице канадца, а Стрикленд уже в дверях придержал Шеппарда за рукав. - Что-то там с вами случилось, мистер Шеппард, - генерал подозрительно сощурил глаза, - о чем доктор МакКей умолчал. Не могу только понять, хорошее или плохое. - Сэр, там столько всего случилось, - Шеппард улыбнулся, и генерал заинтересованно наклонил голову, - после чего лично мне снова хочется жить. Стрикленд еще пару секунд поразглядывал его, а потом сказал: - Ну вот и хорошо. Почему-то это одобрение ужасно понравилось Шеппарду. Вечером МакКей, на удивление легко вырвавшийся из лап чеха, повел Шеппарда в кафе, куда они ходили перед отбытием в другую реальность. Они сидели за тем же столиком и ели те же пирожные и пироги, что и в прошлый раз, но Шеппарду больше не казалось, что поход за тридевять земель еще впереди. Осень в Колорадо-Спрингс почти не отличалась от лета, и Шеппард поймал себя на том, что с некоторой тоской вспоминает холодный ветер, гуляющий по пирсам Атлантиды. Как все-таки хорошо, что совсем скоро он снова ощутит его влажное прикосновение, подумал Шеппард, откидываясь на спинку стула и улыбаясь МакКею.