***
Оптимус долго рассматривал глубины космоса, плавая в потоке собственных мыслей. Картины прошлого мелькали перед ним, но больше не причиняли боли. Искра больше не ныла от тяжких грехов. Теперь его переполняло спокойствие и умиротворение, которого он не ощущал так давно. Процедура очищения сознания явно пошла кибертронцу на пользу. Единственная мысль, которая продолжала беспокоить, так это финальный суд. Глот`О без сокрытия подробностей объяснил, что демонстрация памяти — процесс болезненный и вполне вероятно, что после неё он потеряет сознание и проведёт в трансе длительное время. Хотя были шансы просто перетерпеть жуткую головную боль. После ментательного сканирования и заглаживания всех «повреждений», Сщукех провёл с Праймом разговор и ответил на все интересующие вопросы. Главным, что особенно беспокоило бывшего Ориона — как ему теперь быть и зачем всё это было нужно. Ответ оказался не слишком понятным и вообще не убедил Оптимуса в своей правдивости. - Так сложились обстоятельства. Почему именно такой ответ? Он бы поверил во что угодно, даже в то, что они просто тянули время или в то, что они просто наслаждались мучениями командира автоботов. Но не в это! Кибертронец провентелировал и прикрыл линзы, покачав головой. — Это слишком странно даже для вас, Создатели! — прошептал он. На ладони он почувствовал прикосновение. Тэм-Зел. — Не хочу тебя убеждать в обратном, но принять такую правду тебе всё же придётся. — Бьюнтекто говорил почти шёпотом. — Хоть это и трудно. — Со временем ведь становится легче. По крайней мере, я надеюсь на это, — опустил взгляд автобот. — Я понимаю твои чувства, но помочь себе можешь только ты. Хотя, это может сделать и Вселенная. Правда, делает это незаметно. Я уверен, что она всё делает через нас. Кстати, тебе привет от Дердана! — Да? Как он? — оживился Оптимус, будто узнав приятную за долгое время новость. — В полном порядке… только желание жить у него угасает всё больше и больше. И смерть медленно, но уверенно подкрадывается к нему. Боюсь, что ему недолго осталось. Хотя, у нас ещё есть время и мы можем пообщаться с ним. — Это в последний раз? — Прайм надеялся услышать «Нет», но искрой чувствовал что в вопросе уже заложен ответ. — Да. — Тэм-Зел сказал это спокойной, от чего стало намного страшнее. Две зелёные вспышки заблестели в космосе на фоне звёзд, точно божественный рок. Больше Оптимус не чувствовал опустошения и боли. Осталась только неприятная тяжесть. Он даже не заметил, как хнорол появился перед ним. В чувства его привёл знакомый, полный сарказма возглас: — Это самое лучшее, что было в моей жизни! — Дердан, — кибертронец опустился перед ним на одно колено. — Приятно видеть, что ты цел. — Выглядишь не слишком весёлым и явно потрёпанным… прямо как я, — усмехнулся рептилоид, пробежавший по нему быстрым взглядом. — Эти руэны промыли тебе мозги? — Скорее дали понять, что моё мировоззрение ничтожно. — Это в их стиле! — махнул рукой Дердан. — Знаешь, я бы тебя очень развеселил одной новостью, если бы с меня не взяли «подписку о неразглашении». Ох, уж эти их заморочки! — Таковы генетизестерцы. — Повисла пауза, в которой отчётливо слышался шелест звёздной пыли. Ментальные способности вернулись не сразу, пришлось постараться, чтобы, как говорил Сщукех, "снова научиться видеть и слышать". Однако теперь Оптимус слышал, что обманчивая тишина наполнена звуками: разговорами, дыханием, скрежетом, постоянным движением. От космоса исходил протяжный гул. Физически его не слышно, но обладая достаточным ментальным потенциалом можно разобрать, что гул не является одним и тем же звуком: это набор самых разных «мелодий», сплетающихся в одну гигантскую сеть. Одни источники давно мертвы, другие ещё живы, а бесчисленному множеству ещё предстоит родиться. — Дердан… я хотел бы сказать спасибо. За то, что ты помог мне тогда и не оставил в плену, несмотря на большой риск. Я не жалею ни обо одном мгновении нашего знакомства. Если бы не ты, кто знает, как бы всё пошло. — Это тебя я должен отблагодарить, — улыбнулся хнорол и в его глазах впервые за долгое время заблестели искры счастья. — Ты буквально спас меня от себя самого. Знаешь, откровенно говоря, я хотел сгореть в ближайшей звезде. Даже открыл тогда звёздную карту и ткнул пальцем с закрытыми глазами. Мой любимый метод тыка... — Альфа Центавра, — тихо произнёс Прайм, удивлённо поглядев на рептилоида. — Именно она. А ты… когда я увидел тебя, болтающимся в невесомости, я вдруг подумал, что смерть подождёт. Тем более, генетизестерцы хотели чтобы ты самостоятельно добрался до точки назначения. Правда, зачем так экстремально, я не понимаю… — До этого были ахморины, — вмешался в разговор Тэм-Зел. — Твой подарок от Примие, — бьюнтекто протянул то самое бесцветное пёрышко связанное тонкой ниточкой с кристаллом. Автобот вдруг вспомнил о том, что потерял его где-то у генетизестерцев на станции. — Примие сейчас молится за тебя. — Он ещё жив? — провентелировал Оптимус. — Праймус точно его бережёт. — Ему осталось недолго, — констатировал бьюнтекто. — Любишь ты всё испортить! — закатил глаза Дердан. — Но насколько я знаю, эти птички действительно живут недолго. Впрочем, я недалеко от него уйду. Кстати, я тут помирился с дочерью своего бывшего друга… она явно характером в маму пошла. И дочка у неё такая хорошая. Йеммион тоже в порядке. Правда, Кеппели мы так и не нашли — как сквозь землю провалилась! — Она там, где ей положено быть, — загадочно ответил Тэм-Зел. — Не волнуйтесь, она счастлива. Правда, не перестаёт переживать за вас. — А как там Венгорх и Фцидза? Ещё не перебили друг друга? — поинтересовался хнорол. — Нет, боевые действия прекращены, — раздался голос материализовавшегося Ллерона. — Сейчас ведут переговоры о прекращении огня и налаживании контактов. Некий кибертронец по имени Эйксалер помог разоблачить Шаш-Ваада. Оказалось, что это агент кампмикетов. Впрочем, я не сомневался в этом. — Пора? — уточнил Прайм. — Да. — Кивнул генетизестерец. — Не волнуйся, это ненадолго. — Мы подождём, — сказал Дердан. — И да, насчёт фамилии… Дердан Орониона. — Бросил напоследок хнорол, подмигнув кибертронцу. Теперь Оптимус точно знал, что это последние слова их короткой встречи.***
Помещение оказалось настолько тёмным, что он не видел себя самого. В этой черноте тонул любой поток света, будто перед Оптимусом разевал пасть горизонт событий чёрной дыры. Здесь был пол, были стены, слышались голоса. Мех чувствовал ментальный поток, наполненный различными эмоциями, подобно реке, в которую втекало множество притоков. Здесь находилось большое количество существ самых разных форм и размеров и всех их объединяла одна цель — покончить с этой странной информационной войной и вернуть доверие к окружающему миру. Столько вопросов возникло в метапроцессоре, но получит ли Оптимус на все ответы? Где-то в глубине беспросветной тьмы раздался знакомый шелест. Прайм безошибочно определил, что это Тэм-Зел. Но что он делает здесь? Верно, выполняет роль защитника. Но от чего? Ответ не заставил себя ждать. Дикая головная боль повалила трансформера на колени. Воспоминания начали сыпаться перед глазами, подобно песку, проникающему сквозь мелкие щели между пальцев. Каждое действие от самого рождения до смерти проплывало перед ним. Он помнил их всех. Он знал все их страхи, все переживания, все желания. Орион знал каждого сапфита как самого себя. Огромная ментальная паутина объединяла их всех, как детали будучи вместе составляют основу одному механизму. Его листали сейчас как открытую книгу. Он чувствовал ментальное прикосновение каждого находящегося здесь. Оптимусу было больно, но при этом он испытывал облегчение. Забвение, которому его пытались подвергнуть кампмикеты, было просто завесой перед глазами. Ведь память хранится не только внутри — она есть и в окружающей среде. — Каждое наше действие имеет свои последствия. Наши маленькие вселенные взаимодействуют с нашим огромным и непостижимым миром, создавая новые ниточки в паутине, которые и хранят воспоминания всех наших поступков. — Говорил Дердан Хасси, поглаживая питомицу по сегментам головы. — И наша боль запечатляется в ней. Всё, что мы делаем оставляет свой маленький след, который многое может о нас рассказать. О каждом нашем чувстве и о каждой потере. — По морде хнорола катились слёзы. Он рассматривал космос сквозь иллюминатор, будто искал знакомые и любимые черты давно ушедшего из этого мира существа. — Наши миры только кажутся незначительными. Уберите одну деталь из механизма, замените на другую и он продолжит работать. Однако это будет уже совсем иная работа. Всё меняется с заменами. Но если детальку не сменить, механизм прекратит свою работу, рано или поздно. Каждый наш шаг, каждое слово, каждое движение… Мы все работаем как единое целое, какими разными мы бы не были. — Говорил Эйкс лидерам двух воевавших миров. Его слова транслировались по множеству спутников и передавались не только жителям Фцидзы и Венгорха. — Войны разрушают, но при этом создают что-то новое, меняют сознания и помогают понять, что мир гораздо важнее личных принципов. — Даже если стереть память, среда будет хранить о нас информацию, — эхом продолжала речь Кеппели. — И рано или поздно мы все всё вспомним и поймём. — Души ведь всё помнят, — кивнул Майдей. — Каждая душа уникальна и имеет право знать о самой себе всё, — прохрипел Примие. — Забвения не существует, — опустил голову Вану. — И как бы кто ни старался, память Вселенной всё нам расскажет, — Стоккори счастливыми глазами смотрела на своё дитя. — Если только мы сами этого захотим, — Ченке приобнял супругу за плечи. — Нужно иметь терпение, чтобы достичь просветления, — говорил Реквидрайз. — И любовь нам в этом помогает. — Не важно что или кого мы любим. Это чувство даёт нам подсказки и в истинном своём проявлении отвечает на некоторые терзающие нас вопросы, — Льюнокс сжал кулак, настраивая механизм ладоней. — Она даёт нам силы бороться и ждать, — улыбнулась Хевел. — Но самое главное это то, что Вселенная любит всех нас, — Шелари спрыгнула с ветки дерева, отправляясь в планирующий полёт. — И её любовь питает всех нас, — сложил руки в молитвенной позиции Нтифало. — Мы имеем полное право любить её в ответ или выбрать другой объект своего чувства, через который будем всё равно любить именно её. — Прикрыла линзы Демос. — Ведь все мы носители своих маленьких Вселенных, — Тэм-Зел обвил пылью корчащегося от боли Прайма. — Всё маленькое — просто маленькая версия большого, — разносил свет в помещение Хонрок. — Мы — это и есть Вселенная! — завершил эхо голосов Оптимус и почувствовал слабость, будто из него выкачали все силы. Он медленно уходил в оффлайн продолжая слышать краем сознания голоса всех тех, кого он знал. Кибертронец даже слышал Кейда. И его дочь Тессу. И автоботов с диноботами. Всю Землю. И могучие генетезестерцы вели свою речь. Им будто аккомпанировали бесчисленные голоса с других станций и планет. — Нельзя уничтожить Вселенную, — Чазна отцепилась от яйцеклада и глубоко вздохнула. — Потому что будут те, кто будет о ней помнить. В том числе и другие Вселенные. — И сколько бы вопросов мы не задавали, найдётся ещё больше, — поднял голову Кам-Пак ощущая гармонию звуков и энергий. Симфония была завершена. Мы есть информация, которую всегда можно найти.