Ни без тебя, ни с тобою жить не могу

Это был слишком странный сон. Он шел по какому-то странному длинному проулку, который чем-то напоминал тот, в котором они охотились на голубей во время своей бурной кровавой молодости. Непонятно откуда исходивший, тусклый свет мягко погружал все вокруг в некую загадочность. Казалось, что в ночи этот свет делал вещи какого-то странного лилового оттенка. Это место было погружено в какую-то нелепую дрему, будто сама улица спала, а только он был единственным ее живым посетителем. Взгляд быстро перескакивал со стены на стену, на которых были яркие граффити, сделанные местными умельцами. Остановившись около одного из них, он вглядывался в очертания лица: круглое, немного скуластое, узкие черные глаза, в которых тонули красные отблески зрачков, черные волосы зачесаны на один бок, а вторая сторона выбрита, но видно, что волосы начинают постепенно отрастать. Ута долго всматривался в то, что видел перед собой и осознал, что это сюрреалистично представленное подобие человека – он сам. Парень хмыкнул, чуть вытягивая шею и пытаясь получше рассмотреть это нежданное творение, которое непонятно кому понадобилось, когда на его плечо опустилась чья-то тяжелая мощная ладонь. Ута вздрогнул всем телом, чуть расширяя глаза, и практически на автомате повернулся к нарушителю его личного пространства. Ладонь была очень теплой и какой-то знакомой, потому что в нем неожиданно проснулось чувство глупой и щемящей ностальгии. Казалось, что когда-то он держал эту ладонь ранее, касался ее и гладил. Казалось, что он прекрасно знал каждый сантиметр этой немного шершавой кожи. Повернувшись, он увидел Йомо и застыл с удивленным выражением лица. Тот выглядел все так же спокойно, волосы были настолько светлые, что еще немного и казалось, что они будут белоснежными. И его неизменные всегда серьезные глаза, которые никогда не меняли своего выражения. Он прекрасно помнит, сколько уже лет они знакомы и какие трудности в общении смогли преодолеть. Да и не только в общении. Йомо приблизился, оттесняя Уту к стене буквально вжимая его. Мастер не помнил, сколько раз такое было в жизни, но сейчас это казалось очень странным, будто он смотрел фильм уже об абсолютно чужом человеке. Как бы это не звучало парадоксально, но сейчас Йомо был так же близок, как и далек. Многое рухнуло для Уты где-то с год назад, когда они стали друг для друга чужими людьми. Ута действительно долго боролся со своими чувствами, но в итоге решил от них отказаться и предаться праздному образу жизни. Он вел его и ранее, но с Йомо пришлось завязать. После него же он закрылся. Как бы даже он не хотел просто пошло провести время с кем-то, это удавалось у него из рук вон плохо. Он не чувствовал человека, а значит, что остальное было бессмысленным. Однако, с Канеки он сорвался. Ута почувствовал, как мужчина сжал его запястье, пытаясь прижать к себе. Ута поморщился, понимая, что хочет преподнести ему этот сон. Новое воспоминание о его сильной любви. Он не любил говорить в духе «любовь всей жизни», «лучшая любовь», поэтому в своих мыслях ограничивался именно таким понятием. Он почувствовал губы Йомо на своей шее, от чего он весь вздрогнул, упираясь в его грудь, не даваясь тому так просто. Несмотря на то, что это всего лишь сон, это вызывало у него бурю чувств. Смешанных и странных наталкивающих на противоречивые мысли. Ута до сих пор не понимал, остыли ли его чувства к Йомо, или нет. Иногда в его голове мелькали мысли, что лучше бы он вовсе ничего не чувствовал, чтобы вместо его пульсирующего сердца было нечто, вытесанное из холодного камня. — Ута… - прошептал Йомо ему на ухо, заставляя Уту взглянуть на него. Парень удивленно взглянул на своего бывшего партнера и снова чуть отодвинулся, чувствуя, что видит лицо мужчины все хуже и хуже – оно буквально утопало в этом тусклом свете. — Все кончено, Ута. Парень резко открыл глаза, тяжело дыша. Он был слишком вовлечен в этот сон, поэтому его немного трясло. Он медленно поднялся, прижимая ладонь к голове – она буквально раскалывалась надвое. Он прищурился и обвел взглядом мастерскую, которая сейчас была погружена в приятный полумрак. Сердце отстукивало бешеный ритм, будто готово было выпрыгнуть из груди. Постепенно успокоившись, Ута заметил другую проблему, больше физиологическую. Такие сны с Йомо, которые иногда беспокоили его, вместе со старыми ощущениями пробуждая и чисто низменные физиологические потребности. Ему было противно, что согласившись на условие Канэки, сейчас с его телом происходило такое. Гуль встал с кровати и проследовал прямиком в душ, стараясь убрать утреннее возбуждение. «Спасибо, Йомо, до сих пор сюрпризы подкидываешь», - сердито подумал Ута, чувствуя холодные капли на своем лице и то, как намокают его короткие волосы. Он приложил ладонь к члену и заводил ею верх-вниз, ощущая удовольствие от собственной ласки. Закусил губу вместе с серьгой и увеличил темп, чуть шире расставляя ноги. Вода приятно ласкала его тело не хуже, чем ладонь, обволакивая его. Хриплый стон слетел с губ Уты, в то время как парень прикрыл глаза, утыкаясь носом во вторую ладонь, которой упирался в кафельную плитку ванны. Он обводил головку и надавливал на нее, желая уже быстрее прекратить эту томительную игру с самим собой. В голове мелькнули мысли о Йомо, но он старательно пытался их отогнать от себя, представляя Канэки, которого он видел в той мягкой кровати. Того Канэки, которого он с оттягом брал и сзади, и спереди. Ута вспомнил тот жар, и в этот момент он почувствовал, как кончает. Практически вся сперма запачкала его ладонь, оставляя след и внизу, под ногами. На плитке. Гуль чуть дрожал, все еще тяжело дыша и потихоньку успокаиваясь. Окончательно. Масочник старался больше не думать ни о чем. Слишком много ненужных воспоминаний и так, будто цунами, нахлынули на него с этим сном. Перечеркнуто и забыто.

***

— Как у тебя дела? — спросил глухой голос, отчеканивая каждое слово. — Все нормально, — мягко сказал Ута, как обычно стараясь приветливо общаться. — Как там поживает Канэки? — Вчера ездили с ним за едой, — сказал Йомо и замолчал. – Он слишком слабый. — Вот как… — протянул Ута, в этот момент смотря куда-то за горизонт. Он находился в соседнем от его мастерской кафе, потягивая кофе. — Помоги ему с Тоукой, ладно? — Хорошо. Постараюсь. — Он неплохой парень, — Ута специально придал своему голосу мечтательные нотки, тем самым заставляя напрячься мужчину на другом конце телефона. — Ты давно ни о ком так не отзывался. — Да брось ты, я так же отзывался о Тоуке. Та тоже замечательная девушка, такая работящая, — масочник попытался увильнуть от темы, к которой его упорно склонял собеседник. — Вот как, — и Йомо замолчал. — А ты как там поживаешь? Ты в бар не так часто заглядываешь, Итори тебя заждалась, — посмеялся Ута, мягко улыбаясь приветливому небу, через облака которого пробивались искрящиеся солнечные лучи. — Со мной все нормально. Ута не стал ничего отвечать, потому что даже не знал, о чем им говорить. Это было и в первый день их знакомства, и сейчас. — Ты все еще встречаешься с тем парнем, а, талант? — сказал Йомо, чем заставил Уту расширить глаза от удивления. Тот вовсе не ожидал, что какой раз тот снова будет интересоваться его личной жизнью. — Да я давно с ним расстался, — тихо произнес мастер, разглядывая черный лак на своих ногтях. — Мне надоело с ним. Он хороший парень, но мне нужно другое. Да и я нашел для себя… идеальный вариант. Ута замер сразу же после того, как сказал это Йомо. Он моргнул, переваривая, что произнес. Не ожидал, выстроенная цепочка мыслей и эмоций доведет его до того, что назовет Канэки «идеальным вариантом»? Ведь это же не так, тот даже драться не умеет. Хлопот много. Да и не факт, что воспримет его образ жизни. Йомо же молчал, и только через пару секунд его голос вновь раздался в трубке. — Ну что же, я рад за тебя. Главное, чтобы ты снова не начал поиски. Я сбился со счета… — Ты считаешь меня за шлюху? — неожиданно резко сказал Ута. Ему не нравилось то, что считали тех, с кем он был. Ему не хотелось быть одному, но так выходило, что после Йомо он не смог ни к кому привязаться. — Нет. Я считаю, что тебе пора остепениться. Либо придти к старому, либо к новому. — Я не собираюсь западать на каждого встречного или встречную, едва испытаю какую-то уловимую симпатию. Тогда я был молодой и глупый. Тупая блондинка, как ты меня называл, — Ута усмехнулся, облокачиваясь на спинку стула. — Ума у тебя не прибавилось. — Мог бы не так грубо, ну. Я же как никак не далекий тебе человек? — Ты уверен? — Ладно, закрыли тему, — Ута быстро ретировался, чувствуя неприятный осадок от разговора. Нужно было заканчивать это все. — Ладно, Йомо, я пойду. Скоро уже три часа, нужно открывать мастерскую, — бросил он ему. Уже хотел скинуть вызов, как услышал в трубке: — Приходи, если будет время. После этого Йомо отключился сам. Масочник еще долго непонимающе смотрел на экран телефона, видя отчет о проделанном звонке, который напоминал о себе маленькой эмблемой глаза в верхнем правом углу. «Зачем он это сказал? Что это вообще?» - думал Ута, убирая телефон и доставая сигареты. Его губы смяли фильтр, прозвучал щелчок от зажигалки, а уже в следующую секунду над мастером масок поднялся сизый дым от сигареты. Он медленно затягивался, чувствуя знакомый и приятный запах табака, который всегда расслаблял его в самые трудные для него минуты. В такой момент он забывал обо всем, полностью погружаясь в мягкие объятия ускользающей ирреальности.

***

Он позвонил Канэки спустя полтора дня, после их встречи. В последнюю ночь Ута как раз доделывал маску одноглазого гуля, старательно вшивая замок в большой и ужасающий рот на своем творении. В целом он был доволен тем, что вышло, но помимо этого он решил посмеяться и принести с собой в Антейку кое-что еще. Все упаковав в белые мешки, а потом в пакеты, чтобы не проникало солнце внутрь и не наносило вред, Ута отправился в путь до самого миролюбивого «гнезда» гулей. Едва масочник оказался около знакомой двери, как услышал через нее шум и недовольные возгласы Кирисимы. Вздохнув и мельком бросив взгляд на поставленную рядом со ступеньками вывеску «Закрыто», Ута без особого на то приглашения вошел в кафе, а дверной колокольчик милостиво оповестил об этом всех присутствующих. Он увидел довольно смешную картину: Тоука держит Канэки, схватившись за его майку и немного ее задрав, глава стоял поодаль и наблюдал за происходящим с некой иронией, а где-то в тени стояла мощная фигура – это был Йомо. По правую руку сидели инспекторы, белый и черный паренек. Это настораживало, ибо их районом уже «занялись». Но его сейчас волновало даже не это. «Ну черт, ну чего ты и сегодня здесь», - недовольно про себя пробурчал Ута. Сейчас он сам был с натянутой шапкой, выглядел явно не очень хорошо, потому что плохо спал, а потом уже и этот нежданный утренний стояк. Так что его потрепанный вид можно было объяснить приличным рядом причин. — Тоука, ты просила меня принести маску, как только я с ней закончу. Так вот, я завершил работу, — протянул Ута, по-хозяйски проходя внутрь и стараясь не обращать внимание на голубей. Сейчас он прекрасно понимал, что время для его «шутки». Если он покажет маску, то ее можно хоть тут же выкидывать в мусорку – голуби тут же узнают в нем того самого паренька Канэки, мальчишку, подрабатывающего в маленьком кафе Антейку, где-то в самом конце центральной улицы. — Тоука, можешь подняться наверх? — отчего-то попросил Йомо, но Ута совершенно не понял, а зачем. — Хорошо… — протянула девушка, но в то же время осталась на месте — слишком уж было ей интересно, что же такое придумал масочник. — Я бы мог ее просто оставить, но хочется, чтобы тот примерил ее, — так сразу уйдут все подозрения, что паренек заказывал какую-то другую маску. Ута достал из первого пакета маску, завернутую в белое полотно, бережно открыл ее и подошел к Канэки, который сидел за одним из столиков. — Не шевелись, — шепнул ему на ухо Ута. — Давай уже, — несколько нетерпеливо сказал Йомо позади него. Что-то он странно разболтался в последнее время. Правда, только с ним. — Уже-уже, — чуть ли не пропел масочник и водрузил маску на Канэки. Это маска никак иначе не надевалась и больше походила на большой колокол, нежели чем на маску. Хотя к ней бы больше подошло описание отколовшегося куска статуи Большого Будды, где мастер умело сделал отверстие для головы. — Эм… Будда… то есть Канэки… — Йомо был порядком удивлен и кроме этого больше ничего не сказал, снова придерживаясь очередного молчаливого шока. — Сперва я собирался сделать повязку, - довольно проворковал Ута, чуть обнимая Канэки за шею, но тут же отпуская, чтобы никто ничего не подумал. Как никак, раскрываться сейчас он мало хотел. Одноглазый гуль же похоже находился в недоумении и вертелся на месте, ощупывая ладонями нос Будды, а затем попадая пальцами в его каменные глаза. — Вот так думаю в самый раз… — протянула Тоука, скептически оглядев паренька и довольно усмехнувшись. Похоже, ее нелюбовь к Канэки росла в геометрической прогрессии. Ута улыбнулся — ему по-настоящему нравилось это творение, которое шокировало всех остальных. Он не замечал, как, до этого хмурый, сейчас он довольно улыбался, а за его улыбкой следили холодные серые глаза. Канеки же замельтешил и наконец-то снял маску, ставя ее на колени и рассматривая. По его лицу было заметно, как того тоже шокировала чрезмерная эксцентричность мастера масок. Однако Ута планировал другое. Оторвавшись от Канеки и подтолкнув второй пакет Тоуке, чтобы не было сильно заметно, он поманил пальцем Канеки, увлекая за собой на улицу. Сейчас было слишком много посторонних глаз и опасности в лице нежданных инспекторов. Канэки поставил маску на пол, там, где она не будет никому мешать, и последовал за ним. Они вышли на улицу и Ута вновь закурил, пока Канэки внимательно его рассматривал. Мальчишка молчал, ожидая, что Ута поделится с ним тем, зачем он потянул его в подворотню. На улице никого не было, вокруг было даже пустынно. — Прости, если расстроил маской, — Ута мягко улыбнулся мальчику, выпуская изо рта небольшой клубок дыма. — Я хотел немного разрядить обстановку. Тем более, это было удачно, если вспомнить, кто сюда пожаловал… - пепел, с мелкими проблесками огонька в глубине, отвалился от сигареты и упал прямо мастеру под ноги. — У нас никто их не ждал, — честно признался Канэки, чуть пожимая плечами. Мастер какое-то время молча курил, рассматривая кирпичную кладку стены, а потом перевел взгляд на Канеки, который аж вздрогнул от этого. Ута мягко посматривал на него, а потом оторвался от сигареты, выпустил дым и наклонился к мальчику. Держа одной рукой сигарету чуть поодаль от них двоих, чтобы не задеть, он поцеловал Канэки, заставляя того удивленно распахнуть глаза. Второй свободной рукой Ута обхватил его за талию и прижал к себе, увлекая в еще более страстный и глубокий поцелуй, где сплетались языки, и касание их кончиков возбуждало обоих. Канэки поначалу морщился от непривычного свинцового привкуса табака, но быстро привык и ответил мастеру, прижимаясь ближе и обхватывая его за шею. «Черт, плохо. Почему я вечно не могу подождать до комнаты?» - проносилось у масочника в голове, когда свободная рука уже скользнула под жилетку Кэна, чувствуя мягкую ткань белоснежной идеально выглаженной рубашки. — Это и есть новый парень? Голос, раздавшийся в опасной близости от парочки, буквально вылил на них ушат холодной воды, остужая пыл обоих. Канэки быстро отпустил Уту и первый от него отошел, смущенно краснея, а мастер масок лишь задумчиво смотрел в пол какое-то время, а потом поднял на Йомо глаза. — Тебе не надоело вот так невзначай лезть в мою личную жизнь? — шутливо произнес Ута, скрывая за этим горькую правду, но его бывший парень шутку не оценил. — Просто не хочется видеть, как Канэки превратится в такого же дурака, как ты несколько лет назад. — Ты сегодня разговорчив, — Ута хмурился и посматривал на одноглазого гуля. — Тебе что-то надо было? Йомо спокойно смотрел на Уту, а мальчишка рядом с ним чувствовал неимоверное напряжение, повисшее между этими двумя. — Может… пойдемте внутрь? — сдавленно выдавил Канеки, все-таки немного боясь встрять в разговор старших. — Я для этого пришел. Голуби ушли. — О, ну и славненько, - улыбнулся Ута и тут же сгреб Кена за шкирку, и повел за собой в Антейку. Проходя мимо мужчины, черноволосый парень одарил его немного нагловатой ухмылкой. Зайдя к Кэну, они начали примерять маску. Та села будто литая: очень плотно, но нисколько не мешала и не сковывала движения, ничего нигде не жало. Удивленный Канэки смотрел в зеркало, видя нового себя: более дикого и ужасного; за спиной был Ута, мило улыбающийся и доставший из своей сумки человеческий глаз. Сейчас он с явным удовольствием его полизывал, чем заставлял понервничать новоиспеченного гуля. Ута делал это так медленно и эротично, что любитель книг невольно засмотрелся, думая, что же умеет еще делать этот длинный заостренный язык. Глаза мастера были прикрыты, а Кен тем временем повернулся к нему. За долю секунд он успел увидеть, какие же у Уты длинные ресницы. Однако практически в тот же момент масочник перестал соблазняться парнишку и даже как-то безразлично посмотрел на него. Этот взгляд Канэки уже знал – полное спокойствие на душе взрослого гуля. — Ута-сан, вам действительно кажется это вкусным? — поморщился Кен, все еще сверля взглядом человеческий орган в пальцах своего парня. — Он вкусный, а если выдавить, то вообще деликатес, — он усмехнулся, но потом добавил. — Но это единственное, что мне так нравится. Я стараюсь растянуть удовольствие, — а потом прищурился. — Хочешь попробовать, м? — Н-нет, спасибо большое… — младший гуль попытался отнекиваться, но Ута его перехитрил и был быстрее. Масочник аккуратно вставил глазное яблоко прямиком ему в рот, заставляя замолкнуть. Канэки замер в ужасе, боясь шевельнуться, чтобы его язык не коснулся этого. Мастер масок довольно смотрел на то, как выглядит Канэки с глазом во рту, а потом наклонился и обхватил глаз губами с другой стороны, забирая вторую половинку в рот. Какое же было удовольствие видеть, как Канэки краснеет, но под напором Уты не решается оттолкнуть его. «Уговор есть уговор. Пан или пропал». Надавив зубами на мягкую оболочку глаза, масочник проникал в нее, заставляя распадаться. Их губы были настолько близко благодаря этой маленькой вкусной «затычке», что вторая часть отправилась прямо Канэки в рот, заставляя его чувствовать новый, ужасающий его вкус. Вкус человека. Мальчишка даже не понял, что Ута к тому же и целует его после всего, а потом разрывает недолговременный поцелуй, съедая свою лакомую часть. — Ешь, не стесняйся. Ты же ведь помнишь уговор. Я гуль, не человек, Канеки-кун, — парень улыбнулся, сглатывая последнюю часть быстрой трапезы. Канэки с ужасом смотрел на своего неожиданного любовника, помешкав пару секунд, а потом попытался жевать, а затем одним глотком отправил «лакомку» перевариваться. Одноглазый все еще не верил, что он в итоге сделал, и что именно сейчас будет плавать у него в желудке. — А ты молодец… Ведь можно, если я буду просто называть по имени, когда мы… кхм, наедине? — масочник внимательно смотрел мальчишке в глаза, а лицо находилось так близко, что тот чувствовал его горячее дыхание на губах. — Д-да… Ута-сан… — промолвил Кэн, вглядываясь в красные зрачки. Красивый цвет, совсем нечеловеческий, неземной. Кажется, что даже у крови цвет немного, но другой. — Просто «Ута», — улыбнулся мастер, вновь толкая парня на кровать, как пару дней назад. — Ута… — несмело произнес паренек, но потом воодушевился, казалось, он на глазах становится сильнее и во многом пытается перебороть себя. — Вы говорили тогда о пяти днях, которые я должен выдержать. Вы… уже начали отсчет? И что с тем, что нас видел Йомо-сан? — Нет, — масочник покачал головой, пока снимал майку и обнажал все свои тату. – Мы начнем сегодня ночью. Но сперва я хочу кое-что другое увидеть. А Йомо… Этот парень никому о нас не скажет. Канэки видел лишь мягкую улыбку гуля, а по наличию их разбросанных вещей по всей спальне, он уже знал, чем они сейчас займутся перед его первым заданием. Отсчет начался именно отсюда.