Потерянный

Что-то случилось… Это вдруг повисло в воздухе, загустело, застыло смолой, наполнив и ладони, и легкие, и голову… Джон не видел сияющих осколков, рассыпавшихся далеко-далеко под ногами… Ничего, кроме испуганного лица ребенка… собственного лица, безжалостно отражающегося в выгнутом темном стекле. Ничего, кроме сплошного гула неразличимых голосов, слившихся в одну угрожающую тональность и словно воском запечатавшего уши… Чьи-то слова легким дыханием ласкали его взмокший висок, но холод безотчетного, застарелого, как болотная муть, страха уже пролилась по плечам, по спине, липко обняв поясницу и просочившись ниже – в поджавшуюся промежность… Рукам, обнявшим его теплое тело, тоже вдруг передалась эта нервическая дрожь, мелкая взвесь судорог – будто не мягкая живая кожа пряталась под плотной стеганой курткой, а заряженная лейденская банка… Джона трясло. Мышцы, превратившиеся в перекрученные провода, вибрировали, словно канат канатоходца, приготовившийся сбросить ходока. Приподнятые, сведенные плечи застыли, и Шерлок услышал частые-частые вдохи, лишенные жизни и полные хриплого ужаса – Джон задыхался, тщетно пытаясь наполнить легкие воздухом. Побелевшие пальцы, скорее похожие на пальцы заводного манекена, впились мертвой хваткой в обнявшие его руки, напрасно комкая дорогую ткань рукавов пальто. – Шер… Шер… Шер… – тихий перестук зубов превратился в звонкую кадриль. Шерлок рывком повернул к себе несопротивляющегося барабанщика, навис над ним, заглянув в перекошенное, застывшее алебастровой маской лицо. – Что такое? Что с тобой, Джон?! – он не смел прикоснуться к приоткрытым пепельным губам, глядя, как пробегает по ним мелкая рябь. Крупные капли неслышно катились по щекам, и широко распахнутые, неподвижные глаза стремительно светлели – словно синева вытекала из каждого из них, оставляя темную неровную дорожку. – Выпусти, выпусти… открой… Шерлок, я хочу выйти… пожалуйста… Пожалуйста! – он лепетал, глотая слова и соленую, злую влагу. Пальцы оттаяли, едва легкое, но настойчивое встряхивание заставило его послушно запрокинуть голову. Черты смягчились, и Джон зажмурился, закрыв руками лицо. Тонкие пальцы стальными клещами впились ему в запястья, решительно развели ладони в стороны. Шерлок слегка присел, чтобы сравняться в росте, и всмотрелся в невидящие, расфокусированные глаза. – Вот черт… Джон, почему ты мне не сказал?! – он злился, кусая губы, как строптивый жеребец – стальные удила. На себя, не на него – невозможно было сердиться на это беспомощное фиалковое безумие. Мозг, работающий нон-стоп, сверился с внутренним каталогом оказания первой доврачебной помощи и мгновенно проинструктировал собственное тело на дальнейшие действия. Рывком развернув вздрагивающее тело к себе спиной, Шерлок, профессионально расправившись с застежками, содрал и отбросил прочь просторную куртку, нисколько не интересуясь ее конечным пунктом назначения и проигнорировав недовольный возглас где-то позади себя. – Джон, упрись руками! – голос в обманчиво-мягком бархате налился сталью, и противиться ему омега Джон просто не мог. Да и вряд ли бы захотел… Шерлок крепко прижал его влажные ладони к холодному смотровому стеклу. Пряжка ремня тихо звякнула, молния подалась так послушно, словно была в сговоре с ловкими торопливыми пальцами. Теплая ладонь рыбкой нырнула под тонкую ткань белья… – Что Вы творите?! – взвизгнула возмущенная дама по другую сторону их реальности, продемонстрировав торжествующий американский акцент. – Гарольд, что ты смотришь? Пусть он немедленно прекратит! – Вау… – восхищенно выдохнул детский голос, но сочный звук подзатыльника прервал его своевременный комментарий. – Я бы попросил Вас… – смущенный мужской голос коснулся уха Шерлока так же несмело, как и пальцы – его плеча. – Я могу понять… альфа, омега… я и сам… Но здесь же дети… Тяжелый, наполненный свинцом и презрением взгляд отбросил и руку, и мужчину в интеллигентных роговых очках прочь – под защиту скамейки, расположенной в центре кабины. – Леди, проследите лучше за своим мужем. Кажется, он пытается сесть на диету? – Шерлок даже не потрудился посмотреть на женщину, сухо выплевывая слова. – Шоколад в его левом кармане почти растаял… Отчистить такую светлую замшу будет затруднительно… – Это общественное место, – женщина успела перехватить смущенный взгляд супруга и заметить, как поспешно он спрятал руки за спину… самая независимая и демократическая нация в мире просто так сдаваться не собиралась. – Вы не имеете права… – А Вы предпочитаете увидеть приступ клаустрофобии на высоте четырехсот футов? Или тут есть врач?.. Джон, дыши… – совсем другим голосом ласково попросил он и, обняв безвольное тело за талию, плотнее прижал к себе, утратив всякий интерес к невольным вуайеристам… – Пожалуйста… Полуобморочный Джон, опустив голову, сипел, как астматик – совершенно мокрый от мерзкого липкого пота, дрожа всем телом и безотчетно толкаясь пахом в подставленную ладонь. Пальцы накрыли его маленькое, скромное достоинство, и оно благодарно прильнуло к ласковым, любящим объятиям… Сомкнувшись в кольцо у самого основания, кисть бережно огладила мягкий, чуть приподнявшийся член. Большой палец не спеша сдвинул крайнюю плоть, и Шерлок удовлетворенно услышал первый полноценный вдох вспомнивших свою прямую функцию легких. – Джооон… – он прихватил губами жесткие, соленые волосы на затылке, втянул носом их неповторимый, восхитительный запах… Нет, не так он хотел закончить их первый день… Но кто сказал, что все должно быть правильно?.. …ладонь скользит, тонкая кожа под ней наливается жаром и желанием, а плоть уже полна болезненной неги… …под рукой на животе прокатывается дрожь, волнение, тихий всхлип заставляет проступить подвздошные дуги… …Шерлок вжимает в себя его крепенький зад, и мучительное наслаждение сводит острые скулы… настолько опасные, что ни один из случайных свидетелей не рискует хоть как-то выдать свое присутствие… их кабина может побить рекорд тишины за все время существования Лондонского Ока… …Джон стонет, когда большой палец чертит по границе головки, раз за разом цепляя натянувшуюся уздечку, слышит гул собственной крови и делает новый глубокий вдох, наполняя иссохшие легкие сладким, густым, как глицерин, кислородом… …размазав по приоткрывшейся щели вязкую, вкусную каплю, Шерлок прикусывает подставленную шею… лишь губами… лишь чуть-чуть… едва не кончив от одного осознания близости… …ладонь смыкается властно и решительно, перед тем бесстыдно нырнув в промежность, перекатив упругие, нервно поджавшиеся яички… …движения пальцев – сжатых в плотный кулак, словно передергивающих ружейный затвор – отточено, размеренно и почти профессионально доводят до пика… торопясь, пока колесо не завершило свой эпический круг, безжалостно вытолкнуть за край, любовно принять в горсть теплое мускусное семя, сосчитав каждый удар сбивчивого пульса, каждый судорожный стон, каждое эхо падающего медовыми каплями «Шерлок, Шерлок, Шерлок…» – Джон, ты как? – заботливо шепнул в ухо голос из далекой, полной звезд галактики, когда оглушающее удовольствие еще горело в теле, золотя каждый волосок и лишая воли. Джон был «никак», отважно сползая на пол под немой аккомпанемент восьми пар напряженно-растерянных глаз, и Шерлок легко подхватил его на руки, направляясь к центральной лавочке, на которой немолодая пара японских туристов в неизменных панамках и гирляндах фото-видео техники с полным пониманием и сочувствием расстелила сброшенную куртку. Оставшихся десяти минут «полета» хватило только на то, чтобы привести очнувшегося и моментально покрывшегося с ног до головы пунцовым смущением Джона в относительный порядок, напоить его водой из бутылки, которую сердитая леди из Чикаго молча протянула вместе с упаковкой влажных салфеток пристроившемуся в изголовье Шерлоку. Её веснушчатый несовершеннолетний отпрыск пялился на них с таким восторгом, что Шерлок начал всерьез опасаться, что тот попытается или сфотографироваться на их фоне, или хотя бы поклянчить автограф… Осталось невыясненным, увидел ли хоть кто-то из экскурсантов вечерний Лондон, но эту поездку они определенно не забудут никогда… Как бы то ни было, злополучную капсулу Джон покинул на своих ногах и почти самостоятельно. … В такси они молчали. Джон виновато задремал на радушно подставленном плече, а у Шерлока не поворачивался язык нарушить его выстраданный сон… Только когда машина застряла в пробке на Tavistock Square и Холмс приоткрыл окно, чтобы глотнуть влажный ночной воздух, Джон завозился от его неловкого движения и сонно запорхал пушистыми ресницами, смаргивая остатки усталости. – Почему ты не сказал? Джон молчал, отвернувшись к окну, словно не расслышал вопроса. – Это имеет отношение к сломанному ребру? – Нет. Я плохо помню… Даже не уверен, было ли это на самом деле. Шерлок потянул его за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Джон вдруг стал похож на усталого солдата, только-только вернувшегося с поля боя… – Я думал, что это давно прошло. Наверное, тогда мне было лет пять… может, меньше… Молодая женщина с мягкими руками велела мне спрятаться и молчать… Я не знаю, что это было – что-то похожее на деревянный ящик… тесно, темно… и голоса снаружи. Кто-то кричал и ломал мебель… я зажимал уши и ждал, когда станет тихо… Но когда все прекратилось, я не смог выбраться. Долго стучал в деревянную перегородку, плакал… хотелось пить и в туалет… Я спал, свернувшись в клубок. Не знаю, как долго… Меня вытащил мужчина, у которого руки пахли табаком и бензином. Он отвез меня в приют – куда-то за город… мы долго ехали вдоль маленьких домов и пустых полей. Я жил там, пока мне не исполнилось четырнадцать, и меня не взял к себе мистер Фламеринг… – Ты не с фермы… – Шерлок задумчиво сложил пальцы и коснулся губ. Он не спрашивал, что-то записывая в реестр своих Чертогов. – Наверное… не знаю, – Джон старательно порылся в обломках памяти. – Я был слишком мал. Вряд ли это была ферма… Прости – я испортил тебе вечер… – Глупый Джон… – Шерлок поймал и поднес к губам его маленькую руку. – Мой хороший, замечательный, глупый-глупый Джон… … Они долго и лениво целовались в темной прихожей, избавляя друг друга от одежды. Первыми в борьбе за свободу пала многострадальная куртка, потом ее участь разделило сопротивлявшееся каждой пуговицей пальто… Шерлок успел расстаться с идеальным пиджаком, не выдержавшим конкуренции с ревниво обнимающими руками Джона, а тот уже соблазнял обнаженными плечами в недоснятой рубашке, повисшей на локтях… Звонок в дверь прозвучал, как пушечный залп в Гайд-парке по случаю дня рождения Елизаветы II… Ожидаемо и неожиданно одновременно. Оба вздрогнули и застыли. Время остановилось… … – Добрый вечер, мистер Холмс! Неизменный сопровождающий… Тед, Том… как всегда смущенно потоптавшись у порога, шагнул с улицы в дом, перед тем тщательно вытерев ноги. Застегнутый на все пуговки новой фланелевой рубашки, Джон настороженно держался подальше от дверей – под прикрытием лестничного столбика. Но Тед-Том легко разглядел его в слабоосвещенном углу и приветливо помахал рукой. Он всегда добр к своим… подопечным. – Привет, Джон! Не соскучился? – Тед-Том показал пальто, переброшенное через руку. – Пора домой. Мистер Холмс, у Вас ведь нет претензий? Он шагнул навстречу затаившемуся омеге, но Холмс неожиданно заступил ему дорогу. Тед-Том покачал головой… «Ну вот, опять… – огорченно подумал курьер. – Что за беда с этим мозгоклюем?! И ведь вроде видный мужик, и при деньгах, а занимается черт-те знает чем… Который Джон у него? Восьмой? Или девятый?.. И это только в нашей конторе… А он что?.. Ну, отжарил бы парочку омежек… кому хуже-то? С них точно не убудет… Я бы и сам не прочь, хоть и бета, и эти все их запахи-течки мне ни к чему… Глазки-губки-попки у них славные… Да вот только не по мне это лакомство, не по моему карману…» – Джон, – Тед-Том попытался обогнуть набычившегося, упершего руки в бока альфу, очевидно настроенного более чем серьезно… вот только с чего бы? «Оу… – мысль была неожиданной и оттого попавшей точно в цель. – Оу, мистер Холмс! Да Вы же не только в мозгах его пошарили! Черт меня дери, если у малыша Джона сейчас не горит задница! Видать, нашелся и на Ваше жало цветочек!..» Он честил себя последними словами… про себя, конечно… И как это он с первого взгляда не заметил, что от сладкой парочки просто несет сексом и искрит – ну, разве что не дуговой сваркой?! Обрадованный своей догадливостью, Тед-Том расплылся в своей самой добродушной улыбке, задорно хлопнув себя по ляжкам. – Джонни, маленькая ты!.. Хмм… – он осекся под полным темной ярости взглядом Высшего, прозрачная бездна странных, все время меняющих цвет глаз которого быстро наполнялась тьмой, жутковато смешивающей все свои живые оттенки, переплавляя их в серую, мертвую сталь. – Извините, мистер Холмс. Больше не повторится… Джон, так мы едем? Он откашлялся, избавляясь от фамильярного тона, развернул плечи во всю их бездумную удаль и протянул пальто. – Тед? – Холмс скользнул наперерез так плавно, что Тед-Том попятился, словно на него из кустов вышел голодный, оскаленный тигр. И его мягкое, уютное рычание обещало что-то очень нехорошее. Это самое нехорошее Тед-Том чувствовал задницей, и в данный момент она сообщала ему дурные вести с ближайшего фронта. – Нед, мистер Холмс… – Нед… – хозяин квартиры с сомнением посмотрел в глаза, словно примериваясь, куда впиться клыками для начала. – Ладно, пусть так… Нед, мне нужно сделать звонок мистеру Фламерингу. Это важно и совершенно неотложно. – Мистер Холмс, но… возможно, завтра… в конторе… – Нед осторожно облизнул пересохшие губы и, будучи на полголовы выше и вдвое шире в плечах, зябко поежился под ласково-ледяным взглядом. – Может, Вам было бы удобнее… эмм, лично? – Телефон, – отрезал Шерлок и протянул раскрытую ладонь. – Он у тебя в заднем кармане брюк… Быстро. – Но… – Нед все еще добросовестно пытался выполнить свои служебные обязанности. – Телефон. …крошечная дамская «раскладушка», очевидно, располагала контентом с одним-единственным номером – стоило ее раскрыть, как раздался гудок прямого соединения… – Мистер Фламеринг? – Добрый вечер, мистер Холмс, – Александр Фламеринг – альфа с наследственностью первой группы, то есть стопроцентной генетической чистоты, владелец элитного клуба в Mayfair и сети «омега-прайм» – узнавал своих постоянных клиентов по тембру голоса… – У Вас какие-то проблемы? Если не ошибаюсь, наше сотрудничество еще ни разу не вызывало нареканий с Вашей стороны? Что случилось? Вас не устроил… заказ? Мягкий баритон не мог обмануть искусно прикрытой угрозой – «Дважды подумайте перед тем, как произнесете ЭТО вслух…» Но Шерлок не собирался ссориться. Напротив… – Напротив. Я намерен купить его Контракт. Сегодня. – Это невозможно. …это невозможно… Контракт для любого Агентства – лакомый бонус! Джек-пот, выпадающий крайне редко! И Фламеринг не идиот, чтобы отказываться от золотой фишки… – Банковский менеджер может подтвердить мою платежеспособность прямо сейчас, – Шерлок позволил голосу опуститься до оправданий… немыслимо… – Это невозможно, – сталь и лед, чуть припорошенные сожалением, звенели грозовой статикой. – У Вас нет причин для отказа. Джон моя пара. Истинная. Я хочу этого брака, и я его получу, – Шерлок не хотел скатываться до угроз, но его природа заговорила по собственному соображению. – Джон не покинет моего дома, пока Вы лично не предоставите мне соответствующие документы. – Повторяю – это невозможно. Контракт Джона подписан и оплачен две недели назад. Мне крайне жаль. Остановившись напротив зеркала, Холмс никак не мог понять, кого он видит в отражении. Прижимая к уху крошечную телефонную трубку – слишком, катастрофически неподходящую его длинным, каллиграфическим пальцам – на него смотрел загнанный в угол зверь, стремительно теряющий человеческую мимикрию… Нервно подрагивающие губы уже показали в изящном изломе хищный оскал, а скулы грозили вот-вот прорваться инопланетными хитиновыми жвалами… оставалось только зарычать. И он заорал – так, что не только омега Джон испуганно втянул голову в плечи, но и вполне бета Нед… – Что Вы несете?! Какого черта тут происходит?! Или Вы хотите сказать, что прислали мне оплаченного контрактного омегу? Вы что – совсем с ума сошли?! – А что Вас не устраивает? – хищник на другом конце провода всего лишь вздыбил на загривке шерсть… но и только. – Я в курсе, для каких целей Вы их подбираете… Интим не предполагался изначально. А если бы это даже и произошло… что ж… Лицо, выкупившее права, знает о возможном привлечении будущего… супруга к подобного рода заказам, и никаких возражений с его стороны не последовало… Брак будет заключен через неделю. Джон, я полагаю, еще с Вами? Что ж, я планировал поздравить его лично… но в этом случае, думаю, Вы справитесь с этим не хуже меня. Что же касается Вас, мистер Холмс… – горьковато-абсентная интонация все же смягчилась легким извиняющимся сожалением. – Мы можем предложить в качестве подходящей кандидатуры наших самых лучших… воспитанников. – Это невозможно, – Шерлок прикрыл глаза, надеясь не заметить в отражении, как бессильно опадают у Джона плечи. – И Вы прекрасно знаете – мне нужен только он, один-единственный. Кроме того, существует подзаконный регламент – я заказал омегу до двадцати ноль-ноль, и имею приоритет на истребование Контракта до истечения данного времени. Вы нарушили половину его пунктов… – Стоимость заказа мы, безусловно, вернем. С компенсацией и извинениями… – К черту Ваши извинения! Джон моя пара! Вы не можете… – Мы не можем не выполнить подписанную договоренность. Это разрушит репутацию Агентства! – Считайте, что Вы ее уже разрушили. Разговор окончен. Или Вы привозите документы, или… – Или что? Подадите в суд? …легкая, самоуверенная насмешка… – Возможно. …грубая, неприкрытая угроза… – Отлично. Но в этом случае Джон все равно перейдет под наш патронат на время разбирательства… и будет передан супругу согласно регистрационной записи. Но тогда дело получит огласку, а это ни к чему – ни мне, ни Вам… Прошу, подумайте спокойно. …последнее предупреждение до объявления войны, балет на ружейных штыках… – Нет. У Вас полчаса. Он отдал телефон так же спокойно, как принял нового омегу вчера вечером. Нед выслушал короткий инструктаж, спрятал трубку обратно в карман, помялся, не зная, как обойтись со своими громадными ладонями, попеременно пряча их то за спину, то в просторные карманы куртки... – Мистер Холмс… я вынужден применить… – наконец, он решительно шагнул вперед, сокрушенно качая головой. – Пожалуйста, я настаиваю… – ярость требовала выхода, и Шерлок уже знал, кто будет расплачиваться за нее… Едва расстояние между ними составило едва ли пару футов, как он вдруг сделал полуповорот, цепляя Неда за шею и позволяя инерции слегка завалить его на бок, а потом прямым ударом головы в переносицу отправил здоровяка в непродолжительный полет, закончившийся бессрочным нокаутом прямо на ковровой дорожке миссис Хадсон… – Шерлок!!! – вопль вбил ему в уши ватные затычки, отсекая все остальные звуки. Только сейчас он заметил, что Джон сидит на последней ступеньке их лестницы, обхватив себя руками за плечи, как в ознобе, и смотрит перед собой в пустоту, окаменев от ужаса. – Господи, что же теперь будет?.. – золотистый загар помертвевшего лица терял свой солнечный оттенок, пепельные губы бормотали что-то неразборчивое, фатальное… – Это… это Черный список… Мы больше не увидимся. Никогда. Последнее слово замерзло на языке. Глаза уставились отчаянной пустотой. Шерлок, бросив беглый взгляд на бесчувственно прикорнувшего посреди их прихожей Неда, скользнул легкой тенью, присел, обнял плотно сжатые колени… прижался лбом, вдохнув родной запах… – Пусть попробуют, Джон… Пусть попробуют. … Он набирал этот номер так редко, что пальцы на миг задумались, припоминая вычерченный где-то на карте Чертогов путь… Он никогда его не просил. – Мне нужна помощь… – голос был настолько спокоен, что пугал его больше, чем молчание трубки. Шерлок выбросил флаг, выбелив его бессильным шепотом. – Пожалуйста, Майкрофт… Если брат не ждал его звонка с телефоном в руке, то Биг-Бен – всего лишь карманный брегет… А еще Майкрофт молчит дольше обычного – на целых три с половиной секунды… …и черное небо с грохотом рушится в стеклянную Темзу… – Прости, Шерлок… тебе придется его отдать. Мне очень жаль…