Потерянный

В тисках взбесившихся инстинктов Шерлок выглядел жутковато. Нечитаемый, задыхающийся взгляд сверлил сквозную дыру точно между пепельно-рыжих бровей брата, даже не пытавшегося изображать сочувствие. От влажной припухлости губ не осталось и следа – сквозь нее безобразно проступил серый, в кровавых прожилках гранит. Идеальный «двойной виндзор» впился в крахмальный воротничок, словно бульдог, грозя раздавить кадык и вздувшиеся на шее вены. Развернувшиеся в оборонную линию плечи натянули ткань пиджака до вполне осязаемого хруста, собираясь разорвать благородное творение от Gieves & Hawkes в непристойные клочья. Ноги в мерцающей коже итальянских Berluti уперлись в пол, как базальтовые надолбы волнореза, противостоящего приближению шторма, что вот-вот ударит в берег беспощадным кулаком… Обеими руками Шерлок заталкивал Джона за спину, пряча, сберегая от посторонних глаз свой бесценный клад. Но Джон осторожно выглянул из-за ощетинившегося защитника и смущенно прокашлялся, узнав голос старшего Холмса. – Здравствуйте… Майкрофт, – поздоровался он сиплым шепотом. Майкрофт растянул тонкие губы в мягкой, умиротворяющей улыбке. – Шерлок, у тебя ровно минута, чтобы покинуть эту комнату через ту… – он ткнул острым повелевающим подбородком в сторону второго выхода, как рыцарь копьем – в щит соперника на ристалище, – …дверь. Потому что через три сюда войдет Ее Величество… Джон, я правильно понял – Вы все же нашли регистрационные карты вашей семьи? Вы их не вскрывали? Пломбы целы? Джон кивнул, наконец-то выбравшись из убежища. Шерлок не пытался его больше удержать, но, отступив на шаг, все же так и не выпустил прохладных пальцев из своей ладони… – Майкрофт… – Неделя, Шерлок. Семь дней. Твоя близость позволила Джону восстановить гормональный фон, и теперь его генетическая проба будет безупречна… А подходящих случаю свидетелей никто не посмеет оспорить. Ты знаешь, как мне пришлось потрудиться, чтобы собрать всех нужных лиц на этом приеме. Поэтому, успокой свое либидо и выйди! – Неделя – это немыслимо, у нас нет столько времени. Я заберу его прямо сейчас… – Младший! – Майкрофту пришлось пару раз сжать и разжать тонкие изящные пальцы, чтобы привести голос в нормальный диапазон. – Шерлок, есть вещи, которые даже я не в силах изменить… скорость светового луча, политический строй в Китае и сроки проведения генетической экспертизы. Это законы природы… – скромный британский служащий в костюме стоимостью в одну башню тауэрского моста отвернулся от насупившегося брата и заговорил беглой логопедической скороговоркой. – Джон, все, что сейчас будет происходить, исключительно для Вашего блага… не спорьте, не сопротивляйтесь и молчите… Я так и думал – документы Вашей семьи не были уничтожены. Иначе чего ради мистеру Милвертону убирать всех, кто мог случайно о них узнать или увидеть? Запомните название – «Диоген»… Если ваш новый друг сможет вынести их из дома, ему достаточно назвать там мое имя и оставить пакет… Не бойтесь – даже сокровища британской короны не охраняются надежней, чем секреты в стенах этого скромного клуба… – тут он стер с лица улыбку и рявкнул, не поворачивая головы: – Шерлок! Марш отсюда! Немедленно! Джон, застегнитесь! Всего на миг они зацепились глазами – Шерлок, болезненно наморщив высокий, бледный лоб; Джон, храбро заставив себя шевельнуть непослушными пальцами на прощание. А затем – синхронно, как стрелки часов – детектив вылетел в один раскрытый дверной проем, а в другой бодрым кавалерийским аллюром ворвался Милвертон. Словно норовистый конь перед неприятным препятствием, он резко затормозил, поскользнувшись на ворсе ковра, на равном удалении от оставшихся в комнате участников рандеву. – Какого дьявола тут происходит?! – очевидно, что разъяренный сэр не собирался выбирать выражений. – Холмс, я так и знал, что Вы обязательно попытаетесь снова сунуть свой длинный нос в мои дела! Было неясно, успел ли он заметить выскочившего в противоположную дверь Шерлока, но вот Джона, судорожно застегивавшего последнюю, возле самого горла, пуговицу, он определенно увидел… И, побагровев и сжав кулаки, словно бык на матадора, двинулся в его сторону. Джон попятился… То, что даже легендарные стены не помешают супругу выместить на нем свою злость, он не сомневался ни на йоту. – Я предупреждал… – благопристойный муж шипел, как разъяренная кобра, – и знаю, в чьи объятия пытается пристроить мою собственность мистер Мне-все-позволено… Не рассчитывай, что на этот раз все сойдет тебе с рук… Чтобы дойти и замахнуться, ему оставалась всего пара шагов, а Майкрофт даже не сделал попытки ему помешать, потому что из той же двери, откуда так эффектно возник милорд, выплыла целая процессия. – Сэр Майкрофт… – Королеве не пришлось повышать голос, чтобы быть услышанной, – считаете, обещанный Вами сюрприз стоит моего времени? Сегодняшний прием уже доставил нам немало приятных минут… Неужели Вы сможете удивить меня еще больше? О, Джон, неужели этот ужасно занятой человек все же нашел время показать Вам мою самую любимую гостиную? Ее Величество заметила перепуганного омегу, надвигавшегося на него рассерженного мужа и вполне смогла оценить смысл представшей ее глазам сцены. И, обладая в высшей степени решительностью и врожденным тактом, не могла не постараться свести последствия к минимуму. – Сэр Чарльз, – она легко перевела всеобщее внимание на уже пришедшего в нормальное состояние лорда-мужа. – Счастлива видеть Вашу семью воссоединившейся. Как Вы находите нашу резиденцию? Полагаю, Вам уже доводилось бывать в этих стенах, и сожалею, что не имела удовольствия принимать Вас лично… Мистер Холмс, надеюсь, потайная дверь в мою гардеробную так и осталась потайной? – Королева непринужденно рассмеялась, крепко держа под руку своего супруга, принца Филиппа, который присоединился к ней уже после официальной части. – Я могу на это рассчитывать, сэр Майкрофт? Джон так и не успел раскрыть рта… – Разумеется, Ваше Величество, – просиял Майкрофт в тысячу эдисоновских свечей. – Я как раз говорил милорду маркизу, что хотя последний шотландский визит и вынудил Ваше Величество передать принцу Чарльзу обязанности по вручению титула этому достойному господину, но кое-что исключительное может компенсировать эту досадную случайность… Принц-консорт – высокий мужчина, выглядевший еще слегка болезненно после перенесенного пару месяцев назад сердечного приступа, что-то оживленно обсуждал с убеленным яркими сединами мужчиной из числа сегодняшних награжденцев, с интересом наблюдая развернувшееся перед ними тактическое сражение. При упоминании шотландского вояжа он беззвучно рассмеялся и, склонившись к своему энергичному собеседнику, что-то прокомментировал на отличном французском… – Мистер Милвертон недавно вступил в брак, – Майкрофт, источая сладчайшую улыбку, способную вызвать приступ диабета у стада африканских слонов, приблизился к тщательно сдерживавшему клокочущее бешенство противнику, которому не оставалось ничего другого, как ответить любезной, немного перекошенной миной. – Но до сих пор так и не подал заявку в регистрационную палату. Разумеется, исключительно из-за своей занятости… Мистер Паркер, насколько мне известно, анализы супругов Милвертон на чистоту линии и отсутствие внутрисемейного скрещивания к Вам так и не поступили? Стальные глаза с карамельными крапинками взглянули на седовласого мужчину, все еще перешептывавшегося с принцем Филиппом… Новоиспеченный сэр Сэмюэль Паркер поспешно кивнул. – Тогда… что, если глава Национального Генетического Банка, только что получивший орден Британской империи и рыцарский титул из рук Вашего Величества, собственноручно примет биологические пробы этой чудесной пары? А свидетельские подписи под документом окажутся в буквальном смысле королевскими… Уверен, никто в истории Британии еще не удостаивался такой чести. Шах и мат. Сэр Чарльз Огастес Милвертон не мог не признать, что в угол его загнали весьма изощренно и профессионально. Ни отказаться, ни заменить пробы будет невозможно. Перехватить результаты тоже – нежелание получить положенные документы с отметкой Королевской Почтовой Службы вызвало бы ненужные пересуды и обоснованные подозрения. Ему ничего не осталось, как подчиниться неизбежному… – Разумеется, мистер Холмс… – благодарно процедил он сквозь ослепительную улыбку. – О чем-то подобном мы с супругом не могли и мечтать… Но мистер Паркер так давно отошел от практических процедур, и могут возникнуть сложности с необходимым… инструментарием. Джон, о котором в развернувшемся словесном экзерсисе слегка подзабыли, не понимал ни слова в сказанном и мечтал как-нибудь потихоньку сбежать вслед за испарившимся с горизонта Шерлоком. Но мистер Паркер, тридцать лет назад будучи совсем молодым человеком, основал тот самый «Humans Development Institute», занимавшийся еще малоизученной генетикой, а ныне кавалер Ордена Британской империи, действительный член Королевской академии, получивший сегодня право называться «сэр» и передавать эту честь по наследству, легко для своей внушительной комплекции выбежал вперед и поманил рукой кого-то из сопровождения. – Мистер Милвертон, Вы безусловно правы, я давно не проводил этой процедуры лично. Но, знаете ли, я уже привык к тому, что время от времени кому-то еще могут пригодиться мои прежние навыки. Неплохо иногда тряхнуть стариной… Мастерсон, подготовьте два комплекта – для нашего высокопоставленного клиента и его очаровательного супруга… Не волнуйтесь, забор биологического материала проходит очень быстро и совершенно безболезненно. Расторопный Мастерсон быстро раскрыл маленький металлический чемоданчик, пристроив его на золоченом диване… Все присутствующие дружно сомкнулись в плотное кольцо в ожидании редкостного зрелища… Джон остолбенел. При словах «забор биологического материала» в его голове понеслись совершенно непристойные картинки, отягощенные присутствием любопытствующих свидетелей… В прохладном воздухе просторного зала он в один миг взмок, как перепуганная домовая мышь под раскаленной печью… Ее Королевское Величество Елизавета II никогда еще не принимала участия в столь необычной церемонии, но, как ни странно, эта задумка ей понравилась. От неожиданной затеи словно повеяло шалостями далеких юношеских лет, когда они с будущим мужем еще только обменивались дружескими посланиями. К огромному облегчению Джона, все, что от него потребовалось – это открыть рот и позволить несколько раз провести стерильной ватной палочкой у себя по внутренней стороне щеки… как раз между ней и нижней десной… Потом палочку поместили в герметичный бокс, опечатали и упрятали в специальный пакет, наложив на него королевскую сургучную печать. А на регистрационном свидетельстве, выполненном на прекрасной гербовой бумаге, под сухой записью о принадлежности проб изящно возлегли росчерки монаршей семьи. Дабы отметить свершившееся, присутствующим было подано игристое Blanc de Blancs 2007 года… словно это была не простая медицинская процедура, а, по меньшей мере, помолвка наследного принца… Джон, вконец перестав соображать, никак не мог сосредоточиться на одном выражении лица – и оттого по нему полярными сполохами пробегали то растерянность, то наигранная радость, то откровенный ужас. Чарльз как раз со своим лицом наконец-то справился и сиял счастливым бешенством сквозь едва не порвавшую ему рот улыбку… «Да-да… это так романтично! Джон в полном восторге! Правда ведь… Джон?.. нет, не думаю, Лондон ему не на пользу… Венеция?.. весьма возможно, но предпочтительнее юг… сырости хватает и здесь, да и кому интересно одряхлевшее барокко… да, конечно же, служба… страна и Корона прежде всего!.. это был отличный сюрприз… сэр Майкрофт весьма… изобретателен… надеюсь в скором будущем принести ему мою благодарность… в полной мере… такая личность! Какая трепетная забота о ближних! Это впечатляет… нет, мы скоро отбываем… мой супруг ужасно устал… потерпи пожалуйста, Джон… ничего-ничего, не расстраивайся, мы еще все наверстаем… чудесный прием, благодарю Вас…» Спустя три четверти часа, покидая гостеприимный Букингем-хаус, милорд маркиз задержался на минуту возле наслаждавшегося уединением Холмса. – Считаете, что устроенный цирк поможет Вашему несносному братцу отобрать мою собственность? Джон даже не поморщился – супруг бил по площади, стремясь нанести наибольший ущерб… Пустое – Джон уже знал, куда смотреть – прищуренные глаза и кривящиеся губы мужа рисовали маску бессильной ярости, а стиснувшая его запястье ладонь просто пульсировала убийственным нервным напряжением. – Ну, что Вы! – усмехнулся Майкрофт, качнувшись на пятках. – Всего лишь собираюсь восстановить ее в правах и позволить выбирать. Чарльз тяжело сглотнул. – Как забавно… Вы так уязвимы в своем заблуждении. Удачи, она Вам потребуется. – Несомненно, – безмятежно улыбнулся Майкрофт, чуть склонив голову набок, – если быть настолько уверенным, что Ваше прошлое давно унес восточный ветер… Опрометчиво уверенным, сэр Чарльз – ветер имеет свойство меняться. Мои поздравления! Джон мог бы поаплодировать, но его рука отнялась уже по локоть. Дорога домой отняла у них чуть больше часа, и Джон, несмотря на все усилия хваленого кондиционера, чувствовал себя, словно на раскаленной сковороде. От звенящего, оглушительного молчания в роскошном салоне несло паленой плотью и ненавистью… Джон неотрывно пялился в окно и незаметно гладил пальцами спрятанный в недрах рукава маленький детский браслет, будто молился безымянному богу милосердия. Стоило машине замереть перед парадным портиком особняка, милорд не стал дожидаться, пока перед ним предупредительно откроют дверь, а, рванув хромированную рукоятку, распахнул ее настежь, бесцеремонно выволок Джона за собой. Экономка миссис Палмер даже не успела раскрыть рта, чтобы спросить, к какому времени можно подать ужин и в какой столовой накрыть для него стол. – Все вон, – отрезал Чарльз, и прислуга, давно усвоившая характер и привычки хозяина, покинула этаж раньше, чем тот успел дойти до собственного кабинета, волоча за собой Джона, как строптивое животное. Он даже не потрудился прикрыть дверь… Вцепившись Джону в плечо, он швырнул его внутрь, как поломанную, бесполезную вещь. Джон долетел до стола, с грохотом врезался в выступающий край, сметая с крышки нагромождение документов, пластиковых папок, письменный прибор, какие-то бронзовые безделушки… и свалился к тяжелому основанию тумбы, тяжело приложившись головой об угол. Наверное, он закричал, но в гудящем от удара черепе звучал только надтреснутый колокол. Вцепившись в края ворота, разъяренный зверь вздернул его на ноги, прижал к столешнице, навалившись всем телом… …убьет или изнасилует… в любой комбинации… – Где? – хрипел он неузнаваемым животным голосом, раздирая одежду надвое. Ткань трещала, больно впивалась жесткими складками в кожу, жгла, как наждак, но не поддавалась. Рассвирепев, Чарльз дернул что было силы… перламутровые осколки брызнули во все стороны, захрустели под подошвами ботинок, перетираясь в белоснежный песок. Обнаженность плеч ударила по глазам, потянула, как дьявольский магнит… разорванная одежда спеленала запястья, завернутые за спину с военной сноровкой. – Где?! – оглушительно заорал утративший самообладание мужчина. – Где он тебя трогал? Тут? И губы впились в шею под подбородком, оставляя на коже багровый засос… – Или тут?.. Отметины просыпались на плечи, на ключицы… Джон кусал губы, отворачивался и слабо трепыхался, но вырываться не смел. Неожиданно его отпустили. Чарльз легко перемахнул через стол, загрохотал ящиками, зашарил внутри… На свет появилась черная плоская коробка. Крышка слетела, мягко зашуршала упаковочная бумага, обнажая постыдное содержимое… Джон шарахнулся, как от огня, споткнулся и упал, отбивая колени. Прямо перед его глазами завис новенький, из высокосортной шоколадной кожи, ошейник, изнутри подбитый тонкой дорогой замшей, с латунной пряжкой, сверкнувшей тяжелым маслянистым блеском. – Не надо… пожалуйста, – губы не слушались. Джон попытался отползти, но со стянутыми за спиной, бесполезными руками получалось скверно. Чарльз сгреб его взмокшие волосы в кулак, крутнул, как волчок, зажал между колен. – Похотливая дрянь! Все, чего ты хочешь – это трахаться и рожать ублюдков! – широкий ремешок плотно обхватил шею – достаточно мягкий, чтобы не натирать кожу, но слишком широкий, чтобы забыть о его присутствии. Позорный, рабский аксессуар… Язычок пряжки гулко защелкал по люверсам, сухо зашелестел бархатистый подклад. Застегнув пряжку, Чарльз с нескрываемым удовольствием подергал за одно из двух медных колечек, прочно закрепленных по бокам, проверил пальцем зазор между телом и ремнем… – Это полный бред – давать вам свободу… Напротив, было бы большей пользой напомнить, где ваше настоящее место. Сила и секс – вот все, что держит этот мир. И ты еще глупее, чем я думал, если считаешь, что я не знаю о твоем последнем заказе… И том, кто был заказчиком, – три пальца поднырнули под ошейник, резко рванули кверху, и он натянулся, сдавил гортань до такой степени, что Джону пришлось потянуться вслед за рукой. – Выброси это из своей чудесной головки, Холмс никогда тебя не получит. И скоро ты будешь носить моего ребенка… – Нет… – задушено просипел Джон, – этого не будет… я не дам себя покрыть. Не тебе… Близкое родство… Чарльз вздернул его на ноги, давление ослабло, и Джон судорожно втянул воздух изголодавшимися легкими… Прямо в лицо ему уставились глаза с кокаиновыми зрачками, полностью вытеснившими замутненные радужки. – Знаешь… – выдохнул подергивающийся рот, – знаешь. Пусть. Теперь это уже ничего не изменит. Твой любовник не сможет доказать… Видит Бог, я не хотел поступать с тобой так… …да-да… расскажи мне про бога в твоем аду… сколько лет ты в нем горишь? Широкая ладонь ласково прошлась от распростертых лопаток до крестца, огладила крепенькую ягодицу. – Может, мне стоит проверить, а не трахнул ли он тебя там, в королевских покоях… Ты же знаешь, как наказывается супружеская неверность? Одной рукой он смел остатки порядка и цивилизованности со стола, швырнул Джона грудью на зелень фамильного сукна, прижал голову и одним движением содрал брюки вместе с бельем до самых щиколоток. Джон зашипел, задергался, пытаясь лягаться. Но милорд уже не спеша, со знанием дела придавил его тело, впихнул собственное колено между сжавшихся бедер. Крепко ухватившись за ошейник, он потянул его на себя, словно поднимая на дыбы строптивую лошадь. Лениво облизал два пальца другой руки… – Посмотрим… что у нас там? И вонзил на всю глубину в сухой, пульсирующий сфинктер. Дикий, истошный вопль прокатился по галерее, едва не сбросив портреты с крепежных крюков, заставив их обитателей болезненно морщиться. – Неужели нет? Что, он так и не попробовал тебя? И что же тогда заставляет тебя так преданно его ждать? Медленно вынув пальцы, он с наслаждением вогнал их обратно, снова дернув ошейник за кольцо. И еще, и еще… И добавил третий палец… …порвет… порвет, мразь… – Мистер Милвертон! – в дверях возник запыхавшийся, шокированный увиденным Гарольд Лоу. – Сэр, что Вы?.. – Вон! – рявкнул хозяин, ни на миг не прекратив экзекуции… Джон рванулся вперед, пытаясь соскочить с распинающих его пальцев, но ошейник удержал его на месте, вернул назад. – Убирайся к дьяволу! Живо! Джон, тонущий в боли, как в абсентовом дыму, испугался, что Лоу бросится его спасать и вылетит со службы быстрее, чем Джон придет в себя. А конверт так и останется в тайнике библиотеки рядом с фотоальбомом и разрисованной книгой. Навсегда. – …рольд! – простонал он, сквозь хруст зубов, зажмурившись до кровавой пелены. – Уйди-и-и… уйди!!! – Умница… – Чарльз загнал свой фаллоэрзац до упора, согнул фаланги, медленно провернул. Джон взвизгнул и обмяк… Непрошеный свидетель, зажав уши, выбежал прочь… Шумно дыша, Чарльз выпустил свою бесчувственную жертву, укладывая ее себе под ноги. Склонился, приподнял голову под шею, легонько потряс, заставляя открыть невидящие глаза. – Так что он делает лучше? Джон вдруг улыбнулся сладко-сладко, показав ровные крепкие зубы… – Он обалденно целуется… – совсем уже непристойно выдохнул он, словно мучаясь от неутоленного желания. – Потрясающе… Благословенный нокаут погасил во вселенной свет.