«True love is like a ghost; everyone talks of it, few have seen it» (с) La Rochefoucauld «Истинная любовь похожа на призрака: все о ней говорят, но мало кто видел» (с) Ф. Ларошфуко
-ххх–
Какаши лениво подбросил сухую ветку в костер, наблюдая, как разгорающийся огонь с сухим треском поглощает дерево. Они разбили лагерь прямо там, где Сакура потеряла сознание – не только потому, что она была не способна двигаться дальше самостоятельно, а бережно доставить ее в Коноху было затруднительно, но и по той причине, что Какаши хотел понять, что из себя представляют приятели Саске прежде, чем они окажутся в Конохе. И еще разобраться в характере самого Саске. Честно говоря, Какаши не знал, что делать с этим молчаливым юношей, неотрывно следившем за Сакурой. Саске всегда был молчалив, но это молчание никогда не было столь болезненным, столь преисполненным сожаления и растерянности. Но это же Саске, так что если Какаши, или тот же Наруто, и заметили нечто странное, то остальные вряд ли. Он посмотрел на небольшую группу людей по другую сторону костра. Сакура свернулась калачиком в своем спальнике под одеялом и все еще не приходила в себя. Хината убедилась, что она в относительном порядке – ее телу просто было необходимо пополнить силы и восстановить водно-солевой баланс, потраченные на чистку организма. По настоянию той же Хинаты Сакуру каждый час приподнимали и, несмотря на полубессознательное состояние девушки, давали обогащённое глюкозой питьё. Какаши ожидал, что во время этих «сеансов» Сакура очнется, но, видимо, ее тело просило отдыха еще какое-то время. Рядом с ней сидели Наруто и, как ни странно, Саске. Учиха все еще был в наручниках – от природы осторожный Какаши не исключал любые махинации с его стороны – но ему разрешили приблизиться к медику, во многом благодаря вмешательству Наруто. После того, как Сакуру уложили на футон, тем самым немного успокоив Узумаки, он заметил, как Саске наблюдает за бессознательной девушкой, казалось бы, не обращая внимания ни на что вокруг: ни на сковывающие чакру кандалы, ни на протесты товарищей, ни на облако жуков Шино, витающих над ним и готовых к атаке при любом неосторожном движении. Наруто сказал просто: «Пусть теме подойдет – что он сможет ей сделать?» В голове Какаши появилось несколько довольно мрачных ответов на данный вопрос, но вопреки закоренелым инстинктам ниндзя, которые просто кричали о том, что нельзя оставлять раненного товарища рядом с врагом… внутри теплилось некое странное чувство по отношению к бывшему ученику. Несмотря на то, что он сделал (или чего НЕ сделал), Какаши отчаянно хотелось верить, что Саске может быть спасён. В какой-то степени он завидовал твердой убежденности Наруто в возможности реабилитировать отступника – возвращение Саске тот вообще не ставил под сомнение, это был лишь вопрос времени. Непоколебимая, бесконечная преданность Наруто не позволяла даже рассматривать другой исход. Но Какаши мыслил иначе. Несколько раз во время этой миссии он думал, что делать, если Саске не захочет отпустить Сакуру и попытается снова убить Наруто. Большую часть их задания Какаши готовил себя к тому, что придётся убить Саске, если возникнет такая необходимость. Он пытался выбить все надежды о Саске из головы, чтобы суметь нанести смертельный удар, если бы действительно дошло до такого. И теперь, когда он увидел ситуацию с такой стороны… желание с головой окунуться в эту надежду было слишком сильным, слишком ослепительным, слишком рискованным. Он должен был сохранить ясность ума и напомнить себе, что Саске пошел против Конохи, пытался убить Наруто, держал Сакуру в плену и, очень вероятно, сейчас играл с ними в своих собственных целях. Но чутье подсказывало ему, что Учиха не врет. Что-то случилось – Какаши не знал, что именно – но это что-то раскололо привычность бытия Саске. Он просто еще не понимал, что именно. Пока он наблюдал, Сакура повернулась в своей импровизированной кровати, откинув одеяло с плеч. Наруто потянулся к ней, но его опередил Саске, поправляя уголок одеяла одной рукой (второй он держал тяжелую цепь кандалов, чтобы случайно не задеть спящую девушку), снова укрывая ее до шеи. Его пальцы коснулись голой кожи ее горла, по-видимому, случайно, но не так, чтобы жест остался незамеченным. Какаши не мог вспомнить, чтобы Саске был нежен с кем-либо прежде, и прикосновение… не было прикосновением того отчужденного, равнодушного мальчика, которого он знал. Саске никогда не был поклонником тактильного выражения привязанностей, почему же он так коснулся шеи Сакуры? Действие казалось почти непроизвольным – как жест человека, бессознательно жаждущего прикосновений. Наруто тоже был в шоке. Он открыто уставился на Учиху, хотя не мог сказать ничего вразумительного. Редкое явление, но в то же время Какаши мог его понять. Саске вернулся, да, но напряженность между ним и Наруто все еще чувствовалась. И скорее всего, она спадет еще не скоро. Несмотря на то, что Наруто всегда верил в Саске, всегда боролся за его возвращение в Коноху… Саске все равно несколько раз пытался убить его, и Какаши знал, что это, своего рода, предательство, забыть нелегко. Наруто, возможно, и пытался изо всех сил, но мужчина знал, что пройдет много времени, прежде чем он снова будет чувствовать себя комфортно в присутствии Саске. В этот момент Хатаке понял, что слишком долго анализирует своих учеников. Он хотел дождаться рассказа Сакуры, услышать ее мнение о Саске перед тем, как начинать выдвигать ему какие-либо обвинения, но, похоже, проснется она еще не скоро. Тогда Какаши решил допросить людей, которых привел с собой Саске. Он хотел иметь некоторое представление о теперешнем Саске как о человеке, прежде чем выслушает его вариант событий. Он поднялся со своего места у огня и пробрался к кучке задержанных, тщательно охраняемых учениками Куренай, жестом веля Саю присоединиться к нему.-ххх–
Саске лишь смутно осознавал, что Какаши покинул их компанию, расположившуюся вокруг костра. Почти подошло время поить Сакуру глюкозой, и он должен был аккуратно поддержать ее, чтобы Наруто смог влить жидкость ей в рот. Оковы делали движения неловкими, но Саске удалось приподнять Сакуру в полусидячее положение, умостив ее на своей груди, а блондин осторожно приоткрыл ей рот, поднося кружку. Сакура издала слабый звук, но больше никак не отреагировала. Это заставило Саске удивиться, насколько измотана она была. Он должен был заметить сразу – почему она ничего не сказала ему? Но Саске помнил ее очевидную радость при встрече с остальными и знал, что она прошлась бы босиком через пропасть по бритвенному лезвию, если бы увидела своих друзей на другой стороне. Наруто проследил, как последние капли напитка исчезли во рту Сакуры, как она автоматически сглотнула жидкость, и откинулся назад, отнимая чашку и плавно отпуская ее подбородок. Ее голова безвольно откинулась на грудь Саске, и Учиха на удивление мягко опустил ее обратно на спальник. Наруто наблюдал за бывшим товарищем по команде и с трудом подавлял желание закусить губу. Сакура вернулась, Саске вернулся, все было так, как он мечтал… так почему он чувствовал себя столь напряженно? Может быть, потому, что в своих фантазиях именно он был тем, кто приводит Саске обратно в Коноху, и этот новый сценарий оставил после себя чувство, будто он не выполнил данное Сакуре обещание? Может, потому, что Саске собрал команду – настоящую команду! – без них? Или, быть может, потому, что он не мог признать бывшего друга в человеке, сидящем рядом с ним? Саске казался таким закрытым, таким сломанным, что Наруто невольно задавался вопросом, что случилось. Но потом что-то заставило его посмотреть в сторону Какаши и обнаружить, как его бывший учитель и Сай позвали одного из новоприбывших, кого Сакура представила как Суйгецу, по-видимому, для допроса. Наруто стало интересно, о чем могли допрашивать этого человека. Почувствовав взгляд Наруто, Какаши взглянул на него и жестом попросил его присоединиться. Суйгецу пронаблюдал, как блондин подходит и прислоняется к дереву, и задумчиво поглядел на меч, который убрали подальше от огня и вне пределов его досягаемости. Он хотел его обратно. Суйгецу был наслышан о гуманности Конохи, но не смел судить о целом селении по группке людей. Мечник знал, что его, вероятно, будут допрашивать. Он был удивлен – но только тому, что допрос организовали так быстро. Поскольку считал, что, по крайней мере, первым на очереди будет Саске. – Так… что вы хотите знать? – спросил он, стремясь побыстрее покончить с этим. Не было похоже, что он собирался утаивать какую-либо информацию от них. Звук пал, а к Акацки у него отродясь не было лояльности. Его план состоял в том, чтобы показать, насколько полезен и дружелюбен он может быть… и тогда, возможно, ему позволят встречу с Кисаме. В конце концов, он слышал, что Коноха преследует членов Акацки. Какаши говорил себе, что первым вызвал на допрос Суйгецу, чтобы получить хоть какое-то представление, навредил ли Саске каким-либо образом Сакуре, а эти незнакомцы не станут врать ему. Не в их интересах покрывать его. Он твердил себе это, скрывая реальную причину – он, как мог, избегал разговора с Саске. Он начал с небольшого вопроса, чтобы оценить, насколько сговорчивым будет Суйгецу. – Как долго ты путешествуешь с Саске? Так как Сакура представила их лишь по именам, вопрос был вполне логичен. Суйгецу пожал плечами. – Может быть, неделю или около того, плюс-минус день. Не очень долго. Какаши сделал мысленную заметку, что Суйгецу не был с Саске на протяжении всего заточения Сакуры. Шиноби, казалось, шел на контакт, и хотя он знал, что не стоит доверять своим инстинктам в подобной ситуации, ему нужно было получить ответ на вопрос о состоянии Сакуры… даже если он будет ложью. – Сперва… ты когда-нибудь делал больно Сакуре? Суйгецу знал, что ситуация сейчас совсем не та, но ничего не смог с собой поделать – он расхохотался. Было видно, как сузились глаза Какаши, который очевидно не понимал, что здесь смешного. – Вы серьезно думаете, что я сидел бы здесь, живой, и разговаривал с вами, если бы хоть пальцем тронул ее? – спросил он. – Черт, да Саске бы раскидал мои кости по трем континентам за такое! Наруто улыбнулся. – Я знал, что ублюдок не собирался причинять ей вреда – я так и знал! Какаши открыл было рот, чтобы предупредить его о поспешности выводов, но Суйгецу заговорил первым. – Вы, ребята, допрашиваете меня, чтобы узнать, навредил ли Саске Принцессе? Какаши выгнул бровь – этот человек был проницательным, он не мог не признать. – Принцессе? – эхом отозвался Наруто. – Еще одно прозвище? – спросил Сай, не выражая ничего, кроме невинного любопытства. – Подходит ей лучше, чем твоё, – пробормотал Наруто. – Ну так? – спросил Какаши, не обращая внимания на ребят. – Мог он навредить ей? Наша разведка доложила о том, что Сакура была передана Саске для вполне конкретной цели… – Вы спрашиваете меня, занимались ли они сексом, – прямо сказал Суйгецу. Стальное молчание от старшего ниндзя, неловкое шарканье от Наруто и тревожно пустой, оценивающий взгляд со стороны Сая. – Не занимались, – заверил он их. – К сожалению. Хотя это могло, пусть и немного, но сбить напряженность и, возможно, открыло бы ему хорошие "перспективы". Суйгецу мог посочувствовать потрясенным лицам людей вокруг себя – если в подростковом возрасте Саске был похож на теперешнего себя, они, вероятно, были поражены, что от него вообще могло исходить сексуальное напряжение. Так, будучи Суйгецу, он не мог не подмешать в бочку меда еще одну ложку дегтя. – Да, я тоже всегда думал, как вы, – он кивнул на ошеломленные выражения. – Вокруг него всегда крутились женщины, вешались на него на протяжении всего нахождения в Звуке – Карин, к примеру – но он никогда ни на кого не обращал внимания. Принцесса – единственная, кому удалось пробить его стену равнодушия. Он рассмеялся коротким, самоуничижительным смехом. – И все это время я думал, что он либо гей, либо у него какой-то гормональный дисбаланс, что привело к отсутствию у него либидо. Но, оказывается, у него просто специфичный вкус. Очень специфичный. Выражения на лицах следователей все еще были скептическими, поэтому Суйгецу решил быть честным. Потому что чем скорее они поймут, что никто из членов Хэби не мог бы навредить Сакуре, тем скорее с него снимут эти цепи. – Послушайте, я не хочу сказать, что он обращался с ней как с принцессой, потому что это не так. Он отказывался отпускать ее, независимо от того, сколько раз она просила его, и имел привычку, схватив ее за руку, тащить за собой, куда бы он не намылился, говорил некоторые вещи, которые можно расценить как грубость… но он никогда не причинял ей боль и не позволил бы навредить ей. Это не случайно, что после битвы с Дейдарой Саске был избит так, будто стоял одной ногой в могиле, а Сакура только немного устала и запачкалась. И хотя я лично видел, как он убивает людей, которые оскорбляют его семью, Принцесса могла костерить его и его предков до седьмого колена, но он ни разу так и не ударил ее. Он даже не угрожал ударить ее. Суйгецу усмехнулся и произнес свое первое впечатление о Саске и Сакуре с явным намеком на самодовольство. – Я посылаю его, он натравливает на меня змею, угрожая убить меня. Она посылает его, и самое большее, что получает – недовольный взгляд. Если бы я попытался напасть на него, он в ту же минуту размазал бы меня по стенке. Она пытается напасть на него – и максимум, что он делает, это просит, чтобы она прекратила. Я не говорю, что он лучший парень на планете, но если вы ищете того, кто использовал её как боксёрскую грушу я гарантирую, вы выбрали не того человека.-ххх–
Час спустя Какаши не знал, что и думать. Отчеты разведки о Саске говорили одно, допросы его товарищей по команде – совершенно другое. – Саске никогда бы не навредил Сакуре, – тихо отвечал Джуго на его вопросы. – Он любит ее. Пытаясь скрыть свой шок, Какаши спросил его, на чем основано его предположение. – Вы бы видели, как он смотрит на нее иногда. Он будто хочет улыбнуться, но боится, что что-то случится, и у него заберут причину улыбаться в принципе. Карин сделала все возможное, чтобы преуменьшить важность медика для Саске, но даже она сказала, что Саске никогда бы не тронул Сакуру. Тем не менее, Какаши не исключал, что Саске намеренно хочет казаться лучше, чем есть на самом деле, или что он специально не раскрывает приспешникам свои истинные мотивы и цели. В конце концов, никто из них не мог нормально объяснить, почему Сакура в ушибах, или почему на ней рубашка Саске. Хината была с ним солидарна, отметив, что когда рубашка немного задралась, стали заметны следы укусов на теле медика, и Какаши хотел понять их происхождение как можно скорее. Синяки могли остаться после боя… но укусы? Либо Сакура боролась со своим гипотетическим противником в очень тесном помещении, либо… Какаши не хотел думать об этом «либо». Наруто, наоборот, не чувствовал себя таким счастливым уже много недель. Он видел в этом окончательное и бесповоротное доказательство возвращения Саске на путь истинный. Теперь это только вопрос времени, пока Какаши придет в себя. Он мог сказать, что бывший учитель не готов пока убрать все подозрения с Саске, а Сай… никто никогда не знал, о чем думает Сай. Но Наруто был уверен в своей правоте, и ничто не могло убрать дерзкую развязность из его шагов, когда он возвращался к костру.-ххх–
– Ребята, что вы думаете об этом? – низким голосом спросил Киба. – С-саске, похоже, готов в-вернуться с нами, – тихо сказала Хината. – Может быть, он п-понял, что был неправ? – Да… но почему именно сейчас, после всего, что случилось? Итачи мертв, и вдруг: «Хэй, я собираюсь вернуться в Коноху». Зачем было проходить весь этот ад с Орочимару, если он все равно хотел потом вернуться? – Думаю я, случилось что-то, – прокомментировал Шино. – Или во время битвы с Итачи, или потом, но случилось что-то, из-за чего вернуться Саске решил. Он взглянул на бдящего сон Сакуры темноволосого юношу у костра. – И думаю, Сакура большое влияние имела на решения его. – Но с другой стороны, он может вести себя послушно, чтобы усыпить нашу бдительность, – отметил Ямато. – Н-но зачем? – Когда-то он хотел убить Наруто, – прямо сказал старший шиноби. – Что может быть лучше, чем попасть под его протекцию, а потом нанести удар, когда тот не ждет? Киба и Хината выглядели настолько испуганными, как будто на самом деле не верили, что Саске способен на что-то столь отвратительное, и в то же время высокий воротник и очки спрятали выражение лица Шино, но Ямато был уверен, что оно напоминает лица товарищей. Его это не удивило. Несмотря на очевидное подозрение, они когда-то знали и доверяли Саске, и, естественно им хотелось верить только в лучшее. Однако он никогда не знал Учиха иначе, чем как отступника, и он не собирался игнорировать или умалять возможность того, что это так называемое «возвращение» может иметь темные скрытые мотивы. Будучи ниндзя, он пытался думать как противник, предвидя его возможные шаги. Но в то же время он знал, что если Саске на самом деле вернулся, то только ради Сакуры и Наруто. По большей части они доставляли кучу хлопот, но он постепенно привязался к ребятам. С неохотой он признавал, что был очарован тем, как они оба приняли его и Сая, считая их частью седьмой команды. И восхищен той силой уз, плотно связывающих их. Сначала Ямато думал, что Сакура и Наруто влюблены друг в друга, но со временем понял, что их связывает глубокая дружба, которую легко принять за любовь, просто потому, что редко встречаются люди противоположного пола со столь сильными платоническими чувствами. Связи между членами седьмой команды были необычайно крепкими, даже для Конохи. Команды, в которую они с легкостью приняли Сая. Только из-за них Ямато надеялся, чтобы Саске был искренен. И все же… какая-то его часть не могла не чувствовать, что все складывалось слишком легко и просто.-ххх–
Сакура открыла глаза, недоумевая, почему она находится в горизонтальном положении… пока не поняла, что она, должно быть, потеряла сознание. Сама идея ее раздражала, и, когда она заметила окутывающую ее темноту и костер неподалеку, раздражение только усилилось – она провалялась в обмороке, по меньшей мере, несколько часов. Она подавила зевок и попыталась перевернуться… – Сакура! И почти выпрыгнула из кожи, когда кто-то выкрикнул ее имя над ухом и сгреб в крепкие объятия. Пока Сакура осознавала, что да как, у Наруто сорвало тормоза – он руками обхватил ее за шею, прижимая к себе еще сильнее. – На-руто, – хрипло выдохнула она. – Ты задушишь ее, идиот, – раздался уничтожающий комментарий Саске. – Ой, прости. Откашлявшись, чтобы убрать покалывание в лёгких, Сакура смогла улыбнуться. В отместку она оплела руками грудь Наруто и сжала крепко, до хруста в ребрах. Саске посмотрел на них – Наруто, даже умоляя Сакуру успокоиться, улыбался, как сумасшедший, улыбка Сакуры была спрятана в складках оранжевой куртки, а ее плечи тряслись от смеха – и почувствовал острый укол зависти. Часть его не могла не задаваться вопросом, насколько близки они стали за эти годы… И тогда Сакура протянула руку и притянула его в объятия, как до этого было с Саем. Наруто был удивлен, когда Саске не только не оттолкнул руку Сакуры, но и не попытался выбраться из объятий. Он устроил свой подбородок на ее плече и, если Наруто не ошибался, даже прильнул щекой к ее волосам. И Узумаки не мог отделаться от ощущения, что все, наконец, пришло в норму. Несмотря на то, что должно было произойти по возвращении – суд над Саске, наказание за отступничество – сейчас все было так, как должно быть. Они трое снова вместе. – Эй, она очнулась! – послышался крик Кибы. Сакура отошла от Саске и Наруто, когда все обернулись к ней. Хината поспешила проверить своего пациента, Ямато, Какаши и Сай подошли более сдержанно. Киба было рванул к ним, но Шино резко остановил его, напоминая, что они должны были сторожить заключенных. – Как думаете, она в порядке? – спросил Суйгецу, глядя на маленькую кучку людей вокруг костра. – Конечно, в порядке, – проворчала Карин. – Это всего лишь чистка, не понимаю, зачем разводить столько шуму из ничего… Суйгецу ухмыльнулся. Видя, что Саске не отходил от Сакуры ни на шаг, он прекрасно понимал, откуда горечь в голосе рыжеволосой. Так что он, конечно же, не смог побороть искушение надавить на больное место еще сильнее: – Я же тебе говорил, он к ней неравнодушен. Карин бросила на него уничтожающий взгляд, но ничего не сказала. Суйгецу задавался вопросом, начинает ли она понимать то, что для него было ясно еще с первой встречи с Сакурой – то, что Саске был занят. Суйгецу вдруг осознал, что Джуго был неестественно тих, и взглянул на него. Если он и узнал что-то о Джуго – это то, что громила был тем ближе к безумию, чем тише становился. Но аура Джуго не сквозила психозом, как было обычно перед помутнением его рассудка. Вместо этого он смотрел на друзей Сакуры с каким-то отчаянным желанием. Будто видел то, что всегда отчаянно хотел иметь, но уже потерял надежду найти. Суйгецу даже стало немного жаль парня, но, вспомнив, что «милосердие Принцессы» бывает весьма заразительно, поспешил отогнать от себя всякие мысли.-ххх–
Какаши позволил своей команде посуетиться и побеспокоиться о самочувствии Сакуры (насколько это было свойственно для Сая и Ямато), а потом, когда все немного улеглось, спокойно отозвал девушку в сторону. Конечно, Наруто сразу же запротестовал, громогласно интересуясь, что же такого секретного может быть в их обсуждениях, и Саске… дернулся, словно пытаясь возразить, но, все же заставил себя смолчать. Сакура, по-видимому, отметив его мрачный взгляд, попыталась взбодрить его, улыбнувшись… А потом Какаши увидел то, о чем говорил Джуго. Как немного смягчились глаза Саске, как едва заметно расслабились мышцы вокруг рта; как если бы Саске, будь он другим человеком, улыбнулся в ответ. Но Какаши не позволил удивлению сбить его с цели – он должен был допросить Сакуру о времени, проведенном в плену. Независимо от того, насколько неприятным может оказаться разговор. Он был готов поверить в то, что Саске не насиловал ее – никто бы не чувствовал себя так комфортно в присутствии насильника, и какая-то часть Какаши признавала, что Саске не смог бы сделать нечто подобное – но только то, что Саске не трогал ее, не означает, что ничего не случилось. Звук имел весьма нелицеприятную репутацию в отношение пойманных куноичи… Но когда он поинтересовался о том, что случилось в Звуке, Сакура наградила его проницательным взглядом, по-видимому, понимая, что на самом деле он хотел спросить, и пожала плечами. – Приятного было мало… но я не была изнасилована, если вы об этом, – тихо сказала она. – Мне удалось превратиться в мальчика, прежде чем меня поймали. Не то, чтобы это спасло ситуацию, но, по крайней мере, уберегло меня. Не дай бог я бы попала в плен в качестве Харуно Сакуры. Что-то в Какаши успокоилось после этих слов, напряжение отпустило. – Что произошло после того, как тебя поймали? И если на то пошло, как вообще ты попалась? – Мой уровень чакры был очень низким, когда я покинула деревню, в которую послала меня Цунаде. Увидела, что кто-то напал на караван путешественников и, не думая, прыгнула в самую гущу, – Сакура немного покраснела, вспоминая собственную глупость. И все же, учитывая конечный результат, она ни о чем не жалела. Нравоучения так и крутились на языке Какаши, но это было бы пустой тратой сил и воздуха. Сострадание Сакуры было частью ее натуры, и никакие нотации не могли заставить ее измениться. Сакура рассказала о своем падении в реку, трансформации и поимке. Она описала ошейник, который был надет на нее, то, как Саске выбрал ее в качестве своего личного раба, как Орочимару и Кабуто раскрыли ее настоящую личность, и как Саске затем поместил ее в своей комнате. – И Орочимару позволил? – скептически уточнил Какаши. Сакура покраснела. – Ну… он явно что-то запланировал на этот счет. Я имею в виду, все мы знаем, что Орочимару использует свой сосуд до тех пор, пока тело жизнеспособно, верно? Значит ему понадобится сосуд после Саске. Мы с Саске поняли в чем дело после того, как Кабуто дал мне то, что он назвал «контрацептивом»… У Какаши было ощущение, что он знал, к чему все ведет. – …но на самом деле это был своего рода лекарство, повышающее фертильность, если вы понимаете, о чем я, – румянец Сакуры немного потемнел. – Тогда мы предположили, что Орочимару хотел, чтобы Саске зачал мне ребенка, чтобы потом использовать его в качестве нового сосуда. Ее нос сморщился от отвращения, прежде чем она продолжила: – И когда меня переселили в комнату Саске, все просто оставили меня в покое, потому что боялись с ним связываться. Так что не волнуйтесь, сенсей, быть рабом не особо весело, но никто не тронул меня. – Ладно, тогда… почему на тебе, как я понимаю, рубашка Саске? – этот вопрос был не так важен, но Какаши было интересно. Сакура замялась. – Ну… Итачи вроде как… похитил меня… Какаши застыл. – И он хотел, чтобы Саске убил его, поэтому… он сделал все так, чтобы выглядело, будто он изнасиловал меня. Он порвал всю мою одежду, поэтому Саске дал мне свою рубашку. – Так вот как ты получила ушибы, – это был не вопрос, и в голосе Какаши звучало неприкрытая напряженность. – И эти укусы. – Да, вот как я получила ушибы… и укусы, – согласилась Сакура, машинально прикрывая отпечаток зубов Итачи. Она сделала мысленную заметку залечить это место, прежде чем они вернутся в деревню. – Но меня не ранили. Ни тогда, ни… ну, вообще. Как ни странно, Саске приглядывал за мной. Она исключила избиения, которые получила в первые дни, потому что понимала, что Саске вряд ли бы мог что-либо изменить. И Саске действительно заботился о ней, как умел. Он защищал ее от других ниндзя в Звуке, огородил ее от махинаций Орочимару и Кабуто, сделал все возможное, чтобы она не пострадала во время их путешествий… Сакура знала, что возвращение Саске в Коноху будет каким угодно, только не простым. Но какая-то ее часть приняла это. Немногие вещи стоят нашей борьбы, а Коноха была ее домом – Саске защищал ее на своей территории, и теперь все будет наоборот. Теперь она сделает все возможное, чтобы защитить его. – Эй, ребята, долго вы там еще будете секретничать, а? – заныл Наруто, появляясь рядом так внезапно, что Сакура вздрогнула. – Какаши просто расспрашивал о том, что со мной произошло, – ответила она прямо. – Я рассказала вкратце основное. – О, здорово – так теперь мы можем поесть?-ххх–
– Ты в порядке?– тихо спросила у Саске Сакура. Остальные были увлечены едой и веселыми разговорами у костра под причитания Наруто о том, что он забыл быстрозавариваемый рамен, и она была уверена, что никто не мог подслушать их. Проснувшись, Сакура заметила, что Саске был слишком замкнутым, даже по его меркам. Она узнала пустоту во взгляде Саске – точно такая же была после того, как Мадара ошарашил их правдой тогда, в пещере. Похоже, он не знал, что делать дальше, будто шел по минному полю с завязанными глазами. У Сакуры было ощущение, что Саске еще не скоро преодолеет то, что на него свалилось, о чем он узнал. Этого было слишком много даже для эмоционально стабильного человека (этого было слишком много даже для нее самой), не говоря уже о Саске. Саске вообще никогда не был силен в выражении эмоций и общении. Часть ее мыслей сводилась к тому, что это способствовало его уходу из Конохи. Саске пытался избавиться от нее и Наруто, прежде чем успел слишком привязаться к ним, проявляя любовь и сострадание, потому что он знал, что эти чувства когда-либо принесут ему боль. Сакура могла предположить, что большинство проблем Саске было из-за Итачи. Он построил свою жизнь вокруг боли от потери своей семьи, но теперь, когда он узнал причины поступков Итачи, ему, видимо, казалось, что вся боль, которую причинил ему брат, была выдуманной. Будто он не имел права возмущаться поступком Итачи, так как тот любил его. Что было смешно, конечно, – он имел полное право страдать от того, что сделал его брат – и он, несомненно, сам бы понял это, думая здраво… но Сакура не считала, что Саске сейчас способен адекватно мыслить. Девушка не знала, как помочь ему… но, по крайней мере, она могла подставить дружеское плечо. Не говоря уже о том, что она ждет разъяснений по поводу поцелуя. Она не могла позволить ему игнорировать произошедшее, будто это в порядке вещей. Он поцеловал ее – ради всего святого! – так что либо он сам скажет ей, какого черта это было, либо она заставит его! – Я в порядке, – пробормотал Саске. – Ну да, конечно, – каждое слово Сакуры было пропитано сарказмом. Саске ожидал, что за этим последует лекция о том, что он вовсе не в порядке, и она станет настаивать на том, чтобы он не лгал ей, так что был в очередной раз удивлен, когда после своего обличительного замечания она больше ничего не сказала. Тем не менее, он был благодарен за это. Саске не знал, смог ли бы справиться с разговором сейчас – он все еще пребывал в шоке. Теперь, когда Сакура была в относительной безопасности, в голову опять полезли дурные мысли. Сама основа его существования – все, что он когда-то считал истиной, абсолют, вокруг которого он построил свою жизнь – все было сметено и развалено на части. Итачи всегда любил его. Все преступления Итачи были заказаны теми старейшинами. У него было чувство, что со временем эта черная дыра отчаяния могла превратиться в убийственную ярость на трех членов совета, но сейчас эта ярость, что он чувствовал к ним, была подавлена горем. Часть его никак не могла принять, что его отец и мать (вместе с остальной частью их клана) хотели начать гражданскую войну. Саске никогда не ставил под сомнение важность секретных встреч, проводимых его отцом – для него это был лишь способ управления кланом. Но теперь он понял, что, вероятнее всего, на них разрабатывались стратегии планируемого переворота. Это его родители готовы были учинить кровопролитие и насилие. Это Итачи – хотел мира. Итачи пытался защитить его в течение многих лет, был готов умереть ради того, чтобы он смог вернуться в Коноху… и пытался преподать последний урок, прежде чем погиб. «О чем ты думаешь?» Саске ушел к Орочимару с верой, что холодный расчетливый фокус на одной-единственной цели поможет ему получить силу. Что, либо ты получишь могущество только ради себя, либо не получишь его вообще. И все же… Он был полон решимости убить Итачи во имя мести, и он думал, что темная, гнетущая потребность никогда не может быть превзойдена. Но все вышло не так. В тот момент он был поглощен чистой, необузданной решимостью, когда понял, что от исхода битвы зависит не столько осуществление возмездия, сколько жизнь Сакуры. Даже сейчас, зная, что Итачи на самом деле не сделал ей больно, он все еще помнил тот момент. Когда он был так вымотан, так близок к тому, чтобы сдаться перед, казалось бы, непобедимым врагом… а затем услышал стон Сакуры, и цель блеснула в его жилах, как молния, холодная, спокойная и ослепительная в своей ясности. Он стоял на своем, но не из мести, а из-за желания защитить Сакуру. Но она больше не нуждалась в его защите. За их короткую битву Сакура отпинала его легко и непринужденно. Другое дело, Саске до сих пор не мог это переварить. Несмотря на все, что она сделала, какая-то его часть не могла отпустить ту, прежнюю Сакуру, которая осталась в кулуарах его памяти плаксивой девчонкой… По крайней мере, он не мог ее отпустить, пока его не уложили на обе лопатки с бесполезными кусками мяса вместо конечностей. Он все еще цеплялся за прошлое, по-прежнему не желая признать, что Сакура сейчас была совершенно другой. Потому что если она изменилась… как много еще чего поменялось? Она ни слова не сказала о поцелуе. Он ожидал хоть чего-нибудь: объяснений, возможно, блещущих надеждой глаз… но ничего не было. Она ни разу не упомянула о произошедшем, не сделала никаких ответных жестов и не дала намеков на то, что его довольно-таки импульсивный поступок приветствуется. Вероятно, это был вежливый способ сказать ему «забудь». Попытка объяснить, что она не хочет этого – не хочет его – больше, но без резкого жала неприятия. Это было больно, но какая-то часть Саске наслаждалась той добротой, которую она проявляла по отношению к нему – он никогда не предлагал ей столько внимания. Она была слишком хороша для него. Он всегда это знал. Но все равно было больно. Саске был настолько погружен в свои мысли, что не заметил, когда Сакура заговорила снова. – Мне кажется, ты все еще можешь ненавидеть его. Даже несмотря на то, что ему приказали сделать, что он любил тебя настолько сильно, чтобы спасти… Я считаю, ты можешь ненавидеть его за то, что он убил твою семью. И снова Саске уставился на нее; ему было некомфортно от того, как Сакура в который раз интуитивно считала его мысли. Он понимал, когда Какаши или Наруто делали так – их судьбы были похожи. Но Сакура? Была ли она настолько умна, слишком сострадательна… или же она просто хорошо его знала? Что-то подсказывало Саске – все вперемешку. Сакура подарила ему скромную улыбку и – стремясь хоть немного утешить – оперлась о его плечо. Не обнимая его, но все же предлагая ощутить ее присутствие и поддержку. Она смотрела на потрескивающий огонь еще долгое время, и в итоге почувствовала, как Саске прислонился своей головой к её.«For love is a flower that grows in any soil, works its sweet miracles undaunted by autumn frost or winter snow, blooming fair and fragrant all the year, and blessing those who give and those who receive…» (с) L. M. Alcott «Любовь – это цветок, растущий на любой почве, что творит свои волшебства, не боясь осенних заморозков и зимних снегов, цветет ярко и благоухающее круглый год, благословляя тех, кто отдает, и тех, кто получает…» (с) Л. М. Олкотт