Ангел за правым плечом

Зелёные глаза не отрываясь вглядываются в такое знакомое и когда-то (всё еще) родное лицо, которое уже и не надеялись увидеть никогда в своей жизни. И хоть это был осознанный выбор — боли это не уменьшает. Его серо-голубые глаза в свете непредвиденной сосредоточенности и неба, плотно затянутого серыми тучами теперь, казалось, отдают глубоким синим. Он, не отрываясь, смотрит в её лицо, словно умирающий в пустыне из последних сил хватается за мираж колодца. Он боится, что, как только он прикоснется к ней, сделает шаг навстречу или просто протянет руку — она сразу же исчезнет. Как когда-то три года назад, не оставив за собой даже ёбаной записки на холодильнике. А это страшно — вот так вот терять. Он пытается залпом ухватиться за черты её лица: пусть некогда румяные щеки уступили место жестким скулам, и без того большие зеленые глаза на её исхудавшем лице стали еще больше, а когда-то мягкие розовые губы сейчас казались искусанными. Пусть. Но это по-прежнему её лицо. Это она. Это его Джейн. Эрик не хочет думать о том, что было бы, если бы несколько секунд назад он дал сигнал к действию, если бы не уловил вихрь огненных волос, если бы с ветром не почувствовал её запах. Если бы… — Не стрелять, — он опешил всего на мгновение: потерял дар речи и, кажется, себя.— Опустить оружие! — солдаты возмущены, но оспаривать прямой приказ лидера не решаются. Он же, в свою очередь, не обращая внимание на удивленные взгляды, не разбирая дороги и собственных противоречивых чувств, в несколько шагов преодолевает расстояние до некогда (всё еще) любимой женщины и, сам того не замечая, закрывает её своей спиной на случай какой-нибудь случайной осечки. Она не смотрит ему в глаза: стоит, одной рукой держа дочь, опустив голову и дрожа всем телом. А ветер, сегодня, действительно сильный. Каждый день она представляла себе их встречу, репетировала диалоги и интонацию, но сейчас, когда вроде бы самое время что-то сказать — слова застряли комом в горле, безжалостно царапая его, да и вовсе, потеряли всякий смысл. — Два года, — первым начинает Эрик. Ему трудно. Хочется положить руку в проекцию сердца — так больные сердечники инстинктивно показывают, где болит. Это пробивает Джейн, и она поднимает на него глаза. Она боится, что не сможет так горделиво держать голову и даст волю своим эмоциям. А сейчас никак нельзя. — Я искал тебя два года. — глаза жжет, и он корит себя за такую слабость, тем более, на людях. Вроде бы, прошло три года, и ему пора бы уже привыкнуть без неё. — Посмотри на меня! Уитмор не отвечает. Всё невысказанное, не прочувствованное, всё нежное, что осталось — всё это причиняло невероятную, сжимающую сердце боль. Но кому сильнее — еще неизвестно. Этакое перетягивание каната. На что были похожи эти три года у него? Смог ли забыть, разозлиться, вычеркнуть из сердца, из головы, из души — да откуда угодно! Смог ли? Влюблялся ли заново, растворяясь в чужих мятых простынях и исчезая из их жизни под утро? — Я просто так больше не смогла… Она лепечет настолько тихо, насколько позволяет простуженное горло. Эрик берет её за руку, чуть выше локтя и уводит прочь из толпы смертников, прочь из-под десяти автоматов, оставляя в полнейшем ахуе свой небольшой отряд официальных убийц. Джейн не выпускает руку дочери, но без возражений следует за некогда (все еще)любимым мужчиной. Даже несмотря на то, что больно. Им обоим. А больно было очень.

*** 3 года назад ***

— Я так больше не могу! — Джейн в панике поддается эмоциям, идёт у них на поводу и растворяется в бессвязных действиях. Сейчас она мечется по своей комнате и разбивает всё хрупкое, что попадает ей под руку. — Угомонись, — Эрик ловит её почти на краю беснующейся бездны. Держит за плечи и, наверное, сжимает их чуть сильнее, чем хотел бы. — Я так больше не могу! — слёзы катятся по бледному лицу, и она не замечает стальной хватки. — Сколько еще? Кто следующий? Док? Ты? Я не могу потерять тебя, не могу потерять вас. У меня больше никого не осталось, как ты не понимаешь! — она не может дышать из-за нахлынувших рыданий и продолжает плакать, но уже не пытаясь освободиться от Эрика. — Я понимаю… — Нет, не понимаешь! — она с силой отталкивает его и про себя лидер отмечает, что ему надо бы отдать ей должное за приложенное усилие. — Черта с два, Джейн! — он встряхивает её еще сильнее, она снова пытается оттолкнуть его, но кажется, Эрик не отпустит её. — Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя настолько сильно, что это… просто… буквально мешает мне быть тем, кем я всегда был. Неужели ты думаешь, что я позволю ему навредить тебе? Она смотрит на него глазами полными слёз, губы дрожат, но она точно знает, что надо сказать и какие именно слова нужны. Впервые за долгое время. — Неужели ты думаешь, что я позволю навредить тебе? — она кидается навстречу ему и крепко обнимает. Джейн обдумывала это последние несколько дней, и сейчас она отчетливо понимает, что должна делать. Она думает, что это будет правильным. Она думает, что поможет ему, что защитит. Она думает, что ему будет без неё легче. Вечером этого же дня Джейн Уитмор собрала свои вещи и покинула фракцию огня, сжигая практически все возможные мосты между ней и самым молодым лидером бесстрашия.