***
Райнер появился после долгой командировки на его пороге вечером одного из тех дней, когда Марко понял, что заигрался с работой окончательно – два дня трудов с перерывами лишь на сон и душ так и не давали желаемого результата. – Чего не отвечаешь на звонки? – спросил Райнер первым делом, как вошел внутрь. Марко растерянно посмотрел на него, а потом на пространство стола вокруг себя, где помимо ноутбука, книг, кип распечаток и пустых коробок заказной еды ничего больше не было. – Наверху телефон забыл… извини. – Про меня тоже, как я понял. – Прости… Я капитально застрял с заказом, совсем потерял счет времени. – Марко тяжело вздохнул и опять напряженным взглядом уставился в монитор. – Просто напиши этому тупице, чтобы шел к черту и сохрани себе это вечер в спокойствии. – Райнер нетерпеливо поигрывал ключами, неодобрительно рассматривая его покрасневшие от долгой работы глаза, растрепанные от частого запускания в них пальцев волосы и сосредоточенную хмурость на лице. – Он – мой постоянный клиент, и то, что он тупица, положительно влияет на его желание таким образом расстаться с деньгами. Вдобавок, если я не просто завалю этот заказ, так еще и сообщу об этом перед сдачей, моя репутация в определенном кругу полетит к черту. – Фраза закончилась усталым вздохом и возобновленным щелканьем клавиш клавиатуры. – Да, репутация важна. За что ты взялся на этот раз? – Под весом Райнера заскрипели ступеньки, ведущие наверх. – Экономика, третий курс, профильный предмет, – крикнул Марко ему вслед, безуспешно возясь с огромной таблицей экселя. – Ты бы еще за диплом взялся, – послышалось сверху. – Я более-менее справлялся, но это – за гранью всего. Наверно, не зря меня банки ободрали в свое время. – Когда дедлайн? – Полночь. – Время еще есть, целых пять часов. Я сам потом посмотрю. – Райнер оказался рядом, забрал у него ноутбук, не обращая внимания на протесты, и Марко не осталось иного выбора, кроме как пойти следом, захватив пустые коробки, чтобы отправить их в мусорный бак. В машине он все же снова не выдержал и вернулся к работе – мысль о висящем над ним несделанном заказе не давала расслабиться. – Нет, только все еще хуже стало… – пробормотал Марко, закрыв во фрустрации глаза от того, что цифры изменились совсем не так, как он хотел. – Твои заказчики в курсе, что у тебя вообще нет профильного образования? – поинтересовался Райнер, выезжая на автостраду. – Они не спрашивают. – Потом такие идиоты ноют, что их дипломы ничего не стоят и с ними не найти работу. Сам-то ты не думал начать учиться? – Чтобы делать все то же самое, что я делаю сейчас, но уже самому платить? Нет. – Не будешь же ты до конца жизни продолжать заниматься тем же, – покачал головой Райнер, очевидно не соглашаясь с таким подходом к жизни. – Может, да, может, нет. Моя жизнь никогда не идет по намеченным планам, однако пока мой доход выше того, что мне предложат, например, какие-нибудь «Старбакс» или, прости Господи, «Волмарт». – После выпуска у тебя будут новые перспективы, ты сам уже понимаешь, что работа головой ценится гораздо больше. Ты много работаешь, выкладываешься, я тоже, но при этом я не замечаю, чтобы ты зарабатывал пропорционально своим усилиям. – Не у всех богатые семьи, в которых можно не беспокоиться за свое будущее после выпуска из крутого и известного универа. – Марко кинул многозначительный взгляд в сторону Райнера, прежде чем опять всецело посвятить внимание работе. – Согласен. Но в твоем случае не только родственные связи могут помочь. – Только ты так тактично можешь обрисовывать мои единственные адекватные карьерные перспективы – через постель. – Марко не мог не усмехнуться. – Не ерничай. – Райнер же наоборот, стал более серьезным. – Ты действительно сообразительный парень, причем не только в учебе, но и по жизни. Часто это взаимоисключения. Жаль не раскрыть и упустить такой потенциал. Мозги за деньги не купишь. – Не в этом году, не успею… не знаю. Черт, почему операционная рентабельность такая ненормально отрицательная?! Райнер со вздохом захлопнул крышку ноутбука. – Я же сказал, что дома посмотрю. Марко, я прямиком из аэропорта, дома тебя не было, телефон не отвечал. Давай ты хоть сейчас задвинешь своих ленивых идиотов на потом, хорошо? Марко словно вернулся в мир вокруг себя и понял свою ошибку, снова закинул ноутбук на заднее сиденье. – Извини. Я планировал закончить и сразу вернуться к тебе, но все пошло не так. – Он дотронулся до колена Райнера и сжал его. – Тебе нужна машина. Без нее сейчас никуда. Так будет проще и спокойней и тебе, и мне. – Даже не думал, что мне она нужна. Особенно после того, что случилось с родителями – Марко откинулся на сидении и рассеяно уставился на дорогу перед собой, снова пуская в мысли воспоминания давно прошедших дней. – Я предпочитаю вызывать такси, если быстро надо куда-нибудь добраться, без проблем ходят автобусы, есть метро, ну или ты за мной заезжаешь, поэтому я не заинтересован в машинах. – Да, я уже заметил, как тебе не интересно – только так глаза горели восторгом, как у мальчишки в игрушечном отделе, когда садился в мои, – не всерьез пожурил его Райнер. Марко невольно улыбнулся, сам вспоминая те моменты, когда тот либо сам пускал его за руль, либо просто отдавал ему ключи, когда ему надо было добраться куда, а сам Райнер был слишком занят. И свою непроизвольную реакцию, особенно в самом начале. – У моих родителей был «Форд», ничего особенного, из разряда «как у всех». – От продолжающегося потока воспоминаний губы снова тронула улыбка, более сдержанная и отдающая горечью. – Конечно, твои «игрушки» куда навороченней и явно не просто средство передвижения. Я такие только в кино и сериалах видел, в месте, где я рос, это вообще за гранью всего. – Как и часы не для того, чтобы просто проверять время, – согласился Райнер. Марко хмыкнул, поправил свои на запястье. Для него они были действительно куда большим, чем просто часы, чем очень дорогой аксессуар. Воспоминание о том, с какими словами надел их на его запястье Райнер, придавало им особый смысл. Вкладывал ли он его намеренно или так просто случайно получилось само, но в голове Марко это сложилось в определенный подтекст. По приезде домой Райнер не торопился, и Марко опять залез в ноутбук, полагая, что короткий перерыв немного «перезагрузит» его мозг, а взгляд освежится. Но он ошибся: несколько манипуляций ничего толкового не дали; после еще пары безуспешных попыток он опять кинул взгляд на часы и опасно отсчитывающие время стрелки. Райнер возник за ним тихо и совершенно неожиданно – наклонился, и на Марко попали теплые капли с его волос, лопатками он ощутил через тонкую одежду пышущую жаром обнаженную кожу и напряженные после долгого тяжелого дня мышцы под ней. Марко откровенно не понимал, что Райнер делал с его работой, да и в этот раз не имел ни малейшего желания в такой час задавать вопросы даже для собственного саморазвития. – Загружай, и день на сегодня окончен. – От последнего клика клавишей с цифрами случилось чудо, на которое он уже не рассчитывал. – Завтра рабочий день, но из нас двоих только у тебя свободный график. В постели Марко сидел, обняв руками колени, и смотрел на засыпавшего Райнера: его растрепанные после душа золотые волосы, сильное и красивое лицо, крепкую, медленно вздымающуюся от глубокого дыхания грудь и четкие очертания бедер под слишком тонким одеялом. Чувства растеклись в груди, как кровь по артериям. Марко всегда любил начинать с лица; дотронулся губами до высокого лба, провел дорожку через щеки до шеи, поцеловав в уголок рта, углубился в яремную впадину, прикусил сосок... – Спи давай. – Райнер притянул его на себя и прижал сверху рукой до того, как он успел опуститься к месту, где кожа уходила под светлую материю. Марко заснул быстро на его груди, пока слушал равномерное биение и думал, что с последним движением минутной стрелки пришло лето. Райнер размеренно перебирал его волосы и сквозь смыкающиеся ресницы смотрел на темную вихрастую макушку.***
Через несколько дней в привычном и таком комфортном коконе его мира стала с нарастающей очевидностью появляться первая трещина. Это было то, к чему он совершенно не было готов: Марко вернулся домой и сразу замер – в квартире был чужак, это можно было сказать наверняка. Он мгновенно проверил телефон, но там не было никаких сообщений от Райнера; топтаться же, как беспризорник, на пороге Марко не собирался, поэтому прошел дальше, крепко сжимая в руках пакеты. На просторной кухне за барной стойкой лицом друг к другу сидели Райнер и молодой мужчина, которого он никогда прежде не видел. Райнер оглянулся на него через плечо: – Марко. Ты сегодня рано. – У меня планы поменялись. У нас… гости? – Впервые на памяти при нем оказался кто-то посторонний, при котором для него не было четкой линии поведения; он молча уставился на Райнера, ища в его лице возможные подсказки. – Все в порядке. Это Бертольд Гувер, и он все знает. Не обращай на нас внимание. Марко удивился такому заявлению, но вида не подал – впервые он был в каком-то плане представлен, как любовник Райнера, и это сбивало с толку. Настолько, что он даже не сообразил протянуть Бертольду руку, однако и сам Бертольд не спешил делать то же самое, просто внимательно рассматривал его лицо без какого-либо энтузиазма, произнес что-то по-немецки, совершенно непонятное: – Скажи ему, что я вообще не говорю по-английски. – Что это еще за игры? – Райнер не выразил никакого внешнего удивления. – Я могу начать говорить по-английски, если так тебе хочется. Только будете ли он и ты к этому готовы? – Бертольд знает только немецкий, – спустя несколько секунд тишины произнес Райнер. – Я буду переводить, если появится потребность. – Наверно, не появится. – Марко перехватил удобнее пакеты, решив, что будет заниматься тем, чем планировал изначально в том же помещении, и пошел к располагающейся напротив зоне готовки. Бертольд наконец отвернулся от него и воззрился на Райнера: – И вправду интересный мальчик. Внешне так даже очень. – Его глаза блеснули, и вовсе не от света, льющегося через высокие панорамные окна. – Так на чем ты остановился? Что там с твоими дражайшими родственниками? – Порко все еще считает, что они приняли неверное решение, и поэтому… – Теперь это младший Гальярд, я понял. В этом нескончаемом списке до моего мнения дойдет очередь или нет? – Если ты дашь мне договорить, то поймешь, что не все так просто. – Да я понял уже, что у нас с самого начала все очень непросто, мне не надо об этом напоминать снова и снова! Сейчас что не так? Хотя нет, не утруждайся с ответом, чего я спрашиваю? Большие деньги, блестящая карьера, безупречная репутация и серебряная ложка во рту, вставшая костью в горле. У всей твоей семейки мозги промыты традициями и чувством особенной значимости, как и у тебя. Ты – почетный и образцовый член этой клановой системы. Поздравляю, ты добился своего. И как, счастлив, доволен теперь? Все ли так, как ты хотел? Можешь не отвечать, я все вижу по тебе. Иностранная речь Бертольда была на пробивающихся эмоциях, которые звучали одинаково на всех языках мира. Марко оставалось просто ловить их и догадываться, о чем они разговаривали. Он не отвлекался от расстановки продуктов в холодильнике, хотя все его внимание было сконцентрировано на двух мужчинах и их непонятном разговоре. – Я сделал все возможное, чтобы получить место здесь, за океаном. Быть подальше от внимательных и цепляющих все глаз, – помедлив, заговорил Райнер. – Вдобавок… Дед решил внести изменения в наследство, естественно, ничего никому не объясняя. Но слухи ходят, и он их не опровергает, а это значит, новые перспективы замаячат уже совсем скоро. – Мне нет дела до твоих родственников, даже теперь до твоей внезапной Sandfrau. Ты сам что? Скоро залезешь на самый верх и будешь оттуда поплевывать на таких, как я, простых смертных? – Бертл… ты же сам сказал, что все знаешь. Марко мгновенно поднял голову, нож замер над разделочной доской и тунцом. В этом варианте имени было что-то интимное, окутанное теми самыми интонациями на том же самом языке, что шептал Райнер ему в волосы, вжимая его дрожащее тело в постель. Слышать то же самое в подобной ситуации перед чужаком на их территории было противоестественно, до диссонанса, прожигающего все насквозь. – А помнишь узкую казарменную койку и нас, немногим младше этого мальчика? – понизил голос Бертольд, когда Марко снова вернулся к своим делам. – Тогда ты не рассуждал так о семье, каком-то долге и почете, потому что твой рот… – Перестань, Бертольд. – Почему? Он же все равно не поймет. Или ты что, обучал его не только тому, как лучше всего ублажить своего мужчину, но еще и немецкому? Бертольд поднялся с места и, не сводя с Марко оценивающего взгляда, подошел к нему ближе. – Нет, ты знаешь, что его языку есть лучшее применение. И задница хорошая, подтянутая, ради тебя так старался? Ты предпочитаешь ее или все-таки его рот? Где он слаще сжимается вокруг тебя? Райнер молчал, просто внимательно следил, как он ходил туда-сюда, оценивая Марко с расстояния. – Я был опустошен, когда узнал, что ты завел не просто интрижку дабы отвлечься, а нашел мне замену на постоянную основу здесь, в Штатах, даже приволок его к себе. Но… серьезно, Райнер? Бертольд, наконец, приблизился очень близко к Марко, наклонился к нему. Тот смотрел на Райнера, считывая его реакцию на откровенно странное поведение гостя, а Райнер смотрел на них обоих: густые черные волосы, темные глаза, одинаковый оттенок кожи, даже похожая худощавая фигура. – Только я не конопатый, – сухо добавил Бертольд, отстраняясь. Он подошел снова к Райнеру, заговорил тихо и почти устало: – Так что ты там мне хотел сказать еще про свои дела, что не успел? – Если все так, как я полагаю, то, вероятно, мне придется вернуться до конца года в Европу на постоянную основу… – Не это! – Бертольд закрыл глаза, гася в себе эмоции. – Я же сказал, что мне не интересно, я эту собачью чушь слышу лет двадцать в разных интерпретациях… – …и если так, – спокойно продолжил Райнер с нажимом в голосе, не прерываясь, – появится другая лазейка, быстрый путь на самый недосягаемый верх. У меня не самые простые отношения с отцом, ты знаешь, и если у деда по матери на меня серьезные планы… тогда… давай просто не будем загадывать. – Я простой парень из простой рабочей семьи, где жизненные правила незатейливы, а традиции сводятся к сбору всех родственников на Рождество и других праздниках за одним столом. Остальное для меня – слишком чуждые материи. Я понимаю более человечные, нормальные для себя вещи. Ты… скажешь мне сейчас то, что сказал пару недель назад? Повторишь? – Голос Бертольда тих, размерен, но почти надломился под конец вопроса. – Слишком распространенная фраза, даже на немецком, – так же тихо откликнулся Райнер, его взгляд сфокусировался на секунду на Марко, потом снова всецело на лице Бертольда. – Но ты и так все знаешь. Я никогда не разбрасываюсь словами. Бертольд понимающе вздохнул, преодолевая осторожными шагами последние крохи расстояния между ними; Райнер лишь успел кинуть обеспокоенный взгляд в сторону Марко, едва прочитав все откровенные намерения в темных глазах. Бертольд наклонился и провел языком от его подбородка до скулы, с трудом сдержавшись, чтобы не укусить и не оттянуть щеку, оставляя алеющий след. Марко не видел этого, уловил только лишь резкое движение периферическим зрением и развернулся так же стремительно – Бертольд стоял и взирал на него спокойно, руки висели вдоль тела, Райнер не обращал на него внимания: смотрел за окно, закинув ногу на ногу, лишь его грудь вздымалась чуть тяжелее. – Я тоже, Райнер. Что бы ни происходило. Все эти годы, – прошептал Бертольд, дотронувшись до его плеча. – Закончи все дела, пожалуйста. Может, теперь этой возможной свободы впервые хватит на нас двоих. И ушел так же незаметно, как и внезапно обнаружился. Райнер так и сидел на месте, странным взглядом провожая облака за окном. – Он – твой бывший? – не выдержал и в лоб спросил Марко. Собственные интонации вовсе не вышли непринужденными, но и он сам впервые сталкивался с чем-то подобным. – Ты хочешь впервые устроить мне сцену? – выгнул бровь Райнер. – Перестань, я прекрасно понимаю, что ты не практиковал воздержание до двадцати пяти лет и что я твой не единственный партнер за всю жизнь. Но этот разговор был очень странный, пусть я не понял ни слова. – Марко, ты что, застал нас в какой-то компрометирующей ситуации? Ты же умный и уже взрослый парень, чтобы опускаться до таких склок. Райнер был хорош собой, общителен, состоятелен и пользовался популярностью не только внутри своего круга общения, но и с новыми людьми. Марко часто замечал, как и женщины смотрели на него, порой откровенно лезли, многих не останавливало и кольцо на левом безымянном пальце, которое он иногда надевал как раз для того, чтобы отсечь ненужное общение. Оба они никогда не выражали истинную природу своих отношения на публике, поэтому Марко приходилось лишь молчать в таких ситуациях и смотреть, как Райнер сам уходил от тесного знакомства, мысленно улыбаясь тому, что все эти женщины не знали всей правды. Этот мужчина был всецело его и телом, и душой, Марко никогда не сомневался в искренности этого факта с тех пор, как Райнер впустил его в свою жизнь, сказав, что больше никогда не оставит. В это тогда так хотелось поверить. Однако что делать с мужчинами, он даже не думал. Особенно с бывшими, прилетевшими из Германии – далекой Европы, где он вообще не знал, что происходило, и где он сам никогда не был. Но Марко был благодарен Райнеру за то, что тот сказал все открыто и не стал врать о том, что этот Бертольд был его коллегой, другом или еще кем. Это подкупило и заставило пожалеть о собственном выпаде. Но то, что увидел Марко позже вечером, заставило его пораженно остановиться на полпути туда, куда он шел – Райнер стоял на балконе, в его руке в сумерках виднелся темно-красный тлеющий огонек сигареты. Никогда еще Марко не видел, чтобы он курил, даже никогда не чувствовал от него запаха табака. – Не думал, что ты куришь, – удивился он, становясь рядом. – Крайне редко. – Все же герр Гувер сказал что-то не то? – Марко облокотился на перила и взирал на огни большого города под собой. – Опять ты за него… – Райнер, я уже не тот мальчик с наивными слепо-влюбленными глазами, для которого ты был богом и недосягаемым идеалом, в присутствии которого было страшно и неловко открыть рот, а под взглядом все сжималось от благоговейного трепета. Ты тоже человек, мой партнер, пусть старше, богаче и опытней меня, с бо́льшим ворохом дел и проблем. Поэтому я и спрашиваю, что произошло: я хочу помочь, пусть не делом, но хотя бы поддержкой. Если ты считаешь, что это не мое дело, то скажи прямо, ты никогда не мялся со мной, не делай этого и сейчас. – Ты вправду по-хорошему заматерел. Действительно не тот замкнутый и неуверенный в себе мальчик, которого я помню в начале нашего знакомства. Разглядывал, думая, что я не вижу, а все написано на мордашке. – Такие мальчики не выживают в этом мире: кто-то да и сожрет, так и строится пищевая цепочка. Ну или естественный отбор. Только не говори, что скучаешь по нему, и я стал для тебя слишком стар в свои почти двадцать один. – Нет, совсем нет, – улыбнулся Райнер, окидывая его фигуру внимательным взглядом. – Возраст идет тебе на пользу, ты вытянулся, стал совсем ладный. Не забивай себе голову Бертольдом. Как ты сам сказал, у меня больше проблем и дел, так что решу все сам. Марко смотрел на него внимательно, рассудив, что лезть в душу не станет. Но после его последней затянувшейся поездки что-то действительно поменялось в их отношениях, теперь это трудно было отрицать. Райнер так же был с ним обходителен, но словно охладел к нему, как к партнеру. Он стал ощущать, что ему словно снова семнадцать, а Райнер превращался в старшего брата и хорошего приятеля с этими его почти целомудренными касаниями. Марко сократил последние шаги между ними и прислонился к крепкому плечу, обхватил руками талию, поддавшись желанию просто постоять в тишине под скрывавшим их черным ночным небом на недосягаемой для чужих глаз высоте. Он принимал многое: правила и ограничения, держался в рамках осторожности, чтобы быть вместе с тем, кем хотел, но смириться с тем, что проблема затаилась уже не извне, а между ними, было невозможно. – Иди в постель, я скоро присоединюсь. – Широкая ладонь на ягодице очертила приятный полукруг, голос был низок и шелковист, он огладил нутро приятным успокоением. Той ночью Райнер долго играл с его волосами, пропускал их через пальцы, крепко удерживал, не давая отстраниться, и оттягивал, когда Марко прогибался в спине. Все, как обычно, все, как привыкло и желало тело, откликалось и изливалось реализованным желанием, стекающим по ногам на сбитые простыни. Но именно тогда что-то странно екнуло у Марко в груди. Все, как в его первый раз, но тогда он был всецело поглощен новыми ощущениями и переполняющими чувствами, чтобы обратить внимание. Те же почти механические поглаживания его напряженных и раскрытых навстречу Райнеру бедер, тот же задумчивый и словно отсутствующий взгляд после в потолок, когда они просто лежали рядом. У Марко был выбор: начать принимать беспокойную реальность или полностью расслабиться под руками, что привлекли его наверх, снова даря такую приятную ласку и наслаждение, без слов просящих оседлать бедра. Дальше слушать мягкий обволакивающий шепот на грубом, но таком красивом чужом языке, позволить Райнеру обхватить его подбородок, заставив посмотреть на себя, глаза в глаза. Марко некстати впервые подумал, что в период между тем, когда он оборвал все контакты сразу после гибели родителей, и как Райнер возник на пороге, наверняка оба они состояли в других отношениях. Марко был со вторым своим любовником недолго, но Райнер так крепко обосновался в мыслях, что Марло было не под силу выбить его оттуда своей неуверенной осторожностью. С кем был Райнер тот год и мог ли этот человек так же вытеснить Марко из его мыслей, угадать теперь было невозможно. Но призрачное присутствие Бертольда Гувера за златисто-зеленой радужкой чуть расфокусированного взгляда ощущалось так же, как и Райнера тогда, когда Марко впервые принял чувства Марло. Правда скрывалась лишь в золотоволосой голове, и он не сдержался, слова соскользнули с губ, и глаза напротив мгновенно приобрели фокус. – Марко, тебе не идет роль ревнивой женушки, перестань, мне это не нравится, – ответил Райнер. Марко потупил взгляд, думая, как корректно дожать свои подозрения, но Райнер подмял его под себя, не сбавляя напора, от которого путались все выстроенные логически тезисы и срывалось дыхание. Может, случись бы все по-другому, он принял бы противоположный выбор в эту ночь, но полившийся горячий шепот прямо в ухо потоком ласковых обещаний вытеснил из головы все зудящие черными подозрениями мысли. Марко хотел ему верить и верил, ведь по-другому с этим человеком он никогда не умел. А вечером следующего дня Райнер отвел его за руку в паркинг. – Я пытался подгадать к твоему дню рождения, но с производством и импортом получилось раньше. Парковать его тут бессмысленно – ты бы все равно увидел, так же как и намеренно держать в каком-нибудь ангаре. – Они остановились перед новеньким белым «Мерседесом». – Я даже боюсь садиться за руль, что если я обдеру ее? – Марко тем не менее подошел близко и почти благоговейно провел рукой по капоту. – Тогда отгонишь в сервис. На ней полная страховка, которая должна покрыть все повреждения, плюс внутри от меня небольшой бонус в виде топливной карты, так что бензин тоже не вывернет тебе карманы. Но у тебя будет время до дня рождения приноровиться. А через несколько дней ему исполнился двадцать один год. Марко никогда не был сторонником празднеств, особенно в свою честь, Райнер тактично не убеждал его ни в чем, просто предлагал свою компанию, от которой он никогда не отказывался. В этот раз Марко с любопытством наблюдал, как Райнер вскрывал устрицы, даже оторвался от бессмысленного разглядывания этикетки бутылки вина на французском, в котором знал лишь пару основных фраз и слов. – Не жуй, просто глотай. – Рта коснулась створка раковины, и Марко послушно разомкнул губы. Он почувствовал, как от дразнящего голоса прямо над ухом пробежали приятные мурашки, а от подтекста налились жаром щеки. Марко не разбирался в вине, никогда не ел ничего подобного и старался не думать, что есть устрицы на самом деле, но лежать так, прислонившись спиной к широкой груди, пока Райнер буквально кормил его с рук, было отдельным уровнем удовольствия и приятной неги. Ближе к ночи его окончательно разморило, он совершенно расслабился, чувствуя, что скоро может так уснуть, пока Райнер что-то смотрел в телефоне. – Я ненадолго, скоро вернусь, – вдруг коротко сообщил он полудремлющему Марко, и тот с неохотой позволил ему подняться. Райнер кинул на него взгляд, закрыл плотно за собой дверь и вышел в холл этажа. – Бертл, что ты тут делаешь? – А ты ожидал, что я покорно вернусь в Германию и оставлю тебя одного со всем тем, что ты заварил? Ты так с ним не поговорил? – Не сегодня же. – Райнер бегло огляделся по сторонам и оттащил Бертольда в сторону. – А вчера? Неделю назад? Две?.. – Он не виноват в наших ошибках и моих глупостях, неправильно просто поставить его перед фактом. Дай мне время. – Я понимаю твои мотивы, ты мне их уже подробно объяснял. Но когда ты отпихнул меня от себя, ты так не пекся о моих чувствах, как и о том, что я буду делать дальше. – Так же как и ты о моих в тот момент и о том, к чему это приведет для меня. – Райнер скрестил руки на груди, но голос его был мягок. – Но все же мы стали старше с того момента и поэтому должны отвечать за все последствия своих решений. Бертольд почувствовал эту дозволяющую мягкость, медленно преодолел последнее расстояние между ними. – Я здесь потому что скучал. – Он уткнулся лбом Райнеру в плечо. – Какими же мы были дураками все эти годы, уже третий десяток у обоих медленно завершается, а все не можем взять свои жизни в свои руки, топчемся на месте, хотя все уже давно поняли. Но теперь я от тебя не откажусь и тебе не позволю. Его рука опустилась на ремень Райнера, медленно обвела кончиком пальца пряжку, выпустила ткань рубашки и юрко скользнула к теплой коже подтянутого живота. – Бертл… сейчас не лучшее время и место… – выдохнул Райнер, прислонился щекой к его виску. – Да? Вот не ври себе снова. Наверняка твой мальчик хорош, по-юному мягок, но все-таки он не я, как бы ты себя ни обманывал, ища в нем лишь внешнее сходство. Я же видел, как ты смотрел на меня, чувствовал, как откликался на мои касания, самые простые и случайные, даже пока он грел твою постель и покорно... – Что за хрень, Райнер? Райнер резко отстранился, Марко поднял брови, все еще не веря тому, что он увидел перед собой. Бертольд продолжал стоять в той же позе, медленно сжимая в воздухе пальцы, которые еще секунду назад грелись о жар тела и ловили ускоряющееся дыхание. – Ах да, все же твои любовники не мое дело. Я уеду к себе, чтобы тебе не мешать, у тебя будет много времени, чтобы подумать, что наврать мне теперь в этой… компрометирующей ситуации, – бросил Марко, когда пауза затянулась, а Райнер так и не нашел подходящих слов – да и какими они, в сущности, могли быть? Любой ответ хуже другого. – Марко… – Райнер, нет! – Бертольд крепко схватил его за руку, не давая ринуться следом. – Тебе надо принять окончательное решение, здесь и сейчас тот самый момент. Хватит дурачить голову этому мальчику. Скажи, как есть, когда он успокоится, но не сейчас – сейчас просто бесполезно, ты сам это знаешь, он не будет слушать. Завтра. Или же перестань дурачить голову мне. Пальцы сжали сильнее, наверно, до синяков, и Райнер остался в их обхвате. – С тобой надо именно так по жизни: брать все в свои руки, – закончил Бертольд, так и не ослабляя хватки. Марко разблокировал телефон, попытался найти такси, но рука дрожала от нервов, он не мог сфокусироваться, неправильно вбил запрос, отчего захотелось кинуть телефон о бетон под ногами. Понимание того, что он видел, стало опускаться на него только сейчас и путало мысли еще больше, хотя он пытался, как мог, думать здраво. Белый «Мерседес» призывно стоял прямо под освещением, ключи ощущались в кармане куртки по-особенному, вино упростило взгляд на жизнь в принятии решений. Он сам потом отгонит его от дома, вернет Райнеру. Хотя Марко и не был уверен, что такая машина простоит до утра в его соседстве; Райнер еще шутил, что это прекрасный стимул для него не сбегать лишний раз в его отсутствие домой. Марко потряс головой: черт с ней, как и с Райнером. Его душила обида и злость на самого себя, что он чувствовал все, понимал, но задвигал подозрения только потому, что слепо верил и не хотел опять баламутить свою жизнь очередными критическими проблемами. Но сейчас он ни за что не хотел разбираться с Райнером и, судя по тому, как тих был паркинг, тот тоже придерживался подобной позиции в отношении него. Система запищала, оповещая о не пристегнутом ремне безопасности, Марко пытался сделать это на ходу, но быстро сдался – на ощупь найти замок было сложно, да путь казался сквозь полупустые ночные улицы близким, особенно если надавить на газ, и злость заставляла выжимать возможный максимум. Светофор на одном из перекрестков переключился еще издалека на желтый, превратился в предупреждающий красный на подъезде. Марко решил, что успеет. Последнее, что он запомнил, были слепящие фары, громкий протяжный сигнал и неизбежно приближающийся отбойник.