Дневники мисс Фокс.

      Все еще во власти пережитого ужаса, Хэлен хотела покинуть Джонсон-холл как можно скорее. Ей казалось, что после встречи с таинственным незнакомцем все вокруг, не только деревня индейцев, но и сам лес, весь фронтир, стали ей враждебны. Природа словно вступила в союз с ее врагом, она давала ему надежное укрытие и убежище. Впервые леса Америки показались девушке чужими и даже мрачными. Ей больше не хотелось изучать их, гулять под кронами деревьев, наслаждаться прохладой ручьев – этот живописный край отверг ее, стал ей враждебен. Даже гостеприимный дом мистера Уильяма больше не вызывал у девушки доверия: ей не терпелось вернуться в таверну «Зеленый Дракон».       - Но что за вздор, мисс? Вы провели в душном городе так много месяцев, разве вам не наскучила грязь на мостовой и уличная толчея? – недоумевал Джонсон. Он не понимал, чем вызвано странное поведение рыжеволосой девушки. Хэлен только вздыхала, не зная, что ответить. О том, что приключилось с ней в деревне ганьягэха, она рассказала другу сразу же, как только они выехали за границы территории индейцев. Фокс не упомянула, что незнакомец назвал Уильяма тамплиером, но сообщила, что он интересовался его планами.       - Чепуха, мисс Хэлен. Должно быть, вы неправильно расслышали, - сказал ей мужчина. Казалось, он был очень доволен поездкой и гордо сидел в седле.       - Нет, я все расслышала точно, - упрямо сжав губы, возразила она, покрепче перехватив повод и дала лошади шенкель.       - В таком случае вы неправильно трактовали поведение кого-то из селян. Они бывают очень невоспитанными и наглыми, и вы должны понимать, что наши обычаи им чужды.       - Сомневаюсь, что он был одним из них. Он – чужой. Я даже не уверена, человек ли это, или один из злых духов, что бродят по лесу, - прерывающимся от волнения голосом сказала Хэлен, и содрогнулась, снова вспомнив, какой трепет ее охватил в те минуты, когда она была в плену у незнакомца в белом капюшоне. Какая неистовая сила исходила от него, как пугала его фигура, скрытая в тени.       - Это невозможно, дорогая мисс Фокс. Индейцы не пускают к себе чужаков просто так, вы сами видели, что они сопровождали нас все то время, что мы были в их землях.       - Нет, я точно уверена, - прошептала молодая леди и тряхнула головой, отгоняя от себя видение призрака в светлой одежде.       - Но вы хотя бы разглядели его лицо?       - Нет, было темно, и он был в капюшоне, - пробормотала она. Уильям покачал головой и вздохнул; по его виду Хэлен поняла, что не убедила его. С тех пор они не касались этой темы, однако леди настаивала на своем отъезде. Джонсон, из головы которого уже выветрился недавний разговор, совершенно не понимал, чем вызвано стремление мисс Фокс покинуть его.       - Останьтесь еще ненадолго, - умолял он, - как только я улажу дела с ганьягэха, мы вместе отправимся в Бостон, обещаю.       - Когда же? – с нетерпением спросила женщина, на что хозяин усадьбы неопределенно пожал плечами.       - В скором времени. С индейцами никогда нельзя быть уверенным точно, ведь они воспринимают время иначе, чем белые. Они должны прийти в поместье на переговоры.       Видя, что молодая особа продолжает колебаться, он положил ей руку на плечо и ободряюще улыбнулся.       - Ну, ну, дорогая моя, отбросьте ваши страхи, уверяю вас, они беспочвенны. Здесь мы под охраной моих людей, ничего не может случиться. К тому же вы произвели на ганьягэха впечатление, и ваше присутствие будет сопутствовать успеху моих планов.       - Не думаю, - нервно рассмеявшись, ответила Хэлен, - не так просто заслужить уважение этих строптивцев. Кто я такая, чтобы они хотя бы заметили меня?       - Вы подарили Ахиге свой плащ, преподнеся в дар предкам - это сделало его вашим надежным союзником. Этот старый воин пользуется значительным авторитетом у своих соплеменников.       - Но он был таким подозрительным, - удивилась девушка, улыбаясь при воспоминании странного разговора с индейцем.       - Подозрительность долгое время спасала ему жизнь, надо это понимать, - наставительно произнес Уильям, - но ваша авантюра, признаюсь, добавила мне хлопот: теперь ганьягэха желают еще таких же плащей. Я уже отослал курьера к трапперам.       Глядя на то, как Джонсон сокрушается новым хлопотам, молодая леди не смогла не рассмеяться, и тревога ее понемногу отступила.       - Наконец вы улыбаетесь, мисс Хэлен. Ну, вы останетесь? – с надеждой спросил Уильям, тоже улыбаясь.       - Да, ненадолго. Но я хочу уехать в город до конца весны, - согласилась Хэлен.       - Так и быть, вот ведь упрямица! Хорошо, я обещаю, что вы увидите свой любимый Бостон в первых числах июня. Вы сильно ограничиваете меня по времени, но я согласен. Ах, что вы со мной делаете! – деланно возмутился мужчина, и оба рассмеялись.       Этот разговор состоялся в обеденном зале за завтраком, через несколько дней после возвращения из экспедиции. Погода стояла солнечная и теплая, дул приятный ветерок. Уильям не шутил, когда говорил, что у него возникло большое количество дел – перед отъездом нужно было поправить дела в поместье, которыми он так и не успел заняться после зимы. Так что Хэлен волей-неволей вынуждена была проводить много времени в одиночестве. Пользуясь полной свободой действий и большим доверием Джонсона, она беспрепятственно передвигалась по поместью, где ей был открыт путь почти во все комнаты. Слуги и охранники хозяина усадьбы, строго им вымуштрованные, относились к девушке с большим пиететом, будто она тоже была здесь хозяйкой, что не могло не льстить мисс Фокс. Все-таки она была не из бедной семьи и привыкла к большому количеству прислуги.       Большой интерес для Хэлен представляла обширная библиотека, которой хозяин, надо признать, пользовался редко. Молодая леди любила ходить вдоль книжных стеллажей, изучая взглядом названия книг и рукописей. Иногда она брала заинтересовавший ее том и отправлялась на не застекленную веранду позади дома, чтобы там почитать в тишине. Теперь, когда ее страхи улеглись, лесной пейзаж снова умиротворял ее, а пение птиц радовало слух. Но она все равно не стремилась оказаться в лесу, предпочитая любоваться его величием со стороны.       Однажды, когда она выбирала себе новую книгу для чтения, на глаза ей попался увесистый фолиант с гордым названием «Крестовые походы». Вздрогнув, Хэлен остановилась, в нерешительности оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог следить за ней и отчитать за неуместное любопытство. Удостоверившись в своем полном одиночестве, она взяла в руки пыльную книгу и перенесла ее на стол. Еще не совсем осознавая, что же она намеревается в ней найти, девушка склонилась над страницами, аккуратно перелистывая их.       «Первый поход, второй поход, нет это все не то… ордены, госпитальеры, тамплиеры… тамплиеры!» - сердце молодой женщины учащенно забилось, когда она поняла, что так заинтересовало ее. Ну конечно, ведь орден тамплиеров образовался как раз во времена крестовых походов. Хэлен села за стол, и принялась жадно читать. Однако ничего нового барышня для себя не открыла – древний орден монахов-воинов, которые воевали с неверными и защищали веру во Христа. Символом тамплиеров являлся красный крест на белом фоне. Орден был очень богатым и могущественным, что, в конце концов, разозлило власти, и тамплиеры были уничтожены.       «Но раз это давно исчезнувший орден, канувший в лету почти пятьсот лет назад, какую связь он может иметь с действительностью?» - изумленно подумала Хэлен и, разочарованно вздохнув, отодвинула от себя книгу. Поднявшись, она прошлась по комнате и подошла к окну, задумчиво разглядывая от туда верхушки деревьев.       «Нет, Хэйтем и его друзья не могут быть тамплиерами. Они не похожи на монахов, и занятия их далеки от религии. Конечно, Чарльз и Джон состоят в армии, но Уильям и Черч? Вот уж кого никак нельзя назвать воинами. Но почему же тогда тот незнакомец назвал их тамплиерами, или он тоже ошибся?» - Фокс почувствовала, что дрожит, как и всякий раз, когда она вспоминала о мужчине в белом капюшоне.       «Тогда это самое ужасное заблуждение, ведь он готов был убить, верил в то, что говорил. Но кто он? Быть может, тоже принадлежит к какому-то ордену?» - девушка вернулась к книге и еще раз пролистала ее, надеясь найти упоминания о противниках тамплиеров, но ничего определенного так и не нашла.       «Это бесполезно, я впустую трачу время», - раздраженно захлопнув том, Хэлен взяла в руки какую-то другую книгу и вышла из библиотеки. Теперь, когда ее догадки оказались не более чем фантазиями, леди испытывала досаду, хотя по идее должна была чувствовать облегчение. Она знала, что что-то ускользает от ее понимания, и присутствие чего-то неизвестного и загадочного нервировало ее. Усилием воли рыжеволосая девушка попыталась отмести домыслы прочь и погрузиться в чтение, но это ей никак не удавалось. Сидя по своему обыкновению на веранде с раскрытой книгой на коленях и попивая чай, она напряженно размышляла:       «Быть может, Уильям был прав – встреча с индейцами меня взволновала, и теперь я все вижу в черном цвете. Этот странный незнакомец мог быть их шаманом в конце концов… Нет, решительно он не один из них, кем бы он ни был. Может это и впрямь злой дух, явившийся смутить мой разум и похитить душу? Если так, то ему это удалось – перед моими глазами все еще стоит его силуэт, я до сих пор слышу звук его голоса. Он смутно напоминает мне речь другого человека, но кого? Все это дьявольские козни, я не могу думать ни о чем другом», - совершенно вымотанная неразрешимыми думами, Хэлен удалилась к себе в комнату, чтобы там отдохнуть.       Америка - слишком большое испытание для того восторженного ума, каким обладала девушка. Испытывая слабость, неспособность разгадать тайну или как-то повлиять на ход событий, она стремилась убежать от всего этого как можно дальше. Если бы ей пришлось бороться с врагом в открытую, если бы она знала его в лицо, то вела бы себя гораздо увереннее. Однако в этой ситуации мисс Фокс чувствовала себя бабочкой, увязшей в паутине. Позже девушка вспомнит, что уже не раз ощущала себя таким образом, и догадается о причине этого состояния, но сейчас она желала только одного – выпутаться из клубка этих непонятных событий.       Несмотря на то, что отъезд должен был состояться в конце весны, время тянулось медленно, будто оно тоже было оплетено путами. У Хэлен была еще одна причина торопиться – близился ее день рождения, который она привыкла проводить в компании самых близких. О предстоящем празднике она не рассказывала своим новым друзьям, так как никогда не придавала ему особого значения и не видела в том смысла.       Как быстро пронесся год: прошлой весной она сидела в гостиной своего дома и мечтала о предстоящем путешествии в Америку, а теперь она в Джонсон-холле с тоской вспоминает об уюте и безопасности Лондонского жилища. Нет, девушка не хотела возвращаться в Англию, не жалела о том, что приехала в колонии, но ее порой манили мысли о том простом образе жизни, который она вела прежде.       Тем временем в свои права вступил май: жаркие душные дни перемежались с холодным ночами. По утрам долину застилал густой белый туман, который скрывал от глаз все вокруг. Хэлен поражало это явление. Стоит ясная тихая ночь, небо на востоке уже начинает сереть, и нет на нем ни единого облачка. И вот как будто по волшебству из низин, озер и рек поднимаются белые, точно молоко, хлопья. Туман ползет все дальше, расширяется и клубится, проглатывает очертания деревьев и кустарников. На опушке леса он ненадолго замирает, будто бы медлит, а потом с новой силой обрушивается на особняк мистера Джонсона, чтобы окутать и его. Приглушаются все звуки, затихают голоса ночных птиц, замирает все вокруг.       Хэлен любила подниматься на цокольный этаж, из окна которого открывался поистине захватывающий вид на долину, и смотреть, как дымчатое покрывало поглощает все вокруг. Потом небо становится лиловым, все больше розовея, и наконец, встает солнце, окутывая окрестности ярким золотистым сиянием. Лучи светила пронизывают толщу тумана, заставляя его светиться изнутри, и зрелище это было невыразимо прекрасным. Потом с севера дует дерзкий ветер, и одним порывом срывает белый сверкающий покров с земли: туман исчезает, будто его и не было, вся природа как будто издает легкое «ах». Начинают щебетать птицы, из домов выходят люди, в лесу возобновляют возню звери – просыпается жизнь.       Наблюдая за тем, как быстро землю укутывает дымка и как стремительно исчезает, девушка думала, что на земле не может быть ничего более прекрасного. В утренние часы все ее тревоги отступали прочь, а жизнь вновь казалась ей светлой и наполненной счастьем.       В послеобеденные часы жителей фронтира настигала по-летнему жаркая погода: солнце ярко сияло на небе и казалось неумолимым, в воздухе разносились ароматы расцветающих трав. Именно они день за днем все больше влекли Хэлен к лесу: ей хотелось понаблюдать за тем, как распускаются бутоны, разворачиваются нежные зеленые листочки, словом она хотела видеть торжество жизни. К тому же в это время года цвели некоторые травы, которые она желала бы собрать. Но вспоминая о своих недавних переживаниях, мисс Фокс медлила и с тоской смотрела на лес, думая, что осенью он казался надежным убежищем, а теперь она и шагу боится ступить за стволы первых деревьев. Последней каплей стал букет полевых цветов, который как-то утром преподнес девушке мистер Уильям.       В конце концов, Хэлен все же отправилась на прогулку в лес, правда верхом, в прекрасном платье для верховой езды темно-красного цвета. В тот день она почувствовала, что больше не в силах пробыть в стенах дома ни одной лишней минуты, что она уже сыта по горло монотонной жизнью в Джонсон-холле, и это место наполняет ее сердце странным неизъяснимым тягостным предчувствием. Приказав оседлать Солли, девушка оповестила о своих планах сэра Уильяма. Мужчина одобрил ее идею, но попросил быть осторожной: в любой момент могли появиться индейцы, а близкое присутствие жилья белых делало их нервными.       Итак, пребывание в Джонсон-холле действительно подходило к концу, а она только собралась выбраться на прогулку. Хэлен не могла не ругать себя за то, что просидела в доме столько времени, боясь призрачных химер, которых рисовало ей воображение. Во весь опор она поскакала к лесу, но перед самой опушкой резко осадила лошадь: как примет ее чаща? «Ведь ты мой друг», - обратилась молодая леди к лесу, вглядываясь в просветы между деревьев, - «прошлой осенью не было у меня союзника надежней, чем ты, так не отвергай меня больше!»       Хэлен пустила животное шагом и медленно въехала под кроны деревьев. Лес встретил ее оглушительным гомоном птиц и возней мелких зверьков в подлеске. Солнечные лучи пробивались сквозь молодую листву и усеяли полог леса причудливым узором. С наслаждением наездница вдыхала чистый воздух, наполненный ароматами цветов и зелени, и чувствовала, как на душу ее снисходит покой.       «Как я могла бояться леса?» - думала леди и тихо смеялась над былыми страхами. Нет, не природа была ее противником, зло исходило от людей. Неприятная давящая атмосфера нависла над Джонсон-холлом, но чаща как всегда была свободна от треволнений людского мира. Чем больше девушка думала об этом, тем сильнее убеждалась в том, что если и стоит ждать неприятностей, то именно возле человеческого жилья. Но скоро она уедет отсюда и освободится, наконец, от мрачных предчувствий, которые одолевали ее последнее время. Хэлен хотелось в это верить. Она отъехала от усадьбы уже довольно далеко, предоставляя лошади самой выбирать дорогу. Мисс Фокс мельком подумала, что эта лесная тропка ведет, должно быть, к озеру.       Внезапно прямо испод ног лошади выскочил перепуганный заяц. Зигзагом промчавшись по тропинке, зверек исчез в ближайших кустах. Солли заржала и, попятившись, поднялась на дыбы. Хэлен едва не вывалилась из седла, огромным усилием воли удержав себя от панического вскрика. Она обхватила руками шею животного и навалилась на него всем весом, заставляя опуститься на землю. Однако Солли не так легко было успокоить, и несколько минут молодая особа яростно сражалась со строптивой кобылой, из последних сил натягивая поводья. Потом она спешилась и вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони, переводя дух.       Что за изнурительные происшествия преследуют ее, стоит только оказаться под сенью деревьев? Что могло так напугать зверька, от чего он спасался, бросаясь под ноги лошади? Нахмурившись, Хэлен огляделась, и вдруг заметила на тропе перед собой старого индейца Ахигу. Так вот что заставило ее насторожиться – запах медвежьего жира, исходящий от дикаря.       - Хитрая Синопа бежит прочь от опасности, - сказал индеец, подходя ближе. Шаг его был пружинистым, движения ловкими и резкими. Ахига был одет в коженные бриджи и тунику, но был бос, бесшумно ступая по подлеску. К поясу был приторочен тяжелый каменный нож, вид которого заставил Хэлен нервно сглотнуть.       - Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила она, а старик гордо улыбнулся.       - Я спешил вместе с остальными воинами на переговоры с Уильямом Джонсоном, но увидел как ты уезжаешь прочь, и решил последовать за тобой. Всем известны хитрость и интуиция лис, они всегда чувствуют беду и уходят от опасного места. Но я также хитер, Синопа, я тоже это чую.       - О чем ты говоришь? – немеющими губами переспросила женщина, чувствуя, как сердце сжимается от дурных предчувствий.       Неужели могавки решили отринуть мир, предложенный Уильямом, и откопали топор войны? Но это будет катастрофа: если у Джонсон-холла достаточно вооруженных людей, то жители Джеймстауна остаются практически беззащитными, и уже совсем нет времени их предупредить.       - Разве ты не ощущаешь в воздухе дыхание войны? – нахмурившись, произнес индеец. - Разве не твой друг готовит для воинов ганьягэха засаду?       - Это не так, Ахига. Ведь вы выкурили с Уильямом Джонсоном трубку мира, а он уважает традиции, ты и сам знаешь это! – горячо возразила леди, настойчиво заглядывая в агатовые глаза индейца.       - Во имя чести твоих предков, скажи мне, что задумали твои братья! Не спорь, говори, ведь это я отдала тебе свой плащ, и ты принял его, - молвила девушка, и все повторяла: «скажи, скажи». Ахига как зачарованный смотрел на молодую белую женщину и дивился пляске духов в ее голубых глазах.       - Мое племя пришло сказать жадным белым, что не собирается продавать свою землю, - ответил он надменно, а Хэлен недоуменно нахмурилась.       - Но Уильям Джонсон не собирался отбирать ваши земли… - растерянно пробормотала она. Ахига вдруг схватил ее за руку и увлек за собой.       - Пойдем со мной, юная Синопа, Ахига покажет тебе, - говорил он. Ему вдруг показалось, что эта белолицая тоже обманута. Он почти волок ее прямо через чащу леса, самым кратчайшим путем ведя в Джонсон-холл. Серая кобыла неохотно следовала за людьми, недовольно пофыркивая. Юбка Хэлл путалась под ногами и мешала поспевать за ловким индейцем, и когда они достигли опушки, девушка совсем выбилась из сил. Глазам ее предстало страшное зрелище: прямо перед входом в усадьбу полукругом сидели индейцы, а напротив них стоял хозяин поместья. Его люди были здесь же и сейчас дула их ружей смотрели прямо на беззащитных краснокожих.       «Это какая-то безумная ошибка…» - пронеслось у девушки в голове, а в следующий момент на крыше дома мелькнула тень, чем-то напомнившая мисс Фокс хищную птицу, и камнем обрушилась на Уильяма Джонсона. Сердце молодой женщины пропустило удар, и она помчалась к дому, позабыв об Ахиге и Солли. Люди Джонсона и индейцы смешались, растерянно оглядываясь по сторонам – никто еще не понял что произошло. Кто-то выстрелил – видимо, посчитали, что ганьягэха напали на Уильяма, началась свалка. В толпе Хэлен разглядела распростертое тело землевладельца и человека в белом капюшоне, склонившегося над ним. На какой-то миг ей показалось, что незнакомец смотрит на нее, и среди всего этого хаоса только его фигура выглядела реальной. Он поднялся и швырнул что-то на землю, как бы бросая девушке вызов. Это заставило ее очнуться:       - Остановитесь, это безумие! Оставьте индейцев в покое! – громко крикнула она, указывая дрожащей рукой в сторону незнакомца в белом капюшоне. - Вот убийца! Вот тот, кто вам нужен!       Люди Уильяма, привыкшие уже к Хэлен, машинально подчинились ее приказу, который прозвучал властно и спокойно на фоне творящегося здесь безумия. Убийца коротко огляделся и побежал прочь, преследуемый солдатами. Индейцы, воспользовавшись тем, что внимание белых отвлечено, бросились к деревьям и скрылись в чаще. Некоторые из них были ранены, двое неподвижно лежали на поляне перед домом. Ярко светило солнце этим страшным днем, а в воздухе распространялся тягучий запах пороха и крови.       На негнущихся ногах Хэлен подошла к Уильяму и опустилась рядом с ним на колени. Глаза мужчины были закрыты, лицо было спокойным, будто он просто спал. Но Хэлл сразу заметила странную неподвижность, которая сковала тело Джонсона, и ее замутило. Зажмурившись и отвернувшись, она некоторое время пыталась перевести дух. Происходящее казалось ей какой-то нелепой пародией на трагедию: все было настолько невероятно, что она пока не осознавала, что все случившееся – реальность. Больше всего ее ужаснула яркость красок, которые ее окружали: зеленая листва, темная кожа индейцев, мертвенно бледное лицо Уильяма Джонсона, красная кровь на его одежде, такая же алая, как ее платье, она была теплой липкой на ее руках. Она хотела было оказать мужчине помощь, но тщетно: когда девушка приблизилась к нему, он был уже мертв. На глаза ей попался лист бумаги, который бросил убийца, перед тем как убежать. Она потянулась к нему и развернула онемевшими пальцами, машинально читая строки.       Это был документ на право собственности, по которому земли индейцев переходили в полное владение мистера Уильяма Джонсона. Уже заверенные у нотариуса бумаги, словно бы Джонсон уже был владельцем земли индейцев.       «Какая бессмыслица, ведь он говорил, что хочет помешать, чтобы кто-то купил их земли… выходит, это была ложь?» - с горечью подумала Хэлен и с печалью взглянула в лицо мертвецу. Какая страшная смерть настигла его на пороге собственного дома! Он мертв, боже, Уильям Джонсон - мертв! Его убил человек в белом капюшоне, этот злой дух, злобный незнакомец, который говорил о Уильяме с такой ненавистью. Ах, почему Джонсон не послушал ее, почему она сама не придала значения случившемуся в длинном доме, ведь по голосу чужака можно было понять, что его присутствие грозить гибелью обитателям Джонсон-холла.       - Я ненавижу тебя, ненавижу, проклятый убийца! – что есть силы крикнула Хэлен, глядя на безмолвный лес, где притаился ее враг. Она надеялась, что он слышит ее, уповала на то, что он узнает о том, как она сильно ненавидит его, и что одного этого чувства достаточно для того, чтобы уничтожить его. Когда вернулись люди Уильяма, Фокс все еще сидела возле тела их господина, но на ее лице не было слез – их выжгла ненависть. Слуги услужливо помогли ей подняться и отвели в дом, несмотря на протесты полуобезумевшей женщины: она не хотела покидать тело друга, будто могла еще чем-то ему помочь. Документы Джонсона девушка спрятала в складках своей одежды, хотя еще не понимала, зачем они ей. Горе притупило все ее чувства, она сидела на кровати в своей комнате, безучастная ко всему.

***

      На следующий вечер в Джонсон-Холл приехали Хэйтем и Черч, видимо им написали люди погибшего. Слуги были обеспокоены состоянием молодой госпожи и настойчиво требовали пригласить к ней доктора. Бенжамин ограничился поверхностным осмотром и посоветовал мисс Фокс принимать успокоительное и побольше отдыхать. Хэлен вяло кивнула и подумала о том, что не спала вторые сутки – как только она закрывала глаза, перед ее внутренним взором возникало бледное лицо Джонсона. Но и на ее лице не было ни кровинки, под глазами пролегли тени, вокруг рта образовалась горькая складка, а взгляд сделался жестким и неживым.       - Расскажите же мне все, мисс Хэлен, - приказал Хэйтем, когда Черч вышел. Девушка сидела на веранде за столом, где любила пить чай, а Кенуэй устроился напротив нее. Голос мужчины вырвал ее из забытья, в глазах промелькнуло прежнее живое выражение.       - Вы наконец здесь, - сказала она, ничуть не удивляясь его присутствию, - но вы появились слишком поздно, - шепотом закончила леди и содрогнулась под тяжестью ужасных событий вчерашнего дня.       - Что же случилось? – терпеливо спросил Хэйтем, думая о том, что видит собой несчастное приведение с разметавшимися по плечам медными локонами-змеями.       - Он убил его, - безучастно тветила рыжеволосая девушка, глядя на сцепленные на коленях руки.       - Кто?       - Человек в белом капюшоне, злой дух! – в ее глазах промелькнули безумие и испуг, а в голосе послышалась ненависть.       - Мисс Фокс, возьмите себя в руки, - одернул ее Кенуэй, и это слова отрезвили Хэлен лучше любых слов утешения, - вы разглядели его лицо?       - Нет, - она покачала головой и с внезапной злостью посмотрела на собеседника, - если бы вы были здесь, ничего не случилось бы! Как вы посмели оставить Уильяма в такой важный момент? Подумать только, ему пришло в голову купить землю у ганьягэха. Кто бы ни был его убийца, он явно готов на все, чтобы не допустить этого.       - Мистер Джонсон не ребенок, чтобы я присматривал за ним. Он занимался покупкой земли с моего одобрения, - нехотя ответил Хэйтем и спокойно встретил ошарашенный взгляд Хэлен.       - Но он говорил, что собирается не допустить, чтобы землю индейцев кто-то купил… - пораженно пробормотала она, на что Кенуэй усмехнулся:       - И как же он должен был сделать это будучи землевладельцем? Разумеется, он мог только выкупить этот участок земли, чтобы не достался никому другому.       - Так это правда?! – возмущённо сверкая глазами, воскликнула Фокс, бросая на стол помятый документ на право собственности. Хэйтем скользнул по нему взглядом.       - Откуда это у вас?       - Это не важно! – Хэлен встала и уставилась на него сверху вниз. - Вы хотите сказать, что Уильям и впрямь вознамерился отобрать у ганьягэха их дом? Это очень странный способ защитить их, вы не находите? Каким гнусным обманом он меня окружил, уверяя, что заботится о благополучии индейцев! И вы толкуете о том, что он действовал с вашего одобрения?!       - Мисс Хэлен, успокойтесь, - раздраженно поморщившись, произнес Хэйтем и тоже поднялся на ноги, намереваясь взять девушку за руку и тем самым приструнить ее, но она отшатнулась:       - Я потеряла друга, который оказался подлецом, который погиб по своей вине, и вы предлагаете мне успокоится? Вы что не понимаете: Уильям Джонсон мертв, он мертв! – последние слова утонули в потоке слез, которые прорвались наружу.       Плотина ее самообладания треснула, выдавая всю боль и разочарование. Чувствуя себя обманутой и одинокой, Хэлен снова превратилась в дитя, которое безотчетно ищет защиты у старших. Она прильнула к Хэйтему, спрятав у него на груди заплаканное лицо. Мужчина какое-то время медлил, а потом мягко обнял дрожащую женщину за плечи, терпеливо ожидая, когда она успокоится.       Огромным усилием воли мисс Фокс взяла себя в руки и вновь надела маску спокойствия. Уильям Джонсон, ее друг, этот улыбчивый джентльмен с приятными манерами, погиб. Он стал жертвой собственной жадности или ложного убеждения правоты своих поступков, и тем печальнее была его смерть. Хэлен всегда очень высоко ценила свободу как свою, так и чужую, потому ей никогда не суждено было понять взглядов покойного хозяина поместья. Отбирая у индейцев дом, он намеревался их защитить, звучит нелепо, не правда ли? Да, он мог бы стать для ганьягэха хозяином лучшим, чем кто-то другой, но они лишились бы независимости свободы и гордости, а это то немногое, что у них осталось. Человек должен быть свободным, независимо от цвета кожи и взглядов на жизнь - в эту простую истину девушка верила всем своим существом, и ничто не могло убедить ее в обратном. Если бы она узнала о намерениях Уильяма раньше, то рассорилась бы с ним, но обман раскрылся после его смерти, и потому не отвратил девушку от друга, лишь усилил печаль. Ее гнев обратился на живых, на людей Джонсона, которые знали обо всем и добровольно участвовали в этой гнусной истории, и на мистера Кенуэя, который без зазрения совести сообщил ей, что не только был в курсе всего, но и сам одобрил это. Мисс Фокс отстранилась и вытерла глаза уголком платка, который комкала в руках, украдкой глядя на Хэйтема.       - Вот вы вновь смотрите на меня как на врага, - со вздохом констатировал мужчина, - ваша смена настроений кого угодно сведет с ума.       - Вы хотели отобрать у ганьягэха их дом! – запальчиво крикнула Хэлен.       - Чтобы защитить их. Бога ради, не будьте наивной, мисс Фокс, разве вы не знаете, в каком мире мы живем? Мы бы не тронули этих индейцев, они бы жили на своем клочке земли так, как им хотелось бы.       - До тех пор, пока вам не наскучит играть в благотворительность, - едко парировала Хэлен, - никакое покровительство не может заменить свободы!       - Это слова ребенка, - теряя терпение, ответил мистер Хэйтем.       - А ваши слова полны извращенного идеализма, - девушка сжала губы и упрямо смотрела в серые глаза мужчины, в которых тлели угольки сдерживаемого гнева.       - Теперь я понимаю, почему этот человек убил Уильяма. Смотрите, куда его завели обманчивые убеждения.       - Уж не оправдываете ли вы поступок убийцы? – впервые Хэйтем потерял контроль над собой и повысил голос. Хэлен поняла, что переступила черту и на некоторое время замолчала. Ведь мистер Кенуэй тоже потерял своего друга и соратника, и как бы хорошо он не владел собой, ему также тяжело было переживать смерть товарища.       - Мне никогда не понять, что движет вами, - покачав головой, со вздохом произнесла девушка, - нельзя оградить от зла индейцев, причиняя им другое зло.       - Когда мать, стремясь защитить свое дитя, ругает его за игры с огнем, разве это зло? Родители тоже ограничивают свободу своего чада, но тем самым лишь помогают ему.       - Индейцы не дети, - мягко возразила Хэлл и даже слегка улыбнулась.       - Но они наивны точно дети! – с жаром возразил Хэйтем, сцепив руки за спиной в замок и прохаживаясь по веранде.       - Да, и все же, они - не дети, - повторила рыжеволосая девушка и твердо выдержала устремленный на нее яростный взгляд. У нее появилась привычка терять страх и отбрасывать сомнения, когда она верила в правильность своих слов.       - Ну что же, считайте, что вы победили, - покачав головой, ответил мужчина с горечью и кивнул на документы, все еще лежавшие на столе, - забирайте свои бумажки, можете делать с ними все, что захотите. Можете выкинуть или сжечь, теперь от них нет никакого проку. Но когда война придет на земли ваших любимых дикарей и некому будет защитить их – пеняйте на себя.       Больше они не возвращались к этому разговору, но с тех пор между ними как будто пролегла тень. Кенуэя раздражало, что он не способен переубедить упрямую девицу, а мисс Фокс в свою очередь сердилась на него за непримиримость, с которой он относился ко всем мнениям, кроме собственного.       Очень быстро Черч и Хэйтем закончили все дела в Джонсон-холле, пора было готовиться к отъезду. Похороны мистера Уильяма должны были состояться в Бостоне, но Хэлен мучительно не хотелось на них присутствовать. Она желала запомнить своего друга живым, смеющимся и благородным, а не бледным, неподвижным и несправедливым, каким он предстал после кончины. Так что девушка передумала возвращаться в большой город и решила поехать к деду в Лексингтон, условившись встретиться там с кормилицей. Но перед отправлением из Джонсон-холла ей предстояло еще одно важное дело. Переодевшись в свой лесной костюм и заручившись точными указаниями местных жителей, она села верхом на лошадь и отправилась в земли ганьягэха. Впервые за долгое время небо затянуло тучами, дул прохладный освежающий ветерок.       Ей хотелось очистить имя Уильяма, стереть из памяти ту ужасающую драму, которая разыгралась несколько дней назад на пороге его дома. Нет, ей не исправить то, что сотворил землевладелец, но избавившись от злополучного документа, ставшего бесполезным, Фокс хотя бы очистит свою собственную совесть. Ведь и она стала невольной участницей этой отвратительной истории.       В одиночку и без оружия женщина вошла в деревню индейцев. Под их сумрачными взглядами Хэлен достала из дорожной сумки клочок бумаги и показала его всем собравшимся.       - Вот документ, при помощи которого Джонсон хотел отобрать у вас вашу землю. С его смертью и делу его пришел конец. Пусть же и это свидетельство его позорного поступка будет уничтожено, - с этими словами она бросила бумагу в огонь костра, перед которым остановилась. Несколько индейцев приветствовали ее действия радостными криками, но большинство продолжали молчать. В который раз они хотели довериться белым, и в очередной раз после этого им пришлось хоронить своих соплеменников. Хэлен осмотрела лица собравшихся людей, заглянула в их наивные и измученные души, и сердце ее сжала острая жалость.       «Хэйтем прав, им дорого обойдется отвоеванная с таким трудом независимость. Их некому защитить», - вздохнув и не ожидая ответных слов, девушка развернулась и направилась прочь из деревни, чтобы не видеть печальной судьбы, которая нависла над могавками. Когда она уже садилась на лошадь за забором деревни, к ней подошел Ахига. Старик выглядел задумчивым, лицо его было непроницаемым.       - Прости меня, Ахига, я не знала, что Уильям Джонсон хочет отобрать вашу землю. По неведению я приняла участие в его планах, но это не умаляет моей вины, - сказала ему Хэлен.       - Да, ты права Синопа. Хоть в тот печальный день ты не была на стороне Уильяма Джонсона, но ты была рядом, - сказал индеец и надолго замолчал, - но это ты выбежала из леса, приказав белым людям прекратить убивать моих братьев. Именно ты приехала сюда одна, чтобы уничтожить бумагу, на которой были записаны гнусные планы бледнолицых. Знала ли ты, что придя сюда, ты рисковала жизнью, ибо сердца людей моего народа полны горечи и желанием мести?       - Знала, - ответила Хэлл, хотя на самом деле до нее только сейчас начало доходить, насколько безумен был ее поступок. В порыве мести, ганьягэха вполне могли пойти на убийство. Но нельзя было показывать старому индейцу охвативший ее страх.       - Не лги мне, Синопа, хоть ты и хитра, но я хитрее, - глаза могавка сощурились, и леди с удивлением поняла, что старик улыбается.       - Быть может, я не осознавала до конца на что иду, но я действовала искренне, - смутившись под его проницательным взглядом, призналась Хэлен.       - Именно это и спасло тебя, - индеец удовлетворенно кивал головой, - береги тот вампум, что достался тебе. Теперь ты заслужила его.       Польщенная девушка во все глаза уставилась на него, не зная, как и благодарить, а Ахига смотрел на нее чуть прищурившись и был очень доволен произведенным на собеседницу эффектом.       - Спасибо, Ахига, но теперь мне пора уходить. Я не осмелюсь остаться в Джонсон-холле, на земле, где произошли столь ужасные вещи. Но если я буду нужна тебе, ты найдешь меня в Лексингтоне, в доме траппера Фокса.       - А, старый лис, - Ахига понятливо закивал, - что же, я еще приду к тебе. Джонсон обещал нам такие плащи, как тот, что ты подарила мне, но солгал. Так что я приду за ними к тебе.       - Я приготовлю их для вас, - пообещала Хэлен, внутренне содрогаясь перед предстоящей беседой с дедушкой. То-то он удивится, когда узнает, какая судьба ждет его лучший товар. Но обещание данное внучкой индейцам ему придется выполнить: не даром его называли другом краснокожих.       - А теперь иди, Синопа, и пусть твои духи-покровители хранят тебя, - напутствовал ее могавк, покровительственно положив ладонь ей на плечо, а затем, развернувшись, ушел. Приободренная этой беседой девушка села в седло и пустилась в обратный путь.

***

      - Вы безумная авантюристка! – сокрушался Бенжамин Черч за ужином, после того как девушка вернулась из своей самовольной вылазки. Хэйтем сохранил на лице маску безразличия, но Хэлен разглядела в его глазах сдерживаемое негодование. Из-за внезапного исчезновения мисс Фокс, мужчинам пришлось отложить отъезд в город до утра. Они уже было подумали, что молодая особа тоже стала жертвой убийцы, когда по неосторожности отправилась гулять в лес. Леди с пренебрежением выслушивала упреки Черча, стараясь не смотреть на Кенуэя – она чувствовала, что вывела его из себя, а это было для нее невыносимо.       - Но что же вы молчите, Хэйтем? Образумьте ее, она всегда слушала только вас! – видя, что его слова не производят на виновницу разговора никакого впечатления, взмолился Черч.       - Что вы хотите, чтобы я сказал, Бенжамин? – холодно осведомился Хэйтем. - Мисс Хэлен довольно ясно дала понять, что не собирается прислушиваться к голосу рассудка, и действует исключительно согласно своим прихотям.       - Безумная! – повторил Черч. Не то чтобы он сильно волновался за судьбу мисс Фокс, просто его раздражало то, что пришлось отложить отъезд, ведь в городе его ждала работа. К тому же девушка подозревала в нем некоторую склонность к брюзжанию.       - Она называет это свободой, - с усмешкой добавил мистер Кенуэй. Под его обвиняющим взглядом Хэлен совсем потеряла терпение и резко поднялась из-за стола.       - Мистер Черч, вас совершенно не касаются мои планы. Если вы так стремитесь в Бостон, то уверяю вас, вы могли не утруждать себя ожиданием: я сама легко доберусь туда, куда мне нужно, - она повернулась к Хэйтему, собираясь высказать ему что-то весьма дерзкое, но в последний момент сдержалась.       - Это касается и вас, мистер Кенуэй. А теперь прошу меня извинить, - с этими словами она вышла из комнаты, направившись в библиотеку. Хэлл была крайне раздосадована своей оплошностью, в самом деле, ей даже в голову не пришло предупредить кого-то о своих намерениях. Справедливые или нет, но упреки Хэйтема всегда глубоко задевали ее.       «Я разочаровала его своим поведением и словами», - в отчаянии думала девушка, - «о, это невыносимо, когда он смотрит на меня так! Сколько недоразумений между нами произошло за эти несколько дней. Но как мне подойти к нему, как объясниться? Он окончательно убедится в моей непоследовательности, любые слова будут звучать глупо…»       Тем временем, совершенно не слушая Черча, Хэйтем думал о состоянии мисс Фокс, за которое считал себя ответственным.       «Если бы вы были здесь, ничего бы не случилось» - сказала она, и это заставило его почувствовать вину. Несмотря на силу своего ума, Хэлен была подвластна внешним обстоятельствам: она менялась вместе с ними, это был ее способ защититься. Вдали от него мисс Фокс превращалась в наивное дитя, которое, завидев грозного родителя, бежит прочь, лишь бы избежать возможного наказания.       Но с какой убежденностью она защищала свои взгляды, как упрямо стояла на своем, и это не было просто упрямством ребенка. В долгих беседах с ним и в спорах с Чарльзом, Фокс научилась отстаивать свое мнение, обосновывать его разумными аргументами. Как сильно ему хотелось, чтобы она согласилась с его словами, ведь он знал – Хэлен способна воспринять истину. Он уже видел как ее ум и очарование служат на благо ордена, как она стоит рядом с ним, как подруга и единомышленница. И кто знает, может быть, их свяжет нечто большее, когда она окончательно повзрослеет и перестанет временами смотреть на него как на отца? Хэйтему было приятно осознавать, какой авторитет он внушает, но иногда хотелось, чтобы она видела в нем только мужчину.       Извинившись перед ошеломленным Черчем, Кенуэй вышел из комнаты следом за молодой женщиной, намереваясь ее разыскать. Когда он зашел в библиотеку и посмотрел на нее, то увидел, как в ее взгляде промелькнуло раскаяние, тут же спрятанное за обычным упрямством.       - Вы не доели свой обед, - будничным тоном начал Хэйтем, не зная, как еще начать разговор. Он непременно разгадает загадку этой женщины, убедит ее в своей правоте, она обязательно все поймет, но сначала нужно укротить ее. Как упорно она сопротивляется, подвергает сомнению его убеждения, но всегда в конечном счете соглашается с ними. Это сражение за ее преданность, волю, душу и даже сердце грозило стать одним из самых увлекательных, которые Кенуэю доводилось вести.       - Разве могла я притронуться к еде в такой обстановке, какую вы и ваш друг создали? – Хэлен устало вздохнула и покачала головой. - В самом деле, если вы так торопитесь в город, не стоило ждать меня.       - Не будем об этом, - Хэйтем подошел к ней, приветливо улыбнувшись.       - Зачем вы остались? – спросила Хэлл, глядя, как мужчина берет ее руки в свои. Под мягким взглядом его глаз ее сердце потеплело. Что бы мистер Кенуэй не делал, его поведение всегда обезоруживало.       - Почему вам так сложно поверить, что я остался из-за вас? – тихо спросил он, заглядывая ей в глаза. Мужчина поднес к лицу ее руку и легко поцеловал запястье. Видя, что Хэлен не отстраняется, он склонился к ней, и его теплое дыхание согрело ее кожу. Она затрепетала, неотрывно глядя на его серебристые радужки, и чуть приоткрыла рот. У нее екнуло сердце, когда их уста на мгновение соприкоснулись, но потом она неожиданно отвернулась в сторону, закусывая губу.       - Вам никогда не убедить меня в том, что… - начала было она, когда почувствовала, как чужие пальцы берут ее за подбородок и заставляют повернуться. На мгновение девушка увидела упрек в его глазах, он будто бы говорил: «вы снова ведете себя как ребенок», а потом она расслабилась и откинула голову назад, отдаваясь во власть поцелуя.       Движения Хэйтема были уверенными, губы теплыми и мягкими. Хэлен никогда не подумала бы, что мистер Кенуэй, обычно довольно жесткий и решительный, способен быть таким нежным. Было невероятно приятно находиться в уверенных объятиях этого человека. В том, как его ладони касались ее талии было что-то волнующее, будто мужчина сдерживал себя. Хэлен охватил чувственный порыв, какого она никогда прежде не испытывала. Каким смешным и детским казался сейчас поцелуй Коннора, который он украл у нее, словно подросток на затерянной в лесу поляне. Поддавшись внутреннему порыву, она взяла в ладони лицо Хэйтема, ощущая, как в сердце поднимается глубокое властное чувство, присутствие которого она отмечала раньше, но еще не сталкивалась с ним. Осмелев, Хэлл начала отвечать на поцелуй, пылко и порывисто, стремясь увлечь мужчину в водоворот страсти, который уже готов был захватить и ее.       Первым пришел в себя Кенуэй, который понял, что пора остановиться, пока чувства не заглушили разум. Он оторвался от манящих девичьих губ и с удивлением посмотрел в ее полуприкрытые глаза, зовущие с такой страстью.       «Через несколько лет она станет одной из самых красивых женщин Бостона», - неожиданно подумал он. Хэлен была еще очень юна, но в ней уже проступали черты той чувственности, какая так восхищает мужчин. Все в ней: наивная ребячливость, восторженность и упрямство, доброта и смешливость - составляло натуру, созданную для любви. Ее потяжелевщие веки затрепетали, она распахнула глаза, возвращаясь в реальность из мира грез, и посмотрела на Хэйтема немного испуганно. Его страстный взгляд, каких ей еще не приходилось вызывать у мужчин, немного напугал ее. Но мистер Кенуэй не собирался позволять ей снова сбежать, как она делала всегда, когда что-то в его поведении ее настораживало. Он лишь сильнее обнял ее, притягивая ближе, словно запрещая разрывать то чувство, которое возникло между ними в эти минуты.       - Я не собираюсь возвращаться в Бостон, - шепотом призналась Хэлен, не зная, что еще сказать.       - И куда же вы намереваетесь двинуться теперь, неутомимая путешественница? – снисходительно улыбнувшись ее капризам, поинтересовался Хэйтем.       - К моему деду в Лексингтон, - призналась она, чувствуя себя раскаивающейся грешницей. Как это прекрасно, открыто смотреть в его глаза, рассматривать каждую черточку, держа его лицо в своих ладонях. Девушка искала в его взгляде следы былого раздражения и спросила немного виноватым голосом:       - Вы не сердитесь на меня? Я не в силах заставить себя появиться на похоронах Уильяма, слишком свежа рана в моем сердце…       - О, что за женщина! Вы не можете позволить, чтобы течение жизни увлекало вас за собой, вам непременно нужно разрывать цепь событий и делать все по-своему. Ну что же, езжайте, я не сержусь на вас, ведь это ваша натура, а я ей восхищаюсь.       - Прекратите смущать меня, мистер Хэйтем, - кокетливо улыбнувшись, пожурила она, - не то я снова стану дикой.       - Вы вьете из меня веревки, маленькая бунтарка, - со смехом отозвался он, и выпустил ее из объятий. Девушка не в силах была скрыть чувств, что он вызывал в ней, и потому чувствовала себя беззащитной.       «Он шутит, ведь на самом деле все наоборот: это он управляет мной, а у меня никогда не будет такой власти над ним, какую он имеет надо мной», - думала Хэлен, но сейчас это ее не угнетало. Стоило ей какое-то время побыть в обществе мистера Кенуэя, и в ней с новой силой вспыхивала влюбленность. Впрочем, в разлуке чувства остывали, отходили на второй план. Девушка не тосковала, потому что всегда знала, что они еще встретятся, так к чему напрасно расстраивать себя? Пройдет время, и они снова окажутся лицом к лицу, будут разговаривать, спорить, ссориться и мириться, прямо как сегодня.       По ее телу прошла волна дрожи, когда она подумала, что такой способ примирения ей очень нравится.       Итак, на следующее утро мисс Фокс в сопровождении двух мужчин навсегда покидала Джонсон-холл. С некоторой грустью она подумала, что успела привязаться к этому месту, но стоило взглянуть на поляну перед домом, как перед глазами вставали видения недавних трагических событий. Отныне все ее воспоминания, связанные с этим местом будут сопровождаться печалью, но хорошо, что поместье оставило после себя и что-то прекрасное, например, поцелуй с Хэйтемом.