Дневники мисс Фокс.

      «Временами мне кажется, что Америка пытается свести меня с ума. Недавно я снова видела человека в белом капюшоне и вновь не уверена, существует ли он на самом деле. Но даже если это призрак, злой дух или сам дьявол, он способен убивать. Каждая наша встреча потрясет меня, мы оказываемся совсем близко, и между нами происходит какое-нибудь безумие. В первый раз он требовал ответов на свои вопросы, приставив к горлу лезвие ножа. С тех пор из моей головы не выходят мысли о тамплиерах, хотя рассудок говорит, что их просто не может быть. Во второй раз он убил Уильяма Джонсона, швырнув мне документы, доказывающие вину землевладельца. А я кричала о ненависти так яростно, что, казалось бы, мы должно были стать непримиримыми врагами, если еще не были ими до этого. И вот при третьей встрече он спас меня. Безмолвный и стремительный, я видела, как он перерезал горло одному из разбойников, напавших на нашу повозку. Зачем ему это? Что за злой рок все время сталкивает нас? Я не могу понять…       Нельзя упрекнуть меня в том, что я чувствую между нами связь, неподдающуюся описанию, немыслимую, необъяснимую, но самую прочную из возможных. Временами мне кажется, что нас связывает смерть: когда-нибудь он убьет меня, умрет из-за меня или я сама прикончу его. Что еще может произойти? Еще одним безумием было бы считать, что он не враг мне, что он – друг.       Сердце замирает от страха, когда я думаю о том, что нам предстоит еще раз увидеться, и это закончится очередной трагедией. И все же я жду этой встречи, теперь еще больше, чем раньше. Потому что чувствую – это судьба, и ее не избежать. Я только хотела бы быть готовой, обладать нужным мужеством и силой. Глупо на это надеяться, ведь как только я вижу ЕГО, меня парализует ужас.       Как относиться к нему? Я боюсь его и ненавижу, но ведь он спас меня, и я не могу не испытывать благодарности, не думать о мотивах, которые им движут. Все это сведет меня с ума! Мне следовало бы чувствовать себя в безопасности здесь, в Дэвенпорте, но меня не покидает ощущение, что где бы я ни была, ОН найдет меня, если пожелает. Ах, я убью его, убью… Нет, это грех. Абигаиль пришла бы в ужас от моих мыслей. Тогда я… возьму его в плен и потребую ответа!» - мисс Фокс так сжала в пальцах перо, что оно треснуло и переломилось. Нахмурившись, девушка отбросила пришедший в негодность инструмент и захлопнула дневник. Встав на ноги, она подошла к окну, глядя на дом напротив, особняк мистера Дэвенпорта. Старик жил там вместе с Коннором, а гостям предоставил в распоряжение другое жилище, стоящее чуть ниже по склону, поросшему соснами. Когда выяснилось, что в доме всего две спальни, молодые девушки решили разделить одну постель, а мистрис Гарднер досталась отдельная комната. Мистер Фокс отказался от предложенного ему дивана и сказал, что устроится в вигваме на улице.       Поскольку гости приехали поздно, то сразу же улеглись спать. Только Брюс потратил некоторое время на возведение своего нехитрого шалаша. Сон Хэлен был беспокойным, за ночь она совсем измучилась. Ей снилось, что некое существо, не имеющее лица, склонилось над ней и истязало взглядом невидимых глаз. Что это было: монстр, зверь, человек? Оно было бесформенным и безликим, но от того и более ужасным. Хэлл проснулась с тихим вскриком, вся в поту, когда за окном было еще темно. Будучи не в состоянии уснуть, девушка оделась, спустилась в гостиную первого этажа и зажгла там лампу. Устроившись за письменным столом возле окна, она принялась изливать свои мысли на бумагу. Когда Хэлен перечитала написанное, губы ее скривила усмешка – какое безумие! Все это было бы просто нелепо, если бы не являлось частью реальности.       - Мисс Фокс, как вы рано встали, - в комнату вошла Абигаиль. Девушка собиралась уединиться для утренней молитвы и удивилась, заметив в комнате подругу. Хэлен обернулась к блондинке и та невольно отпрянула:       - Хэлен, что в ваших глазах? Вы думаете об убийстве! – Хэлл хотела было возразить, но почему-то не нашла слов. Абигаиль обладала редким даром читать людские души.       - Вам нужно помолиться, - чуть успокоившись, сказала она. Хэлен подавила смешок, не желая расстраивать истово верующую подругу.       - Вы же знаете, что я не отличаюсь религиозным пылом и…       - Вы опять думали о том человеке, что спас нас. Так это ему вы желаете смерти?       - Он - сам дьявол! Он уничтожает мою душу, - как всегда, когда речь заходила о Призраке (как Хэлен его иногда называла), она теряла самообладание и повышала тон.       - Тогда пойдемте со мной, прошу вас, - с мольбой в голосе произнесла Абигаиль и, взяв Хэлен за руку, увлекла ее за собой, прочь из дома. В рассветных сумерках дорогу было не разглядеть, но мисс Фишер уверенно вела Хэлл за собой.       Недалеко от дома виднелся вигвам; из отверстия наверху шалаша вырывалась ленивая струйка сизого дыма. Тропинка привела девушек к обрыву, откуда открывался захватывающий вид на небольшую бухту. Дул сильный ветер, до слуха доносился мерный рокот волн. Хэлен посмотрела вниз и, почувствовав головокружение, отступила от уступа. Там, далеко внизу яростно бурлила вода, с шипением вновь и вновь набрасываясь на серый гранит скалы. Высоко в небе парили птицы, но ветер и море заглушали их голоса. Слева раскинул зеленый покров вековой лес; в бухте справа на рейде стоял корабль, а чуть подальше от пляжа виднелись хижины моряков. Глядя на величие открывшегося зрелища, Хэлен подумала, что Дэвенпорт – мирное место, очень свободное, и это ей понравилось.       Обернувшись к Абигаиль, она застала американку за истовой молитвой: девушка стояла на коленях, благоговейно сложа руки, и обращала лицо к небу. Ее будто окружал ореол чистоты и искренности, на лице читалась необыкновенная сила духа. Абигаиль не была фанатичкой, она была истинно верующей, проникнутой божественной мудростью. Глядя на нее, Хэлен невольно вспомнила настоятельницу женского монастыря, в стенах которого провела пять лет. Как и многие другие дети из богатых семей, она училась там грамоте, хорошим манерам и разным наукам. Из маленьких девочек строгие монахини готовили настоящих леди. Хэлен не нравилось жить в монастыре – она чувствовала себя в его стенах запертой в клетку птицей. Но именно там девушка получила свое образование, а также гордую королевскую осанку. Самое сильное впечатление на нее произвела мать-настоятельница: высокая, сухопарая женщина с морщинистым лицом. Она не была старой, но тяжелая жизнь оставила на ней сильный отпечаток. Хэлен навсегда запомнила свет, исходивший от ее лица, то необъяснимое обаяние и чистоту души, которыми обладала эта женщина. Монахиням так и не удалось сделать из Хэлен прилежную протестантку, но они внушили ей уважение к религии и веру в Бога. Девушка не часто взывала к нему: она обращалась к материальному миру, стремилась познать его и была далека от мира духовного, он был ей чужд и непонятен. Наверное, потому она так потянулась к Абигаиль – эта женщина обладала чем-то, чего не было у Хэлен и что было ей недоступно.       Она вспомнила мудрую настоятельницу, и ее сметенная душа несколько успокоилась. Стоя рядом с молящейся, Хэлл как будто приблизилась к небу, своей верой Абигаиль словно приоткрыла дверь, ведущую туда. Хэлен озарил мягкий внутренний свет, который шел от блондинки и злость ее понемногу улеглась. Как мерзкие насекомые бегут от света, так все темные чувства, что были в душе рыжеволосой девушки, исчезли, гонимые благодатью. Вздохнув, мисс Фокс опустила голову и, закрыв глаза, начала вспоминать полузабытые слова молитв. Но и тех немногих, что ей удалось вспомнить, было достаточно, чтобы окончательно успокоить ее.       Это было сродни медитации, в которую погружаются монахи. Молитва помогала если не соприкоснуться с Всевышним, то хотя бы сосредоточиться и очистить разум от ненужного мусора. Чувствуя себя и вправду лучше, Хэлен отошла в сторону и там дождалась подругу.       «Я погрязла в пороках», - думала девушка, - «меня занимают проблемы краснокожих, но только не своей души. Возмущает чье-то невежество, но не мое. Мечтаю о любви мужчин, но сама не стремлюсь любить их. Я ненавижу и не пытаюсь прощать. Ошибаюсь во всем, но обвиняю других. Я непримирима к чужим грехам, и так лелею собственные. Как это опасно – быть человеком. Он жалок, если недостаточно ценит себя, и ужасен, когда переоценивает. Где эта тонкая грань, которой стоит держаться? Стоит ли верить некоторым истинам или же все подвергать сомнению? Но что же тогда за жизнь меня ждет? Несчастны те, кто видит во всем изъяны, тени, неровности. Должно быть, им жизнь представляется беспорядочным нагромождением лжи и несовершенства. И как бы они не отстранялись от мира, как бы ни старались его изменить, их всех перемелет время. Но чем же лучше слепое неведение? А еще хуже, когда человек намеренно отказывается воспринимать вещи такими, какие они есть. Я не хочу принадлежать ни к тем, ни к другим. Нет, ничто не истинно…» - девушка прошептала последнюю фразу вслух. От кого она слышала эти странные слова? Быть может, от отца или даже от матери? Просто кто-то сказал это вскользь, а она услышала, и теперь эта фраза пришла к ней из глубины памяти.       - Все дозволено, - негромкий скрипучий голос нарушил тишину. Обернувшись, Хэлен увидела Ахиллеса: старик стоял, опираясь на свою клюку, и с любопытством смотрел на девушку. Не желая мешать Абигаиль, Хэлл знаком пригласила хозяина поместья отойти подальше.       - Что вы хотели сказать, мистер Дэвенпорт? – поинтересовалась молодая женщина.       - Когда остальные слепо следуют за истиной, помни - Ничто не истинно. Когда остальные ограничены моралью или законом помни - Все дозволено, - промолвил Ахиллес и посмотрел на девушку, явно ожидая какой-то реакции. Это туманное высказывание было непонятным, оно ни о чем ей не говорило, а то, что старик ждал какой-то особой реакции, поставило ее в тупик. Они медленно шли вдоль обрыва, и девушке то и дело приходилось приноравливаться к медленной поступи ее спутника.       - Что это за странные слова?       - Разве вы не знаете?       - Кажется, я слышала их когда-то, - рыжеволосая девушка нахмурила лоб, напрягая память, - наверное, от отца. Неожиданно в ее голубых глазах зажегся огонек понимания. Мисс Фокс остановилась и пристально посмотрела в выцветшие глаза старого мужчины.       - Вы знали моего отца! – взволнованным голосом воскликнула она, даже не спрашивая: в этом не могло быть сомнений. Ахиллес некоторое время помолчал, усмехаясь своим мыслям.       - Да, это так, помню твоего отца еще мальчишкой. Я сам когда-то сказал эти слова: ничто не истинно. Он говорил тебе что-нибудь об этом?       - Нет, никогда, - призналась Хэлен, уже виня себя за рассеянность. Ведь она же знала, что Дэвенпорт и Брюс дружат долгие годы: вполне естественно, что ее отец был знаком с Ахиллесом. И все же эти новости волновали ее: перед ней как бы приоткрывалась завеса той увлекательной жизни, которую вел отец. Девушка живо представила себе черты его лица и вздохнула, чувствуя грусть.       - А вы знали мою мать? – немного погодя спросила Хэлл, и прочла на лице старика разочарование: казалось, его куда больше интересовали туманные высказывания, чем воспоминания.       - Конечно, я знал твою мать, - недовольно фыркнув, ответил старик ворчливым тоном и нахмурился, - должен сказать, ты на нее очень похожа.       Хэлен не совсем поняла, чем вызвано неудовольствие собеседника, но решила прекратить этот разговор, скрывая свое разочарование. Она редко когда осмеливалась говорить о матери, а сейчас прочла на лице Ахиллеса такое неодобрение, что почти разозлилась на него за это.       «Мог бы проявить больше уважения к давно умершей женщине. Что она могла ему сделать?» - мысленно возмутилась Хэлен, провожая Ахиллеса взглядом: старик направился к их дому, видимо к вигваму Брюса, оставив молодую девушку возле конюшни. Погрузившись в воспоминания, Хэлен медленно пошла в обратную сторону, чтобы найти Абигаиль. Она старалась воскресить в памяти образ матери и неожиданно поняла, что ее новая знакомая была чем-то на нее похожа. Должно быть, именно поэтому рыжеволосая девушка так потянулась к мисс Фишер, хотя они, конечно, не были родственницами.       «Но почему моя матушка вызывает такие странные чувства у тех, кто знал ее?» - в недоумении размышляла Хэлл. Она только что вспомнила, что и ее дедушка в первую их встречу обронил это трагичное: «Как ты похожа на свою мать!», и девушка не могла понять, рад он этому или опечален. Тем временем она подошла к тому месту, где недавно оставила подругу, но Абигаиль там не было. Оглядевшись, Хэлен заметила неподалеку два надгробия, и пейзаж больше не казался ей таким безмятежным. Поежившись под порывами ветра, барышня отправилась обратно по тропинке к дому. Там, должно быть, уже садятся завтракать.       - Такое ощущение, что куда бы я ни смотрела, везде кроется какая-то тайна. Тамплиеры, истина, моя матушка… сплошные химеры. Хочется чего-то понятного и простого, - бормотала девушка, идя к своему дому.       - Хэлен, - кто-то окликнул ее: обернувшись, она увидела Коннора, который стоял на крыльце дома хозяина поместья.       «Простого и понятного, как он», - подумала Хэлл и тепло улыбнулась молодому человеку. Метис встретил ее дружеский жест довольно холодно и сказал, что все уже собрались в столовой хозяйского дома и ждут только ее одну.       «Такого, как он, если только он перестанет строить из себя важную птицу», - недовольно хмуря брови, закончила свои размышления Хэлен, идя к дому Дэвенпорта. Коннор уже скрылся внутри.       Завтрак прошел в несколько напряженной атмосфере: мистрис Гарднер не уставала ужасаться вчерашним происшествием; Абигаиль смущалась незнакомого общества и молчала; Брюс и Ахиллес, казалось, желали поскорее избавиться от остальных и поговорить вдвоем; А Коннор… Коннор сидел напротив Хэлен с тем непроницаемым выражением лица, которое уже начинало выводить молодую женщину из себя.       «Наглец… индюк. Надутый. Невозможный», - думала про себя Хэлен, сверля индейца тяжелым взглядом. Она не испытывала никакого стеснения, и, воспользовавшись тем, что внимание других отвлечено, решила извести парня. Однако Коннор с успехом отворачивался, лишь изредка пересекаясь с медноволосой женщиной взглядом. Его абсолютная невозмутимость совершенно вывели мисс Хэлл из себя, и она угрюмо терзала вилкой яичницу, представляя, что это его лицо.       «Как он может… как он смеет вести себя таким образом? Будто мы чужие! И это после всего…», - девушка вспомнила их поцелуй, дружбу, приключения. Раньше она никогда даже не вспоминала о том, что индеец видел ее у лесного пруда, где она купалась. Но теперь, наблюдая его таким далеким и отстраненным, Хэлен вновь испытывала запоздалое смущение. Словно бы у чужого человека было против нее какое-то оружие.       «Ну, подожди, я еще сотру с твоего лица это выражение», - обещала она ему красноречивым взглядом, - «я напомню тебе обо всем, я так напомню, я…» - тут терпение метиса подошло к концу, и он холодно встретил ее пылкий взгляд.       Натолкнувшись на безразличие в его черных глазах, которые привыкла видеть добрыми и нежными, Хэлен невольно вздрогнула, почувствовал неприятный укол в сердце, но, тем не менее, не опустила глаз. Невольно на память пришлись не минуты, когда прошлой осенью они общались при помощи взглядов. Только тогда это были дружеские беседы, полные доверия, а сейчас? Пожалуй, это была настоящая дуэль.       «Как ты смеешь закрываться от меня после того что было?» - словно бы спрашивала Хэлен. Если бы она не знала его так хорошо, вряд ли бы осмелилась бросать столь откровенные взгляды. Ее возмущение находило в нем отклик, он отвечал яростным отпором. Девушка подумала, что их противостояние похоже на извечную борьбу волн и суши: она была беспокойным морем, а он – непоколебимой скалой.       «Я сокрушу тебя, я уничтожу стену, которую ты воздвиг между нами», - упорно твердила она про себя, а метис отзывался: «Нет, никогда».       «Но ты же часть меня», - выражение глаз мисс Фокс изменилось, она чуть приоткрыла губы и подалась вперед, приоткрывая свою душу, стремление вернуть утраченное единство. Коннор, казалось, не ожидал этой смены тактики и на миг растерялся, но потом снова принял бесстрастное выражение лица.       «Нет», - неизменно говорил его взгляд, а Хэлен твердила: «Да».       Казалось, эта молчаливая пикировка ничуть не утомила девушку: Хэлл была убеждена не только в своей правоте, но и в победе. А вот Коннору, похоже, стоило немалых усилий выдержать все это. После еды он тут же откланялся, сославшись на дела.       «Это только начало», - хищно улыбаясь, пообещала ему взглядом Хэлен, на что получила полный неприязни взгляд. Девушка тяжело вздохнула: нелегко было выносить незаслуженную неприязнь и отчуждение. Но чем сильнее метис сопротивлялся, тем яростнее было ее желание, во что бы то ни стало покорить его. Ей была не чужда и чисто женская досада: этот мужчина принадлежал ей, а теперь совсем вышел из подчинения. Как можно это спокойно выносить? Хэлен не считала себя искущенной обольстительницей, но дала себе слово, что одержит победу.       «Это должно быть просто, ведь я знаю его. Но ведь и он знает меня…» - поняла девушка, но от своих намерений не отказалась. Пока ее мысли вертелись вокруг приятной войны за сердце мужчины, на ее лице блуждала мечтательная улыбка. Она чувствовала себя способной на многое, пока в памяти не всплывал отчужденный взгляд друга. Но ясная погода и красота окружающей природы решительно не располагала к унынию, и Хэлен снова улыбалась.       - Вы должны его пощадить, Хэлен, - сказала Абигаиль: девушки вышли изучить окрестности и медленно шли по направлению к широкому мосту, проходящему через бурную реку. Там рядом была водяная мельница, и виднелись дома местных жителей. Хэлен выразила желание познакомится со всеми обитателями долины, которых, как оказалось, было совсем немного. По другую сторону реки жили две семьи лесорубов и плотник, а немного дальше расположились фермеры и рудокоп. Девушка слышала, что Ахиллес говорил так же об охотнице, но ее домик располагался довольно далеко в лесу, и подруги решили заглянуть туда позже.       - Кого? – очнувшись от своих мыслей, переспросила Хэлен.       - Господина Коннора, - уточнила Абигаиль. Рыжеволосая девушка наморщила нос и досадливо фыркнула. Вкратце она рассказала ей историю отношений с метисом, избегая некоторых пикантных подробностей.       - Теперь вы понимаете, почему для меня так невыносима его холодность? Я ее ничем не заслужила, а он отказывает мне в праве даже знать причины!       - Действительно странно, - согласилась Абигаиль, - и все же вы не должны так смотреть на него. Вы сведете его с ума!       - Вы шутите, моя милая Абигаиль. Я только лишь хочу достучаться до него. Пусть он лучше кричит на меня, чем выказывает безразличие. О, предатель! – в который раз выходя из себя, воскликнула Хэлл. Она, конечно, не собиралась хладнокровно играть сердцем Коннора, но, тем не менее, готова была сделать все, чтобы добиться от него если не прежней теплоты, то хотя бы откровенности. В их отношениях должна наступить ясность, неопределенность угнетала девушку, мешая душевному спокойствию, которое итак было хрупким.       «А как бы быстро он излечил мои страхи и боль», - думала мисс Фокс, - «но даже если он хочет навсегда оставить нашу дружбу в прошлом, то пускай скажет мне об этом прямо в лицо. Я заслуживаю правды. Тогда я не стану донимать его понапрасну, но добьюсь его откровенности».       Видя, что ей не удалось переубедить подругу, Абигаиль только покачала головой. Коннор все еще смущал ее, но она уже не робела рядом с ним как прежде. В сущности, он показался ей добрым человеком, и она не могла понять, чем вызвано его странное отношение к Хэлен.       - И все же советую вам быть осторожной, - еще раз предупредила она, - мне кажется, иногда в его взгляде мелькало отчаяние. Не стоит «прижимать его к стене», говорю вам, все может плохо кончиться.       - Ну и пусть. Зато кончится эта неопределенность, - упрямо сжав губы, отрезала Хэлен.       Тем временем они подошли к домам лесорубов. Мужчины сейчас были у реки, на лесопилке, а их жены сидели за столиком возле крыльца и о чем-то говорили. По двору бегали дети, оглашая окрестности боевыми кличами. Хэлен эта картина показалась очень идеалистичной: невдалеке журчала речка, над головами шумели кроны деревьев. Жилые дома были окружены большим количеством пристроек: было видно, что хозяйство тут шло на лад.       Хэлен и Абигаиль ненадолго задержались, познакомившись с женщинами, и отправились на ферму, чтобы представиться и фермеру, и его жене. Мисс Фокс была до глубины души потрясена красотой Пруденс: ей еще не приходилось видеть негритянок. Жена фермера при тяжелом образе жизни каким-то чудом смогла сохранить красоту фигуры, гордую поступь и одухотворенность лица, с крупными, но благородными чертами. В ее глазах светилась доброта и житейская мудрость. Хэлен решила, что ей не составит труда подружиться с этой женщиной, и так оно и вышло. Но в этих отношениях она всегда чувствовала себя ведомой, уступая первенство более опытной Пруденс.       После легкого обеда они посетили Норриса, которого не застали дома, но глухой звук взрыва подсказал подругам, где искать шахтера. Абигаиль сначала настороженно отнеслась к этому человеку, про которого слышала, что он канадский француз, и, следовательно, наверняка католик. Но разговор даже не коснулся темы религии, и знакомство прошло гладко.       - Вы уже видели Мириам? – спрашивал Норрис. Нет, они ее не видели, но навестят ее позже. - Ах, замечательная девушка эта Мириам! Она так умеет стрелять. Превосходная охотница, вот увидите.       Хэлен и Абигаиль слушали мужчину с благосклонными улыбками – с ним все было понятно. После прогулки молодые женщины вернулись домой. Было решено, что они обязательно пригласят всех новых знакомых на какой-нибудь обед, нужно только выбрать подходящий день.       Вечером Брюс и Ахиллес заговорили об охоте, и снова в разговоре прозвучало имя таинственной Мириам. Назавтра старый траппер собрался навестить местную охотницу, а Коннор любезно согласился проводить его. Хэлен выказала желание пойти с дедом, и даже не заметила затравленный взгляд, брошенный на нее индейцем. Она вовсе не пыталась преследовать его: сейчас ее больше интересовала загадочная Мириам. Мисс Фокс всегда была готова проявить любопытство к личности, о которой говорили окружающие. Похоже, все, и даже сам Коннор, уважали мастерство охотницы, и Хэлен почувствовала легкую зависть: она так и не научилась стрелять как надо.       «Может это и будет мой шанс», - решила Хэлен, ничуть не опасаясь неудачи. На память приходил убедительный голос Хэйтема: «Вы научитесь».       «Было бы замечательно удивить его своим умением, когда мы вновь встретимся», - мечтательно подумала мисс Фокс и почувствовала укол совести: она снова не прибыла в Бостон, как они договаривались. Должно быть, мистер Кенуэй опять негодует, если только вообще помнит о ней.       «Что ж, тем хуже для него», - решила девушка. О Джоне Аммеле она и вовсе забыла, поглощенная новыми интересными знакомствами.       Таким образом, на следующий день, уже вечером, Хэлен в сопровождении Брюса и Коннора направилась в чащу, в которой затерялась хижина охотницы. Вся компания была одета в простую походную одежду и удобные мокасины, привезенные мистером Фоксом.       Мириам оказалась миловидной и бойкой барышней, которая чувствовала себя в лесу как дома. Девушки сразу почувствовали неприязнь друг к другу: слишком уж разительно различались их характеры. Хэлен завидовала молодой американке, самостоятельной и независимой. Она в тайне всегда мечтала быть такой же. Да, это было бы чудесно – находится на природе и никому не подчиняться, каждый день изучать новые тропы и наблюдать за жизнью леса. Но Хэлен отчетливо понимала, что абсолютно не приспособлена для такой жизни. Это вызывало досаду, к тому же ее уязвляло, что у новой знакомой явно больше общего с Коннором, чем у нее самой. Глядя, как эти двое склонились над следами зверя и что-то тихо обсуждали, Хэлл раздраженно поджимала губы, но не пыталась вмешиваться.       Мириам, в свою очередь видела в Хэлен все то, что было недоступно ей: изящество манер, утонченность черт лица, полный достоинства взгляд, гордая осанка, образованность и живость ума. Словом, это были представительницы совершенно разных миров и с противоположными характерами. Они не хотели становиться врагами, но чувствовали, что будет нелегко добиться взаимопонимания. Потому между ними сразу воцарилась холодность, которая могла предохранить от ненужных ссор.       Брюс придирчиво осмотрел хозяйство Мириам и одобрил его, а потом дал несколько советов, которые девушка с уважением выслушала. Прислушиваясь к разговорам своих спутников, Хэлен почувствовала себя лишней и почти пожалела о том, что пришла сюда: она ничего не понимала в охоте. Конечно, Хэлл участвовала в ней в Англии, но гон знатных лордов сильно отличался от промысла американских трапперов. И тем больнее ей было видеть Коннора в том мире, куда ей путь был закрыт: это еще больше отдаляло их.       Тем временем компания решила выследить волка, который обосновался неподалеку и повадился таскать дичь из силков, даже как-то раз скребся в двери хижины. Хэлен решительно отказалась от мысли пойти в лес вслед за спутниками: не хватало еще из чувства гордости испортить им охоту.       - Отлично, присмотришь тогда за костром? – предложила Мириам, не сумев скрыть облегчения в голосе. Впрочем, ее предложение прозвучало примирительно, и Хэлл согласно кивнула. Присев на пень, она вздохнула и подперла подбородок ладошкой, уставившись на огонь, время от времени поглаживая волосы, заплетенные в длинную косу.       «Какими разными бывают люди. Мириам вовсе не настроена враждебно, но если бы была? Тогда мы бы точно стали врагами. В мире много людей, и со всеми просто невозможно прийти к согласию. И как меня могло удивлять противостояние индейцев и белых, если и между собой европейцы не в состоянии примириться…», - думая так, Хэлен, конечно, имела в виду и Коннора. Как могла зародиться между ними дружба, если они так непохожи? Индейцу куда ближе Мириам: у них общие интересы, общий дом.       «Но нет, между нами была не дружба, а нечто иное. Недаром говорят, противоположности могут притягиваться, но только если речь идет о разных полах. Кто говорил об этом, может Мольер?» - неспешное течение ее мыслей прервал гром отдалённых выстрелов и шум погони:       - Быстрее!       - Заходи справа, Коннор!       - Уходит, уходит!       Постепенно звуки погони начали отдаляться, а потом снова раздался выстрел. Хэлен, встревоженная этими криками, встала с места и беспокойно прошлась по поляне. Вокруг уже сгущались сумерки, собирая возле деревьев сгустки непроглядной тьмы. Неподалеку журчала невидимая речка, и этот звук несколько успокаивал.       Неожиданно по окрестностям прокатился тоскливый волчий вой. Это был скорее стон, в котором слышались боль, отчаяние, и такое одиночество, что сердце невольно замирало. Затаив дыхание рыжеволосая девушка взволнованно слушала эту последнюю прощальную песнь хищника, в которой была щемящая тоска. Звук прокатился по лесу, и все его обитатели притихли, словно отдавая дань уважения умирающему зверю. Потом даже эхо затихло: волк умолк навеки.       Мисс Фокс почувствовала острую жалость к этому благородному животному, хотя знала, что это – ребячество. Волки может и красивы, но они были злейшими врагами фермеров, поскольку охотились на домашний скот, а зимой, в период голода, угрожали и жизням людей. Но этой ночью, когда умолкла последняя песнь одинокого волка, сердце Хэлен поддалось пленительной силе ее красоты.       Снова послышался шум: кто-то шел через подлесок, к хижине явно приближались охотники с победой. Хэлли сделала несколько шагов в направлении звуков и остановилась на границе неровного круга света, создаваемого костром. Поспешность, с которой кто-то бежал через лес, заставила ее насторожиться, и она невольно отступила на шаг назад, жалея, что у нее при себе нет ничего для самозащиты. Тут из ближайших кустов, прямо под ноги ошеломленной англичанке, выкатился клубок взъерошенной шерсти и со всего маху врезался нее. Вскрикнув от неожиданности, Хэлл потеряла равновесие и плюхнулась на землю, ошарашено озираясь. Беглец, словно бы поняв, что ему уже никуда не деться, сжался на земле в комок и только таращил на Хэлен свои огромные умные глаза. Его большие острые уши были плотно прижаты к маленькой неуклюжей голове, а бока тяжело вздымались. Это был совсем маленький волчонок, недавно открывший глаза и впервые взглянувший на мир – мир, который встретил его смертью, ведь сегодня погибла его мать.       Появились и другие участники погони: первым показался Коннор, который с тревогой взглянул на неуклюже развалившуюся на земле Хэлен, но тут же успокоился, увидев, что с ней все в порядке. За ним шли Мириам и Брюс, который тащил за собой на самодельных носилках тушу убитого зверя.       - Так вот кто скребся в двери моего дома! – воскликнула Мириам. - Но он же совсем кроха.       Все уставились на волчонка, в хрупком тельце которого едва теплилась жизнь. Он все смотрел в глаза Хэлен, будто бы просил: делай что хочешь, но только не отдавай меня им, только не им!       - Эге, теперь понятно, почему волчица так петляла – пыталась защитить своего заморыша. Вот ведь бедолага, - сказал мистер Фокс, отпуская свою ношу и потирая поясницу.       - Теперь ему не выжить, слишком мал, - подытожила Мириам, склоняясь над трупом матери малыша, в руках ее блестел нож.       - Надо его убить. Коннор? – позвал Брюс и кивнул молчавшему до сих пор метису. Смуглый мужчина неуверенно потянулся к загривку волчонка, но Хэлен опередила его, прижав звереныша к груди.       - Вы не посмеете! – запальчиво крикнула она. На ее лице было такое жесткое выражение, что Коннор остановился, удивленно глядя на девушку. В нее будто вселился дух убитой волчицы, которая до последнего вздоха готова была защищать свое потомство.       - Это будет милосердием, - сказала Мириам, бросив в сторону сидящей на земле Хэлен сочувствующий взгляд.       - Нет, это будет убийство! – горячо возразила Хэлл, прижима к груди затихшего волчонка. На секунду ей показалось, что он уже мертв, но потом она почувствовала, как отчаянно колотится его сердечко. В этом крохотном измученном существе она вдруг увидела сосредоточение всех своих взглядов и чаяний.       Да, легко сказать, что милосерднее подарить слабому умирающему существу смерть, чем вдыхать в него жизнь. Но Хэлен думала иначе: убийство животных в целях самозащиты или для пропитания, даже в счет развлечения, быть может – это одно. Но отнять жизнь у ни в чем неповинного существа просто так, просто потому что людям лень озаботиться его судьбой – совсем другое. Разве виноват этот малыш в том, что человек отнял у его матери охотничьи угодья и убил ее?       Хэлен была настроена решительно, точно так, когда спорила с Хэйтемом в Джонсон-холле о судьбе индейцев. «Какое право мы имеем взывать к милосердию друг у друга, если не можем проявить его даже к ни в чем неповинным животным?» - думала рыжеволосая девушка, с вызовом встречая взгляды собравшихся.       «Люди отказываются видеть третий вариант. Они согласны были бы на некоторое время оставить волчонку жизнь, если бы о нем не пришлось заботиться. Но теперь, когда он беззащитен и нуждается в помощи, они хотят отделаться от него, просто убить, и называют это милосердием. Гнусные лицемеры! А ведь есть и третий вариант – воспитать его, вырастить. Ведь когда-то человек был мудрее – он приручил первого волка, и тот стал его верным другом. Теперь потомки тех первых прирученных диких зверей живут рядом с людьми – это собаки».       Но зачем видеть это, зачем утруждать себя? Разумеется, проще прикончить звереныша и для успокоения совести назвать это милосердным поступком. Разве не чувствуют они вину? Ведь они только что убили мать малыша, а теперь уже готовятся снять с нее шкуру. Случай сделал их виновными, они не хотели ничего дурного, но это не уменьшает их ответственности. Человек просто не в силах быть справедливым и добрым всегда и ко всем, но когда жизнь вручает тебе шанс позаботиться о ком-то, разве не грех отвернутся от этого? Малодушие – страшный порок, которым, к несчастью, больны многие. Но Хэлен всем своим существом восставала против жестокости мира. Да, волчица угрожала Мириам, ее нужно было убить. Волчонок был обречен на смерть законом самой природы. Но разве не это отличает человека от животных, лишенных души – умение поступать наперекор стихии? Готовность пожертвовать собой безвозмездно, проявить милосердие к павшему, уважать врага, противиться низменным животным инстинктам?       В этой ситуации Хэлен четко увидела отражение ситуации с коренными американцами:       «Они доживают свои последние дни», - говорят бледнолицые, - «так давайте милосердно прервем их агонию, зарубив вовсе», – это проще, чем пробовать жить с индейцами в мире, проще, чем научится делиться с ними. Но индейцы – не животные, они - люди. И потому это еще отвратительнее, что с ними европейцы готовы поступать как с бездушными тварями.       «Или того хуже, некоторые думают как Уильям. Они желают нацепить на краснокожих ошейник и кидать им кости, как дворняге. Но индейцы не нуждаются в хозяине, как этот бедный волчонок, которому не выжить теперь без человека. Они – люди. Они имеют право на свободу, на такую жизнь, какой сами желают. А Джонсон явился к ним с предложением купить их родной дом. Абсурд! А ведь он угрожал им, я видела, на них были направлены мушкеты. Если бы ко мне явились с таким же предложением, я скорее умерла бы, чем согласилась. Я предпочту жить в нищете и на улице, чем во власти какого-нибудь господина, от настроения которого будет зависеть жить мне или умереть. Нет, они правы, мои бедные ганьягэха: даже если они выбрали смерть, но умрут они свободными и по своей воле. Но кто сказал, что они обречены? Белые люди, такие как Уильям, такие как Чарльз и Хэйтем – они не столь великодушны, чтобы давать кому-то возможность свободного выбора. Ведь тогда существует опасность, что их идеальный порядок, о котором они мечтают, рухнет, как карточный домик.       Ах, бедный Уильям, если бы индейцев можно было спасти так же просто, как это несмышленое создание! Но зачем краснокожим твоя помощь, если ты принимаешь их за животных, которые сами не могут распоряжаться своей жизнью?» - печально подумала Хэлен, ощутив, насколько безнадежна была затея ее умершего друга. Да, он руководствовался лучшими побуждениями, но это не делало его правым – он ошибался.       «Вы что, не знаете, как устроен этот мир?» - говорил ей Хэйтем. Она понимала. Но в отличие от него она верила, что мир можно изменить не порядком и властью, а добросердечием, милосердием и доброй волей. Пока есть в мире люди, верящие в это, с человечеством еще не все кончено.       Преисполненная убежденности своей правоты, она ждала приговора трех людей, которые с удивлением наблюдали за яростной мыслью, которая отражалась на ее лице.       - Ну и хлопот же с ним будет, - первой подала голос Мириам. Слова Хэлен уязвили ее, и она не хотела показаться злой. Брюс долго изучал внучку взглядом, потом безнадежно махнул рукой.       - Он вряд ли выживет: слишком мал. И не приходи ко мне, когда он умрет: хочешь этой ответственности, так возьмись потом копать ему яму сама.       Хэлен нисколько не смутила мрачность его предостережений. Она обрадовалась тому, что траппер дал свое разрешение оставить волчонку жизнь.       - Он выживет, - уверенно заявила она, ласково поглаживая нежную шерстку детёныша. Затем она посмотрела на Коннора, но индеец, казалось, о чем-то глубоко задумался, или же просто не счел нужным высказать свое мнение.       «Может быть, ты думаешь о том же, о чем и я?» - мысленно обратилась к нему девушка, и, поднявшись на ноги, пошла прочь, прижимая к груди живой трофей. Оказавшись на лесной тропе, тускло освященной светом луны, Хэлл с трудом различала дорогу, но продолжала идти. Она была уверена, что с ней ничего не случится: ведь у нее в руках невинная жизнь, принадлежащая лесу. Волчонок, будто поняв, что ему больше не угрожает опасность, успокоился, хотя все еще выглядел неважно.       «Нужно будет осмотреть его дома», - озабоченно подумала Хэлен. В памяти всплыли слова Брюса, опытного траппера – он был прав, когда сказал, что зверек и сам скоро умрет от истощения или других незаметных с первого взгляда травм. Но Хэлли гнала от себя дурные предчувствия – иногда нужно просто верить в добрый исход.       Позади послышались быстрые шаги: обернувшись, она увидела фигуру индейца. Проследив за его взглядом, Хэлен заносчиво вскинула голову, готовая дать отпор по поводу ее найденыша.       - Он выживет, - твердо повторила она, опережая возможные сомнения. Метис легко прикоснулся к волчонку и перевел взгляд на девушку.       - Да, - коротко согласился он, едва заметно улыбнувшись, а в глазах его мелькнул отблеск прежней теплоты, - ведь ты пообещала.       Польщенная этими словами и приободренная неожиданной поддержкой, Хэлен с благодарностью посмотрела в глаза Коннора, наслаждаясь мгновением прежнего единства.       - Ты догнал меня, чтобы это сказать? – иронично прищурившись, поинтересовалась она, и это вывело метиса из забытья: он снова надел непроницаемую маску.       - Ночью в лесу небезопасно. Ты поступила неразумно, убежав от хижины Мириам.       - Убежав? О, ты прав, я убежала! Разве можно было позволить малышу смотреть на то, как вы расправляетесь с телом его матери, - гневно ответила Хэлен и натолкнулась на удивленный взгляд.       - Я слышала, волки – очень умные животное и у них крепки семейные узы, - пробормотала она. На самом деле ее разозлило вовсе не то, что охотники намеревались снять шкуру с законной добычи, а холодность друга. Неужели так сложно было сказать, что он просто захотел составить ей компанию по дороге домой? Гордец!       - Это так, - задумчиво согласился Коннор, - но вот что странно: никогда не думал, что увижу, как лиса берется заботиться о волчонке.       Хэлен поняла, что он намекает на ее прозвище, которое дал ей Ахига. Выходит, он знал о ее визите в племя ганьягэха. Любопытно, что же он об этом думает?       - Нет ничего странного в том, что живые существа стремятся заботиться друг о друге, - пожав плечами, она на некоторое время задумалась, и решила перевести тему,опасаясь, что Коннор, чего доброго, не захочет с ней соглашаться. Ее взгляд на мир тоже был идеалистичным, он был уязвим тем, что основывался на вере в людей и в добро. Хэйтем обязательно бы напомнил ей, что пора перестать витать в облаках и спустится на грешную землю. Но рядом с ней был не Кенуэй, а Коннор, который не любил спорить по пустякам, а всегда думал над словами собеседника. Так почему же у Хэлен возникло странное чувство, будто эти двое мужчин чем-то схожи?       - Это имя дал мне один твой соплеменник, Ахига, - отогнав странное чувство, сказала Хэлл.       - Тебе удалось стать его другом, - с трудом скрывая удивление в голосе, отозвался юноша. В этот момент тропа сузилась до такой степени, что ему пришлось некоторое время идти позади спутницы. Тропинка поднималась по пологому склону; впереди за деревьями появились огни особняка.       - Особенно после весенних событий в Джонстауне, - добавил он, снова с ней поравнявшись. Хэлен почувствовала повисшее в воздухе напряжение - они приблизились к опасной теме.       - Если бы я знала, - прошептала девушка, вспоминая тот страшный день. - Смерти удалось бы избежать.       - Смерти не всегда можно избежать, - покачал головой Коннор, впрочем, без всякого гнева. Казалось, он тоже устал спорить и что-то доказывать. Они вышли на широкую дорогу и быстро приблизились к домам. Хэлен в нерешительности остановилась, осторожно заглядывая в глаза индейцу.       - Мне жаль твой народ. Так жаль… - тихо сказала она, не скрывая боли в голосе.       - Мне тоже, - ответил Коннор, и было непонятно, о ком он говорит: о погибших индейцах или Уильяме Джонсоне. Но и этого было достаточно, чтобы Хэлен почувствовала себя лучше. Они некоторое время помолчали, а потом она робко коснулась его плеча, делая шаг навстречу:       - Послушай, могу ли я попросить тебя кое о чем?       - О чем? – Коннор тоже поддался вперед. Мисс Фокс подумала, что сейчас могла бы попросить его о чем угодно и вряд ли получила бы отказ, но сдержалась: у нее на самом деле было важное дело.       - Я хотела бы спрятать волчонка в своей комнате, хотя бы на несколько дней. Абигаиль я уговорю, но мистрис Аманда ни за что не позволит зверю присутствовать в доме. Он ведь погибнет, если оставить его этой ночью в одиночестве – я чувствую, - порывисто добавила Фокс, видя сомнение на смуглом лице друга.       - И что же ты хочешь от меня? – удивленно вскинув брови, наконец, спросил Коннор, бросив в сторону особняка беглый взгляд.       - Чтобы ты помог мне отвлечь ее внимание.       - Каким образом?       - Как-нибудь… я не знаю. Заслони меня собой, - закусив губу, выпалила Хэлл первое, что пришло ей в голову. Коннор почесал затылок и пожал плечами.       - Думаю и Ахиллесу об этом лучше пока не знать: он тоже не одобрит. Ладно, пойдем.       Хэлен обязательно обняла бы его, если бы руки не были заняты щенком, который уже начал жалобно поскуливать. Пришлось ограничиться благодарным взглядом, на который метис никак не отреагировал, так как даже не заметил его: он уже направлялся к дому.       К счастью возле входа никого не было и молодым людям удалось беспрепятственно проникнуть в дом. Они уже подошли к лестнице, ведущей на второй этаж, но тут удача отвернулась от них: сверху на площадке появилась объемная фигура мистрис Гарднер.       «Вот же плутовка! Как будто чует, когда что-то пытаются скрыть от нее», - с досадой подумала рыжеволосая девушка, которая первой заметила свою кормилицу. Она толкнула Коннора, который отвлеченно уставился в пол, привлекая его внимание. Подняв взгляд вверх, парень попятился, чуть не сбив ее с ног, и, резко развернувшись, схватил ее за плечи и толкнул в боковой темный проход, который вел в кухню.       - Что это вы делаете, молодые люди? – строго спросила женщина, возвышаясь над ними подобно Немезиде. Она начала медленно спускаться с лестницы: Хэлен не видела ее, но слышала тяжелые шаги. Коннор с отчаянием оглянулся и прижал Хэлл к стене, закрывая ее своим телом. Уткнувшись носом ему в плечо, она затаила дыхание. Волчонок, который оказался зажатым между их тел заворочался и заскулил.       - Что это за шум? – с подозрением поинтересовалась Аманда, выходя из-за угла и с изумлением глядя на парочку, притаившуюся в дверном проеме.       - Это я, - выпалила Хэлен, краем глаза наблюдая, как вытянулось лицо мистрис Гарднер. Женщина просто не могла взять в толк, отчего эти голубки, только что застуканные в темном углу, продолжают обниматься. Волчонок извернулся и придушенно тявкнул, а Хэлен, скрепя зубами, зажала ему пасть рукой. Аманда со всевозрастающим подозрением рассматривала странную парочку.       - А это я, - быстро нашелся Коннор, наваливаясь на Хэлен всем телом.       «Романтика, дьявол ее побери!» - выругалась про себя девушка. Почему между ней и Коннором вечно случаются какие-то нелепости? А как было бы замечательно, если бы он так приблизился к ней просто из желания обнять, но, увы - фортуна распорядилась иначе. Неизвестно, чем кончился бы инцидент, если бы в него не вмешалась Абигаиль: она только что вышла из кухни и наткнулась на панический взгляд подруги.       - Ах, мистрис Аманда, умоляю, перестаньте смотреть! – взмолилась блондинка, быстро подходя к кормилице и беря ее за руки.       - Это я попросила Коннора и Хэлен кое-что принести для меня и велела никому это не показывать.       - Что? – Аманда пришла в полное недоумение и в нерешительности переводила взгляд со спины метиса, за которой полностью скрывалась ее воспитанница, на лицо Абигаиль.       - Кое-что. Дело в том, что я… готовлю вам подарок, в благодарность за вашу доброту. Это должен быть сюрприз. Прошу вас, пойдемте, - она потянула опешившую женщину за собой. Хэлен, а возможно и Коннор, мысленно благословляли мисс Фишер, которую им явно послало само провидение.       - Да, это часть сюрприза, Аманда, - поддержала подругу Хэлл, а Коннор утвердительно закивал, соглашаясь. Тут на пороге появился мистер Фокс и тут же разразился ругательствами по поводу того, что старому человеку уже нельзя выпить чашку кваса перед сном. Аманда, наконец, поддалась мольбам Абигаиль – девушка казалась ей слишком порядочной, чтобы врать. Пока молодая американка отвлекала ее внимание на себя, Хэлен вместе со своим сообщником в обнимку поднялись на второй этаж и облегченно вздохнули, только когда за ними закрылась дверь комнаты девушек.       - Прорвались, - все еще не веря, что им удалось провернуть задуманное, сказала Хэлен, - давай, расстели на кровати мою шаль, - скомандовала она Коннору, пока тот не успел опомниться. Бережно уложив дрожащий комочек на перину, Хэлен вместе с метисом склонились над ним, изучая.       - Бог мой, какой он худенький! – с жалостью прошептала Хэлл.       - У него, кажется, повреждена передняя лапа. Он вряд ли сможет ходить, даже если выживет, - разочарованно констатировал индеец, и отвернулся, явно жалея, что столько времени потрачено зря.       - Он будет бегать быстрее ветра, вот увидишь! – улыбнувшись, с уверенностью ответила девушка и направилась к комоду, на котором стояла ее шкатулка с лечебными порошками. Метис с интересом проследил за ее взглядом.       - Чего встал: сбегай вниз, принеси теплого молока с хлебными крошками, - не долго думая, Хэлли тут же нашла ему занятие.       - Живо! – поторопила она его, озорно улыбнувшись.       «Как приятно заниматься с ним одним делом. Так я чувствую, что нас ничто не разделяет», подумала она, когда Коннор скрылся за дверью. Оттуда послышался голос кормилицы, но Хэлен верила, что индеец стойко перенесет новую атаку и не расколется. А ей тем временем нужно было заняться раненным: волчонок слабо ворочался, суча здоровыми лапками. Леди разложила на кровати нужные ей вещи и приступила к лечению. К счастью, на лапе был всего лишь сильный порез, суставы и кость, судя по всему, не были повреждены. Очистив ранку, она приложила к ней корпию и перевязала. Волчонок жалобно повизгивал, пытаясь увернуться от болезненных прикосновений.       - Ничего не поделаешь, миленький, так надо, - ласково потрепав его между ушек, сказала она. Звереныш слепо уткнулся ей в ладонь: он устал бороться со свалившимися на него бедами, у него не было сил даже подняться и отползли в уголок, чтобы там спокойно умереть.       - Все будет хорошо, - Хэлен опустилась на колени и захватила волчонка в кольцо рук, потершись с ним кончиками носа. Детеныш бросил на нее несчастный взгляд и тяжело вздохнул, как бы смиряясь со своей судьбой.       «Ты не предашь меня, не оставишь?» - как будто спрашивал он, с мольбой заглядывая ей в глаза, а Хэлен успокаивала его ласковыми словами. В комнату зашли перешептывающиеся Коннор и Абигаиль. В руках у девушки было блюдце с молоком и хлебным мякишем.       - Так вот из-за чего вы подняли переполох, - сказала блондинка, покачав головой, а я-то думала, что вы…       Она не договорила и неловко закусила губу. Коннор откашлялся, а Хэлен смущенно потупила взгляд. Потом они втроем окружили маленького жителя лесов, с отважным сердцем, который стоически боролся со смертью.       - Но как его кормить? – со вздохом проговорила Хэлен, когда стало понятно, что волчонок не может есть сам. То ли он еще не умел, то ли был слишком слаб. Решение нашла Абигаиль: она предложила смачивать в молоке ватку и давать малышу. Через некоторое время маленький волк распробовал угощение и, поднявшись на нетвердых лапках, направился к миске, бестолково тыча в нее мордочкой. Затаив дыхание друзья наблюдали за этой маленькой победой – спасенный детеныш начал лакать.       - Как ты его назовешь? – спросил Коннор. Говорили они почему-то шепотом.       - Как МЫ его назовем, - поправила его Хэлен, которой хотелось, чтобы этот маленький комочек меха стал тем, что снова воссоединит их. Она ненадолго задумалась, наблюдая как зверек, начисто вылизав миску розовым язычком, свернулся клубочком возле нее, с осторожным любопытством поглядывая на людей.       - Пусть его имя будет Тэкода – дружный всем, - почти в торжественной тишине провозгласила Хэлл. Это маленькое беспомощное создание уже сплотило вокруг себя трех людей, сделав их друзьями, разве могло оно принести горе? Нет, убивать его было бы ошибкой. Довольный тем, что к нему приковано всеобщее внимание, Тэкода широко зевнул, свернувшись клубочком, и сразу засопел.       А внизу, в гостиной, Аманда доверяла свои тревоги касательно Хэлен и Коннора мистеру Фоксу. Траппер как всегда остался флегматичным.       - Эта парочка спелась еще прошлой осенью, так что нечего удивляться.       - Но они были недопустимо близко друг от друга, - не сдавалась Аманда, на что мужчина усмехнулся.       - Видели бы вы, что они творили под моей крышей, - впрочем, увидев, как побледнела мистрис Гарднер, Брюс поспешил успокоить ее:       - Ничего такого, что могло бы повредить репутации моей внучки. Поверьте, вам не о чем беспокоиться – старик Ахиллес держит своего воспитанника в ежовых рукавицах и не позволит ни одной пагубной мысли поселиться в его голове, юноше и без того есть чем забить себе голову.       - Но я рекомендовала бы вам вмешаться…       - О нет, я только рад, что это не происходит у меня дома. Теперь пусть Дэвенпорт с ними и разбирается, - отмахнулся мистер Фокс, оставив Аманду весьма огорченной. Узнав, что Коннор получает хорошее воспитание, она несколько успокоилась, но все же не могла без тревоги наблюдать за его сближением со своей подопечной. В отличие от простодушного Брюса она хорошо улавливала те флюиды, которые витали вокруг молодых людей. Как бы их невинная дружба не обернулась катастрофой!

***

      Лето было в самом разгаре, а в маленьком поместье Дэвенпорт жизнь шла своим чередом. Внимание всех обитателей было приковано к новой звезде – Тэкоде. Волчонок быстро окреп, и уже через пару дней стало ясно, что дальше сохранять его тайное пребывание в доме было невозможно. Тревогу подняла мистрис Аманда, заметив погрызенную ножку кресла. Потом обнаружили пропажу шляпы Ахиллеса, и в довершение всему кормилица застала маленького бандита за очередным преступлением: он забавлялся тем, что драл подушку женщины. Всем заговорщикам было велено явиться «на ковер» к мистеру Дэвенпорту, которого, без сомнения, больше всего волновала потеря любимого головного убора. Как раз когда вся троица топталась перед ним в его комнате, опустив виноватые взгляды в пол, в комнату зашел Тэкода. Волчонок высоко задрал голову и поставил ушки торчком, а в зубах у него была драгоценная шляпа. Он положил свой трофей прямо перед опешившим стариком и уселся напротив, едва заметно метя хвостом по полу. На том все и завершилось, что привело мистрис Гарднер в негодование. Она объявила всем мужчинам этого «вертепа» бойкот. Впрочем, виновник трагедии счастливо избежал этой участи: стоило ему пару раз поваляться перед ней на спине, и сердце старой женщины растаяло.       Брюс пару дней присматривался к щенку, а потом провел с Хэлен воспитательную беседу. Он согласился помочь ей вырастить зверя, если она согласна проявить строгость и терпение. Неизвестно кому пришлось тяжелее: девушке или волчонку, когда в наказание его запирали в пустом стойле. Хэлл слышала его громкий плач, и сердце ее рвалось к питомцу. Пару раз ее прямо во дворе поймал дед – так надо, говорил он.       - Если ты решила приручить его, он должен знать, что ты – его хозяйка и одного твоего взгляда должно быть достаточно, чтобы поставить его на место, - сурово выговаривал внучке Брюс, - не обманывайся его милой мордашкой – это дикий и опасный хищник. Умом Хэлен конечно понимала, что мужчина прав, но когда она слышала жалобный вой Тэкоды, сердце ее будто обливалось кровью.       Несмотря на суровую муштру мистера Фокса и благодаря заботам женщин, в частности непомерной доброте мистрис Гарднер, волчонок быстро набрал в весе и превратился в упитанный серебристый клубок, который шустро носился у всех под ногами. Неоспоримым авторитетом у него пользовался старый траппер, а любимицей, конечно, стала Хэлен. Порой он ревниво наблюдал за тем, как девушка говорила с Коннором, но метиса ему приходилось терпеть: ведь именно тот сопровождал его на лесных прогулках. Зверя никто не пытался запирать: решили, что спокойно позволят ему уйти на волю, если он пожелает.       - Он вернется, - с уверенностью шептала Хэлен, и ее мохнатый друг всегда возвращался. Через некоторое время он подрос, лапы его вытянулись, а мордочка удлинилась, но все равно он оставался смешным щенком. Как-то раз он принес к порогу задушенного зайца, отчего Аманда пришла в ужас, а вот мистер Фокс похвалил молодого хищника, заметив, что из него может выйти неплохой помощник в охоте.       В особняк несколько раз приходила Мириам, которой стало любопытна судьба сироты. Только завидев ее, Тэкода прятался за Хэлен и оттуда недовольно ворчал на пришелицу, все еще боясь сильнее проявить враждебность.       - Он помнит, - удивленно говорила Абигаиль: вся эта история ее очень впечатлила. Хэлен доверила подруге свои мысли, которые одолевали ее в тот момент, когда она впервые прижимала к себе волчонка. Блондинка соглашалась, но при этом грустно вздыхала:       - Такие взгляды в наше время – непозволительная роскошь, мисс Хэлен. Вам тяжело придется в жизни.       Мисс Фокс подумала, что ее хрупкая подруга куда лучше смогла предостеречь ее, чем мистер Хэйтем, который непременно бы назвал ее альтруистический настрой наивным.       Решили, наконец, провести общий обед, за которым собрались бы все жители поместья. Мириам предложила устроить соревнование с целью добыть как можно больше дичи к столу. Как ни странно его выиграла Хэлен – хитрый волчонок принес к ее ногам двух уток и упитанного зайца.       - Клянусь, этот пройдоха увел добычу у меня испод носа! – с жаром доказывала охотница, но без всякого раздражения.       - Соревноваться с волком в охоте – дело дураков, - посмеиваясь, философски прокомментировал этот комичный инцидент Брюс.       Вечером того же дня все собрались в столовой дома Ахиллеса. Гости постарались надеть лучшие наряды, что у них были, и хотя поселенцы не могли похвастаться роскошью одежды, все как один были одеты чисто и опрятно. Хэлен одолжила одно из своих платьев Абигаиль. Наряд пришлось немного перешить, но девушки быстро с этим управились. Сама Хэлл выбрала для себя легкое изумрудное платье, которое было очень модным в Лондоне в прошлом году. Ей хотелось показать другим, в особенности мистрис Гарднер, что она еще не забыла, что такое быть хорошо воспитанной дамой. Мисс Фишер сделала из ее длинных волос настоящий шедевр, и предложила украсить его шпильками. Но Хэлен отказалась: она намеревалась надеть украшение из перьев – подарок Коннора. В последнее время их отношения несколько улучшились в основном из-за Тэкоды, который стал их общим увлечением. Однако молодая женщина стремилась полностью утвердить достигнутый успех. Она понимала, что не может удивить метиса ни знанием леса, ни охотой – что так восхищало его в Мириам. И тогда девушка решила обратиться к тому, что ей доступно: к простому женскому очарованию, к мягким улыбкам и заботливому взгляду. Ее наряд привел всех в восторг.       - О, мадонна! Среди нас взошло солнце! – воскликнул Норрис с чисто французской непосредственностью. От Коннора она получила молчаливый пристальный взгляд, не хмурый, но осторожный. Ему, скорее всего, бОльшее удовольствие доставило украшение в волосах подруги, чем ее платье. Ужин прошел в благоприятной атмосфере, и только Ахиллес слегка нервничал – он отвык, а возможно никогда и не принимал у себя столько гостей одновременно. Мистрис Аманда бросала на Брюса восхищенные взгляды: по такому случаю, он сбрил свою бороду и надел чистый фрак.       - Когда вы хотите, то можете выглядеть весьма достойно, - снизошла она до комплимента.       - Могу сказать вам то же самое, - щуря глаза от удовольствия, ответил траппер. Без бороды он выглядел лет на десять моложе.       Хэлен в этот вечер была душой компании: она веселила всех, смеялась, поднимала тосты, но взгляд ее неизменно возвращался к Коннору. Она как бы говорила ему: «Посмотри, какой я могу быть. Да, в лесу я лишь неуклюжая гостья, но это – мое царство, в этом я сильна».       Девушке удалось продемонстрировать свои достоинства, не навязываясь и не раздражая собравшихся простых людей, которым изысканные манеры были в диковинку. Она обладала тем счастливым качеством истинной души компании, благодаря которому легко находила общий язык со всеми и заводила интересный для всех разговор. При этом ее поведение не было наигранным, а взгляд - надменным. И каждый раз, когда Коннор останавливал на ней заинтересованный взор, Хэлен чувствовала жгучую радость. Неискушённый в любовных делах метис был легкой мишенью для ее кокетливых уколов и томных взглядов, но она сдерживала себя: осторожного индейца такое только оттолкнуло бы.       «Сегодня или никогда», - думала Хэлл, медленно глотая подогретое вино со специями из бокала. «Сегодня я поговорю с ним откровенно. Наконец меж нами все станет ясно, к худу или к добру, уже неважно. Хватит с меня недомолвок. Слишком мучительно находиться в неведении».       И она призывала избранника каждым взглядом, который мог понять только он: «Пора нам поговорить, мой друг. Мы должны объясниться».       В конце вечера, когда вино уже заставило людей расслабиться, Коннор встал и тихо удалился из комнаты, направившись к выходу; в отличие от остальных он едва приложился к спиртному – он не пил. Подождав немного, мисс Фокс извинилась и тоже вышла из комнаты, решительно сжимая кулаки. Сегодня, да-да, сейчас она потребует ответов на свои вопросы. Взволнованная, она вышла на улицу: ночной воздух был теплым, словно парное молоко, но с моря дул приятный легкий бриз. В сумерках она заметила фигуру, которая стояла неподалеку от крыльца. Приблизившись, Хэлен с удивлением поняла, что это Мириам: охотница выглядела несчастной.       - Мириам? Но что вы здесь делаете, совсем одна? – удивленно спросила молодая женщина.       - Я не сильна в эти светских раутах, - раздраженно поведя плечом, ответила брюнетка.       - Правда? Но мы просто проводим приятный вечер в кругу друзей.       - Все равно.       - Я уверяю вас, это не так сложно, как кажется. Просто будьте самой собой.       - Вам легко говорить, - в сердцах сказала Мириам и тяжело вздохнула, - ведь вы такая красивая и образованная дама. А я… я ничего в этом не понимаю.       - Зато я в лесу веду себя как пробудившийся среди зимы медведь, - со смехом ответила Хэлен и взяла охотницу за руку, - признаюсь, я чувствовала себя очень глупо у вас в гостях. Я знала, на что шла, но все равно отправилась к вам. И нисколько не жалею об этом.       Мириам несмело улыбнулась и посмотрела на крыльцо дома, которое было освящено светом фонаря.       - Отправляйтесь в дом, Мириам – Норрис очень ждет вас, уверяю, - доверительно сообщила Хэлен и заговорщицки подмигнула. Брюнетка слегка приободрилась и сделала несколько шагов к дому.       - А как же вы?       - Идите, а я скоро вернусь. Мне хочется немного проветриться и проведать волчонка.       - Он бегает где-то рядом, просто не хочет подходить ко мне, - сообщила Мириам и скрылась в доме. Хэлен перевела дух: если бы не Тэкода, как бы она объяснила свое желание задержаться на улице, ведь ей хотелось, чтобы их встреча с Коннором прошла незамеченной. Оставшись в одиночестве, она осмотрелась и сделала несколько неуверенных шагов в темноту.       - Коннор? – нерешительно позвала Хэлли, когда услышала тихий шорох в траве, но в следующее мгновение узнала призрачный силуэт своего питомца. Волк внимательно смотрел на хозяйку, склонив голову набок и забавно свесив одно ушко.       - Это ты дружок. Пришлось тебе быть сегодня на улице, ну да ничего, - она присела на корточки перед подросшим зверем и погладила его между ушей. Тэкода приветливо вильнул хвостом и лизнул протянутую ему руку. Этот малыш был таким же, как и Коннор – временами ласковым, но независимым существом, преданным и полным чувства собственного достоинства. Но в отличие от метиса волчонок души не чаял в своей хозяйке, в то время как Коннор выказывал свое недоверие.       «Он смотрит на меня так, как Тэкода смотрит на Мириам», - с грустью подумала Хэлл и, вздохнув, выпрямилась. Волчонок уселся у ее ног, внимательно ловя чуткими ушами звуки ночного леса. Но где же индеец? Быть может он решил не приходить вовсе?       «Он не имеет права. Если он не придет, я клянусь, мы рассоримся навсегда», - пообещала себе Хэлен. Словно услышав ее мысли и испугавшись их, из тени стены вышел Коннор, неспешно подходя ближе. Девушка повернулась к нему и затаила дыхание, удерживая обвинительные слова, готовые сорваться с губ. Она робко протянула руки, как тогда, далеким осенним днем, в день их ссоры. Сердце ее затрепетало от радости, когда ее пальцы соприкоснулись с чужими. Сделав порывистое движение, Хэлен шагнула в объятия брюнета. Закрыв глаза, она положила руки ему на грудь, с наслаждением вдыхая знакомый запах и несколько мгновений просто наслаждалась своей победой. Когда его руки осторожно легли ей на талию, она подняла голову и взглянула на друга, стараясь передать всю свою нежность. Хэлл скорее почувствовала, чем увидела, что взгляд молодого человека потеплел, что он на время приоткрыл ей свое сердце, и тогда она поняла: пора.       - Мой милый Коннор, - прошептала Хэлен, проводя ладонью по гладкой скуле, - расскажи мне.       Почувствовал его сомнение, она слегка сжала пальцами ворот его камзола.       - Расскажи, - повторила она более требовательно, - за что ты так обидел меня? Это невыносимо, мой друг, душа моя, видеть, как ты отстраняешься от меня. Что я сделала? Неужели ты забыл нашу осень? Я была счастлива, а ты? Вернем ли мы дружбу? Прошу, скажи сейчас, и больше я не потревожу тебя, - прерывающимся от волнения голосом говорила девушка. Она не стремилась возбудить в сердце Коннора романтические чувства, но взывала к его душе, которую считала частью самой себя. Однако она не могла не понимать, что их положение двусмысленно.       «Ну и пусть», - думала Хэлен, - «я чувствую, что мы можем полюбить друг друга, но сейчас я просто хочу вернуть то, что у нас было. Он поймет меня, всегда понимал. Он знает, что лежит у меня на сердце…». Хэлл почувствовала, что имеет в виду нечто более возвышенное, чем простую влюбленность. Но она не успевала подумать об этом: мысли проносились вихрем в голове. Он здесь, рядом, они могут вновь приблизиться к пониманию того, что значит быть единым целым.       «Я ужасна, он сейчас подумает, что я просто хочу соблазнить его», - дрожа от страха, думала мисс Фокс, нервно перебирая пуговицы на его груди в ожидании ответа. «Но это не так… или не совсем так? Я не знаю! Я только уверенна, что хочу быть… неужели я люблю его?» Эта простая догадка прожгла Хэлл, как раскаленный добела железный прут. На несколько мгновений она замерла, оглушенная этой внезапной мыслью. Коннор притянул ее ближе, касаясь лицом медных волос, и глубоко вздохнул, поглаживая ладонями плечи.       «Но почему он молчит? Это невыносимо!» - мелькнуло в сознании, но потом пришло понимание. Он все еще здесь, так близко, как не был еще никогда. Казалось, если она закроет глаза и протянет руку, то сможет коснуться его души. Он открылся, отказавшись от притворного безразличия, и Хэлен прерывисто выдохнула, словно только сейчас очнулась от долгого сна. Рядом с ним она чувствовала в себе силы верить во все хорошее, к чему так стремилось ее натура. Она не сомневалась, что пока они вместе – им не страшны никакие беды.       «Ведь это он помог мне перепрыгнуть через костер. Он принял меня в свои руки из пламени». Этот случай теперь показался ей очень символичным. Молчание нарушил Тэкода: ему не понравилось, что люди забыли о нем, охваченные душевным порывом. Волк влез между ними, начал подпрыгивать и тявкать. Молодые люди отстранились друг от друга и, посмотрев на веселого щенка, облегченно рассмеялись, словно избавляясь от последней капли тяжелых переживаний. Посмотрев в опаловые глаза индейца, Хэлен счастливо улыбнулась: его взгляд снова выражал теплоту, в которой она так нуждалась. Но на этот раз к этому взору примешалось еще какое-то чувство, возможно схожее с чувствами Хэлл. Это была надежда на то, что рядом друг с другом они обретут счастье и любовь. Ее еще не было между ними, но теперь ее семена могли прорости на благодатной почве взаимного доверия и понимания. Пришла та чувственность, без которой невозможна настоящая любовь между людьми. Молодая леди с трепетным восторгом привыкала к этому новому оттенку их отношений.       Коннор улыбнулся, взял в ладони ее лицо и склонил голову, соприкасаясь с ней лбами, а девушка положила руки ему на грудь и чувствовала под пальцами мерное биение его сердца. Маленький волчонок, который во многом способствовал этому примирению двух душ, радостно скакал вокруг, смешно прыгая с лапы на лапу.