Дневники мисс Фокс.

      «Сегодня утром Монмут покинул мистер Хэйтем. Я испытываю смешанные чувства по отношению к этому человеку. С одной стороны, снова хочется увидеться, рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Но с другой - так спокойнее: в разлуке проще избежать искушения поддаться чувствам. Я знаю, между нами могло быть нечто большее, чем дружеская связь. Но как бы там ни было, не собираюсь обманывать Джона. Я дала клятву у алтаря не для того, чтобы забывать о ней, как только на горизонте появится интересный мужчина. Эти отношения могут уничтожить то немногое, что у меня есть. К счастью Хэйтем понимает это, возможно, даже лучше меня, потому и уехал.       Я не виню его за то, что он оставил меня в форте. Теперь действительно трудно найти безопасное место, и если в стенах Монмута неспокойно, то что уж говорить об обстановке за их пределами. Мысль остаться здесь и дождаться Джона кажется разумной. Кроме того, я все еще чувствую легкое недомогание и быстро устаю, должно быть, все из-за того, что произошло во время побега из плена.       Все еще не знаю, как к этому относиться: как к личной неудаче или непоправимому несчастью. Не хочется так думать, но гибель ребенка кажется дурным предзнаменованием для нас с Джоном. Почему-то именно в этот раз я готова поверить в мистический знак судьбы, хотя обычно полагаюсь на доводы рассудка.       Точно так же я запрещаю себе вспоминать о Конноре, хотя иногда меня одолевает тревога за жителей Дэвенпорта. Коснулась ли их война, как они встретили ее, сумел ли Радунхагейду защитить их? Сейчас он в поместье или где-нибудь на фронтире, а может, бороздит открытый океан под парусами Аквилы? Бестолку теряться в догадках, а думать о Конноре слишком больно. Может, именно поэтому я стараюсь не упоминать его имя даже в мыслях и веду себя так, будто его не существует.       В форте жизнь протекает по строгому распорядку. Ранний подъем, завтрак под звуки марша во дворе, рожок часового утром и на закате. Разумеется, женщинам нечего делать на улице, так что мы проводим время в доме, не мешая делам военных. Аманда и Жанни нашли занятие на кухне, Абигаиль чинит солдатскую одежду. А я решила предложить услуги знахарки. Сегодня мне уже довелось принимать первых пациентов, хотя моим способностям явно не доверяют, но выбора у них не остается.       Солдаты заметно нервничают, в их рядах царит неуверенность и разброд. Они знают, что если нападут патриоты, то будет отдан приказ держать оборону, но некоторые из них не уверенны в том, что сражение – единственно верный выход. Как я и предполагала, основным источником беспокойства в форте является здешний капитан – Гарт Льюис. Он с тупой озлобленностью относится к патриотам без видимых на то причин. К примеру, Гэбриэл заботится о чести и искренне верит идеалам короны. Он не испытывает ненависти к повстанцам, но с его точки зрения они – мятежники, которых нужно призвать к ответу. В то время как мистер Льюис обожает критиковать действия парламента и короля, при этом, не забывая проклинать бунтовщиков не скупясь в выражениях. Он мнителен и озлоблен на весь белый свет, в каждом готов увидеть что-то неприятное. К себе Гарт относится с жалостью и считает, что заслуживает лучшего.       В спокойное время его сварливый строгий нрав, возможно, именно то, что нужно форту. Что ни говори, у него есть некоторый военный опыт и в рядах его подчиненных обычно царит дисциплина. Но сейчас люди нуждаются в не деспотичном командире, а в сильном лидере, который воодушевил бы их. Вместо этого, Гарт чинит расправы, наказывая солдат за малейший проступок. Сразу, как за лошадью Хэйтема закрылись ворота, он приказал посадить одного из караульных в карцер до конца дня за то, что бедняга отошел справить нужду и оставил пост без присмотра на пару минут.       Почему-то мне казалось, что будет только хуже, и я была права: к вечеру до меня дошли слухи о предстоящей казни дезертира. Сейчас во дворе возводят эшафот для мистера Потса. Не сказать, что я симпатизирую этому рохле, но точно знаю: он не заслуживает смерти. А потому намереваюсь отыскать капитана и попросить пересмотреть необдуманное решение. Надеюсь, я не сделаю хуже… 7 мая 1775 года».       Рыжеволосая девушка закрыла дневник и любовно провела ладонью по потрепанной обложке. Пора было подумать о новом блокноте для записей – этот уже заканчивался. Он пережил вместе с Хэлен все приключения, хотя долгое время она даже не вспоминала о том, что взяла дневник с собой. Сегодня утром, после того как уехал Хэйтем, Хэлл с жадностью перечитала те страницы, на которых была описана первая встреча с Кенуэем. Смеясь над собой, женщина с удивлением осознала, что стала другой. Что из случившегося повлияло на нее больше всего или все вместе? В Америке события сменяли друг друга так быстро, что не оставалось времени остановиться и хорошенько обдумать произошедшее.       Раньше миссис Аммел считала себя повзрослевшей, но теперь наоборот, отчетливо осознавала слабость и неопытность. Возможно, сейчас в ней было куда меньше высокомерия, чем в день приезда в колонии. Но главным было то, что Хэлен поняла, что ей еще предстоит взрослеть и меняться, и смирилась с этим.       Женщина распустила волосы и критически оглядела себя в мутном зеркале: платье Абигаиль было несколько велико, особенно в бедрах, но выбирать не приходилось. Что ж, остается надеяться, что тени под глазами не сильно портят ее, а обострившиеся черты лица не утратили привлекательности. Нужно во что бы то ни стало переговорить с Гартом и попытаться смягчить его сердце.       Хэлен наскоро расчесала волосы и спустилась из своей комнаты на первый этаж. Во дворе ей сказали, что командир по своему обыкновению находится неподалеку от причала, который располагался в самом форте. Женщина быстрым шагом направилась в указанном направлении, стараясь не смотреть на эшафот, уродливые очертания которого резко выделялись на фоне голубого неба. Погода поздней весной стояла солнечная, но жары пока не было, чувствовалось свежее дыхание океана.       Гарт Льюис стоял возле одной из пушек, проверял состояние орудия, брезгливо поджав тонкие губы. Перед ним стоял солдат, незадачливо почесывающий затылок.       - Кто учил тебя так обращаться с пушками, рядовой?       - Стивенсон.       - Плевать я хотел. Немедленно перезарядить орудие. Порох отсырел, будь проклято это море, - дребезжащим голосом говорил Льюис, не замечая подошедшую девушку.       - Есть сэр! – солдат вытянулся по струнке и ринулся исполнять приказ, коротко кивнув леди. - Мэм.       Гарт, наконец, соизволил обратить внимание на Хэлен. Неуклюже развернувшись, он смерил ее неодобрительным взглядом. Это был человек неопределенного возраста с короткими кривыми ногами и необъятным животом. Его короткие пальцы, которые он любил заправлять за пояс мундира, напоминали сардельки. Волосы не отличались густотой и были непонятного грязно-медного цвета. В привычке Гарта было деловито поправлять парик, который был ему мал. У него были такие толстые щеки, что казалось, вот-вот повиснут и сойдутся под подбородком. Нос у капитана был ему под стать: большой, с раздутыми ноздрями, и вечно ярко-красного цвета, будто в попытке соперничать с цветом военной формы. От масляного блеска его наполовину заплывших глаз девушку передернуло, но она заставила себя растянуть губы в приветливой улыбке.       - Добрый день, мистер Льюис. Я хотела выразить благодарность за оказанное радушие. Простите, что вам приходится терпеть присутствие женщин в военном форте, да еще в такое время.       - Да, вы доставили мне уйму хлопот, - согласно кивнул командир. Он обожал, когда с ним говорят почтительно, и Хэлл поняла, что выбрала верный тон. С другой стороны, она сама только разозлилась. Аманда и Жанни готовили на весь форт, Абигаиль тоже старалась быть полезной. Кроме того девушки не путались под ногами и не мешали работе. Хотя бы из учтивости, но напыщенный фигляр мог не заострять внимание на этом вопросе. Но не таков был Гарт Льюис – мелочный, жадный и дотошный человек.       - Мы ни в коем случае не хотим вас стеснять, и если бы была возможность покинуть это место…       - Вы забываете, что задержаны, как жена предателя, - при этих словах Гарт улыбнулся как довольный кот, а Хэлен пришлось сделать очередное усилие, чтобы сохранить внешнее спокойствие.       - Суд оправдает моего мужа, - уверенным тоном ответила она, - он никогда не пошел бы на предательство.       - Искренне надеюсь, - склонив голову в притворном сочувствии, сказал толстяк и его подбородок утонул в многочисленных складках кожи.       - Мне бы хотелось обсудить еще кое-что. Я слышала, вы отдали приказ повесить рядового Потса, который прибыл вместе с нами.       - Так и есть, - мужчина согласно закивал, весьма довольный тем, что эта гордячка вынуждена обращаться к нему просительным тоном. Он понял, куда она клонит, но предпочел не облегчать задачу.       - Но Потс не дезертир, - веско сказала Хэлен.       - Разве? Тогда почему он находился с вами, а не с армией, не в полку вашего мужа, как должен был? – вкрадчивым голосом переспросил командир.       - Он исполнял приказ. Мой муж велел ему оставаться в доме и…       - Как? Это непозволительно, особенно сейчас, когда каждый солдат на счету. Ваш муж превысил полномочия. Конечно, если все было действительно так, как вы говорите, - Льюс был неумолим. Девушка хотела возмутиться этому нарочито недоверчивому тону, но сдержала себя. Она понимала, что в чем-то Гарт прав, но это не повод казнить Потса, особенно если принять во внимание, что в армии действительно проблемы с кадрами.       - Этот человек невиновен. Говорят, что патриоты планируют атаку, в таком случае вам понадобится любая помощь. Подумайте сами, ведь это неразумно… - приняв самое умоляющее выражение лица, на какое была способна, сделала новую попытку графиня. Гарт сделал вид что задумался и погладил пальцами подбородок.       - Ну что ж, думаю, можно что-то придумать. Давайте сделаем так, дорогая Хэлен: приходите ко мне на обед, и мы обсудим все, что вас интересует.       Хэлл сделала вид, что в восторге от предложения и поблагодарила Гарта, проглотив фамильярный тон. Довольный мужчина подтянул штаны и с одобрением поглядел вслед уходящей молодой женщине. Что ж, возможно, она не будет такой невыносимой, как эта Фишер, к которой и пальцем прикоснуться нельзя.       Гарт почему-то всегда верил, что должен пользоваться успехом у женщин. Он был сыном пастора, и таким образом находился где-то между простым людом и привилегированным обществом. Это сделало его поистине несчастным: он был прост, но всегда претендовал на лучшее. У него не было вкуса, но он тянулся к роскоши. В высшие круги его не допускали, но общаться с простолюдинами он считал ниже своего достоинства.       Наперекор воле отца, Льюис сделал карьеру в армии и даже был неплохим стратегом. Считал себя непонятым и незаслуженно обделенным человеком с продвинутым мышлением, тогда как на самом деле являл собою серую никчемную посредственность. Ему льстила мысль, что на него может обратить внимание такая женщина, как Хэлен, и в тоже время полагал, что оказывает ей честь своей благосклонностью. Подобострастие и высокомерие невероятным образом переплелись в натуре этого человека так, что понять его было трудно. По-своему, он был даже уникален, но это нисколько не увеличивало привлекательность. Запутавшийся, ранимый, исполненный глубокой жалости к себе и презрением к окружающему миру, Гарт Льюис был слабым безвольным существом, лишенным даже намека на харизму. И он обожал чувствовать власть над людьми, о которой всегда мечтал.       Потому он с первой секунды знакомства невзлюбил Кроуфорда, который был воплощением того типа, каким хотел стать Грант. А еще больше он возненавидел Хэйтема, которого, к тому же, смертельно боялся. Льюис сразу различил, что между холодным блестящим джентльменом и миссис Аммел что-то происходит, и был счастлив, как надумал увести у Кенуэя эту женщину.       Хэлен в свою очередь отчетливо понимала, на что рассчитывает командир, приглашая ее на совместный обед. Однако приходилось идти на поводу у его желаний, ведь пока они в форте он – хозяин положения. И если она хочет спасти Потса, придется терпеть поползновение со стороны мистера Льюиса. Девушка очень надеялась, что собственное тщеславие не позволит толстяку переступить границы дозволенного.       Обед должен был пройти в личных апартаментах капитана. Он занимал две комнаты на верхнем этаже того же дома, где расположились гости Монмута. В одной была спальня, другая служила приемной, здесь мужчина проводил совещания, читал корреспонденцию и ел. Обстановка показалась Хэлл неуклюжей: рядом с красивым диваном стоял обшарпанный почти пустой книжный шкаф, яркие красные занавески не подходили к серовато-зеленой цветовой гамме помещения, на дорогом ковре виднелись следы грязных сапог. Красивые вещи стояли рядом с простыми и уродливыми, создавая отвратительный смешной контраст. Стол, стоящий посреди комнаты, был небольшим и круглым, его покрывала старая белая скатерть, давно потерявшая вид. Гарт надел парадную форму, обильно напудренный седой парик смотрелся на нем комично, но прикрывал лысину. Хэлен забрала волосы в красивую высокую прическу, оставшись в том же платье из бледно-голубого сатина. Капитан напыщенно приветствовал ее и кое-как склонился, чтобы поцеловать руку слюнявыми губами. Скрыв омерзение, молодая женщина поскорее уселась за стол, желая оказаться как можно дальше от ретивого поклонника.       И хотя миссис Аммел была достаточно искусна в ведении светских бесед, на этот раз ей пришлось призвать на помощь всю свою выдержку и терпение. Гарт говорил неуклюже и никогда не замечал бестактности своих слов. У него было две любимых темы разговора: собственная судьба, которую он считал очень интересной, и война, начатая мятежниками. Причем Хэлл так и не удалось понять, кого мистер Льюис не любит больше: лоялистов или патриотов. Наверное, он и сам не знал, потому что ненавидел всех.       - Вы сами можете видеть, во что превратилась армия: кругом дворянчики, купившие звания и ничего не знающие о военном деле. А таким, как я приходится пробиваться с низов, но нам не дают и шанса показать себя, - говорил командир, вгрызаясь зубами в зажаренную кроличью ножку и при этом чавкая. Хэлл с отвращением смотрела, как еда исчезает в бездонном животе военного и незаметно отставила свою тарелку: у нее пропал аппетит. Пищу приготовила Аманда, хотя Гарт конечно об этом забыл и несколько раз напомнил девушке, что она должна быть благодарна за такое вкусное угощение.       - Взять хотя бы вашего мужа, миссис Аммел. По его поведению видно, что он - простофиля, даже если не предатель, - продолжал Льюис, не замечая горящего раздражением взгляда рыжеволосой женщины.       - Но мой муж сам сделал карьеру в армии, - ровным тоном ответила Хэлен.       - Разве? Ну что ж, один случай не меняет дела, хотя наверняка вы ошибаетесь, - толстяк вытер жирные от мяса губы салфеткой и сделал большой глоток кислого вина, вкусом которого тут же восхитился.       - Но разве поражение у Конкорда не доказало, что преследование патриотов было заведомо провальной затеей? – скрывая сарказм в голосе, поинтересовалась девушка и поняла, что всей душой презирает человека, сидящего перед ней.       - Отнюдь, просто ошибка командования. Если бы там был я… но меня вынудили сидеть в этой дыре и управлять сбродом, именующим себя солдатами, - Гарт обиженно надул и без того объемные щеки, явно ожидая сочувствия.       - Это очень несправедливо, - Хэлл согласно кивнула, все еще скрывая презрение за понимающей улыбкой.       - И мне больше всех жаль, что тогда в Лексингтоне не было такого опытного человека, как вы. Ведь пострадал мой дом и многие погибли.       - Я рад, что вы способны понять это. Вы кажетесь разумнее своих подруг, - сделал неуклюжий комплимент капитан, и Хэлен пришлось принять польщённый вид.       «Боже, я не вынесу этого», - думала женщина, продолжая поддерживать бессмысленный диалог. Больше всего на свете ей хотелось встать и уйти, а еще лучше огреть увальня чем-нибудь тяжелым по голове. Подумать только, от решения этого жалкого существа зависят их судьбы и жизнь Потса. И если раньше Хитклиф казался никчемным, то теперь женщина изменила мнение.       «Скорее бы он кончил набивать пузо, пора поговорить о том, зачем я сюда пришла», - думала графиня, но мистер Льюис не остановился, пока на столе не осталось ни единого съедобного кусочка. Откинувшись на стуле, спинка которого жалобно заскрипела, мужчина положил руки на объемный живот и посмотрел на гостью глазами, подёрнутыми дымкой: его явно клонило в сон.       - Вы почти ничего не съели, - заметил он и с новым аппетитом посмотрел на еду, лежащую в тарелке Хэлен. Девушка готова была поклясться, что только гордость помешала обжоре приняться за остатки ее обеда.       - Простите, просто я очень волнуюсь за судьбу рядового Потса, - пробормотала Хэлл, выдавив еще одну беспомощную улыбку.       - Он так важен для вас?       - Что вы, нет, просто женщине нелегко видеть такое жесткое проявление гм… правосудия. К тому же он не дезертир, а такой справедливый командир, как вы, конечно, не допустит казни невиновного, - по его лицу Хэлен поняла, что Гарт распознал в ее словах бессовестную лесть, и оборвала себя. Льюис действительно был туп и глух к тому, что касалось остальных, но ко всему, что задевало его лично, проявлял живейший интерес. Придется действовать осторожнее.       - Я могу судить о его невиновности только с ваших слов, - ответил военный, - а этого мало. Что же вы не попросили своего друга, мистера Кенуэя, позаботиться о Потсе, будь проклят этот магистр.       - Простите? – Хэлен подскочила на месте и подалась вперед, неожиданно проявив искрений интерес. Видя ее неподдельную заинтересованность, Гарт сцепил руки в замок на животе и с удовольствием крякнул.       - Признаться, я тоже имею кое-какие связи в ордене, но авторитет Кенуэя неоспорим. Должен сказать, не понимаю почему.       - В каком ордене? – едва слышно спросила девушка, облизав внезапно пересохшие губы. Хэйтем так и не сказал, как называется его организация. Миссис Аммел была уверена, что даже если Гарт связан с орденом, то только опосредовано. Скорее всего, его просто использовали, но неужели это ничтожество знает о ее сероглазом друге больше, чем она? Это был неожиданный шанс лучше узнать скрытного джентльмена в синей треуголке. Сколько времени девушка стремилась понять, в каком сообществе состоит Хэйтем, и вот теперь, совершенно неожиданно, получит ответы на свои вопросы.       - В ордене тамплиеров, разумеется, - ленивым голосом ответил Льюис, рассматривая ногти, - вы разве не знаете? Разумеется, о них мало кто знает, только избранные.       - И вы тоже… тамплиер? – Хэлен была так взволнована, что ей даже не пришлось изображать благоговение. Тамплиеры! Неужели это – правда: древний могущественный орден рыцарей все еще существует и Кэнуэй – один из них? Это не укладывалось в голове.       - По правде сказать, нет, - поморщившись, ответил Гарт, - да и к чему мне это? Эти зарвавшиеся людишки суют свои носы всюду, не брезгуя никакими методами. Вот если бы в колониях были ассассины, все было бы по-другому.       - И вы бы… присоединились к ним? – Хэлен понятия не имела, о ком говорит Гарт, но, вероятно, эти ассассины были врагами тамплиеров.       - Ни в коем случае, это настоящие убийцы. Но только они могут найти управу на тамплиеров, а я был бы этому рад, - капитан скорчил страдальческую гримасу, - подумать только, он угрожал мне, ваш магистр! Пришлось отпустить этого хлыща, Кроуфорда.       Все еще потрясенная, женщина не сразу смогла ответить. Ей хотелось побыть одной, чтобы все обдумать, но осталось еще одно незаконченное дело, ради которого она согласилась на невыносимый обед. Услышав тон мужчины, девушка бросила на него сострадательный взгляд и решила подойти с другой стороны:       - Вы правы, мистер Хэйтем - весьма неприятная личность.       - Что же вы тогда делали в его компании? – ехидно переспросил Гарт, и она сделала неопределенный жест рукой.       - Он из тех, кому страшно отказывать. Когда он уехал, я, признаться, вздохнула с облегчением, - закончила Хэлен, чувствуя ликование: вот оно! Мистер Льюис, кажется, заглотил наживку, потому что понимающе кивнул.       - Теперь я рада, что оказалась в безопасности, в стенах Монмута, под вашей защитой, - девушка робко взглянула на него исподлобья, смущенно улыбнувшись. По лицу капитана расплылась довольная улыбка, но он молчал, видимо, ожидая еще чего-то.       - Вы кажетесь мне совершенно не таким человеком, как он, - это была правда, но дальше пришлось лгать:       - Вы так добры и гостеприимны, впервые за долгое время я могу спокойно спать.       - Оставайтесь в форте столько, сколько захотите, - благосклонно сказал Гарт, напыжившись от гордости и позабыв о том, что сам запретил Хэлен покидать Монмут.       - Что до судьбы мистера Потса, то можете быть покойны: я повременю с окончательным решением. Подождем, пока суд вынесет вашему мужу окончательный приговор. Если Джон Аммел будет оправдан, я попрошу его приехать и подтвердить, что рядовой Потс следовал его приказам.       - Значит, Хитклиф может быть свободен? – Хэлен встала с места, с нетерпением ожидая того момента, когда можно будет уйти.       - Не так быстро, мэм. Пока ему оставлена жизнь и этого довольно, - отрезал Гарт, вдруг вспомнив о своей власти. Он тоже поднялся из-за стола, подходя к девушке, чтобы на прощание поцеловать ей руку. Его гигантский живот колыхался при каждом шаге.       - Конечно, - пробормотала Хэлл, разочарованно хмурясь. Что ж, Потс хотя бы будет жив, а дальше она придумает, что делать. К несчастью, еще один такой обед она вряд ли выдержит. Гарт Льюис оказался крепким орешком, постоянно требующим комплиментов, внимания и восхищения. И скоро, несомненно, захочет большего, чем простой ужин. Но Хэлен была всецело поглощена другими мыслями и особенно не задумывалась о самовлюбленном капитане.       Хэйтем – тамплиер! Девушка ничего не знала о том, что этот орден может представлять собой теперь, но почему-то была уверена, что Гарт говорил чистую правду. В голове крутилась уйма вопросов, женщина сгорала от любопытства и нетерпения: скорее бы увидеть мистера Кенуэя, тогда она сможет удивить его осведомленностью. В памяти всплывали полузабытые воспоминания: таинственный незнакомец, приставивший к горлу нож и его вопрос: «что задумали тамплиеры?» А потом он склоняется над распростертым Уильямом, он же перерезает глотку бандиту, напавшему на повозку деда по дороге в Дэвенпорт. И Хэлен была уверена, что знает, кто такой убийца в белом капюшоне. Он – ассассин.       Но если о деятельности тамплиеров молодая женщина могла составить хоть какое-то впечатление, руководствуясь наблюдениями, то об ассассинах ничего не знала и никогда не слышала. Единственное, в чем Хэлл была уверена: ассассины и тамплиеры были непримиримыми врагами, но причины этой вражды были загадкой. Оставалось надеяться, что когда-нибудь она узнает обо всем.       Раньше миссис Аммел хотела быть как можно дальше от мрачной тайны мистера Хэйтема, но ведь он предложил сотрудничать с орденом. Быть может, она сама когда-то станет тамплиером, и потому девушка хотела знать как можно больше, тем более о врагах, ассассинах. Но сейчас некому было ответить на ее вопросы, нужно ждать новой встречи с мистером Кенуэем. И еще одна мысль не давала миссис Аммел покоя:       «Если ассассины так плохи, как о них сказал Льюис, то почему Он спас меня тогда?» - перед глазами сам собой возник силуэт мужчины в белом капюшоне и по спине побежали мурашки. Хэлен не могла без дрожи вспоминать незнакомца, но теперь уже не боялась как раньше. Ведь он обрел физическую форму, был живым человеком, а не воплощением дьявольских сил, как женщина предполагала прежде. Ей стало интересно, что им движет, за что он борется, почему считает тамплиеров врагами, хотя ей казалось, что их идеалы во многом справедливы. Если бы он не спас ее, рыжеволосая девушка наверняка не стала бы думать об этом. Но так случилось, и ее мнение не могло быть однозначным.       Все еще погруженная в свои мысли, леди спустилась во двор и попросила одного из красных мундиров проводить ее к Потсу. Через узкое окошко двери, ведущей в камеру, она сообщила узнику, что смерть ему пока не грозит. Хитклиф упал на колени, сбивчиво слезно благодаря госпожу графиню и Бога.       Однако победа Хэлен была недолгой: через несколько дней, вечером, она услышала крики во дворе. Выбежав на крыльцо, женщина увидела, как Тэкоду загоняют в клетку. Гарт Льюис с довольным видом наблюдал эту сцену, заложив руки за спину. Он был таким грузным, что руки не сходились на пояснице, а покоились на складках жира на боках. Он весь был похож на уродливую гусеницу, мохнатую и сердитую. Девушка подбежала к своему любимцу, подзывая волка свистом, и испуганно посмотрела на капитана.       - Что вы делаете? – спросила она, пытаясь перевести дыхание. Ее щеки пылали от возмущения. Тэкода приблизился к ней, ткнувшись мокрым носом в живот. Женщина положила ладошку ему на макушку, ободряюще потрепав шерстку.       - Дикому зверю не место в форте, - сказал Гарт, недовольно нахмурившись, - будь моя воля, застрелил бы его с радостью.       - Он вовсе не дикий, - Хэлен постаралась загородить собой волка, который глухо рычал, выражая раздражение. Тут со стороны ворот, которые в это время по обыкновению были открыты, показался Брюс. Он хотел было подойти к внучке, но Гарт потерял терпение и топнул ногой, взглядом приказав трапперу остановиться.       - Достаточно! Уйдите с дороги и не мешайте моим людям заниматься делом, - сказал он, но Хэлл не собиралась оставлять зверя в беде. Солдаты неуверенно переминались с ноги на ногу. Они уже усвоили, что волк не причинит вреда, если держаться от него на почтительном расстоянии. Некоторым он даже понравился: они знали, что такой сторож пригодился бы форту в это неспокойное время, нужно только завоевать расположение гордого хищника. Но Гарт Льюис считал, что солдаты должны бояться только его рявканья, а не рычания какого-то дикого пса. На самом деле он и не замечал его, пока сегодня Тэкоде не посчастливилось пробегать мимо заносчивого капитана как раз в тот момент, когда тот поскользнулся в грязи и рухнул наземь. Волк сел рядом с грузным мужчиной и ткнул его носом в бок, явно надеясь, что с ним поиграют. То, что некоторые солдаты видели эту сцену, еще больше ухудшило положение. Видя, что подчиненные колеблются, Льюис побагровел и с удивительной для своего веса прытью подобрался к Хэлен, больно схватив за руку.       - Я сказал – довольно! Немедленно ступайте в дом, мэм, - потребовал толстяк, пытаясь отвести женщину в сторону. Но девушка никак не могла отвести взгляд от пистолета на поясе капитана. Страх за лохматого друга помутил рассудок, и она продолжала упрямо бороться с хваткой военного, отказываясь двигаться с места. Видя, что хозяйка в опасности, Тэкода зарычал громче, грозно оскалившись. Его ощетинившийся вид заставил Гарта побледнеть, он отступил на несколько шагов, отпустив Хэлен, но потом выхватил пистолет и выстрелил. Вскрикнув, Хэлл изо всех сил толкнула его и тем самым спасла Тэкоде жизнь. Пуля ранила волка в заднюю лапу, хотя капитан целился в грудь.       - Вы животное! – в ярости крикнула миссис Аммел, набросившись на капитана с кулаками, но солдаты вовремя оттащили взбешённую женщину. Тэкода присел за землю, поджав под себя раненную лапу, но продолжал скалиться. Казалось, он только выбирает, кого загрызть первым. Тут в дело вмешался Брюс, который быстро подошел к волку и схватил его за загривок, успокоив несколькими грубыми резкими словами. Только так можно было надеяться спасти его жизнь. Зверь бросил на траппера жалобный взгляд, но повиновался.       - Клянусь, если вы не угомоните это чудовище, с ним будет покончено, - процедил до предела взбешенный Гарт.       - Тихо, Тэкода, тихо! – поспешно крикнула Хэлен, принимая спокойный вид, чтобы волк перестал за нее беспокоиться. Хищник жалобно заскулил и прижал к голове уши. Как бы храбро он себя не вел, на самом деле ему было очень-очень страшно, а еще больно. Он вдруг вспомнил, что однажды уже испытывал нечто подобное, и только благодаря хозяйке остался жив. Это воспоминание превратило его в маленького напуганного щенка, каким он был прошлым летом.       - Чудесно, а теперь в клетку его, - зло прищурившись, приказал Льюис, неохотно убирая пистолет в кобуру. В серебристых глазах волка он увидел волю и достоинство, две вещи, которых ему так не хватало. И это заставило его желать зверю смерти. Вместе с помощью Брюса красные мундиры затолкали Тэкоду в клетку. Хэлен рванулась было к нему, но ее все еще удерживали чужие руки.       - Позвольте мне осмотреть его рану, - она с мольбой посмотрела на Льюиса, но капитан был слишком разозлен. Он не выносил, когда ему выказывали неповиновение на глазах у стольких людей.       - Никого к зверю не пускать, волк может быть опасен, - отдал он приказ, злорадно встретив отчаянный взгляд графини. Девушка переводила полубезумный взор с Гарта на Тэкоду, у нее помутилось в голове. Сердце сжал такой страх, какого она не испытывала даже будучи в плену. А еще откуда-то из глубин ее существа поднималась закипающая слепящая ярость.       - Но ведь он может погибнуть! – воскликнула она. Хэлен не верила, что можно быть настолько жестоким, чтобы оставить невинное существо умирать. Видя отчаяние хозяйки, волк вновь начал беспокоиться и залился хриплым лаем, кидаясь на решетку клетки. Близко стоящие солдаты отскочили в стороны, с опаской поглядывая на раненное животное.       - Тем лучше. У нас нет мяса, чтобы кормить его. Мы итак живем впроголодь, - ухмыльнувшись, ответил Гарт, и Хэлен отчетливо поняла, что он не только допустит смерть ее любимца, но сделает это с явным удовольствием.       - Может быть, кое-кому нужно меньше набивать брюхо? – потеряв над собой контроль, запальчиво спросила девушка, с трудом вырвавшись из хватки растерянных мужчин. Силы ее как будто утроились, Хэлл осмотрелась вокруг, строптиво вскинув подбородок.       Все присутствующие в немом ужасе смотрели на нее: так с капитаном еще никто не смел разговаривать. На крыльце тихо вскрикнула Аманда, хватаясь за сердце, рядом с ней стояла бледная, как полотно Абигаиль. Брюс оставался возле клетки, пытаясь тихими словами успокоить Тэкоду, который продолжал надсадно лаять.       - Грязное ничтожество, я вас ненавижу! – не помня себя от злости, крикнула Хэлен, глядя на капитана со всем презрением, на которое была способна. Казалось, теперь она готова вылить на его голову всю неприязнь, которую испытывала.       - Вы забываетесь, - снова багровея от гнева, прошипел мистер Льюис, но женщине было наплевать: она растянула губы в улыбке, полной превосходства без капли теплоты и прежнего очарования. Физиономия командира начала принимать уже не красный, а фиолетовый оттенок.       - Надо было попросить Хэйтема убить вас, клянусь, мир стал бы лучше, - ледяным тоном произнесла графиня и тряхнула головой. Волосы растрепались и пылали в лучах заходящего солнца. Она стояла, гордо выпрямившись, и столько превосходства читалось в ее голубых глазах, что Гарт невольно поперхнулся.       - Но нет, вы не достойны умереть от его рук. Я сама убью вас, сама! – говорила Хэлен, сжимая кулаки, и слова камнями падали в угрожающую тишину, повисшую над фортом. Всем существом она чувствовала непреодолимое желание уничтожить этого никчемного человека. Если бы сейчас в ее руках оказалось оружие, она, не задумываясь, кинулась бы на Льюиса. Он желал смерти Тэкоде, а волк единственное, что осталось у нее от Коннора. Она никому не позволит причинить вред любимцу, которого воспитала вместе с метисом. Никому, никогда и ни за что. Хэлен сама до конца не понимала, почему именно, но потерять зверя было для нее равносильно смерти. В душе всколыхнулась волна затаившейся на время боли. Будто Гарт Льюис отнимал у нее не волка, а Радунхагейду. Вот только по отношению к Ахиллесу девушка никогда не смогла бы испытывать такой лютой ненависти. Неприязнь и холодность - да, но не слепое желание убить. Капитан форта Монмут неожиданно стал воплощением всех несчастий. Так бывает, когда эмоции полностью завладевают разумом.       «Она такая же, как Кенуэй. Нет, хуже», - думал Гарт, ошарашенный бешенством этой хрупкой на вид леди. Его второй подбородок задрожал от обиды. Как он мог подумать, что эта женщина будет лучше ее дружка-тамплиера? Настоящая змея, и толстяк неожиданно понял, что боится ее.       «Нужно покончить с ней и со всеми ее дружками!» - изнывая от жалости к самому себе, решил капитан, утерев пот со лба большим платком, который извлек из кармана. Его самолюбие еще никто так не задевал, как эта взбалмошная девица, прикидывающаяся воспитанной дамой.       - Отведите леди в ее комнату, - срывающимся на визг голосом приказал он онемевшим солдатам, - и живо продолжить приготовления к казни. Дезертир умрет на рассвете.       - Вы умрете! – кричала Хэлен, упрямо вырываясь из рук солдат, которые пытались увести ее в дом. - Клянусь, ты умрешь, мерзавец!       Слова страшного пророчества как бы повисли над фортом и остались в нем, хотя эхо женского крика уже давно утихло.

***

      Хэлен металась по гостиной под настороженными взглядами Абигаиль и Аманды. Женщины не смели произнести ни слова, так как никогда не видели госпожу Аммел в таком состоянии. Впрочем, мисс Фишер была спокойнее, она уже знала, что Хэлен способна на отчаянную ненависть, особенно когда чувствует бессилие. Однажды она уже видела этот бешеный огонь в ее глазах. Тогда, в Дэвенопрте, Абигаиль вошла в комнату и увидела как мисс Фокс, склонившись над дневником, шепчет: «убью».       Аманда же, напротив, никогда не видела девушку такой и просто не знала, что и думать. Кормилица никогда не подозревала, что в ее воспитаннице может быть столько злобы. Это был не каприз обиженного ребенка, а ненависть взрослого человека, который осознает слова, которые произносит. Брюс был мрачнее тучи: он разделял чувства внучки и меньше всех был поражен ее поведением. Породу Фоксов он знал лучше всех. Как только Гарт скрылся в своих апартаментах, собираясь залить обиду алкоголем, траппер уговорил солдат пустить его к волку и как умел, перевязал раненному лапу. Потом Брюс вернулся в дом и тихо вывел шокированную Аманду из комнаты, где была Хэлен.       - Что я наделала, - бормотала Хэлл немного погодя, хватаясь за голову, - он убьет бедного Потса.       - Он одумается. Утром попробуйте поговорить с ним, - мягко предложила Абигаиль, но Хэлен печально рассмеялась.       - О нет, только не Гарт. Поверьте мне, в этом человеке нет жалости. Если бы только я не злила его так сильно…       - Мы что-нибудь придумаем, - сказал Брюс, возвращаясь в комнату. Рыжеволосая девушка бросилась к нему, с тревогой заглядывая в глаза.       - Как Тэкода?       - Пока все в порядке, но нужно вытащить пулю, а у меня не было даже щипцов.       - Это могу сделать я, - Хэлен уже направилась на второй этаж, чтобы захватить свою сумку, но дед удержал ее.       - Повременим еще немного. Думаю, я смогу уговорить караульных впустить тебя к волку, но нужно подождать, пока наш дражайший капитан не забудется сном.       - Я убью его! – снова воскликнула леди, сжимая и разжимая пальцы от бессильного бешенства.       - Спокойнее, девочка. Оно того не стоит, - и этот уверенный голос почему-то действительно умерил боевой пыл рыжеволосой бунтарки. Женщина устало опустилась на диван и тяжело вздохнула, потерев ладонью лоб. Жутко болела голова, графиня чувствовала себя совсем разбитой. Сердце все еще сжималось от страха за Тэкоду и с каждой минутой становилось все хуже. Вынужденное бездействие сводило с ума, но приходилось ждать. Когда полумесяц показался в ночном небе, а остальные легли спать, Брюс и Хэлен тихо вышли из дома. Траппер попросил внучку остаться у крыльца, пока он не переговорит с солдатами.       Девушка послушно стояла на месте, прислонившись к каменной стене, и думала о ненависти. Неужели она действительно способна на такое страшное чувство? Но ведь правда, она хочет убить Гарта Льюиса, даже теперь, когда прошло время, и пора было уже упокоиться.       «Когда я стала такой? Откуда эти жестокость, непримиримость? Я стала лучше или хуже? Такие мысли не должны посещать христианина, но… как их может не быть? Льюис заслуживает только смерти, и я осуждаю его, хотя сама говорила, что судить других – грешно. Но что стало бы со мной, если бы я совершила убийство? Боже, спаси мою душу…» - девушка закрыла глаза и откинула голову назад, прислонив ее к холодному камню. Пальцы судорожно сжимали в руках ремень сумки, в которой лежала шкатулка с травами. Было тихо, только в траве стрекотали сверчки, да слышался отдаленный рокот волн. Где-то неподалеку от форта закричал фазан, прорезав ночь своей крикливой песней, а потом снова наступила странная тишина. Это, наконец, привлекло внимание Хэлен, и она открыла глаза, с подозрением осматриваясь. Что-то явно насторожило ее, что-то было не так. И тут до Хэлл дошло: фазаны! Откуда в Монмуте, где росли высокие сосны, взяться фазанам? Эти птицы ночуют на низких ветках лиственных деревьев, каких не растет нигде в округе. А потом леди вспомнила, что таким образом перекликались разведчики повстанцев. Патриоты идут! Миссис Аммел пробил холодный пот: после событий в Лексингтоне она очень боялась снова оказаться посреди битвы и смерти.       Хэлен сделала несколько порывистых шагов в сторону клетки с Тэкодой, рассчитывая найти там Брюса: нужно предупредить хоть кого-нибудь! Но на полдороги женщина остановилась и замерла в оцепенении: прямо перед ней стоял человек в капюшоне. Его силуэт четко выделялся на фоне окружающей темноты. Он был неподвижен как статуя и, хотя его одежда была белой, казался неотделимой частью самой ночи. В первую минуту Хэлен решила, что мыслями о смерти призвала дьявола прямо из преисподней, но сразу же одернула себя.       Следующим желанием женщины было закричать, подняв тревогу, но она почему-то молчала. Во-первых, она понимала, что прежде чем откроет рот, ее убьют. Во-вторых, графиня онемела под тяжелым испытующим взглядом незнакомца. Он просто стоял в нескольких шагах и ждал ее решения. Хэлен прищурилась, впервые пытаясь разглядеть фигуру Капюшона, преодолевая страх, тисками сжимавший горло.       Неожиданно она поняла, зачем он здесь. Это была догадка, которая оказалась верной: ассассин пришел вместе с патриотами, чтобы захватить форт. Повстанцы отринули идею изматывающей осады и собирались выиграть сражение без боя. Если Он убьет капитана форта, лоялисты будут деморализованы. Миссис Аммел не хотела чувствовать себя предательницей и трусихой. Если бы она до конца верила в идеалы лоялистов, то наверняка постаралась бы поднять тревогу, но и среди патриотов у нее были друзья. Девушка вообще не желала иметь ничего общего с мятежом и не хотела поддерживать ни одну из сторон, считая конфликт ужасным и бессмысленным. С другой стороны, разве ассассин не враг? Но ведь он спас ее… Так что, скорее всего, она предпочла бы промолчать. И конечно ей вовсе не хотелось умирать из-за того, чтобы спасти жизнь несносному Гарту Льюису.       Однако решающую роль для Хэлен сыграл вой Тэкоды, в котором слышались боль и страх. Услышав эту мольбу о помощи, рыжеволосая девушка почувствовала новый приступ ненависти к капитану и сжала кулаки.       - Убей этого мерзавца, - едва слышно прошептала она и отвернулась, давая понять, что будет молчать. И через мгновение перед ней была только ночь, а незнакомец в капюшоне исчез. Хмурясь, Хэлл на дрожащих ногах добралась до клетки Тэкоды. По вискам струился пот, тело охватила слабость, какую испытываешь после пережитого страха. Теперь любая тень казалась силуэтом убийцы, встреча с которым все еще приводила графиню в состояние шока. Он вновь оставил ей жизнь, хотя мог убить, и так было бы проще. Но он предпочел пощадить ее и положится на слово… но почему? Почему?! Хэлен не переставала спрашивать себя, но не находила ответа. Этот ассассин все больше будоражил ее воображение, вот только она уже не знала, ненавидит ли его так, как раньше?       Брюс о чем-то говорил с часовым, не замечая внучку. Солдат почесывал затылок и неохотно кивал, видимо соглашаясь со словами траппера. Волк слабо вильнул хвостом при виде хозяйки, он растянулся на полу клетки и тихо поскуливал. Тэкода выл, потому что почуял приближение чужаков, а теперь, как и Хэлл, стремится затаиться, чтобы пережить надвигающуюся беду.       - Пойдем в дом, дедушка, - сиплым голосом позвала рыжеволосая женщина, беря Брюса под руку. Старый мужчина удивленно поднял бровь, но заметив странное выражение лица девушки, решил на всякий случай промолчать. А может, он тоже догадался о том, что крик фазана – всего лишь условный сигнал? Ведь он как никто другой хорошо знал особенности окрестных лесов. Сказав сбитому с толку часовому, что они вернутся позже, мистер Фокс повел свою внучку к дому.       - Вы знаете? – только и спросила Хэлен, когда за ними закрылась входная дверь. Траппер глянул в окно и непроизвольно поежился.       - Скорее чувствую. Боюсь, Тэкоду придется осмотреть позже, – сказал Брюс. Леди Аммел кивнула и села на диван, невидящим взглядом уставившись в стену, и принялась ждать, сама не зная чего. Потом в ночи прогрохотал оглушающий взрыв, а за окном взметнулись оранжевые всполохи.       «Он поджег пороховой склад, а Гарт уже мертв», - поняла Хэлен, не обращая внимания на то, что от взрыва, казалось, сотрясся весь дом, а с потолка посыпалась известка. И как бы это ни было ужасно, Хэлл испытала удовлетворение от мысли, что ненавистный жирдяй умолк навеки. А потом началась настоящая неразбериха: из своих комнат выбежали перепуганные обитатели дома, Жанни плакала, держась за подол ночной сорочки Аманды. Абигаиль как всегда сохраняла видимость спокойствия, но теперь даже ее губы предательски дрожали.       - Что происходит? – пролепетала Аманда, порываясь открыть входную дверь, но Брюс удержал ее на месте. Во дворе послышался шум испуганных голосов - искали капитана. Крики лоялистов смешались с победными возгласами повстанцев: видимо, им открыли ворота.       - Это патриоты. Теперь нам остается только ждать, - сказал Брюс, украдкой выглядывая в окно. Раздалось несколько выстрелов, но они быстро затихли, а вслед за ними и шум голосов. Взятие форта закончилось в считанные минуты, и над Монмутом снова разлилась неестественная тишина, которую невозможно было переносить. Поддавшись внутреннему порыву, Хэлен вскочила с места, и прежде чем ее кто-нибудь успел остановить, метнулась к двери и распахнула ее, выбежав на крыльцо. На востоке вставало солнце, небо светлело, быстро разгорался рассвет. Перед глазами рыжеволосой девушки предстали побежденные лоялисты, которых патриоты держали под прицелами мушкетов. Красные мундиры стояли на ногах или горбились на коленях, подняв руки вверх, а некоторые лежали неподвижно, убитые. Кто-то был в кителях, кто-то в нижнем белье – атака мятежников оказалась для жителей форта полной неожиданностью. Хэлл оглянулась и увидела следы, оставленные разрушительным взрывом порохового склада. Интуитивно она бросила взгляд туда, где должен был висеть британский флаг. Естественно он был спущен, и прямо в эти мгновения над фортом поднималось новое знамя – американское. И поднимал его не кто иной, как ассассин. Женщина пристально вглядывалась в его фигуру, четко вырисовывающуюся на фоне бледно-розового неба. Девушку одолевали самые разные чувства. Хотелось спрятаться и, в тоже время, подбежать к незнакомцу и сорвать с него капюшон. Он всегда поддерживает патриотов или они лишь временные союзники? Значит ли это, что тамплиеры будут выступать на стороне лоялистов? Сотни вопросов теснились в голове, требуя немедленно подойти к Капюшону и потребовать ответов. Или он, как и Хэйтем, предпочтет скрывать истину до последнего? В этот момент ассассин повернулся к девушке, и снова от его взгляда по ее спине побежали предательские мурашки, а в горле встал ком.       - Миссис Аммел, бога ради, объясните, почему вы всегда оказываетесь там, где вас не ждут? – поинтересовался знакомый голос. Хэлл вздрогнула от неожиданности и обернулась: перед ней стоял победоносно улыбающийся Сэмюель Адамс.       - Да здравствует свободная Америка, - произнес вождь Сынов Свободы, тем самым как бы завершая взятие форта, - Монмут наш, господа.       Послышались довольные восклицания со стороны патриотов, но Хэлен было недосуг наблюдать за радостью мятежников, которая, в общем-то, была ей безразлична. Она снова обернулась в ту сторону, где последний раз видела ассассина, но его уже не было. Он исчез вместе с последними тенями ночи.

***

      Хотя Монмут перешел в руки повстанцев, для Хэлен и ее друзей мало что изменилось. Аманда и Жанни все так же работали на кухне, Хэлл занималась раненными.       Благодаря Адамсу к миссис Аммел относились уважительно, а некоторые солдаты узнали Брюса. Хэлл пришлось долго уговаривать Сэма, но Тэкоду все-таки выпустили из клетки. Волк быстро оправился от пережитого страха, рана на лапе начала затягиваться. Он ходил по форту, прихрамывая, и ластился к тем людям, запах которых узнавал. Молодая графиня от души надеялась, что пережитое испытание не оставит в сердце ее любимца заметного следа. Вытащить пулю, застрявшую в кости было трудно, но все же Хэлен справилась, и теперь волк стремительно шел на поправку.       Несмотря на то, что Сэм демонстрировал дружелюбие и вообще, кажется, был очарован ею, рыжеволосая девушка постоянно чувствовала внутреннее напряжение. Что, если патриот надумает взять ее в плен, потребует у лоялистов выкуп? О Джоне все еще не было никаких вестей, а если его оправдают и восстановят в звании, Адамс вполне может пойти на шантаж. К примеру, пленные патриоты за жизнь жены - вполне реальная сделка. Не слишком приятно было это осознавать, но графиня старалась не обвинять Сэма. Он вел войну, а в таких случаях забывают о деликатности.       Рядового Потса выпустили из тюрьмы и предложили вступить в континентальную армию. То ли демонстрируя верность, то ли банальную трусость, но Хитклиф отказался, сообщив, что предпочитает остаться на службе у графини Аммел. В его глазах она обрела почти мистический авторитет.       Хэлен было жаль, что среди патриотов не было Пола Ревира, но, как объяснил Сэм, сейчас Ревир занимался корреспонденцией где-то в Нью-Йорке, помогая тамошнему восстанию обрести силу. Сам Адамс тоже намеревался вскоре покинуть форт. Этот человек не мог и минуты просидеть без дела. Весь свой пыл и немалое честолюбие он посвящал делу Сынов Свободы. Бостон уже месяц находился под осадой, но для победы патриотам явно не хватало четкого руководства. Поговаривали о том, что главнокомандующим станет Вашингтон или Чарльз Ли. Хэлен обрадовалась, услышав имя старого друга. По ее мнению, у Ли были все шансы стать успешным лидером. Как же давно они не виделись... так давно, что, возможно, оба изменились до неузнаваемости. Девушка попыталась вспомнить, когда получила последнее письмо от военного, но так и не смогла.       Наблюдая за искренней верой в революцию Сэма Адамса и вспоминая горячую убежденность Гэбриэла Кроуфорда, женщина невольно начала сомневаться в позиции нейтралитета. Хотя в жизни ничто не делится на черное и белое, нельзя отсиживаться в стороне, когда целая страна охвачена одним пламенем. Как жена офицера королевской армии миссис Аммел вроде бы должна была поддерживать лоялистов. Но обстоятельства сложились так, что раз за разом она оказывалась на стороне патриотов. Вначале разделенный с ними плен, совместный побег, столкновение с дезертирами красных мундиров, а теперь бездействие в Монмуте. Если бы девушка выдала ассассина, кто знает, чем бы закончился бой?       Аргументы у мятежников были весомые, Брюс, Жанни, Аманда и даже Потс откровенно поддерживали их. Абигаиль не высказывала своего мнения, хотя Хэлен догадывалась, что блондинка предпочитает сохранить верность короне только потому, что так поступил бы мистер Кроуфорд, который был ей небезразличен.       Насколько миссис Аммел знала, тамплиеры служили только своим целям, а не участникам войны. Но она еще слишком мало ведала об ордене Хэйтема, чтобы заявить о своей преданности его идеалам. Джон, конечно, сделает все, чтобы сохранить верность своей стране, хотя представления о чести уже заставили его однажды не подчиниться приказу, за это он теперь осужден.       Но Хэлен все равно не могла принять окончательного решения, хотя сама считала это признаком слабости. Как сделать выбор, если всю жизнь верила в неприкосновенность короля? Как осуждать мятежников, видя трудности, через которые им приходится проходить? Легко обвинять их, сидя в далеком Лондоне за чашкой утреннего чая. Здесь же, в Америке, окунувшись в нелегкую жизнь колонистов и на своей шкуре испытав несправедливость парламента, люди волей-неволей тянулись к патриотам.       Но неужели только война способна что-то изменить? Неужели после нее что-то действительно поменяется к лучшему? Хэлен не знала ответов на эти вопросы и продолжала метаться от верности старым убеждениям к симпатии, которую у нее вызывали отважные повстанцы. Она считала себя некомпетентной для того, чтобы трезво оценивать сложившуюся политическую ситуацию.       «Разве есть на свете что-то настолько стоящее, чтобы воевать ради этого? Сколько людей погибнет, а я все еще не могу решить, нужна ли эта революция вообще», - растерянно размышляла рыжеволосая девушка, не скрывая досады по поводу своей нерешительности. В конце концов, она подумала, что поддерживает сторону народа, людей в целом. Важны их жизни и благополучие, а вовсе не то, какой флаг развивается над их домами. Пусть кто-нибудь другой занимается сменой власти, для Хэлл это не играло значения. А окружающие думали, что миссис Аммел приняла сторону патриотов, так как именно про них говорили «они воюют за весь американский народ». Девушка решила, что нет нужды пояснять чужую ошибку, особенно если находишься среди синих мундиров.       - Интересно, что по этому поводу скажет ваш муж, - с иронией сказал Сэм. Они сидели кабинете, который раньше занимал Гарт. Комната изменилась: на полках появились книги, бесполезные предметы роскоши были убраны, здесь царили чистота и порядок, которых раньше не наблюдалось. Теперь обстановка помещения говорила о собранности, целеустремленности и постоянной занятости своего обладателя. Хэлен все еще испытывала по отношению к Адамсу смешанные чувства, но в целом она его очень уважала. Мужчина чем-то напоминал ей Кроуфорда, только был более темпераментным и амбициозным.       По установившемуся обычаю миссис Аммел приходила к нему на ланч, что доставляло Адамсу явное удовольствие. Постоянные заботы о ходе кампании оставляли ему очень мало свободного времени, и было приятно хоть на полчаса отвлечься. Хэлен же вспоминала памятные обеды с мистером Льюисом и каждое мгновение благодарила небо, что теперь избавлена от невыносимого капитана навсегда. На его фоне Сэм казался пределом мечтаний любой женщины.       - Лоялисты держат его под стражей. Думаю, Джон поймет, почему я не горю желанием хранить верность его невольникам, - поморщившись, ответила Хэлен. В отличие от Льюиса, который все время пил, Сэм не притрагивался к спиртному, зато любил чай. По этому поводу девушка никогда не уставала шутить и как только видела вождя восстания с кружкой чая, сразу начинала смеяться. Похоже, Адамс действительно обожал ароматный напиток, раз заварил самую большую кружку прямо в заливе. Вот и сейчас Хэлл провожала движения Сэма пристальным чуть насмешливым взглядом, наблюдая, как он делает глоток из своей чашки.       - Вы невыносимы, - мужчина чуть не поперхнулся и состроил страдальческую гримасу. Хэлен улыбнулась и невинно захлопала ресницами.       - Не понимаю, о чем вы, - ответила она, тоже отпив чая. Адамс посмотрел на нее выразительным взглядом, и девушка, не сдержавшись, рассмеялась.       - Просто я не понимаю, почему вас не мучает совесть, как самого известного в мире губителя чая. А вы продолжаете его пить даже без намека на раскаяние, - все еще посмеиваясь, призналась женщина и кокетливо подмигнула приятелю.       - В конце концов, я не один все это провернул, - смущенно пробурчал Сэм, - Ревир тоже был там, и наш новый друг, которого вы видели в утро взятия форта.       Хэлен навострила уши, хотя постаралась выглядеть спокойной. Она поставила чашку на блюдце и потянулась за аппетитным печеньем.       - Странный джентльмен в белом, кто он?       - Он не патриот, хотя наши интересы во многом совпадают. У нас общие враги, - пояснил Сэм, расслабленно откинувшись на спинку стула. Они сидели не напротив друг друга, а рядом, что устраивало обоих. Адамс не отказывал себе в удовольствии иной раз прикоснуться к хорошенькой женщине, а миссис Аммел нравилось его внимание. Хэлен даже подумала, что мужчина был бы привлекательным, если бы только умел думать о чем-то помимо войны за независимость. Во время их чаепитий патриот оттаивал, ненадолго забывая о своей обычной скрытности. Графиня искоса посмотрела на собеседника, старательно делая непринужденный вид. Неужели сейчас она узнает личность, скрывающуюся под капюшоном? В последние дни все ее мысли были только об ассассине. Девушку охватило волнение, сердце забилось быстрее.       - Откуда он, как его имя? – нетерпеливо спросила Хэлен, но прикусила язык, встретившись с насмешливым взглядом Адамса.       - Нет уж, больше я ничего не скажу. Это опасный человек и чем меньше будете знать, тем безопаснее будет для вас, - отрезал мужчина и засмеялся, увидев разочарование на лице девушки.       - Знаю-знаю, его образ кажется романтичным, но будет лучше, если вы о нем забудете, - ободряюще потрепав подругу за плечо, добавил Сэм. Хэлен чуть не поперхнулась печеньем и бросила на патриота возмущенный взгляд, которого он не заметил. Романтичным? Да как образ убийцы вообще может быть романтичным, кому это придет в голову?!       «Но если бы он не убил Уильяма, может, я тоже испытывала бы к нему симпатию», - подумала женщина и тут же отмела эту мысль прочь. Нет ничего хорошего в том, чтобы быть убийцей. Его личность вовсе не привлекает ее, разве что разжигает острое любопытство. Однако Хэлен поняла, что от Адамса больше ничего не добиться, и обречённо вздохнула. Наверняка Хэйтем знает больше, вот у него она и спросит при первой же возможности. Интересно, где он сейчас?

***

      Несмотря на бурную жизнь Монмута Хэлен продолжала задаваться вопросами без ответов. Очень сильно угнетало то, что не с кем было поговорить откровенно. Девушка чувствовала, что знание о тамплиерах и ассассинах должно оставаться тайным. Неспроста о них никто ничего не знает, а даже если знает, то предпочитает молчать. Да и времени на откровенный разговор ни у кого не было. Перед отъездом Адамс развернул бурную деятельность, связанную с организацией поставок провизии и выработкой новой стратегии обороны. К тому же в округе все еще было полно лоялистов, которые представляли собой постоянную угрозу для повстанцев. Почти каждый день солдаты, возвращающиеся из патруля, приносили с собой раненых, так что у Хэлен прибавилось забот. Трудно было раздобыть нужные травы, чистую корпию и припарки – снабжение у повстанцев хромало, а за травами вообще нужно было ходить в лес. Хотя Абигаиль и Потс помогали графине, Хэлен каждый день очень уставала. Пока ей не доводилось сталкиваться ни с чем серьезным, но главной проблемой оставалось недоверие пациентов к ее медицинскому искусству. Храбрые воины с большей охотой сдались бы врагам, чем принимали лечение, которое зачастую было просто необходимо, чтобы не началось осложнение.       Длинные глубокие порезы от мечей приходилось зашивать. Солдаты тряслись от ужаса и обливались потом при виде иголки и нитки в руках женщины. Если нужно было достать пулю, девушка брала в руки пинцет. Пару раз пришлось бегать за пострадавшими по всему форту. Один бедолага потерял сознание от страха. В общем, обитатели Монмута боялись миссис Аммел хуже страшного судилища, а некоторые откровенно высказывали нелестные мысли относительно женщины-врача, которая даже не получила образования. Неожиданную поддержку оказал Адамс: он понимал, что скромные услуги леди-самоучки – это все, на что они могут рассчитывать, пока не прибыл полковой врач.       За время, проведенное в форте в качестве медика, рыжеволосая леди научилась с полным безразличием переносить вид крови и ран, какими бы ужасными они не выглядели. Что осталось в ней от изнеженной лондонской девчонки, мечтающей о приключениях? Обычно она носила темно-серое платье с белым кружевным воротником у горла, который немного освещал строгий наряд. Волосы были убраны в тугую шишку и накрыты чепцом, из-под которого выглядывали растрепанные огненно-рыжие пряди. Иногда она надевала передник, чтобы не запачкать платье, а на поясе всегда был ремень со всеми необходимыми инструментами. Лицо женщины было сосредоточенным и хмурым, на лбу пролегли морщинки, губы были плотно поджаты. Она как будто повзрослела на несколько лет, но не чувствовала этого и не особенно заботилась о своем внешнем виде. И лишь те, кому довелось побывать ее пациентами, знали, что ее строгое лицо становится нежным, когда девушка склоняется над больным, а суровые голубые глаза могут светиться материнской заботой. Впрочем даже после лечения мужчины продолжали побаиваться Хэлен, так как их не покидало чувство беспомощности перед ней. Ну а графиня и вовсе перестала чувствовать какое-либо стеснение рядом с теми, за кем ей довелось ухаживать. Все они были будто дети, над которыми у нее была неоспоримая незыблемая власть. От этого сравнения Хэлл часто вспоминала свое погибшее нерожденное дитя, сердце ее наполнялось горечью, и тогда она с еще большим рвением принималась за своим обязанности. К тому же молодая женщина решила во чтобы то ни стало доказать упрямым солдатам, что в ее компетентности нет причин сомневаться.       И очень скоро девушке выпал такой случай: однажды под вечер, когда уже сгущались сумерки, у ворот форта послышались встревоженные голоса. Влекомая каким-то шестым чувством, Хэлен оторвалась от медицинской книги, найденной среди книг Адамса, которую до этого читала, и вышла на порог дома.       Во двор форта вошли шестеро человек, которые что-то тащили. Судя по их потрепанному виду, эти бедолаги только что чудом вырвались из какой-то переделки.       - Этому бедолаге не выжить, - сказал кто-то из подошедших солдат и сокрушенно покачал головой.       - Даже с легкой ручки нашей миссис Аммел, - согласно кивнул другой.       - Гляди, это кажется внутренности…       - Нужно было оставить его в лесу, - пробормотал один из новоприбывших.       - Что здесь происходит? – на пороге дома выросла фигура хмурого Сэма. Все как по команде повернулись к крыльцу и немо уставились на своего командира. Хэлен стояла бок о бок с ним, чувствуя, как взгляды всех собравшихся устремляются в ее сторону. Вместе с Адамсом она подошла к группе людей у ворот и в расступившейся толпе увидела распростертое тело одного из патрульных. Его кожа приобрела землистый оттенок, он лежал совсем неподвижно и, кажется, был без сознания. Грудь раненого тяжело поднималась и опадала в такт прерывистому дыханию. Если бы не эти едва заметные признаки жизни, можно было подумать, что он мертв. На животе его зияла отверстая рана, из которой выглядывали шевелящиеся внутренности. Хэлен задохнулась от ужасного зрелища и лишь титаническим усилием воли подавила рвущийся наружу вскрик.       - Как это случилось?       - Мы напоролись на засаду лоялистов у границы Велли Фордж, - объяснил один из участников неудавшейся вылазки.       - Мы остались целы, но старина Робб…       - Понятно, - коротко кивнув, ответил Сэм и на мгновение закрыл глаза, потерев переносицу, словно не решаясь произнести вслух то, что вертелось у всех на языке.       - Расступитесь, - раздался позади него уверенный и чистый женский голос. Мужчины с изумлением уставились на Хэлен, которая деловито подвязывала чепцом рыжие чуть вьющиеся волосы. В полной тишине она подошла к умирающему и опустилась рядом с ним на колени. Проверив пульс и осмотрев белки глаз, Хэлл с удивлением поняла, что Робб продолжает бороться со смертью. Казалось, такая рана должна была давно прикончить его, но он отчаянно продолжал хвататься за жизнь. Внимательно вглядевшись в его посеревшее лицо, девушка сравнивала его с Робертом, который умер у нее на руках от похожего удара. Неужели она допустит это еще раз?       Хэлен доводилось видеть Робба раньше, она даже была немного с ним знакома. Всего несколько дней назад Хэлл перевязывала ему руку. Он был веселый малый и большой любитель женщин, так что девушка всерьез подозревала, что он получил рану исключительно, чтобы побыть в ее обществе под благовидным предлогом. Сослуживцы его очень любили за легкий нрав, хотя он и был кальвинистом.       - Хэлен, оставь его, - тихо сказал Брюс, положив ей руку на плечо. Женщина сердито посмотрела на деда и собравшихся. На их лицах были написаны жалость и безысходность. Похоже никто не верил, что Робба еще можно спасти.       Еще раз осмотрев пострадавшего и убедившись, что он не собирается в эту же минуту покидать грешную землю, леди упрямо сжала губы и сильно ударила его ладонью по щеке. Толпа вокруг ахнула, раненный застонал и пришел в себя, слепо оглядываясь по сторонам.       - Кто… а… это вы, - Робб попытался пошевелиться, но Хэлен заставила его лечь обратно на землю. Хотя она изо всех сил старалась скрыть волнение, ее руки слегка дрожали.       - Не нужно… я же чувствую, что моя песенка спета, - прошелестел солдат, всматриваясь в лица товарищей.       - Лица этих недоумков убедили тебя в этом? – резко спросила девушка. - Слушай меня внимательно, солдат. Я намереваюсь лечить тебя, но если ты заранее приготовился отдать Богу душу, то не собираюсь тратить время попусту. Так что решай поскорее, хочешь ли ты жить?       Робб некоторое время бессмысленно смотрел на Хэлл и ей уже показалось, что он не расслышал ее. Но вот молодой человек кашлянул и едва заметно кивнул, видимо, не в силах что-то произнести. Его холодая рука зашарила по земле, в попытке найти хоть что-нибудь для поддержки. Хэлен взяла его за руку и сжала со всей силой, на которую была способна. Нагнувшись к патриоту, она сказала ему тихо, чтобы расслышать мог только он:       - Тогда забудь о своем смешном прозвище, квакер, и хватит трепетать(1). Борись за жизнь всеми силами, и я помогу тебе в этой битве.       Дождавшись еще одного кивка, девушка повернулась к Сэму и твердо встретила его полный сомнения взгляд.       - Перенесите его в сторону, пусть сюда придет Абигаиль, а Аманда и Жанни накипятят воды. И дайте бедняге что-нибудь выпить, для храбрости.       - Но…, - было видно, что Адамсу есть что возразить, но он не знает с чего начать.       - Быстрее, - прервала его Хэлен, поднимаясь на ноги. Сэм еще секунду колебался, а потом кивнул. Под присмотром девушки, Робба перенесли к одной из стен форта под деревянный навес, подальше от суматохи, и уложили на спальный мешок. Пока Аманда кипятила воду, графиня наскоро развела костер, а Абигаиль принесла ей все необходимые принадлежности. Сэм лично принес флягу с ромом, после чего был изгнан из временной операционной. Потсу было приказано отгонять всех любопытствующих, но жители форта продолжали топтаться неподалеку, пока зычный приказ Адамса не заставил их нехотя вернуться к своим обязанностям. На операцию были допущены только два самых близких друга Робба, которым предстояло держать несчастного.       Хэлен положила на горящий лоб больного прохладный компресс, а под затылок ловко просунула скатанное одеяло. Она дала повстанцу выпить несколько глотков рома, а потом разрезала прокалёнными ножницами одежду на его животе и стала осторожно промывать рану. Робб непроизвольно дергался, но пока мужественно молчал, а может, у него уже просто не было сил.       Покончив с этим Хэлл велела Абигаиль продезинфицировать иголки при помощи все того же рома и огня, а сама сосредоточенно рассматривала рану, думая, как лучше ее зашить. К счастью внутренности не были повреждены, иначе солдата ждала бы медленная мучительная смерть. Оставалось только водрузить кишечник на прежнее место и свести края раны вместе. Сложность состояла в том, чтобы удержать рвущиеся наружу узлы органов внутри. Хэлен понимала, что от нее требуется, но так же знала, что затея очень рискованна и у нее есть только один шанс на успех.       Сделав последние приготовления, она дала Роббу еще выпить, а потом велела закусить кожаный ремень. Не без помощи Абигаиль девушка аккуратно уложила то, что должно быть внутри, на прежнее место и свела края пореза. Пока блондинка держала края раны сведенными вместе, Хэлен, подумав, взяла тонкую длинную иглу и глубоко вздохнула, пытаясь избавиться от дрожи в руках. Одно неверное движение и она лично отправит к праотцам того, кого поклялась спасти. Собрав всю свою решимость, женщина приступила к операции и едва не зажмурилась, когда услышала первые крики Робба. В них было столько боли, что хотелось все бросить и убежать как можно дальше, только чтобы не слышать. Слава Богу через несколько минут солдат потерял сознание, но все равно продолжал дергаться и только хватка друзей удерживала его неподвижным. На глазах патриотов застыл непередаваемый ужас, но они продолжали держать товарища, стараясь не смотреть на него. Абигаиль тоже чувствовала дурноту, но упрямо держалась.       Хэлен до крови закусила губу, то и дело утирая пот со лба тыльной стороной ладони. Медленно, стежок за стежком, она скрепляла разорванные живые ткани друг с другом. Изнуряющая операция длилась около двух часов, пока, наконец, девушка не сделала последний завершающий стежок и обрезала нитку. Робб давно перестал шевелиться и лишь слабо постанывал. Миссис Аммел вымыла руки, а потом наложила на шов корпию. Пришлось растормошить окаменевших друзей несчастного: нужно было с максимальной осторожностью приподнять туловище, чтобы наложить повязку.       Когда все было кончено, Хэлл устало вздохнула и прислонила ухо к груди бессознательного Робба. Сердце молодого американца упрямо продолжало биться, толкая кровь по венам. Этот человек отличался просто поразительной живучестью. Но радоваться было пока рано: следующие часы станут для пострадавшего критическими. Его нельзя было тревожить, кормить или переносить. Нужно было, чтобы рана начала стягиваться и шов не загноился. Это требовало постоянного присутствия Хэлен, и она не пожелала покинуть больного ни на минуту.       Под утро, когда все остальные давно ушли, к ней пришел Сэм, который лично решил принести женщине еды. Девушка с благодарностью принялась за угощение, только теперь осознав, насколько голодна. Она очень устала, но у нее даже мысли не возникло о том, чтобы покинуть свой пост.       - Он будет жить? – спросил Адамс, недоверчиво разглядывая Робба, который больше не приходил в себя. Он словно не верил, что солдат все еще пребывает в мире живых, хотя должен был уже давно покоиться в земле. Хэлл присмотрелась к пациенту: хотя он был неподвижен, дыхание стало более глубоким и спокойным, так что леди выразила робкую надежду на его выздоровление. Сэм покачал головой, с новым уважением посмотрев на рыжеволосую англичанку.       - Если кто-нибудь еще усомниться в вашем мастерстве, покажите мне его и я лично заткну ему рот. Хэлен смущенно заметила, что еще ничего не ясно, кроме того, основную роль сыграли выносливость Робба и характер ранения. Если бы были задеты внутренние органы, то ничего нельзя было бы сделать.       Но ни Сэм, ни остальные слушать этого не стали. Теперь в глазах всего форта Хэлен стала практически живой легендой. Один раз кто-то ради смеха заметил, что теперь все стали меньше бояться открытого боя, так как знают, что в Монмуте их тотчас подлатают, заштопают и поставят на ноги.       Патриоты обожали свою «маленькую фею», как они ее называли, но никто даже не думал о том, чтобы за ней приударить. Хэлл стала для них чем-то вроде символа, и если Сэма можно было назвать отцом, то девушка стала матерью. Всеобщая беззаботность беспокоила миссис Аммел, впрочем, как и Адамса.       Робб пришел в себя к полудню следующего дня, тут же позвали Хэлен, которая на рассвете ушла в дом, чтобы немного поспать. У изголовья больного ее сменила Абигаиль. Раненный говорил, что чувствует себя прекрасно и даже попросил еды, но Хэлл категорически запретила ему шевелиться, опасаясь, что шов разойдется. Патриота перенесли в дом только на следующий день и с разрешения девушки дали поесть пресной овсянки. По тому, как живо он кривился при виде этого не слишком аппетитного кушанья, Хэлен поняла, что опасность миновала и вздохнула спокойней. Она сама не до конца верила в то, что ей удалось совершить. Откуда в ней взялась решимость действовать, когда всем показалось, что надежды уже нет? Вспоминая странное чувство, охватившее ее, когда она увидела умирающего, девушка дивилась сама себе.       И все же ее душа ликовала: победа, победа жизни над смертью! Леди упивалась радостным чувством и буквально светилась счастьем. Этот успех как бы противостоял тому горю, которое сковало ее сердце после потери ребенка. Как любая женщина, она стремилась к созиданию, и выздоровление Робба вернуло Хэлен уверенность. Чудом уцелевший в схватке со смертью обожал показывать всем свой шрам, пересекающий низ живота. Через неделю он уже вставал, переполошив этим весь форт. Хэлен пригрозила, что привяжет его к койке, если он не будет лежать спокойно. Ему еще долго предстоит ждать того дня, когда можно будет безбоязненно двигаться. Но Робб не унывал, а в скором времени как будто и вовсе забыл о пережитом ужасе.       С той поры обстановка в Монмуте изменилась: словно солнце вышло из-за туч. Миссис Аммел смотрела на мир оптимистично, хотя тяжелые будни не давали ей витать в облаках. За повседневными заботами она действительно почти забыла об ассассине, который вот уже второй раз оставлял ей жизнь.       Летом обстановка в округе стала спокойней – патриоты взяли его под контроль, постепенно вытесняя лоялистов отовсюду. Раненых было все меньше, и Хэлен смогла легко вздохнуть. В сопровождении Тэкоды, Потса и Абигаиль она бродила по лесу неподалеку от форта и делала запасы трав. Девушка наслаждалась ласковым солнцем и совсем не думала о том, что когда-нибудь ей придется покинуть форт. Здесь она приносила пользу людям, и от этого было спокойно на душе. Хотя, разумеется, женщина знала, что это не будет продолжаться вечно. Из Бостона не приходило никаких обнадеживающих вестей: красные мундиры окопались в городе и пока не предпринимали никаких решительных действий. Хэлен тревожило то, что до сих пор нет вестей о муже, но по крайней мере сейчас обстановка была относительно спокойной, и женщина могла не опасаться за его жизнь. Но вот к середине июня подул тревожный ветер. Гонец из города сообщил, что британцы готовятся к вылазке, намереваясь сорвать осаду. Требовалось срочное присутствие лидера Сынов Свободы, но Сэмюэль медлил. На самом деле он не был военным и понимал, что от него будет мало проку на передовой.       А вечером, двадцатого июня, к воротам форта подскакали трое всадников. С волнением Хэлен узнала в них барона Кроуфорда, графа Аммела и мистера Кенуэя. Чувствуя стыд за желание в первую очередь броситься к Хэйтему, девушка приблизилась к супругу и неловко обняла его. Джон выглядел потрепанным, но бодрым. Он был одет в штатское, и, как оказалось, покончил с армией навсегда. Военный суд оправдал его, но отправил в отставку, теперь его место во главе лоялистов Лексингтона должен был занять Гэбриэл. Хэлен было любопытно, как к этому относится Джон, который всего любил свою профессию. Но к ее удивлению, Аммел беззаботно отмахнулся и презрительно фыркнул, заявив, что не хочет иметь ничего общего с этими креветками. Впрочем, в ряды патриотов он вступить не захотел, его отказ был вежливым, но категоричным. Кроуфорда невероятно раздражала позиция друга, и занять его место он был совсем не рад.       Ну, а Хэйтем привез Адамсу последние новости: между армиями прошло кровопролитное сражение недалеко от Бостона, город подвергся обстрелу пушечными ядрами. Патриотам пришлось отступить от Бекон-Хиллз, где они раньше долгое время удерживали позиции, но и лоялистам досталось: умер Джон Питкерн. Пораженная Хэлен долгое время не могла найти слов, чтобы хоть как-то отреагировать на это печальное известие. Смерть военного во время сражения, что может быть проще? Но сердце сжималось от боли, когда девушка вспоминала мягкие черты этого воспитанного джентльмена. Питкерн не был для нее таким близким другом, как Уильям, но все же она хорошо к нему относилась.       К тому же женщина не сомневалась, что в смерти Джона повинна отнюдь не шальная пуля, а целенаправленные действия ассассина. Он ведет упорядоченную войну против тамплиеров, а девушка чувствовала свою причастность к этому ордену. Нужно было как можно скорее поговорить с Хэйтемом, но она никак не могла найти благовидный предлог для того, чтобы остаться с ним наедине.       Между тем события начали развиваться стремительно. Во-первых, у Хэлен был день рождения. Она надеялась, что за общей суматохой о нем позабудут, но эти планы расстроил Джон. Слава богу, что на грандиозное празднество, о котором он мечтал, ни у кого не было времени. Сэмюэль Адамс спешно закончил дела и уехал в Бостон к Вашингтону, разгребать последствия недавнего поражения. Гэбриэл отправлялся в Лексингтон, вместе с ним уезжали Брюс, Аманда, Хитклиф и Абигаиль, которой не терпелось вернуться к родным. Надо ли говорить, что его отпускали без всякой охоты? Однако присутствие мистера Фокса несколько успокоило патриотов: как Хэлен догадывалась, старик обещал им посильную помощь в округе. Ей нелегко было расставаться с Амандой, но умом она понимала, что старой женщине довольно испытаний. Можно было быть уверенной, что Брюс о ней позаботится. Девушка неожиданно подумала, что если бы не трагические события, эти двое уже сыграли свадьбу, так как, по-видимому, уже успели объясниться друг с другом. Ну, а самой графине предстояло отправиться в Нью-Йорк вместе с Хэйтемом и Джоном. У Кэнуэя были там какие-то дела, а граф Аммел намеревался жить там до той поры, пока не восстановят Фокс-Холл. Отставной офицер старался выглядеть бодрым, но от внимания молодой леди не ускользнула натянутость в поведении супруга.       За ними пришло небольшое судно, остановившееся в порту неподалеку, и в начале июля началось их быстрое путешествие вдоль побережья на юг. Вместе с Хэлен отправились Жанни и Тэкода, наотрез отказавшиеся покидать свою покровительницу. Волк запрыгнул на палубу последним, вырвавшись из рук опешившего Брюса, который вместе с другими людьми провожал уплывающий корабль на пристани. Капитану стало совсем не по себе, когда он понял, что на борту его судна не только две молодые женщины, но и прожорливый лесной хищник.       Морское путешествие оказалось недолгим. Хэлен почти все время проводила в компании Жанни или Джонатана. Чем ближе они оказывались от конечной цели путешествия, тем больше мужчина мрачнел, поддаваясь невеселым мыслям. Ему было больно сознавать то, что его заставили покинуть пост и он плохо представлял, как будет жить на гражданке, оторванный от привычного образа жизни. Кроме того, мистер Аммел не смотря ни на что сохранил верность Англии, хоть его и называли предателем.       - Я готов на многое ради страны, но безжалостное преследование простых людей, которые не знают даже с какой стороны взяться за мушкет? – говорил он, сокрушённо качая головой.       - Они сошли с ума, вот что я думаю. Я так и сказал тогда Питкерну, когда он вознамерился идти на Конкорд. А между тем все прекрасно знали, что если хорошо укрепиться у моста, то оборону не прорвать. И знаешь, им повезло с командиром… - взгляд бывшего военного затуманился, когда он погрузился в воспоминания.       - Мистер Питкерн не хотел ничьей смерти, я уверена, - ответила Хэлен, сочувственно поглаживая Аммела по руке. Мужчина поморщился, явно желая что-то сказать, но промолчал. Почему-то вспоминать о боевом товарище Джон не хотел, и не печаль была тому причиной.       - Может быть, вас еще восстановят в звании? – постаралась обнадежить его Хэлл, скрывая уже привычную досаду: опять ей ничего не рассказывают!       - Ни за что не позволю втянуть себя в эту безумную войну, - горячо возразил граф, и в который раз сокрушенно вздыхал, лишая Хэлен даже маленькой надежды на то, чтобы развеять его дурное настроение. Прежний Джон Аммел, веселый и беззаботный, таял на глазах. Он был глубоко разочарован действиями парламента, в незыблемости которого никогда раньше не сомневался, кроме того, его раздражала близость Хэлен и мистера Кенуэя. Хотя они всячески пытались это скрыть и не сказали друг другу и двух слов, еще в Бостоне Джон разгадал чувства, которые Хэйтем испытывал к его жене. К тому же граф догадывался о том, что Кенуэй причастен к тамплиерам. Об этом ордене Аммел знал еще со времен жизни в Лондоне. Его отец вел успешные дела с членами ордена, но сам Джон, которому были чужды пути интриг и заговоров, поклялся себе не иметь ничего общество с тайным сообществом. Ему мучительно было видеть, как его жена все больше погружается в дела тамплиеров, более того, по всей видимости, идет на это открыто. Перед самым прибытием в Монмут у мужчин состоялся довольно неприятный разговор на эту тему:       - Я настаиваю на том, чтобы вы прекратили знакомство с моей женой, - сказал тогда Джон. Они остановились на небольшой привал, а Гэбриэл отправился на разведку. Ни у кого не возникло желания зажечь костер – погода стояла теплая. Путники расположились на небольшой лесной поляне недалеко от дороги, Джон сидел на поваленном стволе дерева, а Кенуэй неподвижно стоял неподалеку. Услышав слова графа Аммела, он презрительно вздернул бровь и бросил на графа неприязненный взгляд:       - Позвольте узнать причину?       - Дружба с вами может принести ей горе, - уклончиво ответил Джон, едва сдержавшись от того, чтобы не сорваться в приступе банальной ревности. Серые глаза тамплиера опасно сверкнули:       - Зря вы медлили с этим разговором, Джон, ведь вы все знали, - заметил он, особенно выделяя последние два слова.       - А теперь уже поздно, - он холодно улыбнулся, - госпожа Аммел уже знает слишком много, и будет подвергаться большей опасности, оставаясь в неведении.       - О, вы торжествуете, не так ли? – сверля соперника яростным взглядом, саркастично поинтересовался Джонатан, с остервенением ковыряя острием складного ножа рыхлую лесную землю. Он был в отчаянии, так как чувствовал, что любимая ускользает от него.       - А вы ревнуете? – не теряя самообладания, насмешливо бросил Хэйтем, глядя куда-то в сторону. Мистер Аммел так и взвился от возмущения. Разумеется, он испытывал чувство ревности, но он завел этот разговор только чтобы защитить Хэлен, а не из чувства собственности.       - Это здесь ни при чем…       - О нет, еще как причем, - неожиданно меняясь в лице, перебил его тамплиер и бросил на собеседника такой убийственный взгляд, что Джон ясно понял, что этот человек с удовольствием посмотрел бы на его гибель.       - Вы стали ее мужем, так умерьте свои аппетиты, - отрезал мистер Кенуэй, желая как можно скорее закончить неприятный разговор. Он и сам до конца не понимал, почему ему так нужна маленькая англичанка. Может, именно она стала спасением от чувства глубокой разочарованности, которое охватило его после поездки в Европу? Непосредственная барышня отрывала тамплиера от горестных дум, а ее энтузиазм дарил надежду. Хэйтем знал, что не может быть рядом с Хэлен, а Аммел – может, и это разжигало острую зависть.       - Подумайте о ее безопасности, - сделал еще одну попытку Джон, отчаянно желая избавиться от такого спутника. Он чувствовал, что если бы Кенуэй решил всерьез соперничать, то у него не было бы шанса.       - Именно об этом я и думаю, - процедил сквозь зубы Хэйтем, поправляя манжеты на рукавах и одним ловким движениям запрыгивая в седло. Аммел некоторое время сидел, глядя прямо перед собой, а потом резко поднялся и тоже сел на лошадь.       - Вы ненавидите меня, - тихо сказал Джон чуть погодя. Хотя он понимал причины этих чувств, осознавать их было больно. Никогда прежде он не становился мишенью чьей-то ненависти, и вот теперь это ощущение по отношению к нему испытывает такой достойный человек, как мистер Кенуэй. Хотя чувства графа тоже едва ли были теплыми, но меньше всего ему хотелось бы иметь такого страшного врага. Хэйтем молчал, но на его лице и без того читался красноречивый ответ.       - Зачем вы приказали Питкерну вытащить меня? Едва ли вы этого хотели, - допытывался Джонатан. Хоть это и звучало малодушно, но на месте Хэйтема он вряд ли проявил бы такое же благородство и озаботился бы судьбой нежелательного соперника. И дело было в простой истине: сердцем граф знал, что в этой борьбе ему не победить.       - Так хотелось ей, - коротко ответил тамплиер.       - Вам и вашему ордену она не достанется, - помолчав, пообещал Джон, угрюмо глядя на дорогу перед собой. В этот момент вернулся Гэбриэл, ничуть не удивившись мрачному настроению этих двоих. Хэйтем напоследок дернул плечом и пришпорил коня, давая понять, что разговор закончен.       С тех пор Джон все думал о том, как бы уберечь жену от пагубного влияния ордена. Он не был знаком с его идеалами, но наверняка знал только одно: связываться с такой организацией опасно. Но и характер своей жены Джон тоже прекрасно знал: если попытаться запретить ей общаться с Хэйтемом, она только с большим рвением устремится в руки тамплиера.       Еще сильнее удручало и то, что мистер Кенуэй, судя по всему, тоже намеревался долгое время пробыть в Нью-Йорке. Оставалось только ждать того дня, когда Хэлен станет известно все. Джон чувствовал полное бессилие и почти окончательно отчаялся. К тому же, хоть его семье и не грозила бедность, мужчина просто не знал, чем заняться. Он чувствовал, что если еще какое-то время останется без дела, тоскливые мысли совсем одолеют его. Очень хотелось вернуться в Англию, но, разумеется, супруга и слушать ничего не станет, а Джон не мог пойти наперекор ее желаниям.       Тот яркий полдень, когда их ялик зашел в порт Нью-Йорка, стал для мистера Аммела черным, несмотря на царящее вокруг биение жизни.

Минутка авторской упоротости №4. Хэйтем вербует автора в ряды ордена, тот краснеет и обмахивается сценарием, как веером. Подбегает заинтересованный Коннор и по его невинной улыбке видно, что в его лексиконе нет слова «ревность». Автор печалится. - О чем шушукаетесь? – интересуется индеец. - Ни о чем, - поспешно отвечает автор, принимая невинный вид, а вообще ему стыдно, ведь надо быть за добро и розовые пряники, то бишь за ассассинов. Но как это возможно рядом с гранд-мастером американских тамплиеров, автор понять пока не в состоянии. Подскажите ему, если знаете. Хэйтем выгнул бровь и снисходительно посмотрел на сына, гадая, как избавиться от назойливого метиса. - Тамплиер! – говорит он, указывая куда-то пальцем. Коннор выхватывает томагавк и радостно убегает в ту сторону. Немного погодя оттуда слышатся испуганные крики невинных людей. Автору неловко за молодого человека. Тут мимо проходит сгорбившийся унылый и беспрестанно вздыхающий Джон Аммел. Поглядев на автора взглядом побитой собаки, граф бредет дальше. У автора сдают нервы, он бросает сценарий и бежит вслед за своим любимым персонажем. - Постой, я не запорю тебя окончательно… - обещает ему автор. - Да куда хуже, - воет Аммел. Пользуясь тем, что святая святых, то есть сценарий, оставлен без присмотра, Хэйтем хватает сокровище и украдкой его читает. Явно заинтересовавшись строчкой «смерть Хэйтема откладывается на неопределенный срок», тамплиер довольно хмыкает и укладывает сценарий на место, как будто так и было. - Ну, все, теперь у меня есть власть, - говорит он, и, найдя глазами Коннора, одаривает его победоносным взглядом. Метис неожиданно проявляет чудеса сообразительности и переводит недобро сощуренный взгляд на автора, которому сразу становится не по себе. - Продалась! – сделав страшное лицо, шепчет Аммел, поддерживающий ассассинов. - Неверная, - кивает Гэбриэл, хоть и придуманный автором, но все равно его презирающий. - Надо было чаще за автором то бегать, - ржет мертвый Джонсон, распивая коньячок с трупиком Питкерна. Отмучавшиеся уже тамплиеры чувствуют себя, как на курорте. Радунхагейду не совсем понимает их, но видимо, решает, что еще не поздно все исправить. - Автор, плюшечка, иди сюда, - приторно ласковым голосом зовет метис. Автор пятится за спину невозмутимого Хэйтема. - Ты еще жалобнее поблей, сынок, - фыркает тамплиер, автор хихикает. Коннор теряет благодушие и кидается на автора, а тот удирает. - А ну иди сюда! – бодро рыкнул индеец, бросаясь в погоню, из-за которой возникают задержки с быстротой выкладки новых глав. А пока ассассин гоняется за автором, чтобы его отшлепать, Хэйтем берется продемонстрировать кое-что из записей автора, естественно сохраняя интригу грандиозного финала, в котором не так все однозначно, как могло показаться на первый взгляд.

Топ восемь самых тупых поступков(имхо для юмора) 8-ое место: Аль-Муалим пощадил Альтаира, или самый верный способ, как подписать себе смертный приговор. Нет, правда, зная непокорную и любопытную личность строптивого парниши, ты публично унижаешь его, грозишься смертью, а потом… оп и щадишь, используя в меркантильных целях. Да вообще Альтаир тоже немного странный: как можно спокойно стоять с человеком, который однажды тебя уже зарезал - это как-то не очень адекватно. После такого я бы подозревала Аль-Муалима даже в клопах в своем матрасе! 7-ое место или маразм стареющего пирата Эдварда перед смертью. Ничто не сломило этого отважного пропитого мужика: ни шлюхи, ни ром, ни шторма, ни охотники за пиратами, ни предательство, ни многочисленные похороны друзей. Печень и яйца у него поистине стальные. Схватку с целым отделением ордена тамплиеров он выдержал практически в одиночку, воюя с ними на Карибах. Однако видимо с возрастом у него начал развиваться маразм, и последствия алкоголизма все таки сказались. Ибо получив прямое предупреждение о том, что его дом вот-вот атакуют, он нанял каких-то двоих с половиной хлюпиков, с которыми справились простые наемники. Да-да, ребят, неубиваемого Эда прикончила парочка наемников, которые даже не были тамплиерами, а лишь нанялись к ним на временную работу. Кстати, в его доме тамплиеры искали спрятанную книгу… Эй, Эдвард, ты же ПИРАТ, как ты мог спрятать ее у себя ДОМА?! Не проще было зарыть клад, по хорошей традиции всех приватиров, ты же СТОЛЬКО сам их вырыл?! Но нет, ценнейший документ прячется разве что не под подушкой и фактически не охраняется. Таким макаром меня вообще удивляет, как это ассассины до сих пор не прос*али по всем фронтам. 6-ое место или как Марио умеет прятать вещи. Маразм крепчает, господа. Вспомним, как Эцио отдает яблоко дяде (ЗАЧЕМ? Ведь они вместе продолжают путь домой и даже не от кого больше не скрываются, а если и скрываются, то вместе. Таким образом, передача ценнейшего артефакта из рук в руки лишена какого-либо смысла). Позже у нашего душки Эцио хватает совести поинтересоваться, а где собственно яблочко, на что он получает интригующий и шедевральный ответ дядюшки: в надежном месте. Место оказалось таким надежным, что в следующий раз, когда мы видим яблоко, оно оказывается в руках Чезаре Борджиа, который сам еще не верит своему счастью. Хэй, может Марио решил спрятать яблоко прямо у врага в кармане? Еще лучше, может, он его так из своего кармана и не доставал? Тогда номер явно не прошел. Да я дневник с двойками в начальной школе лучше прятала, чем Марио - яблоко. Ну, вы понимаете… 5-ое место или самоубийственное самоубийство Франческо Аудиторе. С семьей Аудиторе вообще-то что-то не то творится, ребзя. Когда Франческо был уже в тюрьме, он лично признается сыну, что подозревал о готовящемся нападении. Так какого черта ты, придурок, не предупредил семью. Аргументация неубедительная: «я думал, что все будет не так скоро». Да, плохо думал, вероятно. По чистой случайности выжила твоя жена, дочь и один из сыновей (судя по тому, что казнили и мелкого мальчонку, могли бы казнить и женщин, почему бы нет). И все, что случилось в тот день, когда ты, улитка, «ожидал, но немного не так», произошло конкретно по твоей вине. Почему бы не отправить семейство подальше от греха, ведь ты же знал, что твои враги рядом и ты их «ожидал». 4-ое место или подозревайте меня полностью. На четвертой позиции у нас господин Макиавелли, сволочное поведение которого в Риме едва не стоило ему жизни, причем несколько раз. Только добряк Эцио продолжал верить в невиновность Макиавелли, хотя тот вел себя как порядочная скотина, несмотря на то, что явно догадывался о том, какие подозрения над ним нависли. Или он слишком глуп, или чрезмерно горд, а при таких качествах вряд ли можно стать главной ордена ассассинов. 3-ое место или поздравьте меня, я стал отцом! Тройку лидеров открывает наш обожаемый Хэйтем, которого можно поздравить с проснувшимися родительскими чувствами. Но при этом оплакать его, как тамплиера. Именно Кенуэй перерубил ножом веревку, на которой болтался его сынок в Нью-Йорке, предав тем самым все идеалы своего ордена и нарушив ход плана, который сам же и одобрил. Позже, в 1777 году в заброшенной церкви в старике снова играет сентиментальность, и Коннор остается жив. А ведь если бы убил сынка раньше (как твердо собирался сделать потом, в финале) то спокойно доживал бы деньки, как великий магистр Американского обряда. Конечно, тогда можно было бы поставить крест на его христианской душе и все такое, но зато, как тамплиер, он добился бы торжества. 2-ое место или «ой возьми меня наручки, ну-ка руки млять убрал». На втором месте, потрясая всех грандиозностью своей невнятности стоит Коннор со своей слепой ненавистью к тамплиерам. Парниша до конца так и не верил, что Чарльз и его люди не виноваты в смерти его матери и в поджоге деревни. Даже когда Вашингтон признал за собой вину, все равно все тумаки достались тамплиерам, которые в принципе были не при чем. Оно, конечно, хорошо, что он сохранил преданность ассассинам, но его мотивации не выдерживают никакой критики, особенно после событий 78-го года. Когда отец предупредил его о том, что патриоты выступают на деревню, метис разорался аки мелкая гарна дивчина, в который раз в чем-то невнятном обвинив Хэйтема (в чем конкретно, так и остается для меня загадкой) и убежал в лес, расплескивая слезы во все стороны, порвав заодно и с Вашингтоном. Последнее было бы логичным, но вот насчет отца… Из книги становится ясно, что Хэйтем не знал о том, что Вашингтон готовит атаку на деревню (причем в обоих случаях), но со стороны Коннора на него все равно посыпались все обвинения. Итак, к сожалению, наш метис ведет себя как ребенок, причем не наивно, а просто глупо. Он ассассин, сражающийся за истину, просто отказывается ее видеть. Вообще такое чувство, что он слышит и видит только тогда, когда ему надо, а если нет, то хоть ты раком встань, ему фиолетово. Видимо, действительно пользуется правилом «твоя моя не понимать». В защиту моего любимого персонажа скажу, что все таки отца он убивать совсем не хотел, и именно Хэйтем в конечном итоге заявил «или ты или я». 1-ое место или как похерить все. Итак, вершиной нашего хит-парада становится…(барабанная дробь) Эцио Аудиторе де Ференце со своим знаменитым финтом ушами: «я отпущу Родриго Борджиа потому что я красавчик». Многие называют его лучшим из ассассинов, однако к концу второй части он таковым явно не являлся, и его поступок говорит лишь о том, что на цели ордена ему явно насрать, что внезапно после двадцати лет изнурительной охоты на испанца в нем взыграло гребаное честолюбие, помешавшее закончить дело всей его жизни. Коннор со своей невнятностью и Хэйтем со своей сентиментальностью нервно курят в сторонке. Несмотря ни на что они-то как раз всегда хранили верность своим орденам, в общем убежденные были мужики. А у Эцио как-то с этим не задалось (я все о моменте конца второй части игры). Итак, прежде чем начнете злопыхать на тему «просто он великодушно простил и не стал мстить», я скажу, что горжусь Эцио и тем, что он избавился от желания слепой мести, которая мешала ему жить двадцать с лишним лет. О его качествах, как человека я вообще молчу – он конечно идеал мужчины, спору нет. Но это не делает его хорошим ассассином. Разберем по полочкам: если исключить месть, то он обязан был убить Родриго по таким причинам: - Из верности ордену, которому служил двадцать гребаных лет. При чем тут личная месть, если у тебя есть начальство и определенный, черт возьми, приказ? Помните, как Аль-Муалим Альтаира чуть на кол не посадил и за меньшее? Так вот, у Эцио просто права не было оставлять главному врагу своего ордена жизнь! - Банальный инстинкт самосохранения. Давай, отбери у опасного фанатика его мечту и власть, унизь его перед всеми, пригрози страшной расправой, а потом с брезгливой рожей отпусти… милый Эцио, тебе в голову не приходило, что такими действиями ты обрек все, что тебе дорого, на верную смерть? Неужели самый могущественный человек в Европе на найдет, чем отомстить зарвавшемуся дворянчику? А ведь так и случилось, и нападение на Монтериджори - прямое следствие самоуправства Эцио. Чезаре говорит, что именно отец рассказал ему все об ассассинах и тамплиерах, и о том, где искать главного кретина, кхм, ой, врага. Если бы Родриго был убит, Чезаре мог бы конечно, обо всем узнать, но в любом случае, удар от него не последовал бы так быстро. Короче, этот поступок Эцио явно дал нам понять, что он не понимал, с кем имеет дело на протяжении двадцати лет и совершенно не задавался вопросом: «а что если»? Нужно понимать, что иногда показное благородство и широкие жесты просто недопустимы, как бы ни хотелось ими блеснуть. Видно все-таки умом парниша не блистал, и именно потому в итоге отправился на поиски библиотеки Альтаира.

Краткая характеристика персонажа... …Хэлен Фокс. Любимый цвет: желтый. Сторона: (много раз перечеркнуто так, что невозможно ничего разобрать, в итоге написано: человечество.) Факультет в школе чародейства и волшебства: Слизерин, но маг светлый. Если бы жила в Вестеросе: была бы Талли, девиз – семья, долг, честь.