Дневники мисс Фокс.

      - Мы почти пришли, - сообщила Ребекка, одетая в новенькое пальтишко, сапожки и платьице. Она уверенно вела новую маму по захламленной улочке пригорода, с удовольствием пристукивая по земле миниатюрными каблучками. В районе, где жила сирота, каждый новый дом выглядел хуже предыдущего. Убогие покосившие строения неуклюже громоздились по обеим сторонам улицы. Многие окна, с выбитыми стеклами, были плотно занавешены обрывками тряпья. Казалось один верный удар молотком, и дома разрушаться один за другим. Хэлен даже представить не могла, что бывает такая нищета, что люди могут существовать в столь страшных условиях. И впервые в жизни по достоинству оценила вольготный образ жизни, который вела сама. Было время, она считала, что ее не волнует где жить: в роскошном особняке или в лесной хижине. Но теперь, к своему стыду, Хэлен неохотно признала, что ни за что не хочет оказаться в подобном бедственном положении. Конечно, человек привыкает ко всему, но к такому привыкать отчаянно не хотелось, сохрани Господи.       Здешние жители напоминали крыс – в серых тряпках, грязные, худощавые и больные, они сновали в своем убогом мирке, низко опустив головы, ни на что не обращая внимания. Их лица не выражали ничего кроме тупой покорности судьбе, а глаза потухли, из-за чего их обладатели выглядели, будто живые мертвецы.       - До войны было лучше, - словно прочитав мысли старшей провожатой, сказала Бекка. Ее ничуть не угнетала царящая здесь атмосфера: другой девочка просто не знала. Подумав об этом, Хэлен почувствовала новый приступ жалости и злости на войну. Сколько еще кварталов должно прийти в запустение, прежде чем патриоты и лоялисты, наконец, выяснят, кто сильнее? Во время войны люди гибнут не только в бою, но и в тылу, и такая смерть представлялась Хэлл еще более страшной. У первых перед смертью оставалась хотя бы честь, у вторых не было ничего, кроме боли и одиночества.       Тем временем, Ребекка подошла к одной из старых лачуг, которая ничем не отличалась от других. Уцелевший забор перед домом давно покосился. Все вокруг утопало в талом сером снеге и замерзшей грязи. Идти было сложно, спутницам то и дело приходилось перепрыгивать глубокие колеи, заполненные зловонным месивом помоев.       - Это мой дом, - с гордостью заявила Бекка, очень довольная собой, а Хэлен изо всех сил скрывала отвращение, чтобы не ранить чувства обидчивой девочки. Молча переступив порог вслед за малышкой, она чуть было не выбежала обратно: в ноздри ударил отвратительный тошнотворный гнилостный запах. Хэлен уже знала, что так пахнет смерть. Прикрыв нос ладонью, женщина осмотрелась, внутренне содрогаясь перед тем, что предстояло увидеть. Дом состоял из одной небольшой комнаты, у стены напротив входа был грубо сработанный очаг, рядом стоял простой стол и пара табуретов. Виднелось несколько сундуков с хламом, а в одном из углов был соломенный тюфяк, служивший Бекке постелью. В помещении царил бардак: мусор и вещи были разбросаны повсюду, создавая атмосферу заброшенности.       Вонь шла из-за закрытой двери, ведущей в небольшую пристройку. Со всей силы толкнув замерзшую дверь, Хэлл тут же отпрянула назад, с ужасом глядя на страшное зрелище: в комнате, возле поленницы, лежал замерзший труп мужчины. Хэлен в замешательстве обернулась к Бекке, которая с безразличием смотрела на открывшуюся картину.       - Это мой папа. Плохие люди хотели забрать его, но я его спрятала. Мне не хотелось, чтобы его забирали. Когда снова потеплеет и земля будет не такой твердой, я смогу вырыть могилу и похороню его, - спокойным тоном поведала она о своих планах. Девочка рылась в своем хламе, а Хэлен все никак не могла отвести взгляда от мертвого человека. Покачав головой, она с усилием закрыла дверь в покои мертвеца и повернулась к Бекке.       - От чего умер твой отец? – еле шевеля губами, спросила она у беспризорницы.       - У него сильно болело вот тут, - девочка хлопнула себя по животу. Хэлен подумала, что мужчина, должно быть, скончался от брюшного тифа. Но Ребекка выглядела вполне здоровой, видимо, крепкий молодой организм победил заразу. Не зная, что еще сказать, графиня молча наблюдала за деловитыми действиями сироты. Малышка сновала из одного угла комнаты в другой, собирая вещи и складывая их на стол. Присмотревшись к ним, Хэлен разглядела пару красивых ракушек, разноцветные камушки и красивые перышки. Словом все то, что маленький ребенок мог назвать «сокровищами». Должно быть, это были единственные игрушки, которые были доступны Бекке.       - Красивые, - одобрила Хэлен и улыбнулась, получив в ответ довольный взгляд. Эти безделушки напомнило ей собственную шкатулку, где она собирала памятные вещи, - у меня тоже есть сокровища.       - Правда, покажешь их мне?! – карие глаза загорелись от восторга, когда женщина утвердительно кивнула. Подождав, пока Бекка соберет вещи в холщовый заплечный мешок, Хэлен взяла ее за руку и поспешно вывела из жуткого дома, пообещав себе, что страшное место навсегда останется для Ребекки в прошлом.       Чтобы похоронить отца сиротки весны ждать не стали: панихида прошла через три дня в местной церкви. Усопшего проводили в последний путь только Аммелы да Ребекка. Хэлен не знала почему, но малютка выглядела на удивление спокойной: то ли была мала, чтобы осознать происходящее, то ли слишком привыкла к печальным событиям. Матери Бекка не помнила или отказывалась рассказывать. Используя свое влияние, Джонатан быстро добился права на удочерение, так что проблем с законом не предвиделось. Возможно, граф догадывался о причинах депрессии супруги и именно поэтому оказался таким сговорчивым. Как бы там ни было, Хэлен не стала обсуждать эту тему ни с ним, ни с кем-либо еще. Она была безумно благодарна мужу и судьбе, за то, что может дарить любовь беззащитному маленькому существу.       Она наняла управляющего в таверну, но все равно часто бывала там, теперь уже с дочкой. Ребекке нравилось наблюдать за посетителями с материнский колен. Девочка была смышленая, любопытная, непоседливая и очень самостоятельная. К тому же страшно ревнивая до внимания: Бекка обожала, когда всеобщее внимание было приковано к ней и начинала громко плакать, стоило взрослым забыть о ней хотя бы на день. Мягкость и доброта Джонатана ее совершенно очаровала, ей нравилось, когда он гладил ее по голове и обращался к ней «маленькая графиня». И хотя она называла Хэлен мамой, между ними сложились скорее дружеские отношения. Женщина учила девочку счету, чтению и письму, каждый день гуляла по городу и беспрестанно баловала обожаемую дочурку.       Избалованная такой заботой, Ребекка с большой неохотой делила материнское внимание. Например, она часто ссорилась с Жанни, чувствуя в ней своеобразную соперницу в борьбе за покровительство миссис Аммел. И дня не проходило, чтобы Бекка не учинила какую-нибудь особенно мудреную неприятность для служанки. Тэкода принял нового члена семьи с флегматичным спокойствием. Он позволял малютке дергать себя за хвост и уши, и даже катал проказницу на спине. К гостям Ребекка относилась настороженно, при посторонних мало разговаривала и старалась держаться поближе к приемным родителям. Как ни странно, она больше доверяла мужчинам, возможно потому, что совсем не помнила матери. Но все равно природная осторожность не позволяла ей проявить хотя бы немного дружелюбия к незнакомцам. Мистер Хэйтем пугал ее, а позже, когда девочка почувствовала, что он небезразличен Хэлен, она и вовсе объявила тамплиеру бойкот. Свою неприязнь она выразила достаточно красноречиво: оторвала блестящие металлические пуговицы с его камзола, а возвращать наотрез отказалась.       Девочке купили кровать и поставили ее в комнату к Жанни и второму слуге. Хэлен не хотела, чтобы ребенок оставался без присмотра даже ночью, к тому же оставшаяся свободная комната еще не была отремонтирована. И хотя Ребекка поскандалила по этому поводу пару часов, было видно, что она просто вредничает. Хэлен подозревала, что Жанни задабривает маленькую террористку сладостями.       По словам Ребекки, ее отец был моряком, и потому она мечтала стать пиратом. Понаблюдав за Джонатаном, она милостиво признала, что его род занятий тоже не плох, но все равно не дотягивает до необходимой планки. В целом, это был обычный ребенок, более угрюмый и молчаливый, чем другие дети, но ничего особенного в нем не было. Лишь иногда Бекка огорчала семью познаниями в разбойничьем жаргоне или угрозами расправы. Всем, кто ей не нравился, она прямо заявляла, что убьет их. И лишь Хэйтема Бекка достаточно боялась, чтобы не сыпать подобные обещания в его адрес. Поначалу Хэлен опасалась, как бы малышка не начала жаловаться на тамплиера Джону, но Ребекка вообще не склонна была молоть языком попусту. Она была скрытная и пускала людей в свой мир без особой охоты.       Несмотря на строптивый нрав, девочка показала себя прилежной ученицей. Ей нравилось узнавать новое, и во время занятий она охотнее шла на контакт. Какого же было удивление Хэлен, когда стало ясно, что Ребекка понимает некоторые слова из языка индейцев. Присмотревшись к ней, Хэлл сделала вывод, что матерью сиротки вполне может оказаться женщина могавков. У Бекки были узкие миндалевидные темные глаза, курносый острый носик и четко очерченные высокие скулы, что вполне могло быть признаком родства с коренными американцами. Однако на этом внешнее сходство с индейцами заканчивалось: у ребенка была светлая матовая кожа, веснушки на носу и щечках, темно-рыжие блестящие густые вьющиеся волосы, которые Хэлен обожала расчесывать.       Что и говорить, госпожа Аммел полностью отдалась заботам о маленьком существе и абстрагировалась от остального мира. Всю любовь, на какую была способна, она дарила малышке. Медленно, день за днем, раны на сердце затягивались, боль притуплялась, и Хэлен становилась прежней. Однажды она специально пошла на рынок, чтобы купить Ребекке погремушку. Торговец был удивлен ее возвращению, но доволен, ведь покупательница выбрала самую дорогую и самую красивую из тех игрушек, что у него были. Бекке очень понравилась красивая вещица, которую она тут же повесила на шею смиренному Тэкоде. Волк был официально посвящен в рыцари, с тех пор в доме его звали «сэр Волк» и никак иначе.       А в колониях бушевало восстание, война шла с переменным успехом. Джонатан с головой ушел в работу, поклявшийся покончить с фальшивомонетничеством Томаса Хики. Он изловил всех известных воров, опасных бродяг, головорезов и дезертиров, но к заветной цели так и не приблизился. Во-первых, он никогда не видел Томаса, во-вторых, лишь недавно выяснил его имя. Хэлен было искренне жаль мужа, но она не хотела идти против ордена. Когда такое желание крепло, стоило только раз посмотреть в пронзительные серые глаза Хэйтема, как решимость растворялась в его очаровании. К тому же теперь женщина неизменно беспокоилась о Ребекке, а кто знает, чем обернется для малышки противостояние родителей и тамплиеров? Чувствуя ответственность за ее жизнь, Хэлен всегда оставалась на стороже, очень чутко реагируя на любые тревожные вести.       Именно поэтому она заинтересовалась, когда однажды вечером Джон сказал, что на одного из тамплиеров напали. Стояла ранняя сырая весна, задувал промозглый ветер, а в море бушевали бури. Город стал серым, безликим и грязным, до расцвета природы было еще далеко. Целыми днями моросил дождь, перемежаясь со снегом, который таял, не долетая до земли. В тот день Хэлен сидела в кресле у камина и читала книгу. Ребекка самозабвенно играла на полу с Тэкодой, а Жанни готовила ужин. С кухни доносились приятные ароматы, а огонь весело потрескивал в камине, создавая атмосферу уюта в противовес унылой погоде.       Хэлен постаралась выглядеть непринужденной, так как знала, что ее сочувствие ордену не нравится домочадцам. Хотя она не сомневалась, что с Хэйтемом все в порядке, все же почувствовала невольную тревогу. Что опять стряслось?       - Как это случилось?       - Несколько дней назад мы вышли на одного из курьеров Хики. Сегодня мои ребята нашли его тело в одной из подворотен. Не знаю, кому мы обязаны этой сомнительной услугой, но, как бы там ни было, одним мерзавцем в мире стало меньше. Хотя теперь мы снова отброшены на пару шагов назад, - коротко рассказал Джон, снимая промокшие грязные сапоги. По установившейся традиции Ребекка подбежала к отчиму за приветственным поцелуем в щеку, а потом семья начала устраиваться за столом на ужин.       Хотя не произошло ничего из ряда вон выходящего, Хэлен не могла отделаться от назойливого чувства беспокойства. Она не до конца понимала причину, но не могла избавиться от тревоги, которая пищала над ухом подобно назойливому комару. Возможно, пережитые приключения выработали некое подобие инстинкта, и девушка предчувствовала беду. Но на этот раз она переживала не за себя, а за спокойствие дочки - это было чувство другого рода, более глубокое. Хэлен была уверена в том, что, не задумываясь, убьет любого осмелившегося угрожать Бекке. Проблема в том, что источник опасности оставался неясным.       «Наверное, Хики сам убил подельника, чтобы замести следы, если Джону действительно удалось подобраться близко. Хэйтем назвал бы это разумным шагом, хоть и жестоким», - успокаивала себя девушка.       Тревога усилилась, когда на следующий день неожиданно объявился Томас собственной персоной. Он подошел к ней прямо на улице, когда Хэлл в одиночестве шла в таверну. Хотя они не виделись долгое время, она готова была поклясться, что Хики ничуть не изменился. Разве что на его лице отчетливее проступили следы, оставленные пороком и разгульным образом жизни.       - Год от года хорошеете, мисс Фокс, - особенно не церемонясь, констатировал Хики с извечной косой ухмылочкой на лице. При взгляде на него Хэлен почувствовала невольную неприязнь: вот он, тот самый человек, с которым так яростно борется ее муж! Стоит только дать Джону наводку и дело пойдет быстрее… нет, Хэйтем никогда не простит этого, и почему-то не хотелось узнавать, на что способен магистр из мести.       - Миссис Аммел, - довольно холодно поправила Хэлен старого знакомого.       - Точно, вы же теперь замужняя дама, - Томас сделал вид, что действительно забыл об этом, хмыкнул и недвусмысленно подмигнул, - но если хотите знать, меня это нисколько не беспокоит.       Раньше Хэлен забавляла его манера общения, но теперь, чувствуя себя более зрелой, она не желала допускать по отношению к себе фамильярности. Она стала замужней женщиной, матерью и рассчитывала на уважение окружающих. К тому же, Хики вел себя так вовсе не из особой симпатии, а просто потому, что был таким со всеми. А Хэлен определенно не желала быть такой, как все.       - У вас ко мне какое-то дело? – сухо поинтересовалась она, сцепив в замок руки перед собой.       - Сразу к сути, да? Занятие коммерцией вам идет, - Томас осторожно оглянулся по сторонам и почесал висок. Он был вовсе не таким беспечным, каким хотел казаться. Хэлен его недооценивала, но природная осторожность пока не подвела.       - Дело касается вашего мужа: должен сказать, капитан нам сильно досаждает в последнее время.       - Вот как? – насмешливо вскинув брови, переспросила Хэлен, делая вид, что не понимает, куда он клонит.       - Вчера одного из моих парней убили, - не замечая ее интонации, добавил Томас, шумно шмыгнув носом.       - Да будет земля пухом этому святому человеку, - все так же едко ответила девушка и надменно улыбнулась, встретившись взглядом с тамплиером, который, наконец, понял, что над ним смеются.       - У маленькой англичанки появились зубы, - констатировал он. И не было понятно, то ли он забавляется, то ли угрожает.       - Я все еще не понимаю, как эти новости касаются меня, - спросила Хэлен, становясь серьезной.       - Самым прямым образом. Ваш муж - главный враг моего маленького предприятия, только вот никак не может закрыть нас по закону.       - Но ведь именно стражники нашли тело, - выдвинула разумное сомнение женщина. Неужели Томас всерьез верит, что Джонатан, при исполнении, убил бы человека, даже будь тот отъявленным разбойником?       - Так-то оно так, только вот правда ли это? – с откровенным недоверием заявил Хики. - Как знать, может бедняга Джон так отчаялся упечь кого-то из нас за решётку, что занялся самоуправством?       - Не стоит судить других по себе, - презрительно фыркнув, одернула его Хэлен, но колкость не достигла цели.       - Значит, утверждаете, что Аммел не причастен к смерти моего друга? Подумайте хорошенько: если он зашел так далеко, кто знает, что может случиться?       - Граф не обсуждает со мной подробности служебных дел, - отчеканила Хэлен, вздернув подбородок, и мужественно игнорируя угрозу, - но даже если бы я что-то знала, все равно не сказала бы.       - Неужели? Я-то думал, что вы на нашей стороне, миссис Хэлен, - осклабился Томас. И выражение его обычно привлекательного лица показалось Хэлл очень неприятным.       - Если это все, вам лучше идти, иначе нас заметят.       - Хотите выдать меня? - спросил тамплиер, отчетливо различив это намерение в голубых глазах собеседницы.       - Магистр будет очень разочарован, узнав об этом, - с нескрываемой угрозой подытожил он, но Хэлен не боялась, так как была уверена, что Хэйтем не причинит ей вреда. По крайней мере, пока она держит рот на замке, а именно это она и собиралась делать. Только вот Томасу совсем не обязательно об этом знать, верно?       - Доброго дня, - коротко попрощавшись, женщина спешно пошла дальше, пытаясь унять колотящееся сердце. Она твердо знала, что стража не имеет отношения к смерти курьера. И если тамплиеры тоже отрицают свою причастность, тогда это либо странное совпадение, либо целенаправленные действия… ассассина. Девушка была почти уверенна, что последняя догадка верна, в совпадения она давно перестала верить. А если это - правда, значит убийца в городе, и хоть ее семья напрямую не связана с тамплиерами, кто знает, что придет ему в голову на этот раз? Что если случится очередная трагедия, а ведь Хэлен всеми силами пыталась защитить от этого дочь!       Впрочем, она нашла в себе силы не поддаваться панике и не нарушать привычного течения жизни. Мрачные мысли затаились в глубине сознания, усилием воли от них можно было абстрагироваться. Стоило рассказать о своих подозрениях Хэйтему, но Хэлен не хотела, чтобы ее благополучие зависело от кого бы то ни было. А еще было невыносимо стыдно: Кенуэй итак всегда делал все, чтобы она была счастлива, а взамен не получал ничего. Сколько можно пользоваться его благородством, заведомо зная, что отплатить нечем? Гордость и яростное стремление к независимости некоторое время не позволяли Хэлл быть откровенной со своим благодетелем, но жизнь внесла коррективы и все изменилось.       Это случилось одним солнечным весенним вечером, когда Хэлен гуляла с Ребеккой и Тэкодой по пляжу недалеко от дома, подальше от оживленного порта. Холода отступили, снег растаял, сквозь бурую землю пробивались первые зеленые былинки. По небу плыли быстрые курчавые облака, окрашенные закатным солнцем в нежно оранжевый цвет. Бекка, в голубом платьице и коричневых башмачках, бегала по серому песку в поисках ракушек, оглашая округу радостными воплями, а свежий ветер играл с ее волосиками. Тэкода ни на шаг не отставал от своей хозяйки, время от времени подбегая к девочке, словно бы проверял, как у нее дела. Хэлен степенно вышагивала чуть поодаль, зорко приглядывая за своим чадом и придерживая кокетливую шляпу с широкими полями. Другой рукой она приподняла юбки жемчужно-серого платья, чтобы не запачкать подол в мокром песке. Волосы были убраны под шляпу, украшенную несколькими пышными перьями. Это был экстравагантный образ на старый французский манер, который пришелся бы по вкусу маркизу дэ Сен-Лирою, пирату, жившему на таинственных берегах Мэна. В последнее время Хэлен часто вспоминала недолгое знакомство с чудными обитателями залива. Ей хотелось бы еще раз повидать те края, вновь увидеть розовые прибрежные скалы и острые рифы, которые подобно стражам охраняли побережье. Близость океана еще больше усиливала тоску по тем дням, когда она была упоительно счастлива. Тогда ее окружали любящие люди: Брюс, Аманда, Абигаиль, Коннор… Трудно вспоминать о минувшем без грусти, ведь она была уверенна: такого больше не повторится. Но теперь у нее есть дочь: маленький человечек, которому можно посвятить себя, это поможет забыть о тоске.       Щурясь в ярких лучах солнца и, несмотря на тревогу в сердце, она улыбалась. Слишком мирная вокруг царила картина, настолько нежным было касание бриза, что нельзя было не улыбнуться. Человеку свойственно искать счастья все время и не важно, что обстоятельства и собственная память – против. Когда-нибудь, после окончания ужасной войны, она купит торговый корабль, который будет перевозить товары вдоль североамериканского побережья. Когда-нибудь она поднимется на борт вместе с Ребеккой и поплывет в Мэн, навестит Сент-Лироя, исследует вместе с дочкой тайны прекрасной земли. Она избавится от страха, от печали, от нежеланного брака и надоедливых суетливых людей, она будет свободна...       Воспоминание подобно ослепительной вспышке прочертило сознание, отчетливое, яркое, полное жизни. Хэлен видела его так ясно, будто заново пережила это мгновение: корабль летит по волнам, взбивая пенные брызги. Хэлен чувствует влагу на лице и привкус соли на губах, ветер развивает ее длинные волосы цвета палой листвы. Впереди лишь бескрайний простор синего волнующегося моря, над головой в безоблачном небе ярко светит солнце. У штурвала стоит молодой капитан, и его гордая фигура кажется девушке воплощением самой свободы. Хэлен видит, как бриз раздувает полы его длинного камзола и пряди угольно-черных волос. Он реальнее всего остального, но и непостижимо далек. Всего лишь воспоминание, явившееся из глубин памяти, чтобы растревожить старую рану на сердце.       Хэлен почувствовала такое волнение, что невольно приоткрыла губы и остановилась, обратив взор к океану, словно стремилась разглядеть там далекий прекрасный корабль из грез. Неужели она может быть довольна нынешней жизнью, если познала нечто несоизмеримо большее? Хэлл так задумалась, что не заметила, как к ней подбежала Бекка и принялась настойчиво дергать за подол.       - Мама, мама, смотри, что мне подарили, - пищала девочка, подпрыгивая на месте и изо всех сил пытаясь привлечь к себе внимание. Хэлен отстранено посмотрела на предмет, который ей протягивала Ребекка: это был маленький браслет, кожаный ремешок украшали несколько деревянных резных бусин с причудливым узором. Тематика показалась девушке смутно знакомой, но она была слишком погружена в свои мысли, чтобы задуматься над этим.       - Где ты это нашла? – слегка нахмурившись, спросила женщина. Чего доброго, Бекка возьмется за старое и опять начнет воровать.       - Я же говорю, что мне подарили, – обиженно насупившись, девочка мотнула головой и указала пальчиком в сторону навесов для рыболовных снастей и лодок.       - Вон тот человек, - пояснила она. Хэлен машинально посмотрела в указанном направлении и смертельно побледнела, узнав незнакомца. Человек скрывался в тени навеса, но Хэлл отчетливо различила очертания его фигуры: это был ассассин. Сердце пропустило удар, а потом забилось с удвоенной силой. Убийца был в нескольких шагах от ее беззащитной дочки, пока она витала в облаках! Он подарил ребенку подарок, но зачем, ради какого обмана? В голове все перемешалось, наверняка Хэлен знала только одно: она не желает видеть своего ребенка рядом с таким опасным человеком.       - Покажи, что он тебе дал, – резко потребовала она, схватив Бекку за руку.       Малышка захныкала и заупрямилась, спрятав ценный приз в кулачке за спиной. Поняв, что от ребенка толка не добьешься, Хэлл оставила попытки отобрать подозрительной предмет и подняла девочку на руки, ревниво прижимая к груди. Что бы там ни было, но Бекку ассассин не получит. Она с вызовом посмотрела на убийцу, который все так же неподвижно стоял в тени. Тэкода некоторое время растерянно смотрел на людей, а потом побежал к ассассину. Хэлен подумала, что волк сейчас накинется на незнакомца как на врага, но вместо этого он завилял хвостом и радостно заскулил, ведя себя как обыкновенный пес. Подпрыгивая на месте, словно маленький щенок, Тэкода скакал вокруг ассассина, а Хэлен пораженно смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Ну, это уже слишком, пора сорвать с убийцы капюшон и посмотреть в его лицо!       Но вот ассассин что-то тихо сказал волку, и тот тут же плюхнулся на землю, беспрекословно подчиняясь приказу, которого Хэлен не слышала. Не успела она сделать и пары шагов навстречу, как Капюшон развернулся и быстро пошел по направлению к ближайшим домам. Девушка последовала за ним, но потеряла его силуэт в первом же узком проулке. Все еще пораженная до глубины души, она поставила Ребекку на землю, но не отпустила маленькой ручки. Обернувшись к морю, она с недоверием осмотрела место, где только что произошла странная встреча – все тот же умиротворяющий волнительный пейзаж, где невозможно представить столь странную встречу. Нет, это невозможно, должно быть фигура убийцы показалась ей знакомой только потому, что она была погружена в воспоминания и стремилась увидеть человека из своего прошлого. Мотнув головой, Хэлен спешно направилась к дому, пытаясь выкинуть из головы навязчивый образ преследователя.       С тех пор она больше не чувствовала себя в безопасности и не важно, что служило тому причиной: разыгравшаяся паранойя или обоснованные подозрения. Временами ей казалось, что за ней следят: дома, в таверне, на улицах города, нигде больше она не могла вздохнуть спокойно. В город пришли добрые вести – осада Бостона закончена, патриоты победили, но рыжеволосая девушка едва обратила на это внимание и даже не задумалась над тем, чтобы отправить весточку тетушке или друзьям в Лексингтон. Становясь подозрительной и ранимой, она нервничала по любому поводу.       - Чего ты боишься, мама? – спросила как-то раз Бекка. - Господин в белом капюшоне за нами присмотрит.       Услышав такие речи из уст несмышлёного ребенка, Хэлен еще больше встревожилась. Она не понимала, как осторожная Ребекка готова так легко довериться ассассину. Что ж, это не у нее на глазах этот человек убивал людей, может все дело в этом.       - Откуда ты знаешь? – с замирающим сердцем переспросила Хэлл, дрожащей рукой проведя по волосам девочки. Они сидели на скамейке в саду на заднем дворе дома. С некоторых пор миссис Аммел предпочитала не разгуливать по окрестностям без особой нужды.       - Иногда я вижу его на улицах, - бесхитростно ответила Бекка, перебирая вещи в шкатулке матери. Увидев «сокровищницу», она естественно захотела себе такую же. Джонатан конечно подарил ей шкатулку, но поменьше и не такую красивую, так что эта оставалась ее любимой. Особенно девочку заворожил индейский нож: как она объяснила, он нужен ей для защиты семьи, но, разумеется, оружие ей никто не дал.       - Откуда тебе знать, что у него добрые намерения?       - Он сказал, - хитро прищурившись, ответила Бекка, перебирая в руках ожерелье из ракушек.       Хэлен так и подскочила на месте, услышав такое, и попыталась расспросить дочку подробнее. Но как бы она не старалась, Ребекка наотрез отказалась посвятить мать в детали таинственной беседы. Расстроено хмурясь, Хэлен велела малышке идти в дом, а сама еще некоторое время сидела на скамье. В воздухе разлился аромат цветущей яблони, но этот прелестный запах не мог отвлечь женщину от гнетущих мыслей. В душе все переменилось и встало вверх дном, она мучилась от ненавистного чувства беспомощности.       Выходит, ее подозрительность не плод воспаленного воображения, ассассин действительно следит за ее семьей. Возможно, надеется таким образом напасть на след тамплиеров. Ситуация казалась Хэлен опасной – пора было переговорить с Хэйтемом, но теперь она боялась, что сама приведет врага к порогу магистра и медлила. Дошло до того, что фигура в белом камзоле начала мерещится ей в любой толпе. Нервы сдали после того, как однажды в свете полуденного солнца она мельком заметила призрачный силуэт на крыше, когда случайно подняла взгляд. Окончательно сдавшись, позабыв об осторожности и гордости, Хэлен отправилась навестить Кенуэя в таверну, где тот расположился с недавних пор, после возвращения из поместья в Вирджинии. По пути она кляла себя последними словами за то, что не навестила магистра раньше, еще до его отъезда. Теперь кто знает, чем все обернется?       Она надела бежевое простое платье, волосы распустила, а голову прикрыла шалью, надеясь выглядеть незаметнее. Прохожие провожали ее торопливую фигуру удивленными взглядами. Хэлл старалась ни на кого не смотреть, упрямо глядя под ноги и сосредоточенно сдвинув брови. Так больше не может продолжаться. Что это за жизнь, когда ни дня не можешь почувствовать себя в безопасности хозяйкой положения?       Хэйтем охотно принял ее, с любопытством рассматривая встревоженное лицо и влажно блестящие в полумраке помещения глаза. За окном вечерело, мужчина зажег в комнате лампы и сел за стол, ему как раз принесли ужин. Когда дверь за ее спиной закрылась, Хэлен сняла шаль, комкая ее в руках, и принялась беспокойно расхаживать по комнате, проигнорировав предложение отужинать или хотя бы присесть. Она все никак не могла подыскать нужные слова для начала разговора. У нее не хватало мужества снова просить о помощи у человека, которого она отвергла, пусть и не по своей воле.       - У вас что-то случилось? – терпеливо спросил брюнет, пряча смешинки в глазах. Ну, когда эта неуемная барышня прекратит ввязываться в истории? И полгода не прошло с тех пор, как ее жизнь устроилась, а на ее лице опять написано уже хорошо знакомое ему взволнованное выражение.       - Нет… то есть да, но я, - неразборчиво бормотала девушка и остановилась, немного удивленно глядя на собеседника, словно только сейчас осознала, где находится.       - Простите, вам, должно быть, надоели мои бесконечные проблемы, - сдерживая слезы, прошептала Хэлен и отвернулась, раздумывая над тем, чтобы уйти. Хэйтем вздохнул – об ужине придется только мечтать - поднялся с места и, уверенным жестом взяв за плечи, развернул посетительницу к себе лицом.       - Рассказывайте, - великодушно предложил он, беря ее за руки и пытливо заглядывая в глаза.       - Я так больше не могу, - не выдержала Хэлен, - он преследует меня.       - Кто?       - Этот убийца, ассассин. - и она сбивчиво пересказала все, что с ней случилось за последнее время. - Я ни за что не потревожила бы вас, если бы не боялась так за жизнь Ребекки, - робко добавила Хэлен в конце, - вы не сердитесь?       - Сержусь? Разумеется! Вы вбили себе в голову, что я не захочу вам помочь, – нахмурившись, ответил Хэйтем, но было видно, что он веселится. Но Хэлен была не в том состоянии, чтобы шутить.       - Я не в праве вас беспокоить после… всего, - опустив голову, тихо ответила она. Чужие пальцы приподняли ее за подбородок, заставив посмотреть в жидкое серебро глаз.       - Беспокойте меня, прошу вас, - мягко улыбнувшись, брюнет отступил на шаг, чтобы не пугать и без того взволнованную женщину. И он действительно попросил, так что трудно было сомневаться в его искренности. У Хэлен закружилась голова, а сердце забилась чаще: неужели он не забыл ее и все еще… нет, нельзя дарить сердцу очередную бесплодную надежду. Слишком тяжело было расставаться с ней прошлым летом, когда они только прибыли в Нью-Йорк.       - У вас нет догадок, кто бы это мог быть? – помолчав, спросил Хэйтем, рассеянно перебирая документы на письменном столе.       - Нет.       - Разве? – он обернулся через плечо, и на губах его скользила призрачная улыбка.       - Разумеется, - громче ответила Хэлен, раздраженно повела плечом и нахмурилась. К чему эти расспросы? Если бы она знала личность ассассина, стала бы так бояться его? Ведь он все еще казался ней не вполне реальным человеком. К тому же, узнай она его, возможно, посчитала бы союзником, а не врагом.       - Вы подскажете, как быть? – смущенно спросила Хэлен, все еще чувствуя неловкость от того, что приходится просить у магистра помощи.       - У меня есть кое-какие соображения на этот счет, - задумчиво ответил мужчина, и рассмеялась, видя ее нетерпение.       - Не так быстро: нужно все обдумать.

***

      Ожидание тянулось мучительно, но Хэлен чувствовала себя немного спокойней, чем прежде. Она была уверенна: за что бы Хэйтем не взялся, у него все получится. Правда она так и не поняла, что он намеревается предпринять, при этом сохраняя все втайне от нее. Впрочем, некоторое недоверие понятно, учитывая все, через что прошли их отношения. Как бы там ни было, она готова была действовать в любой момент. От Жанни и Джонатана внутреннее напряжение скрыть было легко, а вот Бекка оказалась более проницательной. Инстинкт самосохранения, обострившийся за время нелегкой жизни в одиночестве, подсказывал девочке, что от нее что-то утаивают. Ей передавалось волнение Хэлен, которое она выражала бесконечными капризами, поняв, что приемная мать не посвятит ее в свою тайну. Несколько дней она отказывалась разговаривать с Хэлл, сидя на чердаке, и называла ее злой. Девушка уже отчаялась сохранить все в тайне, но вот гонец принес весточку от Кенуэя. Тамплиер просил о личной встрече, настоятельно рекомендуя сохранить все в секрете. Хэлен нерешительно посмотрела за окно: на улице вечерело, уже сгущались сумерки. Сумеет ли она в потемках отыскать указанный в записке адрес, и как объяснить домашним неожиданное желание прогуляться поздним вечером? Хэлен еще раз перечитала записку – Хэйтем был настойчив. Вдруг задуманное им дело не терпит отлагательств, и они упустят возможность из-за ее трусости? В конце записки была довольно странная фраза: «не бойтесь ничего, я буду рядом».       Досадуя на мужское пристрастие все скрывать, Хэлен быстро собралась и накинула на плечи атласную серую накидку с глубоким капюшоном. У самого порога, когда она уже поверила, что ей удастся ускользнуть незамеченной, дорогу ей преградила Ребекка.       - Не ходи туда, мамочка, не уходи, - девочка зашмыгала носом и Хэлл поняла, что еще немного, и ребенок разревется, переполошив весь дом. Она позвала служанку и приказала ей глаз с малышки не спускать, и сообщила, что хочет немного подышать воздухом неподалеку. Не дожидаясь, пока Жанни ответит что-нибудь, Хэлен выскочила за порог и плотно закрыла за собой дверь. Из дома послышался плач Ребекки, который чуть не заставил ее бросить затею и вернутся к дочке. Отбросив последние сомнения, она набросила на голову капюшон и быстрым шагом направилась вдоль улицы, то и дело подозрительно оглядываясь. Быстро темнело, зажглись фонари, на смену обычным прохожим на улицах появились их ночные хозяева: пьяницы, воры, бандиты и проститутки. Вся эта разношерстная толпа не могла быть хорошей компанией для благовоспитанной леди, которой не положено разгуливать по улицам после захода солнца, тем более в одиночестве. Хэлен взяла с собой индейский кинжал, крепко сжимая рукоять и пряча оружие в складках просторной накидки, но умом понимала, что в случае реальной опасности это ее не спасет. Тем временем улицы становились все более темными, а их обитатели все менее привлекательными. Что заставило Хэйтема назначить встречу в таком захолустье?       «Быть может он в опасности?» - эта мысль заставила девушку ускорить шаг. Сердце сковало неприятное скользкое холодное чувство, которое она надеялась никогда больше не испытывать – страх. Немногочисленные прохожие, чьи лица были скрыты ночным мраком, казалось, пристально рассматривали одинокую путницу. Шумные компании неподалеку от таверн зазывали женщину к себе и свистели вслед. Титаническим усилием воли Хэлен заставляла себя шагать ровно, чтобы не выдать волнения. Улицы с фонарями остались позади, последние следы вечерней зари исчезли с неба. Дорогу впереди освещал лишь неровный свет луны и далекие звезды. Путешествие напомнило Хэлен ее бегство из Бостона и это сравнение ей очень не понравилось. Она уже уверилась, что встреча с тамплиером в такой поздний час была ошибкой, но была уже слишком близко к цели, чтобы отступить.       На одной из темных узких улиц дорогу ей преградила компания парней, выглядящих как заправские воры. В руках у нескольких были видны остро заточенные ножи. Мужчины ухмылялись, явно предвкушая хорошую потеху. Хэлен хотела было бросится бежать, но обернувшись, поняла, что окружена.       - Выворачивай карманы, дорогуша, - приказал один из воров.       - У меня нет с собой денег, - честно ответила Хэлен, чувствуя, как по спине ползет холодный пот. Ее признание встретили насмешливым фырканьем. Главарь сделал шаг вперед, непринужденно поигрывая ножом. На нем были поношенная мешковатая одежда, а голова была обмотана тряпкой, скрученной в жгут. Он был уже не молод, бородат, обветренное лицо украшали многочисленные шрамы. Мужик чувствовал себя хозяином положения и улыбался жертве щербатым ртом. Впрочем, злобы в его хитром взгляде не было.       - Кого ты хочешь обмануть, барышня? Чтобы у такой знатной леди и не было при себе ни монетки?       - Я говорю правду, - твердо ответила Хэлл, все еще надеясь на благополучный исход.       - Скрутите ее парни, посмотрим, чем она набита, - вор кивнул товарищам и те тут же потянули к девушке грязные лапищи.       - Постойте, - почти приказала им Хэлен, отступив назад. Ее голос был спокойным, но она надеялась, что в темноте не видно, как ее руки трясутся от страха.       - Я всегда добра к нищим. В моей таверне перед ними никогда не закрывали двери, давали еду и приют в холодные зимние ночи, - сказала девушка, пользуясь возникшей паузой. Не слишком веские аргументы, но других у нее все равно не было.       - Если вы отпустите меня сейчас, я расплачусь с вами позже и вам понравиться награда, клянусь, - с этими словами леди скрестила пальцы и плюнула себе под ноги, припомнив клятву всех нищих Старого Света.       - Эта клятва здесь не имеет веса, мэм, но мне нравится ход ваших мыслей, - подумав, изрек главарь.       - А ведь это и правда она – хозяйка «Старого Лиса», та, что приютила малявку Боба, - заговорил один из бродяг.       - И жена проклятого капитана, из-за которого нам житья нет, - злобно добавил кто-то.       - Надо прикончить ее.       - И тогда ее муженек вздернет нас на виселице, идиот, - презрительно возразил некто особенно воинственному товарищу. Все разом начали шушукаться, но вожак один жестом заставил их замолчать.       - Значит, заплатишь звонкой монетой сразу, как потребуем? – задумчиво потирая подбородок, поинтересовался он.       - Вдвое больше любой предложенной суммы, - быстро выпалила Хэлен, не слишком понимая, что обещает. Воры довольно заулыбались, а их глаза заблестели в предвкушении легкой наживы.       - Значит по рукам, миледи, - театрально поклонившись, согласился предводитель бандитов, - сейчас можешь идти. И помни, что мы хорошо знаем дорогу к твоему дому.       Хэлен серьезно кивнула и молча пошла дальше, все еще не веря, что так легко отделалась. Повезло, что ей встретились воры, а не убийцы – с теми договориться бы не получилось.       Оглянувшись, она с удивлением поняла, что улица совершенно опустела: воры растворились в ночи. Пройдя по указанному адресу, Хэлен оказалась в небольшом дворе, который образовали четыре дома. Фасады зданий были обращены к улицам, а потому во дворе, в их тени, царил сумрак. В углах громоздился какой-то хлам и доски, сваленные в кучу, посреди двора рос большой старый вяз. Это был тупик. Хэлен остановилась возле дерева и растерянно оглянулась: ни единой двери, никакого прохода, тишина и ни души вокруг. Что-то было не так. Теряясь в догадках, женщина некоторое время молча стояла на месте, а потом повернулась, чтобы пойти прочь. Чтобы не случилось с Хэйтемом, его здесь нет, а она все равно не сможет отыскать его в темноте. Завтра она наведается к нему в таверну, и если он жив-здоров и просто подшутил над ней изощренным способом, тогда ему несдобровать. Но возможно, она просто не правильно поняла адрес или время? Хэлен извлекла из кармана накидки помятую записку и, напрягая глаза, перечитала строки, которые уже успела выучить назубок – все верно, но тогда, что же произошло? В горле образовался ком, а страх свернулся в желудке холодным тяжелым камнем. Нужно перестать безрассудно рисковать жизнью и убираться отсюда.       Девушка направилась к проходу между домами, который должен был вывести ее на улицу, и отпрянула назад, увидев в проулке силуэты каких-то людей. Сердце моментально ушло в пятки, инстинкт требовал бежать отсюда как можно дальше, но ноги словно приросли к земле. Незнакомцы молча двинулись в сторону девушки, в темноте они выглядели точно тени. Может их прислал Хэйтем? Хэлен почувствовала слабую надежду и откинула капюшон, надеясь, что ее узнают и этот кошмар закончится.       - Кто вы, господа? – придав голосу бодрости, громко спросила она, но ответа не последовало, и последний лучик надежды угас. Угрюмые незнакомцы все так же медленно, но уверенно двигались в ее сторону. Хэлен начала поспешно пятится, а потом развернулась и побежала обратно во двор, в спешке подхватив полы плаща и платья. Добежав до вяза, она остановилась и затравленно огляделась, ища пути к спасению – их не было, она оказалась в ловушке. Прижавшись спиной к жесткой коре дерева, девушка поудобнее перехватила рукоять кинжала и выставила руку с оружием перед собой, готовясь дорого продать свою шкуру.       Трое мужчин вышли из тени стены, луна осветила скрытые платками лица, виднелись только глаза. Оружия у них в руках пока не было, но и на простых бродяг они были не похожи.       - Не подходите ко мне! – предупредила Хэлен, холодея от ужаса. Когда между ней и негодяями осталось не больше пяти шагов, мужество покинуло девушку и она, вскрикнув, начала звать на помощь:       - Кто-нибудь, кто угодно, помогите!       «Пусть сам дьявол», - мелькнула в голове пророческая мысль. Словно отвечая ее словам откуда-то сверху, должно быть с дерева, на недоброжелателей накинулся еще один человек. В лунном свете Хэлен узнала его одежду: ненавистный белый камзол с темно-синим вставками. Бесшумно и стремительно ассассин расправился с негодяями, которые теперь лежали на земле, тихо постанывая от боли.       «Это странно, что он не убил их», - подумала Хэлен, но тут же забыла об этом, внимательно следя за Капюшоном. Когда упал последний противник, он медленно развернулся к девушке и низко опустил голову, видимо чтобы ей не удалось разглядеть его лицо. Он двигался не как обыкновенный человек, но как дикий хищник, и это пугало. Незнакомец сделал шаг навстречу, но Хэлен тут же снова вскинула нож, держа его обеими руками и начала по кругу обходить ассассина, стремясь оказаться поближе к спасительному выходу из подворотни. Убийца поворачивался следом за ней, и его невидимые глаза неотступно следили за каждым ее движением.       - Держись подальше от моей семьи, слышишь? Кем бы ты ни был, - прошипела она, все еще направляя лезвие на спасителя. Да, он спас ее снова, и что? Это только доказывает, что он вновь следил за ней, к тому же, мог что-то сделать с Хэйтемом, который некстати куда-то исчез.       - И хватит преследовать меня, - добавила девушка, пятясь к проходу между домами. Оказавшись вблизи проулка, к своему стыду, Хэлен окончательно струсила и, повернувшись к противнику спиной, стремительно побежала прочь, каждую секунду ожидая рокового удара в спину. Ей понадобилось пробежать несколько кварталов, прежде чем она осознала, что за ней никто не гонится.       Оглядевшись, женщина определила, где находится и на трясущихся ногах поспешила дальше, уже шагом. Колени подгибались от усталости и недавно пережитого страха. В который раз она с унынием подумала, что до отважной искательницы приключений, какой она себя мнила в детстве, ей далеко. Тяжело смотреть опасности в лицо, когда больше всего на свете хочется ничком упасть не землю и молить о пощаде. Только вот снисхождения обычно ждать не приходилось, оставалось одно: попытаться выкрутится или бежать. А если случится схватка не на жизнь, а на смерть, Хэлен очень надеялась, что найдет в себе силы сражаться, а не позорно заскулить, ожидая смерти.       Она больше не оглядывалась – да и к чему? Все, что мог предложить ночной Нью-Йорк, уже случилось, спешить незачем. К тому же необходимо было перевести дух и взять себя в руки, чтобы скрыть от домочадцев следы недавних переживаний. Теперь, когда волна животного страха отступила, Хэлен смогла подумать о другом, и снова сердце подскочило от паники: где же Хэйтем, неужели с ним что-то случилось? Он пострадал, потому что она втянула его в это гиблое дело. Закусив губу от отчаяния, женщина сморгнула слезы. Надо было остаться там и осмотреться получше, вдруг Хэйтем был там и ему нужна была помощь? Проклиная трусость и малодушие, Хэлен продолжала идти вперед. Ничто сейчас не заставит ее отправиться в новое рискованное путешествие по зловещим улицам ночного города, туда, где ее поджидает убийца в белом капюшоне.       Когда до дома оставалось всего пара сотен метров, из тени стены навстречу одинокой путнице вышла очередная таинственная фигура. Хэлен попятилась и снова чуть было не вскинула нож, готовая ко всему, но вот незнакомец показался в свете фонаря, и она узнала Хэйтема. Тамплиер был целым и невредимым и выглядел таким спокойным, будто они встретились средь бела дня на оживленной площади. От облегчения у девушки закружилась голова, но на смену первому порыву радости пришла злость.       - Где вас носило, позвольте спросить? – совсем невежливо и истерично воскликнула она, приближаясь к мужчине. - Мне такое пришлось пережить…       - Я знаю, - без обиняков заявил Хэйтем и поднял ладонь в примирительном жесте, - все в порядке, вам ничего не угрожало: я все время был неподалеку.       - Знаете? Неподалеку? – у нее не хватило слов, чтобы выразить смятенные мысли. С минуту она пыталась осмыслить услышанное, а потом ее лицо исказилось от ярости.       - Это и был ваш план? – не верящим тоном уточнила она, и, получив утвердительный кивок, замахнулась ладонью, чтобы отвесить Кенуэю пощечину. Тот предвидел ее маневр и перехватил запястье, благоразумно отступив на шаг. Хэлен потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. Она сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться и посмотрела на брюнета уже спокойней.       - Поясните, какой смысл во всем этом безумии? - потребовала она, освобождаясь из его хватки.       - Во-первых, я убедился, что вы не знаете ассассина, - начал Хэйтем.       - Я говорила об этом! – задыхаясь от возмущения воскликнула девушка.       - Но если бы вы знали, то солгали бы, - резонно возразил Кенуэй и пожал плечами, - а во-вторых, я окончательно уверился, что ассассин прекрасно знает вас.       - О чем вы говорите? – еле шевеля губами, переспросила ошеломленная женщина.       - Позвольте объяснить все с самого начала. Как я уже сказал, я проверял не только вас, но и его. Когда моим людям стало известно, что ассассин снова в Нью-Йорке, я сделал так, что к нему, якобы случайно, попала информация о том, что вы можете находиться в опасности. Получив эти вести, он был так встревожен, что даже не стал проверять источник информации, проявив… удивительную неосмотрительность. Теперь я совершенно точно уверен: вы ему небезразличны.       - Какой бред! – горячо возразила Хэлен, отмахнувшись от всех аргументов разом. - Если он знает меня, тогда зачем скрывает свою личность?       - Из осторожности? – предположил брюнет и вновь повел плечами, подчеркивая незначительность причины.       - Итак, вы подвергали меня опасности, использовали в своих целях и даже не потрудились посвятить в свой план, - после недолгой паузы подытожила Хэлен, высокомерно вздернув подбородок.       - Такова была задумка: все должно было выглядеть естественно. Если бы вы знали, что вам ничего не грозит, убийца мог и не показаться, - с отвратительным спокойствием пояснил тамплиер, - к тому же, на самом деле вам ничего не грозило – как я уже сказал, я все время был рядом.       Правда, я не ожидал, что вы сможете договориться с ворами: изначально я хотел использовать именно их. У этих ребят много причин не любить вас из-за деятельности вашего мужа. Но вы выкрутились, пришлось импровизировать и нанять несколько громил в ближайшей таверне.       - Я думала, они убьют меня!       - Бросьте, неужели вы видели у них оружие? Они просто должны были напугать вас, что они и сделали. Вы обещали ордену помощь и сегодня вы действительно помогли, - говорил Хэйтем, пресекая попытки Хэлен ему возразить. Услышав последнюю фразу, девушка невольно заинтересовалась и с досадой закусила губу. Но хуже всего, что ей опять ничего не сказали, и магистр откровенно признался, что не доверял ей. Конечно, у него были на то все причины, и его план сработал, но… как же ей осточертело быть мышкой, с которой играет кошка!       - Теперь, с вашей помощью мы сможем заманить нашего врага в ловушку, - Хэйтем потер ладони и хищно улыбнулся, предвкушая охоту. Хэлен задумчиво посмотрела на мужчину, чувствуя сомнение. Каким она будет человеком, если поможет поймать того, кто не единожды спасал ей жизнь? Но нет, слишком поздно сомневаться и менять мнение. У нее достаточно причин чтобы ненавидеть ассассина: он убил Джонсона, однажды угрожал ей, а теперь слишком близко подобрался к Ребекке. Она не желала ему смерти, как раньше, просто хотела, чтобы он исчез из ее жизни навсегда. Однако так же она хорошо понимала, что тамплиеры убьют его, если поймают.       - Дайте угадаю, я снова буду приманкой? – холодно улыбнувшись, поинтересовалась Хэлен, сжимая кулаки.       - Так было бы проще всего, - просто ответил Хэйтем. Женщина посмотрела на него долгим немигающим взглядом, а потом вздохнула и махнула рукой.       - Делайте что хотите, магистр, только избавьте меня от него, - с этими словами она направилась к своему дому, - но не ждите, что я легко прощу то, что было сегодня.

***

      «Видимо, некоторым людям судьбой уготовано быть пешкой в чужих руках. Очередной обман, трюк, наваждение, я словно собачка у тамплиеров на поводке, и держит его мистер Хэйтем. Мы почти не виделись с того дня, когда он использовал меня в качестве приманки для своего врага. И он собирается сделать это снова, но что хуже, я не намерена сопротивляться. Если бы я потребовала, Кенуэй наверняка извинился бы, но я не собираюсь облегчать ему задачу.       Жизнь течет своим чередом, Бостон освобожден, у моих родных все хорошо. Мне удалось расплатиться с ворами, но теперь, похоже, они считают меня сообщницей. Я сыта по горло нью-йоркскими сюрпризами и мечтаю уехать отсюда, но вряд ли орден допустит это: я нужна им, чтобы поймать ассассина. А Джон поклялся, что не уедет, пока не поймает Томаса Хики – всем сердцем желаю ему удачи.       В последнее время Капюшон не идет у меня из головы, хотя с той ночи он больше не показывался. Ассассин снится мне почти каждую ночь, но почему: из-за чувства вины, угрызений совести, ведь я собираюсь участвовать в его поимке, или это банальное чувства страха? Я отрицаю это, но он знает меня, действительно знает, кто я. Хэйтем сказал, что я ему небезразлична. Размышляя над его действиями, задаюсь вопросом: возможно ли это? Но эти нелепые предположения не играют никакой роли, ведь я не знаю, кто он.       Одно знаю точно: скоро все это так или иначе закончится, и я верну своей жизни желанное спокойствие.

20 июня 1776 года».

      Хэлен закрыла дневник и, блаженно прищурившись, взглянула за окно: в этом году она очень радовалась лету, словно его тепло способно было развеять грустные воспоминания. Что удивительно, но на этот раз она с нетерпением ждала своего дня рожденья, предвкушая, как отпразднует его в кругу близких: с Джоном, Жанни и Ребеккой. Всего лишь третий день рожденье на американской земле, а столько всего произошло. С ней уже приключилось решительно все возможное, и девушка хранила робкую надежду на то, что у судьбы закончились сюрпризы, не важно, приятные или нет. Как только Джонатан поймает Хики, они вернутся в восстановленный Фокс-холл, рядом будут Абигаиль, дедушка и Аманда. Возможно, графу придется заняться торговлей, но Хэлен верила, что он справится.       Скорее бы закончить все дела в Нью-Йорке, помочь тамплиерам в поимке ассассина и забыть обо всем, как о страшном сне и уехать. Но почему Хэйтем медлит, неужели Капюшон так и не объявился в городе с их последней встречи?       После праздничного ужина в честь дня рожденья, когда выпитое вино разогрело кровь, Хэлен тайком покинула гостиную, где собрались гости, и удалилась в спальню. Чего-то определенно не хватало, что-то важное было упущено и безвозвратно утеряно. В прошлом году ее день рожденье прошел в военной обстановке форта, среди грубых и простых вояк. Тогда девушку занимали другие мысли, и она даже не обратила внимания, на то, что стала старше. Но годом раньше все было иначе: в ночь ее праздника, когда она веселилась вместе с крестьянами и прыгала через костер, тогда рядом оказался Коннор. Хэлен готова была без устали прыгать через сотни костров, только чтобы вновь увидеть его, хотя бы мельком. Прошлого не воротишь, но иногда так хочется приоткрыть дверцу щемящим душу воспоминаниям.       В комнате было темно, из сумрака выплывали неясные очертания предметов. Хэлен подошла к окну, любовно проведя пальцами по комоду, который подбирала с такой любовью. Это ее дом, ее крепость, в которую она вдохнула жизнь. Здесь нет места призракам прошлого, какими бы прекрасными они не были. Но лишь раз, в свой собственный день рожденье, может она впустить воспоминания в душу?       За окном гулко грохотал гром, время от времени комнату освещали ослепительные голубоватые вспышки молний. На землю обрушила все свои силы яростная летняя гроза. Потоки воды заливали холодное оконное стекло, к которому Хэлен прикоснулась пальцами. Может там, за стеной дождя, ее ждет прежняя жизнь, какой ей хочется жить всем сердцем, а здесь, в доме, лишь клетка, в которой она оказалась по страшной нелепой ошибке?       Поддавшись внутреннему порыву, Хэлен резко дернула ставни и распахнула окно. Лицо и волосы моментально намокли под струями неистового дождя. В ноздри ударил свежий, напоенный озоном воздух. Чувствуя, как вода стекает по щекам, женщина в тайне надеялась, что сейчас у нее вырастут крылья, и она сможет улететь, взяв с собой лишь малютку Ребекку.       Очередной всполох молнии выхватил из темноты призрачный силуэт человека, а потом мрак опять поглотил его. Хэлен завороженно смотрела туда, где только что разглядела видение, ожидая новой вспышки, чтобы вновь увидеть его. Может это какой-то дух, что проводит ее туда, где она навсегда забудет горе и обретет счастье? Новый зигзаг молнии расколол небо над головой, и вновь Хэлен увидела таинственного незнакомца, стоящего всего в нескольких шагах от ее окна. До боли знакомая фигура, навсегда врезавшаяся в память, такая родная, близкая сердцу и лицо, скрытое белым капюшоном. Оглушительно загрохотал гром, девушка почувствовала дурноту и резко отпрянула от окна. Должно быть, она сошла с ума или злое вино играет с ней нелепые шутки. Только воспаленное сознание безумца или пьяницы могло связать воедино два столь разных образа: воспоминания о первой любви и убийцу. Хэлен чувствовала удивительную ясность в голове, но предпочла бы сойти с ума. На нетвердых ногах она вновь неуверенно приблизилась к окну, но кто бы там не стоял прежде, теперь его поглотила дождливая ночь.       Наутро не осталось и следа недавнего ненастья: светило солнце, мир был полон ярких красок и радости. Проснувшись, Хэлен долго не могла понять, что видела вчера: призрака, видение, навязчивый образ, или реального человека. Теперь при взгляде в окно с трудом верилось, что ассассин был там этой ночью. Вновь почувствовав дурноту, Хэлен решила, что простудилась под дождем и решила полежать в кровати подольше.       Девушка оказалась права: она действительно подцепила легкую простуду, потому следующие несколько дней сидела дома. К тому же погода опять испортилась: небо заволокло серыми тучами, каждый день моросил дождик. В эти дни больше всех радовался Джонатан: ему удалось поймать Хики. Граф чрезвычайно гордился собой, но Хэлен не спешила торжествовать победу: она знала, что у ордена длинные руки. Скорее всего, Томаса выпустят из тюрьмы в ближайшие дни.       Почувствовав себя лучше, Хэлен решила наведаться в таверну, чтобы проверить, как там идут дела. На одной из площадей неподалеку от порта царило бурное оживление, которое привлекло внимание женщины. Невольно заинтересовавшись, она последовала вслед за толпой, которая очевидно шла взглянуть на какое-то зрелище. Успев подойти одной их первых, Хэлен получила одно из лучших мест и тут же пожалела об этом, увидев виселицу. Что может быть отвратительнее казни, но кого и за что ждет такая участь?       Люди размахивали кулаками и кричали: предатель, изменник, убийца. Невозможно было разобрать, о чем они толкуют, слишком оглушительный стоял шум. Хэлен хотела было уйти, но из плотной толпы не так просто было выбраться.       Но вот на улице показалась повозка, в которой обычно перевозили заключенных. Двери распахнулись, и несчастного кинули на мокрую мостовую, а потом рывком подняли, заставляя идти дальше. Он проходил всего в нескольких шагах от нее, а когда она разглядела изувеченное лицо и узнала его, мир для нее умер, разбившись миллионом осколков.

***

      - Эй, миссис Аммел, я рад, что вы здесь, - кто-то звал ее противным гнусавым голосом. Хэлен не отвечала.       Дыши.       - Пришли посмотреть на нашу безоговорочную победу? – продолжал кто-то. Но Хэлен ничего не видела.       Дыши.       - А ведь это ваш муж помог нам сцапать голубчика: арестовал меня вместе с ним, пару дней назад, - веселился неизвестный. Какой у него холодной, мерзкий, отвратительный голос! Из ревущей, бьющейся в животном экстазе насилия толпы в арестанта полетели камни и мусор.       Дыши.       - Долго он нам досаждал, но теперь его песенка спета. Можете быть спокойны, ассассин сегодня будет болтаться на виселице, - успокоил глумливый голос. Хэлен не может пошевелиться, не может вздохнуть, иначе давно закричала бы от ужаса и упала бы на колени. Легкие и сердце разрываются на мелкие кусочки, перед глазами все темнеет.       Дыши.       Кто-то больно толкнул ее в бок, так что она пошатнулась, кое-как удержавшись на ногах, и наконец-то сделала спасительный судорожный вздох. Хэлен не обращает внимания ни на Томаса Хики, который продолжает что-то говорить, ни на беснующуюся толпу. Она смотрит только на сгорбленного пленника, бредущего к эшафоту. На Коннора. На ассассина.