«Только падая, можно понять, умеешь ли ты летать». Флемет.
Перед самым отъездом произошел еще один неприятный инцидент, укрепивший ее враждебные чувства к Алену. Маленький паж, сын кухарки, однажды пришел к ней в комнату, переминаясь с ноги на ногу и что-то пряча за спиной. Хэлен, всегда дружелюбная с детьми, очень привязалась к мальчонке и баловала его сверх меры, сажая на колени и рассказывая индейские сказки долгими одинокими вечерами. Словом, в доме у нее появился преданный союзник, готовый исполнить любой каприз. И графиня украдкой попросила его следить за Аленом, чтобы тот не позволял себе лишнего по отношению к Виктории. В часы, когда оставалась одна, Хэлл даже не знала, где находятся француз и ее сестра, а выяснять это лично было для нее унизительно. - Что-нибудь случилось, Сэм? – ласково спросила она, прикрыв дверь и приглашая пажа устроиться на диванчике, но он медлил, явно чем-то взволнованный. - Скажите, госпожа, вы же не собираетесь нас прогонять? – жалобно спросил он, шумно шмыгнув. Хэлен присела перед ним на колени и утерла его чумазый нос платочком. - Разумеется, нет, кто сказал тебе такую глупость? - Мисс Виктория не устает повторять это каждый день, - пробурчал Сэм. - Должно быть, ты что-то не так понял, мой маленький, - засмеялась Хэлен, потрепав его по волосам. Сэм нахмурил бровки и некоторое время думал, а потом выдал: - Не уезжайте, госпожа, неужели вам обязательно возвращаться в Америку? - Ты же знаешь, что да, дружок. Но это не значит, что я выкину на улицу слуг Аммел-парка. Здесь будет новый жилец, и вы останетесь при деле. А, возможно, я сама когда-нибудь приеду навестить тебя, - стараясь быть приветливой, объяснила женщина, дивясь его поведению. Вообще-то Сэм был одним из немногих слуг, решивших подарить преданность новой хозяйке. Остальные предпочитали подчиняться Виктории и явно сторонились ее, не зная, чего ждать. Мальчик грустно вздохнул и кивнул, давая понять, что понимает ее. - Я так и думал, что мисс Аммел лжет, - горько сказал он, - и вас она тоже обманывает, госпожа, так что будьте осторожны. Хэлен важно кивнула, чтобы успокоить впечатлительного ребенка, но сама не придала его словам особого значения. Наверняка он наслушался пересудов других слуг и забил голову сплетнями. Зная, как высокомерно держится Виктория, легко было представить, что не всей челяди нравится ее властный характер. Правда, была среди слуг ее старая кормилица, ставшая ключницей, так та души не чаяла в девушке, которую вынянчила. «Просто невероятно, какие удивительные черты мы прячем за внешними масками. Властная Виктория порой ранима, как дитя, а обаятельный Ален, подумать только, совсем не имеет совести. Но все же его поведение выглядит весьма странно, никак не могу разобраться в происходящем. Он-то замыкается в себе, то улыбается мне, то увлеченно беседует с Викторией, то игнорирует ее. Может, стоит поговорить с ним, пока мы не отправились в Бат?» - гадала Хэлен, но отложила принятие окончательного решения на потом, так как Сэм все еще был здесь и явно не закончил рассказ. - Что еще не так? – терпеливо спросила она, пройдясь по комнате и устроившись на диване у стены. Паж несмело последовал за ней и сунул в руки письмо, при этом воровато оглядываясь. - Вы просили меня следить за господином Аленом и сообщить, если он будет выглядеть подозрительно. Все время он вел себя как всегда, ничего необычного, но сегодня велел мне отдать это гонцу. А вчера он получил послание от того же адресата. Я это точно знаю, мэм, потому что сам вручал его. Хэлен нахмурилась, почувствовав неприятный холодок в сердце. Было что-то очень гадкое в том, чтобы читать чужую переписку, даже если она принадлежит недругу. Но совестливый порыв быстро сошел на «нет», как только она увидела имя получателя – мистер Гэбриэл-Энтони Кроуфорд. Позабыв о слуге, она вскрыла печать, воск был еще теплым. Какое дело могло возникнуть у приватира к отставному военному? Глубоко вздохнув, Хэлен приступила к чтению: «Уважаемый барон, признаюсь, меня удивило ваше послание, но, подумав, я счел нужным на него ответить. Вы и прежде спрашивали меня о натуре некой особы, с которой мы оба имеем честь состоять в знакомстве. Раньше я не стремился углубляться в деликатную проблему, возникшую меж вами, но обстоятельства складываются таким образом, что я считаю себя обязанным вмешаться, пока не поздно. Если вы спросите, действительно ли в поместье Аммел находится хладнокровная и расчетливая леди, я отвечу утвердительно, так как за всю жизнь я не встречал более хитрой женщины, чьи интриги опасны для всех, кто ее окружает…» Хэлен сжала зубы и скомкала листок, не желая больше читать отвратительную клевету. Так вот как далеко маркиз способен зайти в стремлении отомстить за отказ плясать под его дудку? Но отправлять подобную ересь Гэбриэлу, который находился на грани срыва и уже достаточно ненавидел ее, жестоко в отношении их обоих. Любопытно, кому еще он усердно вещает о ее испорченной натуре? Хорошо, что Виктория слишком умна, чтобы безоглядно верить этим вопиющим слухам и способна сама составить верное мнение о человеке. «Не будет между нами мира, мистер Лирой», - горячо поклялась Хэлен, отшвырнув скомканное письмо в сторону. Клочок бумаги закатился под комод и остался там, всеми позабытый. Из бури противоречивых эмоций ее вывел голос Виктории. - Хэлен, моя милая, на вас лица нет, что стряслось? - она подошла и села рядом, сочувственно гладя ее по спине. Сэм испуганно охнул и быстро ретировался, а Виктория проводила его задумчивым взглядом темно-синих глаз. - Чем этот несносный мальчишка расстроил вас? – спросила она, когда они остались наедине. - Все хорошо, не стоит беспокоиться, - вяло улыбнувшись, отозвалась Хэлен, устало потерев глаза. Видит Бог, она никогда не хотела враждовать с Аленом, он сам все решил. Однако если это всплывет наружу, то пострадает ни в чем не виновная Виктория. «В конце концов, лето пройдет быстро, а после свадьбы я уеду, с Аленом или без него, уже не важно», - тоскливо думала девушка, устроившись в карете рядом с сестрой. Невозмутимый Сент-Лирой сидел напротив и поддерживал с Викторией светскую беседу, изредка бросая на рыжеволосую леди заинтересованный взгляд. Выглядел он как настоящий денди и искренним детским восторгом предвкушал знакомство с Батом. Недавно там нашли руины римских терм, и компания с нетерпением ожидала момента, когда увидит древние купальни собственными глазами. Даже задумчивая Хэлен, всегда проявлявшая интерес к истории, несколько оживилась. Она старалась не встречаться взглядом с Аленом, иначе ее самообладание грозило лопнуть подобно мыльному пузырю. Вот то, от чего она так стремилась избавиться, уезжая в Америку: лживость, притворство, лицемерие. В высшем обществе принято вежливо улыбаться друг другу, даже если всей душой ненавидишь.***
В Бате более всего Хэлен привлекал пейзаж далекой опушки, вид на которую открывался с балкона второго этажа их апартаментов. Они сняли несколько комнат в одном из роскошных домов, стоящих на границе города. Лес напоминал ей о кущах Нового Света, хотя, конечно, здешние чахлые рощицы не шли ни в какое сравнение с бескрайними чащобами Америки. И такая тоска накатывала на нее в эти минуты, что женщина боялась, что не выдержит и сядет на первый же корабль, отправляющийся в колонии. Запад звал ее все сильнее с каждым днем. - Ненавижу деревья, потому что вы любите их больше меня, - сказала как-то Виктория, с нескрываемым раздражением глядя на живописный пейзаж. - Они напоминают о дорогих людях, - пояснила Хэлен, отрываясь от своих дум. Виктория взяла ее за руку и до боли сжала, требовательно заглядывая в глаза. - Значит, это правда, у вас есть возлюбленный? - Ничего подобного, - пробормотала смущенная девушка. Проницательная Виктория и сама обо всем догадалась, глядя на нее, на этот раз Ален был не причем. - Не отрицайте очевидного. Конечно, такая как вы не создана для одиночества, я понимаю, - сказала Виктория, нежно погладив ее по волосам. Хэлен беспомощно улыбнулась, не став спорить и что-то разъяснять. Конечно, она любила природу, но вовсе не от этого у нее разрывалось сердце. Больше всего она скучала по маленькой Бекке, а воспоминания о Конноре причиняли самую сильную боль. Хэлл готова была простить все обиды, лишь бы вновь увидеться и убедиться, что с ним все хорошо. Она почти физически ощущала, что не должна находится в Англии, что ее место в Дэвенпорте или в Фокс-холле, там, за океаном. Но она не хотела нарушать слова, к тому же время за веселыми вечерами в Бате летело быстро, незаметно наступил август. Несмотря на близкое присутствие маркиза, Хэлен не позволяла этому факту портить свой досуг. Она не знала, продолжают ли тамплиеры следить за ней, но предпочитала не задумываться об этом – что толку вздрагивать от каждого взгляда? Как-то вечером она отказалась от запланированной поездки на очередной бал, шум и толчея которых успели порядком наскучить ей за лето, отдав предпочтение одинокой прогулке по тихому парку недалеко от дома. В сгущающихся сумерках на ярко освященных мостовых Бата становилось оживленнее, а в парке можно было застать лишь влюбленные парочки, тайком встречающиеся вдалеке от любопытных глаз. Неспешным шагом Хэлен подошла к небольшой крытой беседке, увитой плющом, и облегченно вздохнула, застав полюбившееся местечко пустым. Как-то на прогулке она приметила этот укромный уголок и с тех пор частенько наведывалась сюда, мечтая о доме. Присев на лавочку, она задумчиво наблюдала за оживленной улицей, на которой стоял снятый ими дом. Широкий, хорошо освещенный бульвар был виден сквозь реденькие деревья, оттуда доносился шум разношерстной толпы. Разряженные дамы и статные джентльмены в цилиндрах расхаживали по тротуару, ведя праздные беседы, по мостовой то и дело приезжали экипажи и всадники на больших, красивых лошадях. С наступлением вечера Бат оживал, окунаясь в фееричную атмосферу вечного праздника. Но безудержные развлечения, блестящие вечера и нескончаемые танцы были Хэлен чужды, хоть некоторое время и подкупали новизной. За два месяца она успела вдоволь насладиться всеми изысками Бата и потеряла к ним всякий интерес. Такой образ жизни не мог удовлетворить ее потребностей. Там, в Америке, ждала реальная жизнь, которая хоть и сопрягалась с бОльшими трудностями, но все же была предпочтительней. - Я так и знал, что найду вас где-нибудь в укромном месте, - голос Лироя безжалостно разрезал тишину, царящую в беседке. Хэлен вздрогнула и смерила его встревоженным взглядом. Мужчина стоял, скрестив руки на груди и опершись на деревянную колонну у входа в беседку. Он был высок и необычайно красив, хотя на вкус графини его красота была слишком женственной. Он был одет в черный фрак, а в руках задумчиво вертел цилиндр. Какое-то время он тихо наблюдал за ней, изучая отстранено мечтательное выражение прелестного лица. Хотя в разговорах она улыбалась, уголки ее губ неизменно печально опускались вниз, когда леди думала, что одна. Тонкие ястребиные брови всегда чуть нахмурены, голубые глаза настороженно блестят. В Англии она постоянно была собранной и сдержанной и ни на секунду не позволяла себе забыться. Мужчина был уверен, что между ними было куда больше общего, чем ей казалось. Ведь он тоже хранил множество невеселых секретов в сердце, по привычке расточая любезности направо и налево. - Вы знаете, я не особенно хотела ехать сюда, - голосом, лишенным эмоций, ответствовала она и снова перевела взгляд на улицу, желая, чтобы он поскорее оставил ее одну. - Зачем вы отложили отъезд? – невинно поинтересовался Ален, присаживаясь на скамейку рядом и трогая ее за плечо. Хэлен поморщилась, дивясь его необыкновенному дружелюбию, так как в последнее время они едва ли касались друг друга. - Неужели вам нравится мучить себя тоской по дому, забившись в угол? – продолжал расспрашивать мужчина, приобняв ее за плечо. Хэлл поежилась и осторожно отодвинулась от него. - Мне казалось, вы считали меня бессердечной, - нервно рассмеявшись, отшутилась она. - Никогда такого не говорил, сударыня. Я думал, что ваше отчуждение вызвано кокетливым желанием подразнить меня и пришел сдаваться на милость ваших прекрасных глаз, но вижу, что вы всерьез обижены. Позвольте узнать причину? - нахмурившись, Ален отвернулся, обожженный ее обвиняющим взглядом. - Вот как? И вы спрашиваете «зачем»? Да хотя бы ради вашей интрижки с моей сестрой, - красноречиво фыркнув, ответила Хэлен. Ее злило, что он продолжает играть святую невинность. - С Викторией? – он несколько мгновений непонимающе смотрел на нее, а потом громко рассмеялся, ударяя себя ладонями по коленям. - С Викторией Аммел? Вы шутите или считаете меня умалишенным? – однако, поскольку она не улыбалась, маркиз нахмурился и на некоторое время умолк. - Ягненочек мой, что заставило вас думать, что я сколь-нибудь заинтересовался этой стервозной женщиной? - Ваша ложь омерзительна, - не выдержала графиня, вскакивая со скамьи и гневно воззрившись на него. Брюнет тоже встал, до глубины души задетый резкостью. - Я не знаю, что за наваждение на вас нашло, но уверяю, вы ошибаетесь, и ваше недоверие для меня оскорбительно. - Можете не изворачиваться, Виктория поведала мне обо всем. И о том, что вы хотели задержаться в Англии ради нее, и о том, что считаете меня ветреной. Подумать только, вы посмели говорить обо мне такое! - Хэлен, очнитесь, в своем ли вы уме? Никто из тех, кому посчастливилось знать вас, не назовет вас бесчувственной. Полно, неужели не помните, что сами попросили меня остаться? Исполняя долг дружбы и терпя общество глубоко неприятной мне особы только из уважения к вам, я ни слова не сказал против поездки в Бат, и чем вы отплатили мне? – взорвался Ален. Его негодование было настолько искренним, что Хэлен невольно засомневалась. - Но ваше письмо мистеру Кроуфорду, - пробормотала она, прохаживаясь по дощатому полу беседки и судорожно сцепив пальцы. - Если вы читали его, то должны были догадаться, что я писал о Виктории, - фыркнул мужчина, пылая справедливым негодованием. Хэлен стало стыдно за свой поступок, но просить прощения было не досуг. Если раньше она не до конца понимала, что происходит, то теперь запуталась окончательно. - По правде сказать, я не дочитала его и выбросила, - призналась она, закусив губу, - но решила, что речь шла обо мне. - Прекрасно, значит, барон так и не узнал правды. Поздравляю, это может доставить вам много хлопот в будущем, - маркиз чопорно поправил манжеты, явно борясь с желанием уйти. - Какой правды? Послушайте, я не понимаю, что происходит, - Хэлен взъерошила пальцами распушенные волосы и растерянно посмотрела на молодого человека. - Вы не видите истины? Что ж, это ожидаемо, ведь вы привыкли находить в людях лучшее, - констатировал Ален, пытаясь усмирить уязвленную гордость, - ну, так и быть, я вам ее открою. Виктория Аммел – самая неприятная особа, с какой мне доводилось сталкиваться. День и ночь она плетет интриги, настраивая против вас слуг и подстрекая несчастного Гэбриэла ненавидеть вас еще сильнее. Она и меня надеялась переманить на свою сторону, да только я слишком хорошо разбираюсь в женщинах, чтобы позволить очаровать себя. - При чем здесь барон? – Хэлен осела на скамью, чтобы земля не ушла испод ног. Колени предательски дрожали от неприятного волнения. У нее возникло чувство, что она очнулась от страшного кошмара, масштабы которого только теперь начинала осознавать. - По вашему, она случайно пригласила его на ваше день рождение? Наверняка они начали общаться, когда Кроуфорд вернулся в Англию, с тех пор попав под пагубное влияние этой ведьмы. Как думаете, кто рассказал ему о смерти Джона? И в тот вечер он был приглашен только для того, чтобы увидеть вас здоровой и счастливой, несмотря на потерю супруга. А помните, как нотариус куда-то запропастился? Уверен, Виктория не отправила ему ни одного уведомления, просто хотела задержать вас подле себя. - Но для чего? – пробормотала рыжеволосая девушка, которой обрисованная картина казалась чудовищной. Хотя все вставало на свои места: поведение некоторых слуг, случай с нотариусом, попытки Виктории настроить ее против Алена… У всех этих действий имелась причина, но она ее не видела. - Я пока не могу сказать точно, но… вы не склонны мне верить, - обиженно подытожил аквитанец, заметив выражение ее лица. - Как можно поверить в такое? И разве вы не проводили с Викторией все время, пока меня не было рядом? - Извольте вас разочаровать. Я часто запирался в библиотеке или в своей комнате, и представить не могу, чем занималась ваша дорогая сестрица. Но при вас, признаю, она вела себя очень мило, а я старался быть вежливым, потому что боюсь этой женщины. Она умеет околдовывать людей так, что они готовы прыгать в огонь по одному ее слову. - Замолчите же, это просто нелепо, - прервала его Хэлен, совершенно обескураженная. От переживаний у нее разболелась голова. - Если не верите мне, можете разыскать письмо и убедиться, что о вас там нет ни единого худого слова, - резонно предложил Ален и собрался покинуть беседку, надев цилиндр, но тут Хэлен не выдержала и, стремительно поднявшись на ноги, ухватила его за плечо. Ей просто не верилось, что можно так убедительно врать без видимой причины. - Простите, маркиз, что сомневалась в вашей дружбе, - порывисто извинилась она, - но как можно верить тому, что вы говорите о моей сестре? Я не сомневаюсь, что вы искренне так считаете, но подумайте, быть может, вы ошибаетесь? Все это какое-то ужасное недоразумение, не иначе. - Но вы верите, что я не строил против вас никаких козней? – обиженно поджав губы, уточнил Сент-Лирой. Улыбнувшись смешному выражению его лица, Хэлл позволила себе коротко поцеловать вновь обретенного друга в щеку. Как же хорошо, что он не предавал их дружбы, ведь предполагать это было невыносимо. С души свалился тяжелый груз, который давил на нее вот уже два месяца, сразу стало легче дышать. - Ну, так и быть, я вас прощаю, - с напускной неохотой согласился Ален, важно надувшись, - но вы должны помнить, как я гадал вам, и карты предсказывали встречу с недоброжелательницей. - Давайте больше не будем об этом, - попросила Хэлен. Ей не хотелось возвращаться к мрачной теме, - завтра же я обо всем расспрошу Викторию, и ей придется объясниться.***
На следующее утро после завтрака, Ален деликатно удалился из столовой, как было условлено, предоставив дамам возможность побыть наедине. Хэлен нервно вертела чашку чая в руках, не зная, с чего начать диалог. То, что она узнала вчера, все еще не укладывалось в голове. Над Батом дул зловещий восточный ветер, и хоть было ясно, а солнечные лучи заливали комнату ярким светом, она была наполнена мраком. Сосредоточием всех тайн была Виктория, как паучиха, затаившаяся в кружевах паутины. Она сидела напротив Хэлл вытянувшись, как струна, и в ее глазах плескалась тревога. Напряженный вид еще больше убеждал в ее причастности ко всем непонятным событиям, произошедшим в последнее время. Недаром временами у Хэлен возникало необъяснимое чувство тревоги, и волнами накатывала невыносимая тоска по Новой Англии. Сердцем она знала, что не обретет в Старом Свете покоя, какой бы привлекательной не была перспектива графской жизни. Словно кто-то пытался опутать ее невидимыми, но прочными оковами. А сколько времени она провела в Англии сама того не желая! Неужели всему виной ее сестра? Вначале она настоятельно просила Хэлл приехать в Британию, потом не отправляла письма нотариусу, а теперь приложила все усилия, чтобы настроить ее против Алена. Перед ним девушке было особенно стыдно, ведь из-за нее он оказался впутанным в столь неприятный переплет. Но какие причины управляли Викторией, когда она пошла на это, если все на самом деле обстоит таким образом? - Вы все знаете, - изрекла мисс Аммел лишенным эмоций голосом и вдруг в безумном порыве бросилась Хэлен в ноги. Графиня поднялась со стула, от неожиданности выронив чашку из рук. Фарфор глухо ударился о ковер, а остывший чай залил красивый ворс с цветочным узором. - Как я могу вымолить ваше прощение?! – голосом, полным отчаяния, вопрошала Виктория, цепляясь дрожащими пальцами за подол ее платья. Хэлен ощутила прилив отвращения и боролась с настойчивым желанием вырваться из хватки потерявшей разум женщины. - Сестра моя, простите меня, прошу, я всего лишь хотела побыть с вами подольше, - сквозь слезы продолжала оправдываться Виктория. - Встаньте, наконец, и возьмите себя в руки, - преодолев приступ брезгливости, велела Хэлен. Мисс Аммел неуклюже поднялась, держась рукой за спинку стула. Губы ее были искусаны в кровь и дрожали, в индиговых глазах разразилась настоящая буря чувств. - Не смотрите на меня так, я не заслуживаю такого отвращения, - хрипло попросила она, все еще ведя борьбу с истерикой. На миг Хэлл показалось, что она не только не расстроена, но и вовсе торжествует - слишком ярко сверкали аквамариновые глаза. Однако через мгновение она перестала различать фальшь и снова увидела перед собой убитую горем сестру. - Вы действительно не писали нотариусу? Правда ли то, что солгали о словах маркиза и о природе ваших отношений? – спрашивала графиня стальным тоном, а Виктория покорно кивала, опустив голову. - Не могу понять, зачем понадобилось идти на такую низость, - все еще до конца не веря в происходящее, пробормотала Хэлл. - Я все объясню, только выслушайте меня. Вы так великодушны, уверена, вы поймете! – Виктория вновь кинулась к ней, стремясь захватить в плен рук, но Хэлен вовремя отступила, бдительно следя за каждым движением странной женщины. Виктория выглядела сломленной и несчастной, ее прекрасные волосы растрепались, дыхание сбилось, а от лица отхлынула кровь. Она была так бледна, что на мгновение показалось, что жизнь покинула ее тело. - Сядьте и отдышитесь, выпейте стакан воды, - приказала американка, ухватив ее за локоть и насильно усадив на диван. Виктория с отсутствующим видом смотрела прямо перед собой сквозь полуопущенные ресницы. Хэлен не могла разглядеть, что крылось в ее глазах, но когда на алых губах мелькнула едва заметная улыбка, всерьез испугалась за душевное состояние сестры. Присев рядом на краешек дивана, она терпеливо стала ждать начала объяснений. - Зачем вы это сделали? – не выдержав затянувшейся паузы, спросила Хэлен через некоторое время. Виктория вздрогнула, вырвавшись из плена беспокойной мысли, и посмотрела на нее, невесело усмехаясь. - Это непонятно? Ради вас, ради нас с вами! В жизни у меня не было подруг, я мечтала о сестре и всегда была одинока. Каким горьким было мое разочарование, когда стало известно, что вы с братом не собираетесь перебираться в Англию после свадьбы. На протяжении всей жизни я была предоставлена себе, а после смерти родителей и старшего брата осталась совсем одна. Каждый день я вынуждена была держать лицо перед слугами и соседями, которые только и горазды злословить за спиной, а миг, который должен был связать меня с ненавистным человеком, все приближался, – с отчаянием рассказывала Виктория, заламывая руки. Она порывалась встать, но ослабевшие ноги отказывались служить ей. - Вы вправе ненавидеть меня за это, но я все-таки скажу правду, довольно притворства: я почти обрадовалась, узнав, что появился повод пригласить вас в Англию, пусть и ужасный. Я молилась по ночам и презирала себя, но не смогла отказаться от соблазна повидать вас, а когда это случилось, не было на земле человека счастливее. Вы такая отважная, гордая и красивая, я сразу решила, что полюблю вас больше жизни! В моей душе стало так тускло, когда я поняла, что вы не собираетесь дарить мне сердце, все ваши сокровенные мысли только об Америке. Кого вы так любите, признайтесь? О, я страстно желаю им гибели! – темно-синие глаза засверкали лихорадочным блеском. Хэлен ни за что не стала бы отвечать, всем сердцем стремясь уберечь близких от ненависти этой страшной особы, но Виктория не ожидала ответа. Она полностью ушла в себя, более не обращая внимания на слушательницу. - Вначале я решилась на обман с нотариусом, надеясь, что со временем смогу завоевать ваше расположение, но вас это не остановило. Вы заставили меня пробудить в себе низменные и отвратительные чувства. В тот день, когда мы столкнулись в доме вашего отца, помните? Я была там вовсе не для встречи с вами: я запугала сторожа, чтобы он впустил меня, и все для того, чтобы лучше понять вас и быть к вам ближе. Я рылась в ваших вещах как какой-нибудь вор, надеясь найти нечто особенное, - у Хэлен вырвался прерывистый вздох, так тяжело было слушать безумную исповедь. А Виктория продолжала говорить, яростно и убежденно, к ее лицу вернулась краска, и в этот момент она выглядела прекрасной и невероятной опасной. - И даже несчастный мистер Ален стал всего лишь оружием в моих руках. Невыносимо было видеть, что вы доверяете ему больше, чем мне, и я решила сделать все, чтобы разлучить вас. Поначалу я действительно пыталась добиться его внимания, но моим чаяниям не суждено было сбыться. И я возненавидела его за это, как возненавидела все, что вы любите, ведь это разлучает нас, - Виктория посмотрела Хэлл в глаза и горько усмехнулась. - Я ужасно избалованна, матушка всегда так говорила, и будьте уверены, я расплачиваюсь за свои поступки – душа моя уже горит в аду, - продолжала она. Хэлен замутило, и она поспешила отвести взгляд, чтобы не провалится в чернильную бездну индиговых глаз. Но мисс Аммел еще не закончила: - Но ведь это все вы! Вы явились прекрасным видением, сияющим ангелом, на которого невыносимо смотреть. Такая сильная, мужественная и чистая, какой мне никогда не стать. До свадьбы – сказала я себе, смирившись с неизбежной разлукой, ведь вас нельзя удержать, вами невозможно управлять. Только до свадьбы, а потом и жить незачем. Я надеялась, что удастся сохранить тайну, чтобы не омрачать ваше пребывание на родине, но вот случилась катастрофа. Воистину, фортуна никогда не была милостива ко мне! Хэлен подавленно молчала, слушая эти бессвязные, но пылкие излияния извращенной души. В какой-то момент ей захотелось даже рассмеяться – настолько нелепо это звучало. Но Виктория отнюдь не настроена была шутить. Она смотрела на Хэлен с такой отчаянной надеждой, что становилось страшно. - Вы ведь не покинете меня теперь, когда до свадьбы осталось всего две недели? Вы не сможете быть такой жестокой! – вновь заговорила она, и голос ее опять задрожал. Она обессиленно расплакалась, спрятав лицо в ладонях, и уже не казалась грозной, но сломленной и одинокой. «Кто знает, может, я стала бы такой же, оказавшись на ее месте?» - растерянно размышляла графиня. - «Всю жизнь ее учили носить маску, она всегда легко получала, что хотела. Все вокруг существовало только для ее радости, она и вправду обладала всем. И, в тоже время, у нее не было ничего. Она не знает, что такое доверие, не умеет правильно любить. Ее любовь скорее уничтожит, чем принесет хоть сколько-нибудь счастья. Глядя на нее, я могу только радоваться, что моя судьба сложилась иначе». - Не отнимайте у меня жизнь, - повторяла Виктория, а Хэлен не знала, жалеть несчастную или отхлестать по щекам, чтобы поскорее привести в чувство. Она так горько плакала, что никто не смог бы остаться равнодушным, и была похожа на беспомощного ребенка, который не знает, как добиться желаемого, будучи полностью уверенным, что от этого зависит жизнь. - Ну, прекратите доводить себя! – раздраженно бросила Хэлл, овладев собой. - Я дала слово, что останусь в Англии до вашей свадьбы и сдержу его. Пусть это послужит вам уроком честности, которой, с ваших же слов, вам не хватает. Но никогда не просите большего, и я тот час уеду, если вы продолжите строить козни или докучать мне безумными речами. Виктория просияла и моментально успокоилась, позволив себе робкую улыбку. Хэлен не успела поразиться стремительной перемене настроения. - О, благодарю, у вас такое доброе сердце. Все, как скажете: больше ни слова не слетит с моих губ, пока вы не прикажете мне говорить, - с воодушевлением заявила Виктория и по-змеиному обвила руками ее шею. Хэлен не ожидала этого и потому не успела отстраниться, но ее сердце невольно смягчилось, когда Виктория положила голову ей на плечо и задремала, утомленная страданиями. На душе у наследницы Фоксов стало невыносимо тяжело, будто на нее свалилась незаслуженная, непосильная ноша. Это было странное, вязкое чувство, от которого было трудно дышать и даже движения будто замедлились. А вечером ей пришлось вынести еще один неприятный разговор, состоявшийся уже с Лироем. - И вы так легко поверили в спектакль? – бушевал маркиз, расхаживая по комнате и размахивая руками. - За что мне это? Вы позволяете этой женщине вертеть собой, как ей вздумается, увязаете в трясине ее лжи и меня за собой тяните! - Признаю, что поведение Виктории заслуживает осуждения, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы исполнить обещание и присутствовать на ее свадьбе, - ответила Хэлен, которая полулежала в своей постели, утомленная сегодняшним днем. Такой эмоционально вымотанной она не чувствовала себя даже после ссор с Коннором. - В конце концов, она всего лишь избалованный, заброшенный ребенок, которому страшно и одиноко. Найдите в себе силы проявить к ней снисхождение еще пару недель. Теперь нам известно, на что она способна, и ее интриги больше не принесут несчастья, - убеждала она мужчину. - Как вы позволили себе хоть на секунду поверить, что Виктория – дитя? Неужели не видите, с какой ненавистью она смотрит на мир? Нет, она вновь обманула вас, и я не хочу видеть, чем это обернется: я уезжаю! - Ах, Ален, мой милый друг, - окликнула его Хэлен, протянув ему руку. Ей больше не хотелось тратить время на пустые уговоры. Маркиз может говорить что угодно, но у него нет никаких доказательств. И если он не хочет слушать логических доводов, может, стоит сыграть на его эго? Он не смог отказать себе в удовольствии взять ее за руку, опустившись на одно колено подле кровати. - Позвольте мне увезти вас, прошу, - пылко попросил он, прижимаясь губами к тыльной стороне ладони. Хэлен капризно надула щеки и высвободила руку, демонстративно отвернувшись. - А я прошу вас остаться со мной, - упрямо заявила она, стрельнув в него лукавым взглядом. - В вашем сердце совсем нет жалости к покорному слуге, - беспомощно вздохнув, пожаловался маркиз и сел на пол, откинувшись спиной на кровать и вытянув ноги. Чтобы утешить, Хэлл подарила ему милую улыбку и, усевшись, обняла руками за плечи, грея дыханием шею. - Это действительно так, - тихо рассмеявшись, согласилась она, откинув голову, и медные локоны рассыпались по плечам, обнажая тонкую длинную шею. Гордость явно призывала Алена уйти, но он не смог заставить себя отстраниться. Испустив тяжелый вздох, он протянул к ней руки, но Хэлен тут же ускользнула от него, легким неуловим движением. И тогда отважный капитан подумал, что эта женщина тоже опасна, вот только не в ее привычках манипулировать людьми. Он чувствовал себя обведенным вокруг пальца, но от этого на сердце не становилось горько, наоборот, душа расцветала от ее ласковой улыбки. И Ален порадовался тому, что обладает ее искренним дружеским расположением. Когда-то давно, он уже встречал похожую девушку, на которой женился без раздумий, вот только ее сердце оказалось черным и лживым, как у Виктории. Именно поэтому он сразу угадал ее порочную натуру, и ему хотелось защитить Хэлен, что бы там не задумала эта змея. - Я обязательно найду доказательства, и тогда вам придется прислушаться ко мне, - пообещал он, дружески пожимая хрупкую ладошку девушки. Та согласно кивнула, счастливая, что смогла уладить недоразумение.***
По возвращении в предместье Лондона, Хэлен первым делом разыскала скомканное письмо Алена и лишний раз убедилась в его правдивости. В нем он действительно предупреждал Гэбриэла о подлой натуре Виктории и о том, что ее ни в коем случае нельзя слушать. Жаль, что письмо так и не дошло до адресата, но просить друга написать новое было стыдно. Она начала подозревать, что он в принципе не верит женщинам из-за трагедии, случившейся в прошлом. Это явно касалось первой жены, в смерти которой его обвиняли во Франции, и, возможно, именно поэтому выслали из страны, но расспрашивать об этом было неприлично. Уж ей-то лучше многих было известно, что некоторые секреты лучше похоронить навсегда. Все в доме занимались приготовлениями к свадьбе. Виктория находилась в постоянных разъездах, изредка приглашая с собой Хэлен. Она объясняла свою ненавязчивость тем, что не хочет слишком надоедать заботами. Графиня была рада, что сестра не особенно настаивает на своем обществе. Несмотря на то, что она согласилась задержаться, это вовсе не значило, что Виктория была прощена. Хэлл не могла смотреть на нее как прежде и с недоверием встречала любое слово. Мисс Аммел вызывала у нее неприятное скользкое чувство, какое бывает, когда потрогаешь лягушку или змею. Лишь одно радовало женщину – не более, чем через три недели, она отправится домой. Ален тоже не скрывал радости по этому поводу и обнаружил удивительно трогательную привязанность к своим диким владениям в Мэне. Он частенько почивал графиню рассказами о приключениях в море и лесах Америки. Хэлен сама не заметила, как заслужила глубокую и искреннюю его привязанность. В своем обыкновенном страстном порыве он относился к ней как к родной сестре и готов был сдувать с нее пылинки. Впрочем, это сделало его еще более капризным и взбалмошным, а братская любовь нисколько не мешала ему лукаво шутить и пользоваться любой возможностью, чтобы прикоснуться к ней. Став более открытым, он понравился Хэлен куда больше, чем в первое время знакомства, но она видела в нем скорее сына или младшего братишку, чем мужчину, и всегда строго напоминала об этом. Сама она иногда бродила по особняку, мысленно прощаясь с местом, которое так и не стало ей домом. В Лондоне она купила новый дневник, поскольку старый остался в Фокс-холле, и потратила много времени, чтобы записать все, что приключилось за последний год. Наступающая осень особенно огорчала ее, ведь вскоре должна была состояться годовщина смерти Джона. И Аммел-парк весь как-то приуныл, словно тоскуя по бывшему хозяину. «Здесь мы должны были жить. Я, Джонатан, и наш ребенок. И так было бы, если бы я не уехала в Америку. Ах, зачем же ты отправился за мной, милый, любимый Джон? Наверное, это хорошо, что я потеряла дитя, ведь нет ничего хуже, чем растить ребенка без отца. И что сталось бы с малышом, попадись он на глаза Виктории? От нее можно ожидать каких угодно пакостей!» - печально думала Хэлен и не могла удержать слез, засыпая. Когда Коннор увел ее из Фокс-холла, это невольно отвлекло ее от грустных мыслей о графе, но в его родовом поместье печаль нахлынула с удвоенной силой. Пребывание в Аммел-парке делало ее все более несчастной, и надо же такому случиться, Виктория с каждым днем становилась все счастливее, словно и впрямь предвкушала бракосочетание. Грандиозное событие, кстати, решили провести в Аммел-парке. Хэлен даже не представляла, сколько денег на это ушло, и какое количество приглашений разослано во все концы страны. Один пожилой джентльмен, дальний родственник Купера, прибыл из Шотландии. Сварливый и нелюдимый, он напоминал Ахиллеса, и этим неожиданно снискал симпатию американки. Она так тосковала по Дэвенпорту, что ей нахватало даже его угрюмого хозяина. После венчания, состоявшегося в местной церкви, торжественная процессия с помпой отправилась в Аммел-парк. Длинная кавалькада карет и всадников растянулась на сотни метров. Сельские жители, которым довелось наблюдать грандиозное зрелище, громко улюлюкали новобрачным и кидали в воздух чепцы и шляпы. Наблюдая за тем, как храбрится Виктория, расточая фальшивые улыбки, Хэлен невольно вспомнила и свою свадьбу. Неужели и в ней было столько же притворства? От этой мысли она почувствовала отвращение к себе и поспешила отмести ее прочь. Нет, все же она была привязана к мужу, у них всегда были хорошие отношения. Виктория же, на самом деле едва переносила своего суженного, а напускная радость была лишь игрой на публику. После недавних событий Хэлл не сомневалась в ее актерском мастерстве. От осознания бессовестной лжи она даже перестала жалеть сестру и искренне надеялась, что вскоре они расстанутся навсегда. В Аммел-парке устроили настоящий пир, гости съезжались до глубокой ночи, а двор перед особняком был полностью заставлен их экипажами. Весь первый этаж немалого особняка был запружен людьми. Они громко смеялись, грохотал приглашенный оркестр, слуги сновали туда-сюда с подносами закусок и бокалами вина. Провели несколько танцев, а затем началось массовое застолье, за которым каждый поднимал тосты в честь новоиспеченных супругов. Виктория в белом пышном платье сидела во главе стола подле дремлющего благоверного. В этот вечер ее мраморная кожа сияла, источая свет, а в прекрасных глазах отражались огоньки сотен ламп и свеч. Длинные столы составили друг с другом в три ряда, накрыли кремовой скатертью и заставили разнообразными угощениями. Гости так наелись, что никто толком не захмелел, хотя нельзя было упрекнуть хозяев в недостатке выпивки. Вскоре Хэлен уже не в силах была смотреть ни на один съедобный кусочек, и, судя по всему, Ален был в таком же положении. Он ерзал на стуле, с тоской глядя на запеченного поросенка и трюфели, места для которых в животе не осталось. Они, как приближенные к чете, сидели неподалеку от них за головным столом. Виктория завладела всеобщим вниманием, заговаривая то о женских пустяках, то бросаясь в долгие рассуждения об открытиях Коперника. Сегодня был ее день, и ей милостиво прощали детскую непосредственность. Купер дремал, подперев подбородок кулаком, и изредка одобрительно поглядывал на свою молодую жену. Глядя в ее улыбчивые глаза и счастливое лицо, Хэлен невольно вновь засомневалась в том, что это юное прекрасное создание способно на хладнокровный расчетливый обман. Но вот в синих глазах мелькал едва заметный зловещий отблеск, с головой выдававший испорченную натуру. И Хэлл оставалось только удивляться тому, что раньше она не замечала этих едва уловимых признаков порока, угнездившегося в ее сестре. Потом гости вернулись в большой зал, чтобы продолжить бал. Виктория подошла к Хэлен и просительно протянула изящную руку, обтянутую шелком длинной перчатки. Зачарованная блеском ее глаз, графиня улыбнулась и приняла приглашение, закружившись с сестрой в медленном и чувственном танце. Они едва касались ладонями, неотрывно глядя друг на друга, словно лед и пламя. На Хэлл было темно-красное бальное платье, на Виктории – белоснежное. Распушенные волосы девушек повторяли плавные движения их тел, и все, кто видел эту причудливую пару, невольно затаили дыхание. Графиня никак не могла освободиться из плена необыкновенно синих глаз, чувствуя себя бабочкой, увязшей в паутине. Новоиспеченная миссис Купер дарила ей особенную обольстительную улыбку, умело обнимая за талию, а Хэлен покорно следовала ее безмолвным приказам, подчиняясь грациозному ритму музыки. На прощание Виктория обняла ее, вновь окутав сладким запахом духов, дурманящих голову, а потом отстранилась и довольно улыбнулась. - Вы великолепно танцуете, дорогая, - похвалила она, - неужели в Америке вы находите время для упражнений в танце? - Этот - самый невероятный в моей жизни, - честно ответила Хэлен, которой не доводилось встречать более искусного партнера. Сама она хоть и хорошо усвоила многие виды танцев еще в отрочестве, но никогда не славилась особенным умением. Виктория же, напротив, двигалась как жрица греческой богини Любви. Но если она была подобна Афродите, то Хэлл скорее была схожа с Дианой, вечно юной прекрасной охотницей. В этот вечер она почувствовала небывалое единение с сестрой и какое-то таинственное глубокое понимание ее натуры, сильно взволновавшем ее. Но вот снова заиграла музыка, и Викторию увлек кто-то из джентльменов, а Хэлен еще долго не могла отвести от нее взгляда. После столь головокружительных ощущений ей больше не хотелось танцевать, и она отошла в сторону, найдя Алена возле стола с закусками. Он все-таки рискнул попробовать трюфели, обильно запивая их вином. Судя по всему, вкусная еда доставляла ему истинное блаженство. Хихикнув, женщина заметила, что обжора когда-нибудь превратится в толстяка. Француз ничуть не обиделся, заявив, что не имеет ничего против. - Это невероятно вкусно, вы должны попробовать! Вино, правда, не так хорошо, как мое, но тоже заслуживает похвалы. У нашей ведьмы прекрасный вкус, - вещал он, - улыбайтесь, жизнь прекрасна! Бурное течение вечера нарушил неожиданный визит Гэбриэла. Хэлен не знала, был ли он в числе приглашенных или являлся незваным гостем, но его появлению, как будто удивилась даже Виктория. Мужчина был мертвецки пьян и шел по залу, пошатываясь и отпуская нелестные шуточки в сторону каждого, кто преграждал ему дорогу. В руке у него была початая бутылка спиртного, а фрак был грязным и помятым. Всегда гладко выбритое лицо заросло неряшливой щетиной, волосы тоже растрепались. Хэлен хотела было кинуться к нему, чтобы утешить, таким несчастным он выглядел, но натолкнувшись на безумный огонек в его глазах, остановилась. - Вы! Все так же прекрасны и веселы, - еле ворочая языком, произнес Гэбриэл, остановившись в нескольких шагах и указывая на нее пальцем. Ален невольно приблизился к ней и взял за руку, чтобы приободрить. - Мистер Кроуфорд, не думала, что вы доберетесь до нас сегодня. Располагайтесь, пожалуйста, - вставила свое слово подошедшая Виктория, видно, стараясь предотвратить разгорающийся скандал. - Пойдемте на задний двор, дамы и господа, уже достаточно темно, мы увидим фейерверки, - громко обратилась она к собравшимся. Люди начали оживленно перешептываться и неохотно потянулись к выходу, то и дело оборачиваясь на некультурного посетителя. Энтони не замечал их обвиняющих взглядов, его внимание было приковано к одной Хэлен, застывшей под его пристальным взглядом. Пошатываясь, он подошел ближе, его лицо исказилось от злобы, когда он заметил, что Ален держит ее за руку. - Нашли себе очередного дружка, не так ли? Уже решили, как поделите состояние Джонатана Аммела? - Возьмите себя в руки, сэр, - нахмурившись, потребовал Ален, но его предупреждение тоже было проигнорировано. Люди продолжали выходить на улицу, но некоторые решили задержатьcя и посмотреть, что будет дальше. В зале стало свободнее, и теперь каждый мог услышать их разговор. У Хэлен пересохло во рту, но она заставила себя оставаться спокойной. - Уверяю, в чем бы вы меня не обвиняли, вы ошибаетесь, - медленно произнесла она, стараясь, чтобы смысл слов дошел до затуманенного алкоголем сознания барона. Тот фыркнул и махнул рукой, прищурившись. - Вы как всегда лжете! Вам удалось провести многих невинным личиком, но только не меня. Думаете, я бездействовал там, в Лексингтоне? О, нет, я приложил все усилия, чтобы выяснить, - он нахмурился, собираясь с мыслями, - прояснить ваш гнусный заговор с… побери дьявол его имя, мистером Хэйтемом. - брови у Хэлен невольно поползли вверх – она ожидала чего угодно, но только не этого. В памяти всплыло тревожное послание Абигаиль – она предупреждала, что Кроуфорд почему-то невзлюбил ее и мистера Кенуэя. - Да, именно с ним, и всей его компанией, - продолжил мужчина. - Прекратите нести околесицу! – возмущенная до глубины души, воскликнула Хэлен, покраснев от гнева. Не хватало, чтобы он проболтался о тамплиерах при всем честном народе. - Вы пьяны, вам надо проспаться. - Я ужасен, - расхохотавшись диким смехом, согласился Гэбриэл, - но вы не лучше. - Я обеспечу ему холодный душ, - пообещал Ален, с каждой секундой все больше мрачневший. С этими словами он схватил барона за шиворот и потащил прочь. Выронив бутылку, которая с чудовищно громким звоном разбилась о мраморные плиты пола, Гэбриэл с усилием вырвался из хватки и закричал: - Это вы убили Джонатана Аммела! – эхо этого крика громом прокатилось по притихшей зале. Испуганные слушатели замерли вместе с Хэлен. - Из-за вас он умер, это все из-за вас! – не унимался Гэбриэл. Оправившись от шока, маркиз хотел было снова скрутить его, но тут подоспела Виктория. Она проявила удивительную смелость, позволив себе приблизиться к этому зверю в человечьем обличье, и погладила его по руке. - Мой бедный, несчастный друг, – ласково заворковала она, и от звуков ее голоса он позабыл о предмете своей ненависти, - полно вам, полно. Как бы там ни было, все это дело прошлое. А сегодня мой праздник, помните? Уверена, вы не хотели испортить его этой ужасной сценой. Ну-ну, милый, пойдемте со мной. Гэбриэл позволил увести себя прочь, бормоча под нос бессвязные проклятия. Хэлен облегченно перевела дух, испытывая неподдельную благодарность сестре. Еще чуть-чуть и она задушила бы его своими руками. Она итак не перестает винить себя за смерть Джона, не хватало еще выслушивать ужасные обвинения от обезумевшего пьяницы, да еще в присутствии посторонних. Ален вновь подошел к ней, неотрывно провожая сумеречным взглядом удаляющихся Викторию и Кроуфорда. - Знаю, что вы не захотите слушать, но советую уехать отсюда как можно скорее, - зловеще заключил он, и от этого предостережения у девушки онемели кончики пальцев. На следующий день Виктория и Бен Купер отправились в его поместье. Новобрачная выглядела усталой и измотанной после вчерашнего праздника, и упросила Хэлен отправиться в имение Бена вместе. Вечером того же дня там был дан еще один прием, правда менее пышный, а поутру графиня вместе с маркизом засобирались в Аммел-парк, чтобы готовится к отъезду. Алену удалось найти места на корабле, который отплывал в Бостон буквально через пару дней. - Вы все же покидаете меня, - прошептала Виктория на прощание, - знаете, что я не смогу жить без вас, и уезжаете. - Не преувеличивайте, - сухо улыбнувшись, оборвала ее Хэлен. Уезжая, она думала, что давно не чувствовала себя такой свободной.***
- Госпожа Хэлен, госпожа Хэлен! – раздался встревоженный зов из холла. Графиня неспешно спустилась со второго этажа к неожиданной гостье, скользя ладонью по лакированным перилам лестницы. Это было как раз в тот день, когда они должны были уезжать. Стояло пасмурное осенне утро, моросил мелкий дождь, извечный спутник Британского острова. Неожиданной посетительницей оказалась кормилица Виктории, последовавшая за хозяйкой в новый дом. Лицо у нее было перекошено от искреннего ужаса. Старуха едва устояла на ногах, разразившись бурными рыданиями и хватаясь за сердце. На шум из своих покоев вышел Ален, с подозрением уставившись на нее со второго этажа. Рядом с ним стоял Сэм, в последние дни ставший очень молчаливым. - Что случилось? – спокойно спросила Хэлен. - Моя госпожа… ох, госпожа Виктория, она… умирает! Вот-вот отдаст Богу душу, клянусь! – голосила старая женщина. - Она упала с лошади и просит, чтобы вы приехали. Она никого не хочет видеть, кроме вас! Хэлен надолго призадумалась, взвешивая решение. С одной стороны сердце рвалось к погибающей сестре, с другой – не терпелось вернуться в Америку. Сомнения были малодушными, но она не могла от них избавиться. «В конце концов, другой корабль отыскать будет не трудно», - неуверенно подумала она, перебирая пальцами складки коричневой юбки. - Вы должны ехать как можно скорее, заклинаю, не медлите! – упрашивала ключница. В этот момент к ним подоспел Ален и положил руку на плечо Хэлен. - Вы не должны ехать, - сказал он. Однако его слова возымели совершенно противоположный эффект. - Как не стыдно, маркиз, у вас нет сердца! – укорила она. Вопрос был решен. Хэлен не настаивала на том, чтобы Лирой сопровождал ее, но он наотрез отказался отпускать ее одну, с каждой минутой тревожась все больше. В имение Купера пришлось добираться в старой, скрипучей двуколке, которую с трудом волокла уставшая хромая кобыла. Скотина никак не могла перейти на бег, и старая кормилица то и дело стегала ее хлыстом. Всю дорогу Ален упрекал Хэлен за чрезмерное мягкосердечие. - Перестаньте, вам кругом чудятся заговоры, - отмахнулась леди, впрочем, решив держаться настороже. По прибытии ключница поспешно приняла у графини плащ и сразу отвела в комнату пострадавшей, а Алена пригласил в кабинет Бен, желавший что-то обсудить. Зайдя в покои Виктории, Хэлл сразу поняла, что перепуганная служанка сильно преувеличивала, когда говорила, что ее госпожа «готова отдать Богу душу». Виктория лежала в широкой кровати с балдахином и была бледна, но глаза не утратили здорового блеска. - Я рада, что вы здесь, теперь мне спокойно, - с улыбкой сказала она, чуть приподнявшись на локтях. - Ключница уверяла, что ваша жизнь под угрозой. - Сами знаете, каковы старые женщины: все принимают близко к сердцу. Я сильно ударилась головой и какое-то время была без сознания. Доктор сказал, что у меня легкое сотрясение и перелом ноги, и рекомендовал постельный режим. Но не стойте же в дверях, подойдите, позвольте прикоснуться, - Виктория поморщилась и протянула руки к гостье. Хэлен с неохотой приблизилась, опустилась на кровать, устланную мягкой периной, и позволила взять себя за руку. - Только не говорите, что вы специально подстроили падение с лошади, - невесело пошутила она. Виктория тонко улыбнулась, но ничего не ответила, оставляя Хэлл теряться в догадках. Судя по ее прошлым поступкам, вполне могло оказаться, что она покалечилась намеренно. Но Хэлен считала невозможным поверить в такое. «Но зачем?» - спрашивала она себя и не находила ответа. Виктория была совершенно непредсказуемым существом, причем в самом неприятном смысле. Хэлл снова ощутила желание срочно уехать, так как ей надоело принимать участие в играх миссис Купер, которой день казался прожитым зря, если не приключилось какой-нибудь драмы. Индиговые глаза заклинали остаться, лишая воли, но Хэлен воспротивилась этому чувству. - Я уверена, вы быстро поправитесь. А теперь мне пора: если потороплюсь, возможно, еще успею на корабль, - сказала она, собираясь встать, но Виктория вцепилась в нее мертвой хваткой, ее острые ногти впились в нежную кожу на запястье так сильно, что графине показалось, что сейчас пойдет кровь. - Как вы можете оставить меня, как?! – закричала Виктория, заметавшись в постели так, как никогда не мечутся люди со сломанными ногами. Усомнившись в ее недуге, Хэлен с усилием вырвалась и, вскочив, сдернула с постели одеяло. Тело Виктории было абсолютно здорово, но вместо того чтобы оправдываться, она с вызовом посмотрела на рыжеволосую девушку. От потрясения Хэлл выпустила одеяло из рук, и оно осело на пол. - Вы безумны! – воскликнула она, озвучив слова, давно вертевшиеся на языке. - Я люблю вас, как вы не понимаете? - по щекам Виктории снова потекли слезы. Хэлен несколько мгновений стояла, пытаясь заглянуть ей в глаза, но та настойчиво прятала их. - А я вас нет, - поджав губы, твердо отчеканила она, - и никогда не буду принадлежать вам. С этими словами она резко развернулась и вышла из комнаты больной, хлопнув дверью. Встревоженные шумом, люди сбежались со всего дома, Ален с нетерпением ожидал у выхода, а Бен с невозмутимым видом стоял в сторонке. Не говоря ни слова, Хэлен стремительно вышла на улицу, выхватив из рук онемевшей ключницы плащ, а мужчины обменялись молчаливыми кивками. Купер любезно предоставил им двуколку, на которой они отправились восвояси. Когда они отъезжали со двора, Хэлл обернулась, с неопределенным выражением лица поглядев на окна Виктории. Тут из особняка послышался такой дикий крик, что кровь стыла в жилах. Долгий вопль, полный непередаваемой злобы долго звучал в ушах всех, кому не посчастливилось его услышать. У Хэлл появилось стойкое чувство, что она только что вырвалась из смертельно опасной западни и невольно поежилась. - Я говорил, что добуду доказательства, и вот они у меня, - нарушил тишину Ален, когда дом Купера скрылся за холмом. - Какие доказательства? – не поняла Хэлен, все еще во власти кошмарного крика. Мужчина протянул ей пачку писем, перевязанных синей лентой. Хэлен нахмурилась и непонимающе посмотрела на них, вертя в руках. Потом она догадалась прочесть имена адресата и отправителя, и перед ее глазами все поплыло. Закрыв рот рукой, чтобы сдержать всхлип, она чуть было не выбросила отвратительную вещь на дорогу. Это была переписка Виктории и Гэбриэла. - Теперь понимаете? – поинтересовался маркиз, но она упрямо качнула головой, не желая сталкиваться с реальность. - Она хочет вас убить, - четко произнося каждое слово, безжалостно продолжил мужчина. - Да вы с ума сошли! – фыркнула Хэлен, не удержав истеричный смешок. - Откуда это у вас? - Их передал мне Бен, - объяснил Ален, - судя по всему, Виктория мечтала заполучить Аммел-парк, а это можно сделать только одним известным мне способом. И что может быть проще, чем восстановить против вас отчаянного человека? - Это невозможно. - Возможно все, дайте срок, – не согласился Лирой, - вы просто не представляете, на что способна эта женщина. Прочтите письма, и все поймете. Но Виктория проявила удивительную неосторожность, предложив Куперу поучаствовать в заговоре против вас. - Какой прок ему помогать нам? – Хэлен прищурилась, с подозрением уставившись на спутника, а тот самовлюбленно улыбнулся. - Помните, кто-то говорил, что у него в кармане пол страны? Так вот, все это не более чем фикция, искусно созданная иллюзия, которую я очень быстро раскусил, заключив с ним пару сделок. Бедняга Бен беден, как церковная крыса, он по уши в долгах и готов на все, чтобы сохранить это в тайне. Ну, а я потребовал свою цену за молчание. Вам еще не стало жутко? Тогда прочтите письма, уверяю, это весьма занимательное чтиво, - посоветовал Ален и стегнул кнутом, подгоняя лошадь. Стоит ли говорить, что к тому времени, когда они добрались до Лондонского порта, их судно уже отчалило? Хэлен ничего не оставалось, как вернуться в Аммел-парк. Лирой задержался в городе, чтобы поскорее отыскать другое судно. Они оба были охвачены непреодолимым желанием покинуть неприветливые берега. «Она действительно дьяволица», - поняла Хэлен, сидя в кресле возле огня. Потягивая глинтвейн, она куталась в плащ и никак не могла унять дрожь, хотя в малой гостиной было тепло. В груди поселился необъяснимый страх, отравляющий мысли. Она прочла лишь несколько выборочных писем, но и их хватило, чтобы убедиться в замыслах Виктории. Она умудрялась невероятным образом извращать мельчайшие факты, с ее слов Хэлл представала безжалостной ведьмой, приложившей руку к убийству мужа, чтобы заполучить его богатства для себя и своих сообщников. Но ничего удивительного, что Энтони поверил, ведь он сам рассказал Виктории о своих подозрениях, а она лишь продолжала подпитывать их ложью. Из содержания скабрезных посланий было понятно, что Гэбриэл откуда-то узнал о ее неоднозначных отношениях с Хэйтемом и возомнил, что они уговорили Джона предать лоялистов у Лексингтона. По мнению барона, это было тщательное спланированное, но неудавшееся покушение, устроенное Хэлен. Он был так же свято уверен, что графиня попыталась избавится от мужа вновь, и в Нью-Йорке ей это удалось. Безумие Гэбриэла строилось на обрывках правды, туго переплетавшихся с ростками лжи. Виктория изо дня в день подливала масла в огонь, обвиняя Хэлен в новых пороках, утверждая будто она приехала в Англию, чтобы отравить сестру мужа, дабы присвоить ее приданое. Как оказалось, они часто виделись в доме Кроуфорда в Лондоне, особенно в последнее время. А Хэлен-то думала, что она занята приготовлениями к свадьбе! Но Виктории нужно было лишь время, чтобы вселить в голову Гэбриэла мысль о справедливой расправе, а для этого необходимо было задержать графиню в Англии как можно дольше. Энтони она говорила, конечно, что Хэлен сама не желает уезжать, отправляя всем существование своим присутствием. Письма были полны слезной мольбы о помощи и страхом, который якобы внушала ей Хэлл. «Еще немного и ее замысел удался бы», - со страхом осознала женщина, вспомнив, с какой ненавистью на нее смотрел Гэбриэл на свадьбе. Да, Виктория на самом деле была нечистым духом, обладала расчетливым и изворотливым умом, способным измышлять страшные интриги. Она использовала каждое событие в свою пользу, незаметно стягивая смертоносную сеть. Чужие страдания доставляли ей наслаждение сродни любовному экстазу, она возненавидела Хэлен с первой минуты знакомства и сделала все, чтобы уничтожить. - Бедный мистер Кроуфорд, - прошептала графиня, оплакивая его печальную судьбу. Он лишился любимого дела, друга, а по вине ужасной женщины рассудка, а, возможно, и души. Если бы кто-то рассказал ей эту историю, она никогда не поверила бы, что это действительно приключилось. Все было настолько отвратительным, что она невольно уверовала в то, что тут замешаны дьявольские силы. Кто если не Люцифер дал Виктории такой зловещий разум, совместив со столь прекрасным обликом? Она, верно, была суккубом, приносящим невинные души в жертву своему господину. Время тянулось медленно и зыбко, тоже попавшись в путы. Хэлен нервно теребила пальцами ожерелье из ракушек, висящее на шее. Вдруг с Аленом в Лондоне приключится беда? Гэбриэл найдет его, или тамплиеры, а может сама Виктория, чтобы запустить в его сердце острые коготки. Ах, поскорее бы он вернулся! Часы пробили полночь, когда во дворе послышался шум подъезжающего экипажа. Хэлен не шелохнулась, когда в комнату вошел заспанный лакей и доложил, что прибыл барон Кроуфорд. Не дожидаясь приглашения, Гэбриэл ввалился в комнату, освещенную неровным светом огня, и уставился на Хэлл тяжелым затуманенным взглядом. Он снова был пьян. Лакей поспешил ретироваться, чтобы только не стоять на пути разъяренного господина. Энтони выглядел еще более скверно, чем прежде, он грязно выругался, запнувшись о край ковра, и нетвердым шагом подошел к камину, возле которого сидела безмолвная хозяйка. - Здравствуйте, Гэбриэл, - вежливо поприветствовала Хэлен, спокойно посмотрев на него. Ее тон заставил мужчину немного прийти в себя. Он отвесил фамильярный поклон, развел руки и хлопнул ладонями по бедрам. - Здравствуйте, Хэлен. Ну, и как я вам? – насмешливо полюбопытствовал он. - Вы просто отвратительны, - без обиняков ответила девушка, хладнокровно сделав глоток глинтвейна и поставив бокал на кофейный столик. Гэбриэл расхохотался, чуть не свалившись на пол: - И это говорите мне ВЫ! Все забываю спросить, как вам новый дом, который вы так страстно желали заполучить? - Послушайте, Гэбриэл, знаю, что вам нелегко в это поверить, но я не виновна в том, в чем вы меня обвиняете, - перешла в атаку женщина, игнорируя вопрос. Чего доброго, он снова перестанет соображать, так что времени мало. Она понимала, что вряд ли удастся его убедить, но попытаться стоило, хотя бы ради Джона. - Не смейте отрицать, - прошипел джентльмен, а графиня решительно встала, глядя ему прямо в глаза. - Да, я не любила его, и не перестаю винить себя за это. Да, я была недостойна его, но я никогда не жала ему смерти и не вступала в заговоры, клянусь! – горячо уверяла она и продолжила: - Клянусь всем, что для меня важно. Ну, подумайте же, зачем мне этот проклятый особняк? Я никогда не была бедна и сама уехала в Америку, вспомните, ведь вы обвиняли меня за это. Гэбриэл некоторое время колебался, и Хэлен вновь заговорила, обнадеженная его замешательством: - Я хотела уехать еще в июне, а сейчас жду лишь подходящего корабля. Поедем вместе, неужели вы счастливы здесь? Забудьте Викторию, она погубит вас, вспомните Абигаиль, она та, кто искренне любит и ждет, - при упоминании мисс Фишер барон несколько смутился, но после упрямо тряхнул головой: - Она предупреждала, что вы все будете отрицать до конца, у вас нет ничего святого, - с безнадежно пробормотал он, а глаза его загорелись лихорадочным блеском. - Опомнитесь! – короткий оклик прозвучал как приказ и вновь заставил его вынырнуть из пучины безумия. Он закусил губу, в замешательстве оглядевшись, словно не понимая, где находится, а потом на его губах расползлась злая усмешка. - А фамильные драгоценности, что вы скажете про них? - О чем вы? – опешила Хэлен, уже поверившая, что ей удастся спасти несчастного. - Те, что вы украли сегодня у Виктории, - заявил он злорадно. Хэлен машинально оглядела себя: с момента приезда она так и не разделась, оставшись в дорожном платье и сиреневой накидке. В сознании молнией мелькнуло воспоминание: ключница спешит стянуть с нее плащ, старательно отводя глаза в сторону. Неужели…? Судорожно сглотнув, она медленно опустила руки в карманы и вздрогнула, когда пальцы коснулись холодного металла. От удивления ее глаза расширились, девушка тихо вскрикнула, наткнувшись на взгляд Гэбриэла, горящий мрачным торжеством. Графиня приоткрыла рот, еще не сознавая, что сейчас произойдет. - Я этого не делала, - пролепетала она, не зная, как объясниться, и ее недоуменный вид стал последней каплей в чаше терпения барона. Он стремительно шагнул к ней и наотмашь ударил по лицу так, что она потеряла равновесие. Пытаясь удержаться на ногах, она схватилась руками за кофейный столик, но мужчина грубо толкнул ее и она упала на пол, уронив стол. Бокал с глинтвейном разбился, хрустальные осколки брызгами разлетелись в разные стороны. В ушах оглушительно звенело, но она заставила себя поднять голову. Бритвенно-острые осколки стекла впились в ладони, но эта боль скорее отрезвляла. Вскинув голову, Хэлен с ужасом смотрела на своего палача, не представляя, как его остановить. - Лживое отродье, - зловеще прошипел он, вновь занося руку. Лихорадочно оглядевшись в поисках средства защиты, девушка схватила ножку бокала и откатилась в сторону, ухитрившись избежать повторного удара. Энтони не ожидал этого, и сам растянулся на полу, чудом не задавив хрупкую противницу. От него разило перегаром и потом. Кое-как поднявшись на ноги, женщина отбежала на безопасное расстояние, сжав в пальцах осколок стекла. Она тяжело дышала, рыжие волосы разметались и спутались, прядями падая на лицо, а на губах чувствовался привкус крови. Но это был еще не конец. Чертыхаясь, пьяница кое-как поднялся на ноги, хватаясь за кресло, и ненавидяще посмотрел на застывшую Хэлен. В бешеном взгляде различалось отчетливое желание прикончить женщину, которую он считал виноватой чуть ли не во всех своих бедах. - Гэбриэл, прошу вас, остановитесь, - взмолилась Хэлен, чувствуя, как слезы катятся по щекам, но он не слышал ее. Возможно, перед его глазами стоял заманчивый облик Виктории, а может, лицо мертвого друга. Никто никогда не узнает, что происходило в голове безумца, охваченного приступом слепой ярости. Стараниями дьяволицы он давно был доведен до края и даже дальше. Возможно, если бы он был трезв, или здесь был кто-то способный скрутить его, трагедии не случилось бы. Но уж миссис Купер постаралась снабдить его алкоголем, а слуги Аммел-парка попрятались по углам, трепеща перед умалишенным военным и следуя приказам Виктории. И лишь Хэлен стояла у него на пути, беспрестанно уговаривая опомниться. Она та, которую он ненавидел больше всего на свете. Его некогда красивое лицо скривила отвратительная гримаса, на шее вздулись вены, он покраснел. Издав нечеловеческий рык, он бросился на Хэлен, снедаемый желанием уничтожить ее. - Это ты убила его, ты, твоя вина! – шипел Кроуфорд, брызгая слюной. Он схватил ее и тряс так сильно, что ее мотало, будто тряпичную куклу. Она поняла, что таким образом он просто вытрясет из нее душу, а его руки сдавливали ее до треска костей. Скрипнув зубами, девушка с трудом подняла руку и, что есть силы, вонзила в его шею стекло. Длинный осколок глубоко вошел в плоть, перерезав артерию, но безумец еще не понял, что произошло. Хэлен испустила стон, будто это в ее тело вонзилось оружие, и, выдернув осколок, ударила снова и не останавливалась, пока хватка противника не ослабла. Она успела уколоть два или три раза, когда до сметенного сознания Гэбриэла начало доходить, что он уже мертв. Мужчина отступил на шаг и недоверчиво потрогал ладонью рану на шее. Оттуда хлестала кровь, стремительно заливая воротник его засаленной рубашки. С хрипом, он упал на колени, в последний раз сосредоточив взгляд на Хэлен. - Будь ты проклята, - и это были последние слова барона Кроуфорда. Графиня выронила осколок и сама рухнула на пол, залившись горькими безутешными слезами. Она была в таком глубоком шоке, что не слышала, как прибежал кто-то из слуг, затем появился Ален. Только взглянув на жуткую картину, он сразу все понял и оттащил женщину подальше от трупа. - Ей удалось, - прошептала Хэлен, как только обрела дар речи. Маркиз отвел ее в другую комнату, чтобы успокоить. Засуетившихся слуг он прогнал. - Все позади, вы справились, - убеждал он ее, держа за руки, но Хэлен только всхлипнула. Маркиз вздохнул и начал промывать влажной тряпкой раны на ее ладонях, оставленные битым стеклом. - Она уничтожила меня, она победила, - выдавила она и вновь расплакалась. Ален ненадолго задумался и встал, встревоженно расхаживая по комнате. - А ведь вы правы. Держу пари, верные ей слуги уже вызвали полицию. Вас арестуют и, скорее всего, казнят за убийство, а имение перейдет к Виктории, как к единственной родственнице. Хэлен заставила себя прекратить лить бессмысленные слезы и молча смотрела перед собой. В груди не было ничего, кроме выжженной пустыни. Ей казалось, что вместе с бароном в той комнате умерла и ее душа. Она стала убийцей. - Собирайтесь, - раздался настойчивый голос Алена, и женщина с трудом сфокусировала на нем взгляд. - Куда? - Нужно немедленно уходить отсюда, иначе нам конец. Когда слова маркиза, наконец, дошли до нее, Хэлен встала с места и послушно последовала за ним. Глухой ночью двое всадников покинули Аммел-парк, провожаемые из окна грустным взглядом маленького Сэма. Может быть, он один смог разобраться в подробностях ужасного убийства, которое следующим утром всколыхнуло всю округу, да только никто его не слушал. Беглецы взяли с собой только немного денег и съестных припасов. За пару минут Ален изложил свой нехитрый план: они сбегут из Англии в Ирландию, а там сядут на корабль до Америки. Хэлен никак не отреагировала на предложение – ей было все равно, мыслями она была невероятно далека от реальности. Когда они выехали на дорогу, девушка резко остановила коня и задумчиво посмотрела вдаль. - В чем дело? – встревоженно спросил Ален, с трудом справляясь с норовистой лошадью, грозящей встать на дыбы. Хэлен не ответила, разворачивая коня, и мужчина побледнел. - Что вы задумали? - Хочу вернуть долг, - процедила она сквозь зубы и, пришпорив лошадь, понеслась вперед по дороге, тускло освященной серым светом луны. - Дева Мария, спаси! – пробормотал аквитанец и ринулся вдогонку, прекрасно понимая, о каких долгах она упомянула.***
Ночью разразилась гроза, лил дождь, размывший дороги и грозящий смертью неосторожному всаднику. Хэлен не обращала внимания на буйство стихии и скакала во весь опор в поместье Купера. Ливень тугими струями ударял в лицо, ветер свистел в ушах, пальцы, сжимавшие повод, заледенели, но ничто не могло сломить ее решимости. Когда графиня подъезжала к логову Виктории, ее лошадь была на последнем издыхании, но девушка не испытывала жалости. Ален безнадежно отстал где-то полчаса назад, но и это не волновало ее. Спрыгнув на землю, она решительным шагам направилась к притихшему особняку, в котором затаился дьявол. Парадные двери были не заперты, и темное чрево дома поглотило одинокую женскую фигуру. Внутри было поразительно тихо, лишь гулко тикали часы в холле. Хэлен неспешно поднялась по лестнице на второй этаж, оставляя за собой мокрые следы. Дверь в комнату Виктории была приоткрыта, из щели пробивался желтый свет свечи. Прерывисто вздохнув, Хэлл взялась за ручку и отворила дверь настежь, с опаской заглядывая внутрь. Миссис Купер сидела на пуфике у будуара в бордовом откровенном пеньюаре. Она сидела лицом к выходу и задумчиво расчесывала волосы, временами на ее лице появлялась мечтательная улыбка. Увидев Хэлен, она отложила расческу и медленно поднялась на ноги, представ перед ночной гостьей во всей своей обольстительной красоте. Но теперь ее ангельский вид не мог обмануть: Хэлл словно видела сквозь тело и узрела душу чернее самой темной ночи. Передернувшись от омерзения, она отвела взгляд, сдерживая подступившую к горлу дурноту. - Вы пришли ко мне, - мелодичным голосом пропела Виктория и сделала несколько шагов к девушке. Та молча достала из кармана плаща драгоценности и швырнула их под ноги владелице. - Вы погубили Гэбриэла, - выпалила она, не сдержавшись, хотя дала себе зарок молчать, чтобы не попасться на очередную уловку. Виктория невинно заморгала и едва заметно улыбнулась. - Как это? Ведь это вы убили его, - возразила она. У Хэлен мелькнула мысль, что ей подвластны темные силы и она, должно быть, наблюдала за их дракой с бароном из зеркала, перед которым сидела. Виктория прочла эти мысли на ее лице и весело рассмеялась: - Не глупите, я просто заметила кровь на вашем стареньком платье, - сказала она и снова улыбнулась. Хэлен несколько раз глубоко вздохнула, силясь взять себя в руки и уже жалея о своем визите. Что-то подсказывало ей, что сейчас она очень похожа на Кроуфорда: то же безумие в глазах, такое же желание убить. - Итак, вы добились своего, поздравляю. Неужели Аммел-парк того стоил? – спросила графиня с нескрываемым презрением. - Вы как всегда меня недооцениваете. Я получила гораздо больше, чем семейное состояние. Я получила месть. - Вы тоже думаете, что это я убила Джона? – пораженно спросила Хэлен. Происходящее все больше и больше напоминало ей бред сумасшедшего, одержимого злом. - О нет, хотя, признаюсь, то, что вы украли у меня брата, тоже не давало мне покоя. Я отомстила вам за нелюбовь, - Виктория прошлась по комнате и глаза ее тревожно мерцали в полумраке, - что бы я ни делала, вы меня не любили, так получайте же свое. Я уничтожила вас, - она посмотрела на Хэлен с торжеством, но потом взгляд ее изменился. - Но у вас еще есть шанс… - промурлыкала она, наслаждаясь своей игрой, и протянула руки, будто желая обнять сестру, но Хэлен, вскрикнув, отвесила ей звонкую пощечину. Виктория повалилась на пол точно так, как недавно графиня от тяжелого удара Гэбриэла. И она почти готова была бить снова, если бы не натолкнулась на взгляд безумной. Она смотрела на нее снизу вверх, и на лице ее было написано удовольствие. В ужасе Хэлл отшатнулась, осознав, что только что чуть не повторила судьбу Кроуфорда, причем с точностью до мельчайших деталей. Вновь она пошла на поводу у ядовитых речей дьяволицы, которая жила страданиями, своими и чужими. - Вы не знаете, что такое любовь, - высокомерно поджав губы, высказалась Хэлл, - вы несчастны и мне жаль вас. Прекрасное лицо Виктории исказила гримаса злости. Поднявшись на ноги, она с нескрываемой ненавистью посмотрела на сестру. Чудесная фарфоровая маска треснула, обнажая гнилую сердцевину. - Как смеешь ты жалеть меня? Это я победила тебя, я! – визжала сумасшедшая, а Хэлен спокойно смотрела на нее, безразличная к этому яростному припадку. «Мне некому здесь мстить. Она уже мертва», - поняла она и почувствовала небывалое облегчение, когда кипящая злость в сердце исчезла. Хэлен уже собиралась уйти, но тут голова взорвалась тысячей частиц боли, и сознание провалилось в небытие.