Шелест листьев (Stirring the leaves)

«Если ты висишь на взлетающем воздушном шаре, приходится принимать сложные решения – отпустить, пока ещё не поздно, или держаться, поднимаясь всё выше. И тогда возникает вопрос... как долго ты сможешь удерживать верёвку?» Уитнэйл и Я

      Лиззи и Тауриэль возвращались обратно из темницы в молчании. Эльфийка все так же помогала идти девушке по винтовой лестнице и длинным коридорам залов лесного королевства. Погрузившись в хаос собственных мыслей, Лиззи даже не заметила задумчивое молчание Тауриэль. Единственными словами, что они произнесли, были слова прощания перед тем, как девушка закрыла дверь своей спальни. Лиззи доковыляла до кровати и присела на край. Она все еще чувствовала слабость и дрожь, хотя теперь она почти могла ходить без посторонней помощи – “прогулка” с Тауриэль размяла мышцы ослабленного тела. Девушка осторожно положила деревянную птичку, которую дал ей Бифур, на подушку и подняла дрожащую руку к губам, коснувшись их. Сейчас она была одна в своей комнате и едва могла поверить в то, что только что произошло. Торин поцеловал ее – вымышленный персонаж, король гномов, другой расы, возможно обреченный на смерть Торин Дубощит поцеловал ее. И сейчас она могла с полной уверенностью сказать, что сходит с ума. Лиззи уже давно знала, что испытывает к нему чувства, которые выходили за рамки платонических, но она упорно пыталась подавить их, понимая, что между ними ничего не может быть, учитывая его положение короля и тот факт, что она была из другого мира. И это можно было назвать подвигом, если учесть, что они значительно сблизились за последние недели. Они даже спали вместе несколько ночей. А теперь ее ужасало осознание того, что чувства были взаимны, и девушка просто не знала, что ей делать. Лиззи еще долго сидела на кровати в оцепенении, глядя в никуда. Теперь она нервно грызла ногти на той руке, которую несколько минут назад поднесла, чтобы прикоснуться к губам. Только когда появилась кровь, она заметила, что делает. Внезапно Лиззи, почувствовав себя словно в ловушке, с трудом встала и направилась к двери, желая прогуляться, чтобы проветрить голову. Девушка на секунду засомневалась, но подумала, что она не была пленницей – ей ведь никто не говорил, что ей запрещено покидать комнату. Однако она переоценила свои силы после таких травм. Без чьей-либо помощи она могла идти лишь вцепившись в стену и делая медленные и болезненные шаги. Лиззи шла по коридору, часто останавливаясь, чтобы передохнуть. В эти паузы девушка могла насладиться архитектурой вокруг, потому что во время похода в темницы ей было явно не до разглядывания стен. Пока девушка шла таким образом, ей несколько раз пришлось говорить проходящим эльфам, что всё хорошо и ей не нужна помощь. Вскоре она нашла небольшую открытую комнату, окруженную колоннами из светлого камня. В ней стоял большой письменный стол, на котором стоял графин с вином, а с одной стороны из камня бился небольшой водопад: вода стекала в небольшой искусственный пруд, а затем лилась ручьем вниз по лестнице. Решив, что это самое подходящее место для отдыха, Лиззи села на пол и с трудом сняла позаимствованные кружевные туфельки. Сняв их, она прихрамывая подошла к бассейну и, подобрав длинную юбку крайне не практичного эльфийского платья, она опустила босые ноги в прохладную воду. – Добрый день, – произнес низкий мелодичный голос за ее спиной спустя несколько минут ее размышлений. Лиззи повернулась и увидела невероятно высокого светловолосого эльфа, который царственно стоял меж двух колон, сложив руки за спиной. Он внимательно смотрел на нее. На нем была роба глубокого синего цвета и корона из дерева и ягод на голове, что помогло ей сразу понять, кто перед ней стоял. Лиззи тяжело сглотнула. – Здравствуйте, – осторожно ответила она, намереваясь встать. Трандуил слегка склонил голову набок, внимательно разглядывая ее, как заядлый игрок разглядывает шахматную доску. – Я надеюсь, вы поправляетесь под присмотром моих целителей, – произнес он. Девушка не могла понять, было ли это пустой фразой для начала разговора или же искренней заботой? – Да, спасибо, – нерешительно ответила она, не зная, что сказать и как поступить. Она просто настороженно наблюдала за ним, гадая, будут ли ее сейчас допрашивать или просто посадят в тюрьму, что вполне реально, если он уже знает о ее экскурсии по темнице. Кажется, что Трандуил прочел на нее лице обеспокоенность, потому что вдруг он изогнул губы в легкой и понимающей улыбке. – Не переживайте, я не буду обижать вас за визит к вашему… жениху, – сказал он, сделав особое ударение на последнем слове, и медленно направился к ней. Его движения были гибкими и грациозными, а слова явно расчетливыми. – Что меня, однако, заинтриговало… так это почему человеческая женщина из другого мира, у которой совершенно очевидно есть любящая семья, ждущая ее дома… вообще пообещала себя королю гномов, – добавил он, подойдя очень близко к тому месту, где сидела девушка. Лиззи открыла рот от удивления, услышав то, чего она совсем не ожидала услышать. – Как вы...? – начала было она, но осеклась, поняв, что сама таким образом раскрывает себя и свое происхождение. Улыбка Трандуила стала шире, поймав по ее резкому молчанию. Он убрал руки из-за спины, и Лиззи увидела, что в его руках был ее путеводитель по Новой Зеландии, который она дала Ори еще в Бэг-Энде. Между ними повисло долгое молчание, когда он протянул ей книгу. Дыхание Лиззи участилось, но она все же медленно взяла у него книгу и открыла ее на первой странице, уже зная, что она обнаружит на внутренней стороне обложки. «Счастливого пути, пчёлка!», – прочитала она свое детское прозвище на потрепанной белой бумаге. «Хорошо проведи время и возвращайся в целости и сохранности, любим, мама и папа». Она совсем забыла, что эта книга была подарком от ее родителей, когда она уезжала в Новую Зеландию. Лиззи сжимала страницы так сильно, что ее костяшки побелели. Вид неряшливого почерка отца, так похожего на ее собственные каракули, вызвал прилив тоски по дому, ударившей ее со всей силой, как молотом по наковальне. Ее заполнило чувство вины за то, что она даже посмела думать о том, чтобы остаться в Средиземье. Зная, что Трандуил все еще наблюдает за ней, она проглотила комок в горле. Лиззи восстановила дыхание и заставила себя протянуть ему книгу назад. – Почему вы думаете, что это мое? – спросила она небрежно, но ее выдавали дрожащие руки и голос, который надорвался посреди вопроса. Казалось, эльфийского короля позабавила эта попытка казаться равнодушной. – Она явно не принадлежит ни одному из гномов, зато подходит к другим... странным предметам, найденным в вашей сумке, – ответил он глубоким и мелодичным голосом. – Вы когда-нибудь слышали том, что это невежливо - копаться в женских вещах? – пробормотала Лиззи и, опустив книгу на колени, неосознанно погладила гладкую обложку. – Однако вы так и не ответили на мой первоначальный вопрос о том, почему между вами и Торином существует связь… – произнес Трандуил, глядя на нее из-под густых бровей. – Что наводит меня на мысль, что эта…. так сказать помолвка, о которой он говорит, не более чем непродуманная попытка заставить молодую человеческую женщину, путешествующую в одиночку с тринадцатью мужчинами, казаться немного более благопристойной, чем это выглядит. Лиззи слегка фыркнула на это, возмутившись его намеком на непристойность ее нахождения в отряде. – Можете намекать на что угодно. Меня не волнует, что вы думаете, – произнесла она тихим голосом, смотря на путеводитель на коленях. – От чего напрашивается вопрос, а почему именно вы присоединились к этому сброду и их бессмысленному походу к горе, – продолжил он в тяжелой манере, игнорируя ее слова. – Я прекрасно осведомлен о том, что другие миры существуют… я хотел бы узнать и как вы сюда попали, и какова ваша роль в этом походе, – произнес он властно, выжидающе посмотрев на девушку. Притворная вежливость была позади, и они подошли к истинной причине его прихода. Лиззи задумалась на секунду, осмысляя, как много ему можно рассказать. Она не желала становится врагом Трандуила, но она также понимала, что рассказывать о своих знаниях будет очень плохой идеей, поэтому она решила рассказать только часть правды. – Гэндальф перенес меня сюда, – осторожно ответила она, все еще продумывая каждое слово. Трандуил кивнул. – Это не удивляет меня. Волшебники известны тем, что вмешиваются не в свои дела, – произнес он, а ей стало становиться очень неуютно от его внимательного взгляда, который ни на секунду не оторвался от ее лица. – Но зачем он перенес вас сюда? – А этого я вам не скажу, – твердо ответила девушка – наверное, она только что открыла себе дверь в темницу этими словами. – Хорошо, храните свои секреты, – спокойно произнес король эльфов, никак не отреагировав на ее отказ говорить. – Я узнаю вашу причину в этом мире так же, как я узнал настоящую причину похода вашего короля – вернуть гору, – добавил он с полной уверенностью, что добьется желаемого. – В любом случае допрос не был единственной причиной моего прихода. – Тогда что было еще? – с любопытством спросила она, все еще сидя с ногами в воде, пока он возвышался над ней. – Я просто хотел увидеть вас – женщину, которая заставила великого Торина Дубощита забыть о своей гордости и умолять меня о помощи, – без всяких эмоций произнес он. Лиззи не понравилось очевидное удовлетворение в голосе эльфийского короля, поэтому она ответила максимально грубо, как могла: – И вот она я, – коротко произнесла она, не желая вступать с ним в какие-либо еще словесные игры. В голове была каша и без Трандуила. Тон его голоса внезапно натолкнул ее на мысль, что возможно он попробует как-нибудь использовать ее против Торина, а у нее не было никакого желания становится пешкой в его игре. – Действительно, – Трандуил слегка наклонил голову, будто бы кивая в благодарности. – Что-то еще? – спросила девушка, отвернувшись от него и посмотрела на намокшую ткань своего платья. Было ясно, что она хочет, чтобы он ушел. Она хотела, чтобы они все поскорее ушли из лесного царства и беспрепятственно продолжили свой поход, но не знала, как это можно сделать, когда отряд в плену. Она знала, что Бильбо сможет вытащить гномов, если все будет происходить так, как описано в книге, но девушка не была уверена, сможет ли она присоединиться к ним. – Завтра вечером будет пир, вы присоединитесь ко мне за столом, – ответил он, а затем повернулся и властно удалился, ткань длинного одеяния едва касалась пола при его ходьбе. Как только он ушел, Лиззи мгновенно вскочила на ноги и покинула комнату так быстро, насколько ей позволяли ее дрожащие мышцы. Она все еще цеплялась за стены, пока шла в спальню, оставляя за собой мокрые следы от платья. Измученное выражение ее лица, должно быть, ясно давало понять всем эльфам не приближаться к ней, потому что никто ни разу не предложил ей помощь. Она наконец-то дошла до своей комнаты и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной, чтобы перевести дыхание. Все еще тяжело дыша, она медленно открыла книгу, чтобы еще раз прочитать нежное послание на обложке, проследив глазами каждую знакомую букву. Затем Лиззи захлопнула ее и откинула голову назад, прислонив ее к деревянной двери. Взгляд девушки упал туда, где маленькая деревянная птичка сидела на кровати. Слезы подступили к ее глазам. Лиззи со злостью сморгнула их, сильно прикусив язык в тщетной попытке не разрыдаться. Почувствовав соленую влагу на губах, девушка поднесла дрожащую руку ко рту, вспомнив, как Торин прижимался к ним своими губами. Чувствуя себя слишком потрясенной от всего, Лиззи просто соскользнула вниз по поверхности двери и села на пол, прислонившись спиной к дереву. Обхватив руками колени, она смотрела на стену. Сейчас в ней бушевал уже знакомый конфликт.       Было уже далеко за полдень, солнце еще светило на горизонте, бросая свои пятнистые золотистые лучи света сквозь деревья, но вокруг уже чувствовалась атмосфера предстоящего Пира звезд, Мерет-нуин-Гилиат. Повсюду царило веселье: эльфы лесного королевства смеялись, танцевали и пировали. Впервые Тауриэль показалось странным, что празднование звездного и лунного света началось задолго до наступления ночи. А к тому времени, когда появились первые звезды, многие из гуляк были уже слишком пьяны, чтобы смотреть на небо и выражать должное почтение празднику. В очередной раз эльфийка осознала, как мало было людей, которых она могла назвать по-настоящему друзьями: она выпила с несколькими стражниками, с которыми она говорила только о работе, и один раз потанцевала с Леголасом, в то время как его отец пристально наблюдал за ними поверх своего хрустального бокала. Теперь же, когда принц вернулся за стол к отцу, она обнаружила, что ее энтузиазм по поводу праздника быстро угасает. Решив покинуть праздник, она направилась к главным дверям пройдя мимо главного стола. Естественно, ее намерение уйти не прошло незамеченным для короля эльфов. – Тауриэль, – позвал Трандуил, заставив ее остановиться. – Пойди и приведи леди Элизабет из ее комнаты, – приказал он, не глядя на нее. – Да, милорд, – ответила эльфийка. Женщина обменялась взглядом с Леголасом: вокруг было много гонцов, герольдов и слуг, и поручение привести гостя было, несомненно, ниже ее статуса капитана стражи. Эльфийка подумала, а не было ли это неким наказанием за то, что она позволила Лиззи навестить короля гномов в темнице днем ранее. Добравшись до комнаты их человеческой гостьи, она постучала в дверь, и ей разрешили войти. Женщина увидела Элизабет, которая лежала на животе и пристально смотрела на маленькую деревянную птичку, которую ей подарил один из гномов, и на какую-то весьма странную книгу. Видимо, девушка отказывалась покидать свою комнату со вчерашнего дня. А судя по ее покрасневшим глазам, беспорядку на кровати и разбросанным по всей комнате вещам, ее разум был несколько обеспокоен все это время. – Король потребовал, чтобы ты присутствовала на пиру, – сказала Тауриэль, когда девушка повернулась к ней лицом. Лиззи фыркнула и перевернулась на спину, глядя в сводчатый потолок. – А если я откажусь? – спросила она с какой-то раздраженней покорностью, что напомнило Тауриэль, насколько молода была эта странная девушка. – Я советую тебе этого не делать, – ответила она нейтрально, зная, что с королем иногда может быть трудно, если все идет не так, как он хочет. Девушка вздохнула и села, что-то бессвязно бормоча себе под нос. Она отказалась от платьев, которые были оставлены для нее, и надела свою одежду, которая была постирана и возвращена ей. Потертые черные брюки, тяжелые, отороченные мехом сапоги и гномий плащ вряд ли подходили для пира, но Тауриэль решила не советовать ей переодеваться. Женщина была не в настроении потакать королю и следить за тем, чтобы его гости (хотя "пленники", возможно, было бы более подходящим словом) были одеты соответствующим образом. Хотя девушке уже было легче чем вчера, Тауриэль все равно помогала ей идти до главного зала. Женщина неодобряюще поглядывала по дороге на стражников, которые выпивали будучи на службе. Король думал, что раз ворота закрыты, то они все в безопасности, но Тауриэль считала, что они всегда должны быть настороже. – Ты в порядке? – спросила Лиззи как раз перед тем, как они вошли в холл. Тауриэль взглянула на нее и с удивлением обнаружила, что Лиззи смотрит на нее с беспокойством. Несмотря на то, что девушка, без сомнения, была занята собственными проблемами - ее друзья, семья и жених были заключены в темницу тем человеком, с которым она теперь должна была обедать - она все еще показывала чуткость и заметила обеспокоенность Тауриэль. – Просто нет настроения пировать, – заверила она ее со слабой улыбкой – женщина была тронута ее дружеской заботой. Девушки остановились перед дверью, прислушиваясь к звукам музыки и шумному веселью, но ни одна из них не сделала ни малейшего движения, чтобы войти. Лиззи снова фыркнула. – Ты тоже идешь? – спросила она без особой надежды в голосе. – Нет, я должна убедиться, что все двери надежно заперты. «Раз оказалось, что сегодня никто больше не работает», – мысленно добавила эльфийка. Тауриэль улыбнулась и прикоснулась к плечу Лиззи. Женщина внезапно подумала, а не начала ли эта странная девушка становится ей другом? – Приятного вечера, – сказала эльфийка, хотя в ее голосе все еще слышалось явное отсутствие воодушевления. Лиззи вытянула губы и слегка кивнула. – Почему-то мне не верится, что он будет таким, – сказала она недовольно, но тоже слегка улыбнулась. Женщины обменялись утешительными кивками, а затем Лиззи развернулась и заковыляла в зал, опираясь на дверь. Сейчас Тауриэль была рада, что ее отсутствие не будет замечено (в отсутствии друзей есть и свои плюсы). Эльфийка повернулась и направилась обратно по коридору. Она обошла все двери, убедившись, что они все заперты. Даже эльфы внизу, в подвалах у водяных ворот, напивались, и некоторые из них уже спали прямо за столом. Среди них были хранитель ключей, тюремщик, который, по-видимому, тоже решил отказаться от своих обязанностей в пользу веселья. Когда Тауриэль напомнила ему о его долге, стражник лишь невнятно ответил: – Они же заперты, куда им идти? Покинув подвалы и пьяных эльфов, Тауриэль обнаружила, что ноги сами ведут ее вниз к темницам, чтобы проверить пленников.       Кили сидел, прислонившись спиной к стене своей камеры – самое удобное положение, которое ему удалось найти в тесной темнице. Он прислушивался к звукам музыки и шумного веселья, доносившихся до них. Его мысли были заняты одной рыжеволосой эльфийкой: Кили представлял, как она улыбается и танцует под веселую музыку. Хотя он был гномом, а она эльфом, он - пленником, а она - капитаном стражи, он не мог не чувствовать осторожной надежды, ведь Лиззи (с ее этим жутко точным предвидением) упомянула как-то Тауриэль в разговоре о романтике, и одного этого было достаточно, чтобы вызвать легкую улыбку на его лице, даже когда он сидел в темной камере. Как будто его мысли призвали ее, она появилась наверху из-за поворота и начала грациозно спускаться по лестнице, тщательно проверяя все камеры на своем пути. Ее глаза скользнули к нему, и их взгляды встретились сквозь прутья решетки. Она вежливо наклонила голову, но тем не менее прошла мимо его камеры. – Похоже, у вас там очень веселая вечеринка, – произнес Кили, пытаясь заставить ее задержаться еще немного, в остром желании услышать ее голос. И ему это удалось: Тауриэль остановилась спиной к нему, а затем повернулась к нему лицом. – Это Мерет-нуин-Гилиат – праздник звездного и лунного света, - объяснила она, голос девушки был чист и мелодичен. – Для Эльдаров весь свет священен, но лесные эльфы больше всего любят свет звезд. – Я всегда думал, что это холодный и такой далекий свет, – тихо сказал он, наклонив голову, чтобы посмотреть на нее. Звезды не обращали внимания на мелкие неприятности смертных, когда они кружились высоко над ними. Они были несомненно прекрасны, он не мог отрицать этого, но это была далекая и неземная красота, а его восприятие прекрасного было осязаемым. Тауриэль подошла на шаг ближе к его камере, глядя вниз, туда, где он сидел, растянувшись на полу. – Когда мир был молод, эльфы проснулись в темноте. Свет звезд был первым, что они увидели, – сказала она с тихим почтением. – Они не далеки, они – жизнь. Это красота, память и грация Валара. В ее мягком голосе слышались страсть и уверенность, но Кили понял, что не может с ней согласиться. На его лице появилась кривая улыбка. – Дай мне костер в лагере в любой день, – возразил он. Женщина растерянно моргнула, глядя на него сверху вниз. – Костер в лагере? – Да, – сказал он, кивнув головой. – Свежее мясо жарится на вертеле, ты сидишь, пьешь эль и поешь вместе со своими товарищами, пока готовится еда. Кили встал со своего места и выпрямился. – Ты когда-нибудь специально ворошила угли в костре? – напряженно спросил он, наклонив голову и глядя на нее. Она бросила на него пустой, но заинтригованный взгляд. – Искры улетают в ночь, – сказал он ей, не отрывая взгляда от ее лица. – Они горят горячим и сияющим золотом, даже ярче, чем звезды. – Но недолго, – указала Тауриэль, ее брови сдвинулись, а лицо нахмурилось. – Возможно, – сказал Кили, опустив взгляд. Он вдруг вспомнил, что эта красавица перед ним бессмертна. Хотя гномы живут долго, для нее он, должно быть, был таким же мимолетным, как искры, поднимающиеся от костра, а она для него такая же недостижимая, как звезды. Между ними повисло молчание. Тауриэль хотела было повернуться и уйти, но Кили снова остановил ее. – А почему ты не на пиру? – спросил Кили, решив во что бы то ни стало продолжить разговор, который так внезапно оборвался. Тауриэль замешкалась, а затем ответила нейтральным тоном: – Сегодня я не в настроении для компании. Кили подошел к двери камеры, чтобы смотреть на нее на ее уровне глаз. – И все же ты говоришь со мной, – сухо заметил он, обхватив руками прутья решетки. – Может быть, ты хотела сказать, что ты не в настроении общаться с эльфами? Женщина выглядела слегка оскорбленной. – Это была шутка ... – уточнил он с легкой улыбкой, забавляясь выражением ее лица. - Хотя это очень точное наблюдение, – добавил он еле слышно. Затем он снова повысил голос, чтобы спросить: – Почему ты не в настроении для компании? Тауриэль поджала губы, немного задумавшись, прежде чем ответить на его вопрос. – Они пируют и веселятся, хотя мало кто из них действительно обратит свой взор к небу, когда наступит ночь, – объяснила она мрачным тоном, явно опечаленная отсутствием понимания у остальных. – Они не уважают того, что им предназначено почитать. – А ты уважаешь, – тихо сказал Кили. Это было утверждением, а не вопросом. Тауриэль кивнула и понизила голос, как будто рассказывала ему какую-то тайну. – В прошлом я иногда ходила на опушку леса, где лес встречается с равниной перед горой, и мир будто рушится прямо у тебя на глазах. Когда над тобой нет ветвей, а звезды заполняют все небо белым светом вечности ... – выдохнула она, и в ее голосе снова прозвучал благоговейный трепет. Затем эльфийка опустила глаза в пол с легкой, почти виноватой улыбкой. – Это единственный раз, когда я отважилась выйти за пределы леса. – Единственный? – с удивлением переспросил Кили. Ему показалось это необычным, учитывая, что ей должно быть несколько столетий. Сам он много раз путешествовал в другие поселения гномов и даже сопровождал купцов, добираясь до самого Дунланда, хотя это приключение было первым, когда ему пришлось пересечь Мглистые горы на востоке. Женщина кивнула и снова встретилась с ним взглядом, ее карие глаза горели любопытством. – Я завидую тебе, что ты путешествовал, – призналась она и, поколебавшись, спросила. – Ты расскажешь мне о том, что видел? Кили улыбнулся, довольный ее просьбой. – О, если ты этого хочешь, – сказал он, наклоняясь вперед, чтобы говорить с ней через решетку, пытаясь придумать, что бы эльфийка хотела услышать больше всего. Тауриэль грациозно присела на ступеньку возле его камеры, чтобы послушать его рассказ, и пристально посмотрела на него. – Поскольку это праздник лунного света, я расскажу тебе о том, как увидел огненную луну...       Как только Лиззи оказалась внутри главного зала, она остановилась, оглядываясь по сторонам. Повсюду мерцали огни, вокруг мелькали эльфы в тонких прозрачных платьях или бледных шелковых туниках, свет отражался на их радостных лицах и переливался в волосах. Рядом с ними, в своей темной и тяжелой кожаной гномьей одежде, она чувствовала себя жутко непривлекательной. Однако она быстро отмахнулась от этого чувства: ей было все равно, что думают о ней эльфы, ведь формально они были ее тюремщиками. Весь прошлый день она провела взаперти в своей комнате. Она то лежала на кровати, то нервно ковыляла по комнате. Ночью сон ускользал от нее просто потому, что она скучала по присутствию Торина рядом с ней. Сейчас она была раздражена после долгой ночи метаний и бессонницы. На следующий день эльфы несколько раз приходили с едой, упрашивая ее прогуляться по саду и подышать свежим воздухом, но она демонстративно отказывалась, предпочитая одиночество. Ее негодование только усилилось, так как за все это время от их невидимого взломщика не было никаких известий, и поэтому Лиззи понятия не имела, когда они смогут сбежать. Используя столы в качестве опоры, она медленно пробиралась сквозь плотную толпу людей туда, где сидел Трандуил. Он выглядел очень красиво и царственно, сидя на своем большом, богато украшенном стуле и одетый в бледно-золотую мантию. Он надменно наблюдал за торжеством через край своего бокала. Лиззи подавила улыбку: Торин мог бы выглядеть царственно и на спине лохматого пони будучи одетым в забрызганный грязью плащ и не мывшись несколько недель. Она сомневалась, что Трандуил сможет выглядеть так же царственно после нескольких недель путешествия. Будто бы почувствовав ее присутствие, Трандуил перевел взгляд на нее, наблюдая за ее медленными и хромающими шагами. – Вы опоздали, – сказал он, когда она подошла к его креслу, его голос был глубоким и мелодичным. Он указал на стул рядом с собой, где стояла полная тарелка еды. – Садитесь, ешьте, – лениво приказал он. Лиззи опустилась на стул, радуясь, что больше не нужно стоять, но не сделала ни малейшего движения к еде. – На самом деле я не голодна, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно, а не раздраженно. – Вы уже давно путешествуете, и я сомневаюсь, что у вас часто была возможность поесть так же хорошо, как сейчас, – сказал он, будто уговаривая. Это было неправдой: еда перед ней, конечно, выглядела прекрасно, и ее желудок ворчал от запаха, но это были всего лишь жареные овощи, хлеб и салаты. Пир с мясом и элем, которым она наслаждалась в Эред Митрине, был куда более привлекательным. Не убедив девушку, Трандуил потянулся вперед, взял кувшин вина и налил немного в хрустальный бокал рядом с ее тарелкой. – Вы мне не доверяете, – заметил он, многозначительно протягивая ей стакан. Лиззи взяла стакан из его рук и решительно поставила его обратно на стол. – Нет. Трандуил вернулся к своей тарелке. – Могу ли я спросить почему, после того как я открыл для вас двери своего дома и обеспечил вас лекарствами? – спросил он, элегантно разрезая свою еду. Мысленно Лиззи признала, что его манеры за столом были определенно лучше, чем у гномов. – И посадили в темницу моих товарищей, – заметила она, приподняв брови. – Они могут уйти в любое время, когда пожелают, – мягко сказал он, поднося вилку ко рту. Девушка сощурила глаза, глядя на него, не веря его словам ни на секунду. – И в чем подвох? – цинично спросила она. Последовала пауза, пока Трандуил жевал и глотал свою еду, затем он снова поднес бокал с вином к губам, прежде чем медленно заговорить. – Есть одно украшение в сокровищнице Эребора… – О, ради всего святого, скажите мне, что вы этого не делали, – со стоном произнесла Лиззи, теперь совершенно отчетливо понимая, почему Торин вышел из себя перед королем. Трандуил посмотрел на нее, все еще держа свой бокал у лица. – Я не привык, чтобы меня перебивали, – сказал он с опасной ноткой в голосе. Лиззи не обратила внимания на его тон, чувствуя, как ее собственный гнев растет внутри нее. – После всего, что вы не сделали, когда дракон напал, теперь вы требуете часть их сокровищ? – недоверчиво переспросила она, не веря в его наглость. – Вы говорите о том, чего не понимаете, – сказал он, опуская стакан обратно на стол и сжимая руку в кулак. – Я понимаю достаточно, Торин рассказал мне, как вы оставили их гореть, когда напал дракон, – едко ответила она. Эльф повернулся к ней лицом. – Вы думаете, я должен был вести своих людей в этот ад? – спросил он обманчиво мягким тоном, в то время как костяшки его сжатого кулака побелели. Лиззи покачала головой, чувствуя, что здесь ей следует действовать осторожно: она знала, что Трандуил мог потерять многих своих людей, если бы они попытались вступить в бой с драконом, но злилась не поэтому. – Вы могли бы, по крайней мере, им помочь. Их дом был разрушен, у них не было ничего: ни еды, ни оружия, ни лекарств, – твердо сказала она, вспомнив боль в голосе Торина, когда он говорил ей о своей ненависти к эльфам. – Повернуться к ним спиной было не более чем трусостью... – Не называйте меня трусом, – прервал ее Трандуил, его голос звенел от силы и гнева, заставляя ее слегка вздрогнуть. – Я встречался с великими змеями Севера, я знаю, что такое гнев и гибель от драконьего огня, – прошипел он, широко раскрыв яростные глаза, и Лиззи впервые испугалась его. – Тогда как вы... ничего не знаете, леди Элизабет. Наступила долгая пауза, пока Лиззи приходила в себя, потрясенная болью и гневом, звучавшими в голосе короля. – ... вы жалеете об этом? – спросила она наконец, сделав несколько глубоких вдохов, ее голос был низким и тихим среди шума праздника. – О том, что отвернулись от страданий гномов, пока горел Эребор, – пояснила она, когда он повернулся и вопросительно посмотрел на нее. Трандуил, видимо, уже оправился от гнева. Он снова взял свой бокал и задумчиво покрутил его, хотя и не сделал ни глотка. – Да, это была настоящая трагедия, – тяжело произнес он своим обычным тоном, не глядя на нее. – Потеря жизни и средств к существованию в тот день было, безусловно, трагедией. Гномы когда-то были могучей и гордой расой, но события того дня были ударом, от которого, я сомневаюсь, что они смогут оправятся. Лиззи медленно покачала головой. – Вы только что дали очень длинный ответ и в то же время не сказали ни слова, – заметила она. – Вы уклоняетесь от ответа. Если бы вы смогли снова оказаться там, прямо сейчас, и зная последствия, вы бы все равно поступили так же? – Я бы поступил так же, – просто ответил Трандуил, кивнув ей. – И вот поэтому я не доверяю вам, – сказала она тихо. Трандуил бросил на нее быстрый взгляд. – Вы даже не попытаетесь взглянуть на это с моей точки зрения? – спросил он, слегка приподняв свои густые брови, словно бросая ей вызов, и она откинулась на спинку стула, прислушиваясь. – Просветите меня, – сказала она, жестом приглашая его продолжать. – У дракона хорошая память, – тихо сказал он. – Если бы мы помогли им, то зверь знал бы это и в следующий раз, когда он покинул бы гору, чтобы попировать... Ну, эти леса были бы для него всего лишь растопкой. Как я уже сказал, я хорошо знаю разрушительную природу драконьего огня и ни за что не обрушу его на свой народ. Игнорируя страдания одной расы, я предотвратил уничтожение своей, - сказал он. Затем он вздохнул и мрачно покачал головой. – Я предупреждал деда Торина, какое зло призовет его жадность… и он такой же. – Он совсем не такой, – твердо ответила Лиззи, будто произнося это, это станет правдой. – Такой, – сказал Трандуил, посмотрев на девушку снова. Он мог прочитать слишком много ее мыслей по ее лицу. – Вы знаете, что он такой… и боитесь этого, - добавил он мягко. Лиззи открыла рот, но поняла, что она не может отрицать это.       Торин сидел на тесной койке в своей камере, вытянув одну ногу и глядя на небольшой участок камня, который он мог видеть сквозь решетку. Он смутно слышал, как Кили разговаривает с эльфийкой дальше по коридору, но не мог разобрать слов: его слух был уже не так хорош, как в юности. Но сейчас он был слишком занят своими мыслями, чтобы думать о том, что Кили разговаривает с эльфом. Торин вспоминал о событиях вчерашнего дня. Он то и дело касался губ в темноте своей камеры, вспоминая, как Элизабет с таким же энтузиазмом отвечала на его поцелуй. Это был отчаянный и импульсивный поступок с его стороны: она прощалась, и, опасаясь, что он не увидит ее еще какое-то время, король действовал инстинктивно, желая, чтобы она узнала о его чувствах до того, как они разойдутся. Он почувствовал прилив мужского удовлетворения, вспомнив, как ее маленькие пальчики запутались в его волосах, поглаживая кожу головы в попытке притянуть его ближе, но за этим последовало другое, более нежное и трепетное чувство. Может быть, она и ответила на его поцелуй, но он не знал, ответила ли она на его чувства – по гномьим стандартам их можно было бы считать практически помолвленными после того, как он позволил себе такую вольность, но Элизабет была из другой культуры, где ей было вполне приемлемо завести любовника. Он почувствовал прилив ревнивого гнева, вспомнив, что она знала других мужчин, а затем яростно заставил себя вернуться к рациональному мышлению, напомнив себе, что там, откуда она родом, ее поступки не считаются нечистыми или непристойными. Его волновало ее будущее, а не ее прошлое. – Ну, вы, кажется, подружились, – Бофур сказал Кили угрюмым голосом. Очевидно, что эльфийка ушла, понял Торин. – Это лучше, чем наживать себе врагов, не так ли? – он услышал, как Кили резко возразил, и в его голосе прозвучали раздраженные нотки человека, который осознает, что он поступил не очень правильно. – Это она нас сюда посадила, – сердито напомнил ему Двалин, и вслед за этим раздался звук, будто он в сотый раз проверял прутья решетки своей камеры. – Трандуил тот, кто заключил нас в темницу, а не она, – сказал Фили, вставая на защиту Кили и, как ни странно, рыжеволосой эльфийки. Торин молчал, не желая быть втянутым в разгорающийся спор: он не мог сказать, что одобряет разговор Кили с эльфами, но знал, что борьба между ними вряд ли будет продуктивной в попытке сбежать из лесного царства. – Это не имеет никакого значения, – печально сказал Ори, выражая сомнения и страхи многих членов компании. – Теперь мы все равно никогда не доберемся до горы. – Ты здесь не застрял, нет, – раздался знакомый голос из-за решетки камеры. Подняв голову, Торин увидел, что Бильбо смотрит сквозь решетку, держа в руке большую связку ключей. Облегчение нахлынуло на него, и улыбка вспыхнула на его лице, в нем появилась надежда. Все гномы засмеялись и зааплодировали, но Бильбо благоразумно заставил их замолчать. Хоббит быстро открыл все камеры, и несколько гномов направились прямо к лестнице, ведущей наверх из темницы. – Только не туда! – сказал Бильбо, указывая им на ступени, ведущие вниз. Гномы замешкались, а затем последовали, куда их направил хоббит. Торин стоял на месте, глядя на верх лестницы. Внутри него была борьба: потенциальный побег был внизу, но Элизабет была где-то над ними. Он сжал кулаки, его мозг бешено работал. Они пришли в королевство Трандуила, потому что боялись смерти Элизабет, но теперь она была в безопасности и здорова. Они не могли больше подвергать опасности свою миссию, и, кроме того, он обещал ей, что не будет рисковать их побегом ради нее. Стиснув зубы, он неохотно повернулся и последовал за отрядом дальше вниз по коридорам лесного царства, задаваясь вопросом, правильное ли решение он принял. Они шли быстро и молча в течение нескольких долгих напряженных минут. К счастью, они не встретили эльфов. Впереди мужчина услышал голос Кили: – Поверить не могу, мы в подвалах, – прошипел он напряженно. – Ты должен был нас вывести отсюда, а не затащить еще дальше, – яростно прошептал Бофур Бильбо. Ведь действительно, они были окружены огромными бочками с едой и вином без единого намека на выход. За столом в углу спали несколько эльфов, которые явно перепили вина, судя по разбросанным кувшинам. – Я знаю, что делаю, а теперь в бочки. Быстро, – тихо сказал хоббит, махнув рукой в сторону штабеля бочек. – Ты сошел с ума? Они найдут нас, – яростно сказал Двалин. Торин не мог не согласиться: что касается укрытий, то это был не самый умный план. Затем он увидел рычаг и заметил, что бочки, на которые указывал Бильбо, лежали на чем-то, похожем на люк. – Нет, не найдут! Пожалуйста, пожалуйста, вы должны доверять мне, – прошипел Бильбо жалобным и одновременно нетерпеливым голосом. Никто из гномов не пошевелился, и Бильбо умоляюще повернулся к Торину. – Делайте, как он говорит, – Торин рявкнул на них. Мужчина слышал шум реки, несущейся у них под ногами, и ему показалось, что он разгадал план хоббит. Как и обещала Элизабет, план был великолепен. Ворча, вся компания начала выполнять приказ Бильбо. Как только они забрались в бочки, Торин оттащил Бильбо в сторону. – Наше оружие и снаряжение? – сказал мужчина. Бильбо покачал головой. – На это нет времени, – твердо сказал он. Оставить свои пожитки, особенно меч, было непросто, но, по крайней мере, у них оставалась карта, которую Трандуил вернул им во время разговора перед темницей. К тому же, его меч не шел ни в какое сравнение с тем, что еще ему нужно оставить в Лихолесье. Торин оглянулся в сторону лестницы, надеясь, что девушка каким-то чудом появится. Бильбо нервно покачивался на носочках, с легким испугом наблюдая за его взглядом. – Я поднялся в ее комнату перед тем, как прийти сюда, но король заставил ее присоединиться к нему на пир, – сказал хоббит. – Она... она заставила меня пообещать, что мы уйдем без нее, если она не сможет спуститься, – неохотно добавил он, очевидно думая, что Торин рассердится из-за этого. – Да, я дал такое же обещание, – тихо сказал мужчина, все еще смотря на пустую лестницу. Его нисколько не удивило, что Элизабет еще и Бильбо заставила исполнять ее просьбы – она была очень хитрой. – С ней все будет хорошо, – мягко сказал Бильбо, и в его голосе прозвучала уверенность. – Эльфы хорошо к ней относятся. – … да, – согласился он наконец, оторвав взгляд от лестницы, и посмотрел туда на бочки, в которых расположился его отряд. Торин принял решение оставить девушку здесь, надеясь, что эльфы не причинят ей никакого вреда, и он должен был придерживаться этого решения. Он утешал себя мыслью, что в Лихолесье она, вероятно, будет в большей безопасности, чем если бы присоединилась к ним в их путешествии в горы. Бофур высунул голову из бочки: – И что же нам теперь делать? – спросил он, явно еще не разобравшись в плане хоббита. Торин и Бильбо обменялись быстрыми взглядами, затем Торин кивнул и полез в свою бочку, надеясь, что она непроницаема для воды. Бильбо же подошел к рычагу. – Задержите дыхание, – сухо сказал Хоббит, обхватив руками деревянный рычаг. – Задержать дыхание? – переспросил ошеломленный Бофур, но Бильбо уже потянул за рычаг, и бочки покатились. Пол под ними открылся, и бочки с гномами одна за другой покатились вниз по склону и с ледяным плеском погрузились в реку внизу.       После короткого молчания за главным столом Лиззи наконец пришла в себя, чтобы вернуться к теме, которую они обсуждали изначально, так как она все равно не могла опровергнуть последние слова Трандуила о Торине. – Но... Но вы только что сказали, что предлагали Торину сделку, – дрожащим голосом произнесла она. – Вы сказали, что отпустите их в обмен на ожерелье или что-то в этом роде. Конечно, это считается союзничеством с гномами. Вы готовы рискнуть навлечь на себя гнев дракона ради нескольких драгоценностей, но не для того, чтобы помочь народу, который страдал. – Из этого логически следует, что единственный способ вернуть сокровища – это убить дракона, – просто сказал Трандуил. – Сделка, которую я предложил, не несет для меня никакой потери: либо они потерпят поражение, и мне не станет хуже, либо они добьются успеха, и то, что по праву принадлежит мне, будет возвращено... Последовала пауза. – Что вы имееете в виду «по праву»? – подозрительно спросила Лиззи после молчания. Эльф одарил ее легкой улыбкой, которая не коснулась его глаз. – Ожерелье, о котором я говорил, я заказал для своей жены, чтобы его сделали из наших лучших необработанных драгоценных камней. Это был подарок, который она так и не получила, – сказал он, и его голос был полон глухой боли. – Гномы использовали самый чистый мифрил, какой только можно было найти, но когда ожерелье было закончено, они потребовали больше, чем мы договорились, сказав, что качество работы заслуживает лучшей оплаты... – сказал он медленно, а затем повернулся к ней лицом, его взгляд был вновь жестким. – Эти камни принадлежат мне, леди Элизабет. Скажите мне, будь вы на месте Торина, вам было бы жалко отдать этот маленький подарок, воспоминание о моей покойной жене, в обмен на свободу ваших товарищей? Лиззи поджала губы и пожевала внутреннюю сторону щеки. – Гномы, наверняка, рассказывают другую историю об этом ожерелье, – наконец сказала она. – Я в этом не сомневаюсь, – ответил Трандуил, поднимая свой бокал и делая еще один глоток. – Вы должны выслушать обе и решить, какую считать правдой. Девушка забарабанила пальцами по столу, напряженно размышляя. – Так ... значит, вам нужно только ожерелье? – медленно спросила она, чтобы прояснить ситуацию. Тем не менее Лиззи не очень понимала, почему Торин отказал ему в чем-то, что по праву принадлежало ему в любом случае – в одном маленьком предмете из всей огромной сокровищницы Эребора. – Не... не Аркенстон или что-то в этом роде? – добавила девушка. Трандуил мягко улыбнулся. – В этой горе спрятано много прекрасных вещей, драгоценностей из чистейшего изумруда и ярчайшего серебра, которыми я бы очень хотел обладать... тем не менее я не претендую на эти сокровища, – сказал он, и его глаза заблестели при описании сокровищ. – А что касается Аркенстона... – Трандуил покачал головой и опустил глаза. – Торин может оставить себе свою королевскую драгоценность, если он вернет себе гору. Ожерелье – это все, что я действительно хочу, и наши две расы могут перестать враждовать. Лиззи моргнула. – Значит, вы хотите мира между эльфами и гномами? – скептически спросила она. – На мир опускается тьма, леди Элизабет, – произнес он мрачным голосом, нахмурив брови. – Тени удлиняются, и звери рыщут по нашим границам. Мы можем отгонять их, но не можем победить, – мужчина пристально посмотрел на нее. – Но с возвращением Эребора гномам оборона севера будет усилена. – Тогда отпустите их, – Лиззи взмолилась, наклонившись к нему. – Зачем вообще пытаться заключить с ними сделку, если вы все равно хотите, чтобы они вернули себе гору? Трандуил вдруг рассмеялся над ней, и этот звук эхом разнесся по всему залу, словно звонкий колокольчик. – Вы очень хороший стратег, миледи, – сказал он с веселой улыбкой, его глаза очень ярко блестели. – Сейчас у меня на руках все карты: с гномами в моей власти я могу диктовать условия свои условия сделки. – Но они должны успеть дойти до горы до дня Дурина, – жалобно сказала она, задаваясь вопросом, сможет ли она уговорить его отпустить их, чтобы им не пришлось сбегать в бочках, и они могли получить союзника. – Тогда вашему королю лучше бы поскорее передумать, – сказал он, откинувшись на спинку стула и лениво обводя рукой комнату, где эльфы праздновали, танцевали и пили, не обращая внимания на их разговор. – Никто не покинет эти залы без моего согласия, леди Элизабет, а вернуть гору сидя в моей темнице они не смогут. – Я бы не была так уверена в этом, – пробормотала она, зная, что Бильбо сможет вытащить их оттуда. Внезапная мысль поразила ее, наполнив надеждой: если хоббит решил использовать пир как отвлекающий маневр, как она предполагала, то попытка побега, возможно, уже началась... Двери с шумом отворились, и в зал вбежал эльф. Его одежда была растрепана и заляпана вином. Трандуил встал из-за стола, и весь зал мгновенно погрузился в тишину. Эльф тяжело сглотнул, выглядя очень напуганным. – Милорд, – нервно пробормотал он. – Гномы... они сбежали. При этих словах Трандуил повернулся и посмотрел на девушку, его брови тяжело нависли над прищуренными глазами. А Лиззи просто улыбнулась.