Шелест листьев (Stirring the leaves)

Думаю, ты никогда не узнаешь, что такое потеря, пока тебе нечего терять Что такое выбор, пока у тебя есть из чего выбирать Frank Turner «A love worth keeping»

      Азог сидел верхом на своем огромном белом варге, окруженный деревьями Лихолесья. Он медленно водил крюком своего протеза по густой шкуре животного и смотрел на деревья. Коротышка-гном, предавший отряд Торина у Эред Митрин, сказал ему, что они отправятся по лесной реке, и поэтому Азог объехал северную часть леса, чтобы устроить им ловушку, но гномы все еще не появились. После нескольких дней ожидания на опушке леса орки начали пробираться вглубь, следуя вдоль реки, в поисках каких-либо следов своей добычи. Азог понюхал воздух. Сейчас они были слишком близко к Лесному царству, и бледный орк оскалил зубы, почувствовав зловоние эльфов. Отовсюду веяло неестественной эльфийской магией, которая делала деревья крепкими и сильными, совсем не похожими на искривленные и почерневшие ветви в Южном лесу, вблизи Дол Гулдура. Орк обдумывал свой следующий шаг, стоит ли рисковать и быть замеченными эльфийскими разведчиками, двигаясь дальше вдоль реки, или отступить и продолжать ждать добычу, которая может никогда и не появиться. Внезапно в воздухе раздался громкий ясный звук рога. Выпрямившись, Азог увидел какое-то движение возле водных ворот — гномы были уже в реке, и эльфийские стражники готовились схватить их. Но все они не знали об отряде орков, прячущихся в деревьях позади них. При виде короля гномов, за которым он так долго охотился, у Азога вырвалось тихое рычание. Наконец-то увидев шанс, орк медленно поднял булаву, подавая сигнал остальным.  — Убейте их всех, — приказал он на черном наречии.       Первоначальная мысль Торина о том, что план побега Бильбо был блестящим, быстро испарилась: они, может быть, и сбежали из подземелий, но они все еще были в Лесном царстве, и у них не было оружия, чтобы дать отпор. Их побег был явно замечен, так как позади них громко прозвучал рог — без сомнения, сигнал стражникам впереди. Развернувшись в своей бочке лицом вперед, Торин с ужасом увидел большое каменное сооружение, перегораживающее реку, с коваными железными воротами под ним, воротами, которые медленно и тяжело закрывались перед ними. Течение реки неумолимо тянуло Торина вперед, и он мог только наблюдать, как их единственный выход стал заблокирован. Его бочка ударилась о металлические прутья решетки как раз в момент закрытия. Крепко сжав пальцами прутья, он чувствовал растущее отчаяние и безнадежность внутри себя. Остальные собрались позади него. Как раз в тот момент, когда мужчина смирился с тем, что его снова схватят, и решил встретить Трандуила с таким достоинством, на какое только была способна его потрепанная гордость, он услышал над собой дикое рычание и лязг оружия. — Орки! Нас атакуют! — крикнул Дори из-за спины Торина, увидев сражающихся эльфов. Прошло всего несколько секунд, прежде чем и сами орки появились в поле зрения мужчины. Они прыгнули в реку, чтобы напасть на отряд. Сидя в своем укрытии под каменным мостом, Торин мог лишь наблюдать, как его товарищи, которые были ближе остальных к берегу, пытались сдерживать мерзких тварей, схватив оружие у уже павших орков и используя его для самозащиты. Бильбо еще раз показал себя, вонзив свой маленький меч в орка, от которого Нори пытался отбиться. Внезапно среди шума сражения раздался громкий и испуганный голос Фили.  — Кили! — крикнул он, не сводя широко раскрытых глаз с моста над ними. Торин повернулся, и страх пронзил его насквозь. — Кили…- прошептал он тихо, в панике осматривая реку. Его младшего племянника нигде не было видно, и король не представлял, что могло случиться, чтобы Фили закричал с таким страхом в голосе. Несколько недель назад Элизабет предупредила его, что Кили может погибнуть в этом походе, если история, которую она знала, пойдет по плану. А девушка опасалась, что история все-таки идет именно так, но при этом она все равно не рассказала ему, как именно произойдет смерть Кили. И сейчас он опасался, не привел ли он на гибель своего племянника, сбежав из Лесного царства без нее. Внезапно решетка позади него начала открываться, и его бочку быстро понесло дальше по течению. Оглянувшись назад, Торин увидел Кили, стоящего на каменной арке со стрелой в колене. Мужчина почувствовал облегчение, поняв, что рана была не смертельной. Облегчение сменилось приливом гордости, когда он осознал, что сделал его племянник: тот взобрался на арку каменных ворот, чтобы открыть решетку для них, а это было очень рискованным поступком. Кили поймал взгляд Торина, когда течение унесло всю компанию прочь. — Уходите, уходите! — закричал его племянник, активно махая рукой. А после два эльфа грубо подняли его на ноги. Понимая, что пути назад для него нет, Торин стиснул зубы, пока течение уносило его вперед. Следующие минуты прошли в знакомом тумане сражения. Меч, который он поднял у побежденного орка, сидел в руке непривычно и странно. Эльфы преследовали орков вниз по реке, хотя вскоре стало ясно, что эти мерзкие твари охотились именно на гномов. Торину показалось, что он увидел мелькнувшего среди деревьев белого варга, и он понял, что Азог наконец-то догнал их. Даже среди хаоса боя Торин недоумевал, как это могло случиться. Их отряд шел вниз по реке, не оставляя никаких следов на берегах на протяжении многих километров, и все же бледный орк смог их выследить. Казалось, будто он ждал их на опушке леса, каким-то образом зная, что гномы окажутся именно у этого выхода. С момента их первой встречи с орками перед Ривенделлом Торин подозревал, что кто-то оказался предателем. Он даже сначала думал, что Элизабет была виновницей, но теперь он впервые задался вопросом, а не были ли это гномы, его собственный народ, кто предал их миссию? Эта мысль вызвала у него болезненное ощущение в животе. Спустя некоторое время, благодаря стремительному течению реки, они смогли оторваться от орков. Увидев, что река перед ними выходит в озеро, Торин направил измученных товарищей к берегу, зная, что они должны собраться с силами, решить, что делать дальше, и покинуть это место, прежде чем орки догонят их. Выбравшись из бочки на мели, Торин, пошатываясь, поднялся на каменистый берег. Фили, спотыкаясь, подошел к нему сзади и грубо схватил мужчину за плечо, резко развернув к себе. Его племянник выглядел совершенно растрепанным, косы в его усах и волосах распустились во время их побега. — Зачем ты это сделал? — громко потребовал он, на его лице отразилась ярость. — Почему ты оставил Кили там? — добавил он, повысив голос до крика. — Мы не могли остановиться, учитывая быстрое течение и преследующих орков, — заметил он, призывая к здравому смыслу. Торин понимал, почему Фили так зол, но он также понимал, что это был единственный выход. — Тогда мы возвращаемся, — сказал он просто, как будто это было самой очевидной вещью в мире. Торин посмотрел на озеро, зная, что гора скрыта где-то за туманом на северном берегу. Сейчас они были так близко, и ничто не стояло у них на пути. Все вокруг начинало казаться до боли знакомым, напоминая ему, что они так близко от дома: запах озера, ветер, дующий с гор, даже тяжелые облака, низко нависшие над водой. Торин начал говорить медленно, взвешивая свои слова. — Отряд почти не пострадал, — сказал он, зная, что его ответ разозлит Фили. — Я не могу рисковать тем, что нас снова посадят в тюрьму из-за одного гнома… даже если он мой племянник. Фили выглядел потрясенным, явно не веря своим ушам. — Лиззи тоже там, если ты забыл, — многозначительно сказал Фили. Торин оторвал взгляд от густого тумана, скрывающего гору, и глубоко нахмурился. — Конечно, я не забыл. Фили медленно кивнул, выражение его лица было жестким и непреклонным. — То есть… ты был готов рискнуть тюремным заключением ради нее, но не ради собственного племянника, — с горечью и разочарованием произнес он. Негодуя из-за намека на то, что он заботился о Элизабет больше, чем о своей собственной семье, Торин понизил голос до рычания. — Она умирала, — напомнил он своему племяннику, вспомнив то ощущение, когда держал ее безвольное тело в руках, а ее невидящие серые глаза смотрели через его плечо. — Вы все приняли решение как отряд следовать за мной, вам не нужно было идти. — Конечно, мы должны были пойти, так же, как и сейчас должны вернуться за ними, — возразил Фили, снова повысив голос. Он был явно взволнован, его руки были сжаты в кулаки. Торин покачал головой, его губы были сжаты в тонкую линию. — Мы не можем этого сделать, если хотим добраться до горы ко Дню Дурина. Это было суровой правдой: если они отправятся их спасать, это будет означать конец их поискам потайной двери. — Тогда я пойду один, — сказал Фили с непреклонным упрямством, разворачиваясь, как будто собирался идти обратно вверх по реке без каких-либо припасов или оружия. Торин схватил его, заставляя его повернуться к мужчине лицом. — Стой, подумай, — приказал он, крепко схватив его за плечи, чтобы его племянник прислушался к его словам. — Нас преследуют орки, и даже если мы сбежим от них, то нам еще предстоит столкнуться с гневом дракона, чтобы вернуть Аркенстон. Ты видел рану Кили, если бы он был с нами, он бы… — Был бы обузой? — перебил его Фили. — Таким ты его видишь? — Он был бы легкой мишенью, — поправил его Торин, стараясь говорить тихо, чтобы не разозлить своего племянника еще больше. Фили попытался отвернуться, но Торин крепко держал его, заставляя смотреть на себя. В такие моменты, как сейчас, он вспоминал, как молоды были его племянники, что они все еще бросали вызов его авторитету. — Мне пришлось похоронить моего деда и брата, я не буду рисковать своими единственными оставшимися родственниками, — тихо сказал Торин. Затем он поднял руку и обхватил ладонью шею Фили, наклоняя его голову к себе. — Мне тоже не нравится оставлять их здесь, но ты должен понять, что это лучший вариант… Кили будет в относительной безопасности в Лихолесье, как и Элизабет, — закончил он тихо, его голос был серьезен и полон решимости. Избегая его взгляда, Фили в конце концов глубоко вздохнул. Затем он неохотно поднял голову и кивнул. Торин отпустил его. — А теперь мы идем дальше. И быстрее, — сказал он, повышая голос так, чтобы его услышали остальные члены отряда, которые были заняты отжимом одежды и выливанием воды из сапог. Фили снова кивнул, затем его взгляд внезапно сфокусировался на чем-то за плечом короля.  — Торин! — он закричал, пытаясь предупредить. Осознав, что ему угрожает опасность, Торин инстинктивно наклонился за камнем, но тот был выбит из его руки стрелой, выпущенной с ошеломляющей точностью. Он пожалел, что у него нет украденного орочьего меча. Он остался в орке, который собирался напасть на эльфийского принца сзади. Однако его противником оказался не орк, вопреки своим ожиданиям. — Попробуешь это еще раз… и ты мертв, — сурово произнес высокий человек с длинным луком, возвышаясь над ними на высоком камне и уже держа вторую стрелу наготове.       Лиззи сидела на ступеньках, ведущих к богато украшенному трону, который был искусно вырезан из дерева и камня. Трандуил ходил по комнате перед ней, полы его одеяний шуршали по полу при каждом повороте. Его движения были гибкими, хищными и расчетливыми. Девушке оставалось только гадать, о чем он думает, тяжело расхаживая взад-вперед. После полученных новостей о том, что ее товарищи сбежали (факт, который одновременно взволновал и напугал ее), пир был прекращен, и мгновенно началась погоня за гномами. Трандуил коротко приказал ей следовать за ним, и теперь они ожидали дальнейших известий в тронном зале: им уже сообщили, что стражники сражаются с напавшими у реки орками, а также пытаются отбить пленников. Сердце Лиззи сжалось, когда она услышала о нападении орков: таких событий она не помнила в книге, и теперь она боялась любых изменений, которые могли бы произойти. Она сидела и грызла заусенцы, когда внезапный шум у дверей заставил ее поднять глаза. К ее изумлению, она увидела, как двое стражников тащили Кили к ступенькам навстречу им. Он пытался идти на одной ноге, в другой ноге Лиззи увидела черную стрелу, что объясняло, почему он тяжело опирался на охранников. За ними следовали Тауриэль и Леголас. Возможно, она впервые видела Леголаса, но присутствие члена Братства едва произвело на нее эффект — она была слишком обеспокоена состоянием гнома. Не обращая внимания на его рану, стражники бросили Кили на пол к ногам Трандуила, заставив того застонать от боли. Лиззи обежала вокруг короля эльфов и упала на колени перед Кили. Она обхватила его лицо ладонями, заставляя посмотреть на себя. — О Кили, что случилось? — ее голос звучал отчаянно, девушка была встревожена тем, каким бледным и изможденным казалось его лицо. Она также не могла понять, что случилось с остальными членами отряда, особенно учитывая, что стрела в ноге Кили была явно орочьей. Кили вздрогнул и откинул голову назад, подальше от ее рук. — Ничего страшного, — заверил он ее, хотя голос его звучал слабо и неубедительно. — Гномы сбежали, милорд, хотя нам и удалось поймать этого, — сказала Тауриэль. Ее голос был громким и отчетливым, хотя Лиззи заметила, что она выглядит напряженной, а ее взгляд постоянно устремлялся вниз, на Кили, лежащего на полу. — Только один из тринадцати… поистине впечатляюще, — сухо сказал Трандуил, и обвинительный тон его голоса заставил Тауриэль заметно рассердиться. — У нас также есть пленник-орк для допроса, — добавил Леголас в ее защиту, выпрямившись во весь рост и расправив плечи. Лиззи взглянула на высокого светловолосого эльфа, которого она так хорошо знала: как и тогда, когда она мельком увидела Арагорна в Ривенделле, вид Леголаса наполнил ее чувством чего-то знакомого, которое было одновременно странным и чуждым. — Хорошо, — сказал Трандуил, медленно кивая сыну. Затем он лениво махнул рукой в сторону Кили, не глядя на него. — Отведите его обратно в подземелье. — Вы не можете! — Лиззи внезапно вскочила с пола, чтобы не смотреть на короля снизу вверх, но ее макушка едва доставала ему до плеч. Девушка свирепо смотрела на него. — Разве вы не видите, что он ранен? — Трандуил бросил на раненого Кили один мимолетный пренебрежительный взгляд. — Он не умрет от простого ранения стрелой. Пусть боль от его раны будет напоминанием о том, что эльфов Лесного царства не следует злить, — сказал он безжалостным и безразличным голосом. Затем он снова обратился к стражникам: — Забрать его. Кили было явно больно, когда эльфы подняли его на ноги. — Кили! — воскликнула Лиззи в нарастающей панике, пытаясь дотянуться до него прежде, чем стражники успеют схватить его. — Со мной все будет в порядке, Лиззи, — слабо сказал он ей, и стражники начали уводить его из тронного зала. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, борясь с желанием последовать за ними, а затем снова повернулась лицом к Трандуилу. — А что насчет меня? — требовательно спросила она, и ее охватило волнение. Трандуил вопросительно поднял на нее густую бровь. — А что насчет вас? — Если вы собираетесь держать нас здесь как пленников, то разве я не заслуживаю такого же обращения? — она подошла к нему, сложив руки на груди. Девушка пыталась всеми силами казаться уверенной и напористой. — Либо посадите и меня в тюрьму, либо отпустите нас обоих, — приказала она, подняв подбородок. Трандуил медленно покачал головой, выражение его лица было мрачным. — Вы не заслуживаете такого обращения… потому что вы не одна из них, — сказал он тихим и серьезным голосом. Лиззи глубоко вздохнула, ее рука поползла к украшению Огнебородых, висевшим у нее на шее. Воспоминания всплыли в ее сознании: смех и разговоры у костра, посиделки в молчании с Бифуром, помощь Бомбуру в приготовлении пищи, уроки борьбы с Двалином, Фили или Кили, а затем ощущение объятий Торина, когда они лежали в маленькой качающейся лодке. — Нет, я одна из них, — твердо сказала она, четко выговаривая каждое слово. — Хорошо… отведите ее обратно в ее комнату, — лениво приказал Трандуил оставшимся стражникам. Один из них взял ее крепко, но аккуратно за руку. Понимая, что король отказывается выполнить ее требование и что она вот-вот будет заточена в золотую клетку, по сравнению с грязной камерой Кили, Лиззи оттолкнула стражника и шагнула ближе к Трандуилу, решив попробовать другую тактику.  — Нет… нет, подождите, вы не понимаете, вы… вы должны отпустить нас, — настойчиво сказала она, стараясь говорить тихо, чтобы только он мог слышать. — И почему же? — с интересом спросил он, глядя на нее сверху вниз. Девушка прикусила губу, задумавшись, прежде чем заговорить. — Он… то есть они нуждаются во мне. Вот почему Гэндальф перенес меня сюда — чтобы помочь им, — серьезно сказала она королю эльфов. Она потерла ладонью лицо, не зная, как много можно рассказать ему, но она также понимала, что теперь ей предстоит уговорить его отпустить ее и Кили из Лесного царства, если они хотят вернуться к отряду. — Вы сказали, что Торин похож на Трора и… и если… если он собирается бороться с золотой болезнью, то ему нужна моя помощь… — нерешительно произнесла она, и из нее вырвался слегка истерический смех. — Кроме того, какой вам прок от нас, застрявших в подземельях? Трандуил внимательно наблюдал за ней, склонив голову набок, но по-прежнему не подавал никаких признаков речи. — Пожалуйста, — произнесла Лиззи. — Пожалуйста, вы должны нас отпустить. Взгляд мужчины скользнул поверх ее плеча, и он кивнул стражникам. Ее снова схватили за руки, и эльфы повели ее прочь из тронного зала. Паника снова поднялась в ней, она не видела абсолютно никакого выхода из Лихолесья без помощи Бильбо. Девушка отчаянно закричала ему, когда ее тащили прочь: — Пожалуйста, Трандуил… пожалуйста, отпустите нас! Но единственным ответом, который она получила, было эхо ее собственных безнадежных мольб, отразившихся от сводчатых стен вокруг.       Тауриэль была совершенно взбешена: она не думала, что когда-либо в своей жизни испытывала такой гнев. Слепая ярость захлестнула ее, когда она стояла перед троном. Король самонадеянно предположил, что поскольку их двери были закрыты, они были в безопасности, и поэтому, проявив неосторожность, позволил всем ослабить бдительность. А теперь он, судя по всему, винил ее, одну из немногих, кто не праздновал на пиру, как за побег гномов, так и за то, что она не смогла их поймать. Даже сейчас, когда орки спокойно подошли к границе их царства, король заботился лишь о том, чтобы несправедливо лишить свободы Лиззи, когда она не совершила никакого преступления против него. Тауриэль чувствовала, что это несправедливо и неправильно. Но все же он был ее королем, и она не могла выступить против него, как бы ей этого ни хотелось. Было странно, насколько сильно изменилось ее восприятие мира за последние несколько дней: с приходом чужеземцев земли за пределами царства стали для нее более важными, и она понимала, что действия короля (или бездействие) оказывают неблагоприятное влияние на других. Тауриэль чувствовала, что они должны принимать более активное участие в жизни мира, отстаивать то, что правильно, независимо от того, повлияет ли это на них или нет. Если эльфы не будут этого делать, то она боялась, что их маленький островок свободы будет уменьшаться, и они в конце концов останутся одни, без друзей, среди мрачных теней, которые начинали расползаться по лесу. Прикусив язык, женщина наблюдала, как Кили и Лиззи утаскивают прочь. Тауриэль шагнула вперед. — Разрешите мне пойти за орками, милорд, — попросила она. Возможно, ей не удастся изменить его мнение о новых пленниках, но она хотя бы сможет выследить этих мерзких тварей и уничтожить их. — Нет, приведи орка для допроса, — приказал Трандуил, едва слушая ее просьбу. Он как будто понимал, что время, потраченное на бесмысленный допрос орка, сделает выслеживание и поимку остальных тварей еще более трудным. Казалось, что пока орки не были в пределах границ царства, Трандуилу было все равно, какие зверства они совершали. Орка-пленника втащили в тронный зал: он рычал и плевался, извиваясь в руках стражников. Леголас взял ситуацию в свои руки, прекратив извивания орка ножом, крепко приставленным к его горлу. Он замер, но что-то буркнул себе под нос и начал гортанным голосом разглагольствовать о том, что смерть и разрушение приближаются к ним всем. — Вы преследовали отряд из тринадцати гномов — зачем? — требовательно спросил Леголас, прекращая бессвязное бормотание орка, вдавив нож глубже в плоть. — Не тринадцать, больше нет, — прошипел орк, переводя свой враждебный взгляд черных глаз на Тауриэль. — Молодой черноволосый лучник… мы попали в него моргульской стрелой, — удовлетворенно прошипел он. Орк открывал и закрывал рот, когда говорил, как будто всеобщее наречие давался ему с трудом. — Яд у него в крови, скоро он им подавится. — Отвечай на вопрос, тварь, — резко бросила Тауриэль, стараясь не показывать, как вывели ее из себя слова об отравленной стреле. Она молча благодарила Валар за то, что они смогли вернуть Кили обратно. Здесь у них было лекарство, способное вылечить такой яд, и она сомневалась, что он выжил бы, если бы сбежал вместе с остальными. Орк что-то прорычал ей на черном наречии, и она вытащила нож из ножен. Ненависть и отвращение к этим мерзким, отвратительным созданиям переполняли ее, и ей не терпелось поохотиться на остальных орков, прежде чем они причинят вред кому-либо еще. — Я бы не стал злить ее, — мягко сказал Леголас, хватая орка за спутанные волосы. Орк оскалил почерневшие острые клыки в явном вызове. — Тебе нравится убивать всё живое, орк? Ты любишь смерть? — тихо спросила Тауриэль, видя ненависть и злость, желание убивать и уничтожать все на своем пути в этом мерзком существе. Сильнее всего сейчас ей хотелось очистить мир от этой грязи. Не раздумывая, она выскочила вперед с ножом. — Тогда позволь мне дать тебе ее! — Тауриэль! — суровый голос Трандуила остановил ее, когда она поднесла клинок к горлу орка. — Покинь зал. Не имея возможности спорить с этим очевидным приказом, женщина медленно выпрямилась, вложила клинок в ножны и вышла из тронного зала, расправив плечи. Она злилась на себя за эту потерю контроля, зная, что теперь ей никогда не позволят охотиться на орков, даже если это будет правильно. Вспомнив о ранении Кили, она остановилась у входа. — А что насчет гнома? — спросила она, не оборачиваясь. — А что насчет него? — вновь вопросом на вопрос ответил Трандуил, словно не слышал, как орки хвастались отравленной стрелой. — Моргульская стрела отравила его, — осторожно напомнила она ему, взвешивая свои слова и тщательно контролируя тон своего голоса. — Неужели вы позволите оркам убить пленника под вашим надзором? Последовало короткое молчание, затем король снова заговорил: — Тогда займись им, у меня есть более серьезные проблемы.       Уронив камень, Торин оскалил зубы в рычании, его глаза искали другое оружие, чтобы использовать против нападавшего. Как истинный дипломат, Балин шагнул вперед, прежде чем они бы успели напасть на человека, который стрелял в них. — Простите, но, если я не ошибаюсь, вы из Озерного города…- он начал говорить. Человек повернул свой лук в его сторону, но Балин поднял руки в знак мира. — Эта лодка… ее случайно нельзя будет одолжить? Торин посмотрел мимо человека, заметив большую лодку, плавающую в воде за скалой, которую он раньше не видел. Его присутствие давало им быстрое и легкое решение для переправы через озеро, которое было перед ними, а также обеспечивало побег от орков, которые преследовали их вниз по реке. Мужчина немного наклонил свой лук. — А почему ты думаешь, что я тебе помогу? — осторожно спросил он, быстро окинув острым взглядом весь отряд, без сомнения заметив отсутствие доспехов, оружия и провизии. — Эти сапоги знали лучшие времена, как и этот плащ, — сказал ему Балин, когда лучник подошел к своей лодке. Разговор быстро перешел на семью этого человека в городе, что было явной попыткой со стороны Балина задобрить его, чтобы он помог им. Между тем Торин устало оглянулся через плечо, понимая, что орки уже недалеко. Однако Двалин быстро потерял терпение. — Хватит любезностей, — прорычал он, сжимая руки в кулаки. Незнакомый мужчина посмотрел на него. — К чему такая спешка? — спросил он. — Темнеет, а эти земли опасны, — резко сказал Торин, заговорив впервые с тех пор, как появился этот человек. Мужчина вытащил одну из сломанных орочьих стрел из бочки и осмотрел оставленную дыру. — Я бы сказал, что это орочьи стрелы, выпущенные в эльфийские бочки, — заметил он, бросая стрелу в воду. — Что-то мне подсказывает, что какие бы дела у вас ни были с эльфами, закончились они плохо. — Наши дела касаются только нас, вы возьмете нас в качестве пассажиров? — спросил Торин, которому не нравилось, как много этот человек замечает. Более того, он не верил, что этот человек был всего лишь простым торговцем, обладая при этом таким прекрасным и превосходным оружием — длинным луком, а также безупречной меткостью. Поэтому нужно было быть осторожным и не выдавать слишком много. Мужчина на мгновение задумался, а затем пожал плечами.  — Если вы можете заплатить за проезд, то я готов отвезти вас до таможенной заставы, — ответил он и поднял руку, прежде чем Балин успел вежливо поблагодарить его. — Но вы должны понимать, что никто не входит в Озерный город без разрешения правителя. Все его богатство идет от торговли с лесным царством, он заточит вас в кандалы, лишь бы не рисковать навлечь на себя гнев короля Трандуила. — Держу пари, что есть способы проникнуть в этот город незамеченными… — начал было Балин, но Торин перебил его:. — Нет, — Торин подошел ближе к мужчине и запрокинул голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх. Мужчина был высоким и темноволосым, напоминая ему народ, который жил в долине, в тени горы, во времена владычества гномов Эребора. — Были времена, когда торговля Озерного города с горными гномами была гораздо больше, чем все то, что могло дать Лесное царство, — тихо сказал он, тщательно оценивая реакцию человека. Мужчина горько улыбнулся, его серые глаза были жесткими и холодными, как лед. — Славные времена давно прошли, — сказал мужчина, и в его тоне явно прозвучала резкость. — Большая часть Озерного города пришла в упадок, повсюду бедность и невзгоды. — Тогда я думаю, что ваш правитель будет рад нас видеть, — просто сказал Торин, скрестив руки на груди и подняв подбородок. Балин потянул его за руку, и Торин взглянул на своего старого друга. — Торин, не лучше ли было бы сохранить все в тайне? — спросил он с ноткой беспокойства в голосе. Хотя Балин и видел логику в словах короля, он чувствовал, что не должен соглашаться с этим. Торин медленно покачал головой, понизив голос, чтобы мужчина не услышал его слов. — Я возвращаюсь, чтобы вернуть свое королевство, я не войду в этот город ночью, как вор, — твердо сказал он. Затем он порылся в кармане и вытащил маленький кошелек с серебряными монетами, которые эльфы у него не отобрали. Он бросил его мужчине, и тот легко поймал его. — А этого будет достаточно? — прямо спросил он, зная, что этого, вероятно, будет достаточно, чтобы прокормить его семью в течение месяца. Лодочник взвесил сумку в руке и медленно кивнул. — Да, добро пожаловать на борт, — сказал он непринужденно. Затем он взмахнул рукой, отступая в сторону, чтобы пропустить их в лодку, и добавил:  — Меня зовут Бард, к вашим услугам.       Оказавшись снова в знакомой темной камере, Кили пытался остановить кровотечение тряпкой, оторванной от нижней рубахи. Он сломал древко стрелы, но металлический наконечник все еще сидел в его плоти — у него не хватило смелости вытащить его, он зная, что боль будет невыносимой, и рана будет кровоточить еще сильнее. Тупая жгучая боль уже распространялась по ноге, заставляя его слегка дрожать. Кили с силой прикусил губу, прижимая тряпку к ране, а затем подпрыгнул от неожиданности, когда дверь его камеры распахнулась. Тауриэль, казалось, вплыла в комнату: она избавилась от своего обычного оружия и вместо него несла матерчатую сумку и маленькую дымящуюся чашу с водой. Она подошла к нему, оставив дверь за собой широко распахнутой. — Позволишь мне взглянуть? — спросила она тихим и мелодичным голосом. — Ничего страшного, — мгновенно ответил он, прикрывая рану тряпкой. Выражение ее лица было слегка скептическим, и он смягчился под ее добрым взглядом. — Хорошо, — пробормотал он, отодвигая тряпку в сторону: кровь хлынула мгновенно, когда давление пропало. Тауриэль опустилась перед ним на колени и посмотрела на пораженный участок ноги. Парень поймал себя на том, что с интересом разглядывает ее рыжие косы, гадая, значат ли они что-нибудь у ее народа. Она начала осмотр, и ее пальцы мягко прошлись по воспаленной коже. — Я не могу как следует разглядеть рану, — сказала она через мгновение. — Хочешь, чтобы я снял штаны? — бесхитростно спросил Кили, слова вырвались быстрее, чем он успел подумать. По крайней мере, он мог винить боль за свои необдуманные фразы. Женщина посмотрела ему в глаза. — Я уверена, что мы справимся просто закатав штанину, — сказала она нейтрально, а затем продолжила свои манипуляции. Ее движения были настолько медленными и осторожными, что он не почувствовал ни малейшей боли, даже когда ткань закатанных штанов коснулась раны. Тауриэль вновь наклонила голову для осмотра. — Какое счастье, что у тебя не было времени замазать ее грязью, — пробормотала она себе под нос, роясь в сумке и извлекая оттуда маленький серебряный пинцет. Кили фыркнул, услышав отсылку к одному из их предыдущих разговоров. — На самом деле это же всего лишь стрела, — настаивал он, удивленный тем, насколько она была обеспокоена, а также заботой, с которой она обрабатывала его рану. Женщина сосредоточенно нахмурилась, пытаясь ухватить пинцетом наконечник, который находился в его ноге. — Дай мне что-нибудь чистое, чтобы перевязать ногу, и я буду в порядке, — добавил он и стиснул зубы от внезапной боли, вызванной перемещением наконечника. Он не хотел, чтобы она сочла его слабым, нуждающимся в лечении. Кили резко хмыкнул, когда она вытащила наконечник и поднесла его к скудному свету в камере. Металл был колючим и зазубренным, злобно поблескивая его кровью в тусклом свете. Тауриэль очень осторожно положила его на маленький квадратик чистой белой ткани, который она разложила на полу рядом с собой. — Это моргульская стрела с ядовитым наконечником, — просто сказала она, возвращаясь к своей сумке. — Если тебя не лечить, ты умрешь от лихорадки меньше чем через день. — Ядовитая? — повторил Кили несколько более высоким, чем обычно, голосом. Тауриэль мягко улыбнулась ему и достала сладко пахнущую траву. — Не бойся, это ацелас, он действует как лекарство, — сказала она ему, разрывая стебельки на чуть меньшие кусочки и добавляя их в горячую воду. — Я уверена, что у тебя нет никакого желания быть первым гномом, который умрет от яда, — добавила она. Кили слегка улыбнулся.  — Нет… спасибо, — тихо сказал он, желая показать, что действительно благодарен ей за лечение. Наступило молчание, пока она омывала его ногу вкусно пахнущей водой, которая мгновенно помогла унять боль. Женщина тщательно смыла кровь, а затем использовала влажные измельченные травы в качестве пасты, которую она намазала на рану, останавливая кровотечение. Эльфийка достала рулон чистой белой материи и начала перевязывать ему ногу, движения ее рук были мягкими и грациозными. Все это время она что-то бормотала себе под нос по-эльфийски, ее голос был мягким и музыкальным. — Мне очень жаль, — прошептал Кили, чтобы не потревожить ее. Тауриэль взглянула на него снизу вверх, так как все еще стояла на коленях. — За что? — удивленно спросила она. — За побег, — уточнил он, а затем криво улыбнулся. — Во всяком случае, попытку побега, — поправил он, снова оглядывая камеру, в которой был заключен. — Я надеюсь, что мы не доставили слишком много неприятностей для тебя. Женщина на мгновение улыбнулась ему, а затем ее взгляд стал серьезным. — А я надеюсь, что ты знаешь, что я не одобряла того, что король заключил вас в темницу, — серьезно сказала она, склонив голову набок, и ее длинные рыжие волосы рассыпались по плечам. — Я знаю, — тихо ответил гном, кивая ей. — А еще я не одобряю того, что он заключил тебя сюда сейчас, — добавила она, стоя на коленях и изящно сложив руки на коленях. — А ты не могла бы… — начал было Кили, не подумав, но тут же резко оборвал себя, уставившись в каменный пол. — Что? — с любопытством спросила Тауриэль. — Ничего, — мгновенно ответил он, качая головой и все еще отказываясь встретиться с ней взглядом. Наступила короткая тишина, в которой он слышал, как в ушах стучит его учащенное сердцебиение. — Ты собирался попросить меня о помощи, — тихо заключила она, пристально глядя на него. Кили поднял глаза и снова покачал головой, на этот раз слегка улыбнувшись ей. — Ты уже достаточно сделала, — честно сказал он, указывая на свою перевязанную ногу: он знал, что, возможно, умер бы, если бы не она. — Я больше ни о чем тебя не попрошу. Взгляд Тауриэль не дрогнул, ее ясные карие глаза пытливо блуждали по его лицу. — Даже если бы я была единственным способом для тебя сбежать из этого места? — спросила она, понизив голос до виноватого шепота. Кили встретился с ней взглядом, смущенный ее тоном.  — Даже тогда, — подтвердил он, говоря правду. — Было бы неправильно просить тебя ослушаться своего короля. Женщина быстро поднялась на ноги и принялась расхаживать по камере с явным волнением в голосе. — Может быть… тебе и не нужно просить, — сказала она, перестав расхаживать по комнате и повернувшись к нему: она казалась растерянной, слишком сильно расправив плечи. Кили медленно покачал головой в замешательстве, глядя на нее теперь снизу вверх и пытаясь подавить слабую надежду, загорающуюся в нем. — Почему… почему ты хочешь мне помочь? Тауриэль отвернулась от него и посмотрела на открытую дверь камеры. Снова наступило молчание, а потом она медленно заговорила: — …Я была среди тех эльфов, марширующих к горе, когда пал Эребор, — призналась она, ее голос был полон далеких воспоминаний. — Я помню, как увидела дым и разрушения в тот день и подумала, что с нашей стороны было бы неправильно просто повернуть назад. Она вновь повернулась к нему лицом, но глядя так, словно видела его впервые.  — А теперь ты пытаешься вернуть себе эту гору, победить зло, которое там обитает, и построить дом для своего народа… для своих друзей и семьи, — затем она кивнула, как будто в ее голове было принято какое-то решение. — Я считаю, что помогать тебе — это правильно. — Так… что ты собираешься делать? — осторожно спросил он, не желая слишком надеяться. Тауриэль хитро улыбнулась ему. — Я собираюсь вытащить вас отсюда.