Хроноворот судьбы

Гермиона и Эмили остались стоять на месте, когда Джеймс рванул по направлению к выходу. Гриффиндорка злобно посмотрела на ухмыляющуюся виновницу происшествия.  — Что. Ты. Наделала? — прошипела девушка, приближаясь к слизеринке.  — То, что хотела, — прошипела ей в ответ Эмили. Их разговор был похож на перешептывание двух кобр, которые раскрыли свои воротники и уже приготовились к атаке.  — Ты просто не понимаешь! Они должны быть вместе! — вскричала Гермиона.  — Это почему же? — изогнула бровь слизеринка.  — Тебе этого никогда не понять! — воскликнула ее собеседница.  — Так объясни, — ухмыльнулась Эмили. Этот простой ответ поверг Гермиону в ступор. Она никак не ожидала, что ненавистная слизеринка окажется настолько права. Путешественница во времени всегда говорила всем, что они не поймут ее, так может она просто не пыталась дать им эту возможность. Она пыталась отстраниться от них и изменить их судьбу без рассказа о будущем, хотя совсем не подумала о том, что она не сможет этого сделать без их собственной поддержки, что она не сможет изменить судьбу без их собственного желания.  — Какая же я была дура! — воскликнула гриффиндорка, а Эмили опять усмехнулась.  — Ты только это поняла?  — Пойдем, — Гермиона схватила слизеринку за руку и потащила к выходу из клуба, не забыв захватить куртку, которую оставила на стуле.  — Куда мы? — спросила ошарашенная Корбья.  — Потом объясню! — откликнулась Гермиона, и девушки вышли на улицу. Гриффиндорка продолжала идти, ведя за собой Эмили. Она решила рассказать все именно этой слизеринке. Почему? Ответ очень простой: она единственная, кого она не знает. Ей было тяжело рассказывать это Тонкс, Молли, Артуру, Сирису, Ремусу, потому что она видела их смерть, а Лили и Джеймсу потому, что они были теми, кто первые умрут за Гарри. А эту девушку она совсем не знала и могла без труда поведать ей всю свою историю, не вспоминая об утраченном счастье. Ей все равно нужен был тот, кто поможет ей нарисовать пентаграмму, а лишние вопросы подруг ей были вовсе ни к чему.  — Слушай, — сказала Гермиона, резко остановившись где-то на опушке леса, — я знаю, что ты мне можешь не поверить, но мне надо тебе кое-что рассказать… Тут девушки услышали ужасный вой.  — Оборотень нашел добычу, — прошептала гриффиндорка и бросилась бежать, крикнув напоследок Эмили. — Немедленно иди в замок. Здесь бродит оборотень. Жди меня в Выручай-комнате, я потом тебе все объясню. Благодаря длинному языку Поттера, слизеринка уже знала, где находилась эта секретная комната. Она удивленно пожала плечами, покрутила пальцем у виска и направилась в замок. А Гермиона бежала сквозь кустарники туда, где она слышала оборотня. В ее голове билась одна мысль: «Лили может угрожать опасность». Больше ее ничего не волновало. Девушка опять услышала вой. «Это мне не нравится», — подумала она, продолжая бежать. Девушка превратилась в кошку и продолжила свой бег. Так ориентироваться ей было намного легче. Гермиона сразу почувствовала запах оборотня. Добежав до поляны, девушка увидела страшную картину: Лили лежала на земле и со страхом смотрела на огромного оскалившегося оборотня. Гермиона уже хотела превратиться в человека, но тут из лесу выскочил огромный черный пес. Он начал борьбу с волком. Пес лаял, прыгал на оборотня и всячески загораживал девушку. Последний прыжок был неудачным: Люпин отбросил Сириуса лапой, и тот, издав печальный вой, рухнул на землю. Оборотень начал приближаться к рыжеволосой девушке.  — Лили! — закричала Гермиона, превращаясь. — Становись лисой! Но Эванс уже не услышала ее, потому что упала в обморок от захлестывающих ее эмоций. Последнее, что видела староста Гриффиндора — выскакивающий на поляну олень. Он попытался загородить девушку, но волк продолжал двигаться вперед. Откинув и Джеймса в сторону, оборотень в один прыжок подскочил к Лили. Черный пес, уже придя в сознание, зарычал, но Ремус не обратил на него никакого внимания.  — Ау-у-у-у… — раздалось в тиши. — Ау-у-у-у… Оборотень резко повернул голову и помчался в сторону опушки. Когда он скрылся за деревьями, Джеймс превратился в человека и подбежал к своей девушке.  — Лили, Лили, как ты? — тряс он ее.  — Сохатый, прекрати уже, — сказал Сириус, вставая с земли. — Она просто без сознания. Давай смоемся отсюда, пока Ремус обратно не вернулся: он сейчас не в лучшем состоянии. Надо доставить твою дорогую Эванс в лазарет. Подняв Лили на руки, Джеймс пошел в сторону замка. Блэк, хромая на левую ногу, поплелся за ним. Ни одному, ни второму не пришло в голову подумать о том, кто их спас. А черная кошка в это время опять бежала по лесу. Волк догонял ее, и у Гермионы уже не хватало сил, чтобы бежать дальше. Перепрыгнув через очередной овраг, кошка упала на землю и прокатилась пару метров кубарем. Вместо нее на земле стала появляться девушка. Оборотень встал, заинтересованно наблюдая за этим. Гермиона открыла газа и посмотрела в хищные зрачки Люпина.  — Ремус… — прошептала она и встала. Оборотень зарычал.  — Я же знаю, что ты там, — слабо улыбнулась гриффиндорка. — Ты же слышишь меня, так? И не нападешь. Тем более, я все еще пахну кошкой. Ты же принял зелье… Волк взвыл и ударил девушку лапой, оставляя на ее предплечье кровавый след. Не издав ни звука, Гермиона осела на землю и зажала рану рукой, чтобы оборотень, хотя бы первое время, меньше чувствовал запах крови.  — Ремус, ну ты же там, я знаю, — продолжала шептать она, глядя на него. — И ты слышишь меня. Ты слышишь меня, Гермиону Джейн, — она осторожно потянулась за палочкой, чтобы зверь не заметил движения. — Просто успокойся. Это всего лишь твое второе превращение. Потом все будет хорошо… Ты больше не будешь оборотнем… Оборотень зарычал, а девушка, быстро вскинув палочку, прокричала:  — Ступефай! Ремус отлетел назад. Гермиона быстро спрятала палочку и, на лету превратившись, побежала в сторону замка. Начинал накрапывать дождь. В Англии мало дней проходит без него. И осенью дождь, и зимой дождь, и весной, и летом. Здесь довольно мало солнечных дней. Англия — пасмурная страна. В ней никогда не бывает очень холодно, но никогда не бывает жарко, даже если светит яркое солнце. Но даже если оно светит, все равно с неба падают капли. Дождь идет, несмотря ни на что. Еле-еле девушка добралась до замка. Рука очень сильно болела и мешала передвигаться, особенно бегом. Осторожно, чтобы не оставить нигде кровавых капель, Гермиона добралась до Выручай-комнаты и с грохотом открыла дверь. Эмили, сидящая внутри, вздрогнула.  — А это ты, — протянула она, вставая. — Пришла наконец… — на этих словах слизеринка запнулась. Увидев Джейн, держащуюся за окровавленную руку, она ахнула и села обратно в зеленое кресло.  — Может, поможешь? — с ухмылкой спросила Гермиона, усилием сбрасывая с плеч куртку.  — А что случилось? — спросила Эмили и снова ахнула. Заклинание Лили уже спало, и Корбья увидела руки Гермионы, покрытые шрамами.  — Боже… И поэтому ты всегда ходишь в перчатках. Но кто…?  — Не сейчас, — отрезала гриффиндорка, доставая палочку и пытаясь залечить правую руку. Палочку девушка легко держала и левой рукой.  — Тебе помочь снять кофту? — спросила слизеринка, подходя к ней.  — Нет! — воскликнула Гермиона и резко развернулась. Потом она сморщилась, потому что боль в ее плече еще не прошла до конца.  — Так что с тобой произошло? — тихо повторила свой вопрос Эмили.  — С оборотнем поцапалась, — ответила Джейн, надевая обратно куртку и очищая ее. — Пойдем.  — Куда опять? — спросила слизеринка, немного удивленная и словом «оборотень», и внезапным спокойным тоном девушки.  — Нам нужен Непреложный Обет. *** В это время Джеймс и Сириус уже отпаивали старосту гриффиндора успокоительным зельем. Мадам Помфри все пыталась выведать у них, что случилось, но, как говорится, оба парня были немы как рыбы и не говорили ей ничего. А Лили только неопределенно качала головой и иногда мычала что-то невнятное. Но как только девушка собиралась сказать фразу про оборотня, Джеймс сгреб ее в охапку и утащил из больничного крыла под негодующие возгласы медсестры. После этого все трое пошли в Выручай-комнату, чудом разминувшись с Гермионой и Эмили. Там они начали разговор.  — Лили, — первым сказал Джеймс, — я прошу тебя не говорить об оборотне.  — Но это же опасное животное в стенах школы! — вскричала девушка.  — Во-первых, — вмешался Сириус, — не в стенах, а в лесу, а, во-вторых, он вовсе не опасен.  — А почему вы в этом так уверены? — фыркнула Лили.  — Вот об этом я и хочу поговорить, — вздохнул Поттер. — Мы не можем рассказать тебе об этом сейчас, но на Рождество я хочу пригласить всех вас к нам и рассказать одну нашу Мародерскую тайну. Сириус вопросительно поднял бровь. Он первый раз слышал о таком плане своего друга. Сохатый кинул на него выразительный взгляд, означающий: «Только что придумал», и продолжил.  — Этим самым мы посвятим вас четверых в Мародеров…  — Троих! — воскликнул Блэк. — Только если троих.  — Я поняла, — прищурилась староста, — что под «четверыми», Джеймс подразумевал меня, Мету, Молли и Герми. А кого тогда ты, Сириус, хочешь исключить? Бродяге был послан еще один выразительный взгляд от Джеймса, ясно говорящий: «Ты что, идиот? Она нам сейчас такой разнос устроит. Тем более для тебя это прекрасный шанс». Сириус покачал головой, но все же признал свою неправоту и вздохнул.  — Никого, Лили, никого, — вздохнул он. — Ладно, Джим, — сказал он, вставая. — Я пойду проведаю остальных (Джеймс понял, кого его друг подразумевал под «остальными»), а ты пока успокой свою девушку, а то она меня загрызть готова, — Бродяга подмигнул рыжеволосой и выскользнул из комнаты.  — И чем мы займемся? — усмехнулась Лили.  — Ты же слышала, — прищурился Джеймс. — Бродяга сказал мне успокоить тебя, — он притянул девушку к себе. *** Гермиона и Эмили вошли в кабинет к директору.  — Чем обязан, дорогие леди? — улыбнулся Дамблдор.  — Нам нужно, чтобы Вы, профессор, скрепили Непреложный Обет, — твердо проговорила Гермиона, все еще держа слизеринку за руку.  — И зачем это вам? — лукаво посмотрел на них старик.  — Профессор, прошу Вас, не задавайте мне лишних вопросов, — взмолилась Джейн. — Я очень устала…  — Хорошо, мисс Джейн, — согласился Дамблдор и встал со своего кресла. Гриффиндорка перехватила своей правой рукой ладонь Эмили и начала читать условия договора.  — Клянешься ли ты, Эмилина Корбья, ни при каких обстоятельствах не рассказывать то, что ты когда-либо услышишь от Гермионы Джейн Грейнджер насчет ее тайны, никому, только если она сама тебе не разрешит, либо человек уже не будет об этом знать?  — Клянусь, — сглотнув, ответила девушка.  — Клянешься ли ты всегда помогать Гермионе Грейнджер во всем, чего бы она ни попросила? — таким же твердым тоном продолжила Гермиона.  — Клянусь, — нахмурившись, когда Гермиона произнесла фамилию, сказала Корбья.  — Клянешься ли ты внимательно выслушать Гермиону Грейнджер и выполнить все то, что она скажет?  — Клянусь, — немного севшим тоном повторила слизеринка. Девушка реально боялась. Услышав те клятвы, на которые она ответила согласием, Эмили даже не могла себе представить, что такого страшного может рассказать ей Гермиона. Дамблдор коснулся их рук палочкой, и вокруг запястий появились три красных кольца, которые вскоре исчезли.  — Клятва скреплена, и никто не посмеет нарушить ее, а если нарушит, то лишится жизни, — закончил директор, а девушки расцепили руки.  — Спасибо, директор, — кивнула головой Грейнджер. Дамблдор кивнул в ответ, и, предложив девушкам перед уходом лимонную дольку, распрощался с ними. Сладостей девушки не взяли, а сразу направились в более безопасное, как считала Гермиона, место — заколдованная комната в подземельях. Когда девушки подошли к двери, гриффиндорка обернулась к Эмили и коротко бросила:  — Запоминай, — после этого она повернулась обратно к двери, а точнее к статуе какой-то девушки в нише возле нее. — Я клянусь, что ничто не выйдет за двери этой комнаты. Тайна всегда останется со мной. Поговори со мной, Джин, хранитель этой комнаты. Глаза каменной красавицы открылись, и она посмотрела на девушек.  — Гермиона, привет, — улыбнулась она. — Конечно, я не могу быть уверена, что это ты. Поэтому… Какой бы из каверзных вопросов тебе задать? — хитро улыбнулась она. Гермиона наделила эту статуэтку почти всеми своими воспоминаниями, и каждый раз, когда она входила в комнату, Джин спрашивала ее о чем-то.  — Не знаю, — пожала плечами Гермиона и бросила мимолетный взгляд на слизеринку, которая переводила взгляд с нее на хранителя и обратно. — Древне-магическое заклинание, — пояснила она и опять повернулась к каменно девушке. — Давай уже быстрее!  — Хорошо, хорошо, — раздраженно сказала Джин. — Задаю самый легкий. Как ты окрестила меня, когда впервые входила сюда?  — Джиневра Молли Уизли, — без запинки ответила гриффиндорка, а Эмили непонимающе уставилась на нее.  — Я почему-то и не сомневалась в твоем ответе, — улыбнулась статуэтка. — А это кто? — махнула она в сторону слизеринки.  — Моя подруга Эмилина Корбья. Факультет — Слизерин, — сказала Грейнджер. — Если она со мной, то можешь пропускать так, а если когда-нибудь придет сама или еще с кем-нибудь, то пропускай по обычному набору вопросов. Желательно на каждого.  — Да ты и сама сюда редко приходишь, а чтобы кого-нибудь притащить… — протянула Джин, открывая дверь, — так вообще редкость. Ты только не забрасывай меня!  — Хорошо, — улыбнулась гриффиндорка, и обе девушки вошли внутрь. Эмили увидела в углу комнаты небольшой стол, с кучами пергаментов и какой-то старой книгой на нем, стул, стоящий чуть поодаль, несколько боевых манекенов, а все остальное пространство занимала огромная пентаграмма.  — Присаживайся, Эмили, и послушай мой рассказ, — пригласила Гермиона, трансфигурируя кресло. Кивнув головой, слизеринка села в него.  — Я начну с того, — сказала Гермиона, — что я не просто Гермиона. Мое настоящее и полное имя, как ты уже поняла — Гермиона Джейн Грейнджер. И я… немного не отсюда. Я из будущего, — Эмили ахнула. — И мне очень нужна твоя помощь. Во-первых, я бы попросила тебя иногда помогать мне с переменой некоторых событий. Что именно делать, я скажу тебе потом, это не суть важно на данный момент, но я попрошу тебя не вмешиваться в отношения Лили и Джеймса, потому что в будущем им судьбой предназначено быть вместе, и я не знаю, что будет, если они разойдутся, — слизеринка молча кивнула. — На данный момент я провожу занятия с Лили, Нимфой, Молли и Северусом. Я учу их боевой магии, анимагии (уже научила), окклюменции и, частично, легилеменции. Если хочешь, то можешь присоединиться к нам, — Гермиона улыбнулась.  — Было бы неплохо, — улыбнулась Корбья в ответ.  — Вот и хорошо! Я натаскаю тебя до их уровня на индивидуальных тренировках, а пока мне нужна твоя помощь в следующем: ты завтра же извинишься перед Лили и Джеймсом, а на Рождество попытаешься укрепить отношения с ними.  — Хорошо, — кивнула головой Эмили. — А можно пару вопросов?  — Можно, — Гермиона встала, налила себе холодной воды из не пойми откуда взявшегося графина, и села обратно в кресло.  — Почему ты не говоришь своей настоящей фамилии? — задала первый вопрос девушка.  — Чтобы в будущем не было много вопросов, — скучающе ответила Гермиона.  — А имя тогда почему говоришь? — удивилась Эмили  — На него легче реагировать, когда меня зовут, да им мало ли Гермион на свете? — рассмеялась гриффиндорка  — Почему ты рассказала это только мне? — задала следующий вопрос Корбья.  — Потому что я не хочу, чтобы они знали. Тем более мне очень больно с ними про это говорить. Они все очень похожи на моих бывших друзей, а как вспоминаю, что они умерли… — заметно погрустнела Гермиона.  — Все, с этим я разобралась, — прервала ее вторая девушка, поняв, что выбрала не очень приятный для Гермионы вопрос. — Мой следующий вопрос. Сколько тебе на самом деле лет?  — Семнадцать, — улыбнулась Гермиона. — По крайней мере, когда я уходила из моего времени, мне как раз исполнилось…  — То есть, ты уходила из одного месяца, но попала в другой? — переспросила Эмили.  — Да, — кивнула головой гриффиндорка. — Я уходила в начале… — девушка задумалась. Она уходила в день аукциона, а он обычно состоялся зимой, сразу после Рождественских каникул. Значит, это был…  — Я уходила где-то в начале января тысяча девятьсот девяносто восьмого, а попала в начало июня, а точнее в пятое июня.  — Скорее всего, это было одно и то же число… — констатировала Эмили. — Когда у тебя день рождения?  — Девятнадцатого сентября, — немного удивленно ответила Гермиона.  — Значит… — лицо Эмили напряглось, — здесь у тебя день рождения… — девушка быстро выхватила какой-то листок из кипы бумаг, схватила ручку, которой также пользовалась Гермиона, потому что она была удобнее пера, и начала что-то отчаянно чиркать на листе.  — Что ты делаешь? — заинтересованно спросила Гермиона.  — Вот! — воскликнула слизеринка и торжествующе посмотрела на Грейнджер. — Здесь у тебя день рождения девятнадцатого апреля!  — Это с чего вдруг? — бровь девушки взлетела вверх.  — Ну смотри, — вздохнув, начала пояснять Эмили. — Ты пришла пятого июня тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, а уходила, скорее всего, из пятого января тысяча девятьсот девяносто восьмого. Значит, ты попала ровно на двадцать лет и пять месяцев назад. Если ты говоришь, что твой день рождения девятнадцатого сентября, то надо «отмотать» пять месяцев, и мы получим девятнадцатое апреля! Гермиона несколько раз прокрутила в голове все вычисления, которые слизеринка сделала меньше, чем за минуту, и поняла, что она права.  — Ну что, значит, в апреле будем праздновать, — улыбнулась она. — А у тебя когда?  — Шестого июня, — улыбнулась Эмили в ответ. — Знаешь, твоя история какая-то очень невероятная… — протянула она.  — Не веришь? — хмыкнула Гермиона.  — Не то что бы…  — Вот, посмотри, — Гермиона сняла со своей шеи кулон и кинула его Эмили. — Потом объясню, что это. Сейчас вернусь. Только не открывай его, — кинула девушка напоследок и вышла. Эмили была немного больше осведомлена в магических артефактах, чем Лили, поэтому сразу же поняла, что это запечатывающий воспоминания кулон. Она долго его рассматривала, пытаясь угадать инициалы и понять, какую именно часть воспоминаний запечатывает этот кулон. Руны были очень древними, поэтому девушке было сложно понять их. Она поняла только одно: «Этот подарок будет хранить …. вечно». Таким образом, Эмили поняла, что это не просто кулон, а еще и подарок, и что он будет хранить какие-то воспоминания вечно… Хотя, он мог хранить и дружбу, там могло быть написано «буду помнить вечно», он мог быть сохранен вечно и т.д. Поэтому все же его предназначение оставалось не до конца ясным. В это время вернулась Гермиона с учебником по трансфигурации.  — Джейн, — усмехнулась Эмили, — или мне лучше называть тебя Грейнджер? Ты что, собралась меня трансфигурации учить?  — Лучше Джейн, чтобы не запутаться, — ответила на первый вопрос гриффиндорка, садясь, — а вот трансфигурации тебя учить незачем, — девушка открыла учебник и достала оттуда фотографию. — Держи, — она протянула ее Эмили. Слизеринка осторожно взяла уже где-то порванный снимок, отдав кулон обратно, и начала рассматривать его. На нем была изображена небольшая группа людей. Снимок было простой, немагический, и люди на нем не двигались. Почти в середине стоял юноша в очках и с растрепанными черными волосами, который очень напоминал Джеймса. Рядом с ним стоял рыжеволосый паренек, лицо которого было все в веснушках, а с другой стороны стояла девушка с огненно-рыжими волосами, и ее руки были на плечах брюнета. Рядом с ней стояла еще одна девушка с копной растрепанных каштановых волос, забранных в неаккуратный хвост. Эмили не сразу узнала в ней Гермиону. Из-за ее спины высовывались двое близнецов, тоже с рыжими волосами, но с меньшим обилием веснушек. Рядом с веснушчатым парнем стояла блондинка с немного отрешенным взглядом и еще один широко улыбавшийся брюнет с голубыми глазами. А со стороны близнецов на фотографии стоял мужчина с черными до плеч волосами. На самом деле, он не совсем стоял. Один из близнецов тянул его за рукав, и было ощущение, что мужчина падал. На его лице было отражено какое-то непонятное смешанное чувство веселья, но в то же время и возмущения. Сзади стояли, по-видимому, муж и жена. Рыжий мужчина обнимал за талию немного полную женщину с медными волосами. Позади всех стояла последняя пара: это был среднего роста мужчина с русыми волосами и женщина с розовыми, которая держала на руках маленького, широко улыбающегося мальчика. Никто, кроме ухмыляющихся близнецов, на фотографии не видел падающего мужчину, все смотрели с улыбками в камеру. Чем закончилась эта история, было непонятно.  — Это твои друзья? — тихо спросила Эмили.  — Да, — ответила Гермиона. — Это наше последнее совместное Рождество. Следующего у нас уже не было, — грустно отозвалась она.  — Прости, — прошептала Эмили. — Знаешь, а здесь я могу угадать кое-кого, — подумав, сказала она. — Вот этот, — она указала на парня в очках, — очень похож на Джеймса и, скорее всего, это его сын. Это — Молли и Артур. Не спрашивай, как догадалась, сама не знаю. Все рыжие — это, скорее всего, их семейство. Падающий чем-то напоминает мне Северуса, а сзади стоящие Ремуса и Нимфадору, а на руках у них, видимо, их сын. Ну, а это, конечно же ты. Я права?  — А ты схватываешь на лету, — усмехнулась Гермиона. — Но это не все семейство Уизли. Не задавай больше вопросов, — опередила она девушку. — Я расскажу тебе все перед выпускным.  — Хорошо, — кивнула Эмили, отдавая фотографию назад. Гермиона открыла учебник по трансфигурации на той же странице и вложила снимок обратно. «Странно, — подумала Эмили, — я никогда не видела, чтобы на уроке у МакГонагалл Гермиона была с учебником», а вслух сказала:  — А почему ты ходишь в перчатках? Скрыть эти шрамы не так сложно. Сегодня ты же это сделала. Гриффиндорка хмыкнула.  — Шрамы от заклятия «Сектумсемпра», — Гермиона не обратила внимания на непонимающий взгляд Эмилины, — почти невозможно замаскировать. Видела бы ты, как мучилась Лили. Маскирующие чары надо поддерживать постоянно, и они довольно быстро разрушаются, а я и так вечно прячусь от карты и держу ментальный блок, так что рук мне еще не хватало!  — Прости, что ты держишь? — переспросила слизеринка.  — Ментальный блок, — ответила Гермиона. — Это отчасти медальон, который ты видела. Я запечатала туда все свои воспоминания, и мне сложно их держать, потому что в прошлом у меня было очень много эмоций, — «От которых я сейчас пытаюсь избавиться», — подумала девушка, но вслух продолжила. — Иногда блок прорывается и мне вообще очень сложно их удерживать. Так что ты будешь мне иногда помогать в этом. Я тебя научу, — улыбнулась Гермиона и, опередив очередной вопрос Эмили, сказала. — Карта Мародеров — это их изобретение и следящее устройство. С его помощью эти четверо могут видеть, кто и где находится в замке.  — Понятно, — протянула вторая девушка. — Кстати, ты говорила, что мне еще чем-то надо будет тебе помочь. Чем же?  — Видишь эту пентаграмму? — указала Джейн на пол. — Мне надо дорисовать ее до выпускного, но одна я не справлюсь. Также ты поможешь мне провести обряд. После я все тебе расскажу, а сама уйду из ваших жизней. Больше я тебе сегодня ничего не скажу. Прости, но мне надо идти. Можешь приходить сюда, когда захочешь, — Гермиона встала и, не попрощавшись, вышла из комнаты. Что-то в словах Эмили обидело ее, или она просто очень нервничала из-за чего-то. Так или иначе, слизеринка уже дала Непреложный Обет и не могла отступить. Корбья еще раз обошла комнату и подошла к столу.  — Да, Джеймс теперь для меня потерян навсегда, — вздохнула она. Пробыв еще некоторое время в пустой комнате, слизеринка вышла за дверь. Закрывая ее, она услышала: — Не обижайся на Гермиону. Просто ей очень много пришлось пережить. Она всем вам желает только добра. Девушка резко обернулась и увидела, как хранительница комнаты закрыла глаза, и на ее лице опять заиграла застывшая улыбка. У ног каменного стража лежал маленький клочок бумаги. Эмили подошла к нише и взяла его. Развернув, девушка прочитала следующие слова: «Может, ты просто не на того Поттера смотришь?». Эмили хмыкнула.  — Гермиона, Гермиона, — покачала головой она и ушла в свою гостиную, сунув при этом маленькую записку в карман своих джинс. *** Сириус в облике пса быстро добрался до поляны, с которой ушел около получаса назад. Там он нашел следы Ремуса и побежал по ним. Он слабо чувствовал запах второго существа, так как его уже почти смыло дождем, но он мог точно определить, что это была какая-то кошка. Выбежав еще на одну поляну, Бродяга увидел, что оборотень поднимается и трясет головой, как будто его недавно кто-то ударил. Он приветствующее залаял, но волк не обратил на него никакого внимания. Тогда Сириус подошел к нему и толкнул в бок, предусмотрительно отскочив после. Ремус повернулся в его сторону. В глазах оборотня читалось понимание, кажется, к нему стал постепенно возвращаться человеческий разум. Пес радостно запрыгал, но волк подошел к пятнам крови на земле и ткнул в них носом. Бродяга тоже подбежал к нему, но запах был еле уловимым, потому что дождь все шел и шел с новой силой. Лунатик посмотрел сначала на друга, потом опять на кровь, затем на луну и поплелся в сторону Визжащей хижины. И только теперь Сириус понял, что кто-то привел Ремуса сюда, уведя его от Лили, и Лунатик ранил этого кого-то, о чем очень сожалел сейчас. Но на данный момент узнать у него что-то было очень сложно, поэтому Сириусу не оставалось ничего другого, как просто отправиться за другом в хижину, оставив эту тайну неразгаданной, как он считал, до утра. *** На следующий день Эмили все же извинилась перед Лили, и та, на удивление всем, простила ее, со словами, что все понимает и не намерена больше ссориться ни со слизеринкой, ни с Джеймсом из-за таких пустяков. Радостная Эмили чуть не удушила ее в объятиях под дружный хохот подруг. С этого дня было решено, что Эмили занимается с ними, и что между ними теперь устанавливаются полноправные дружеские отношения. Гермиона с грустной усмешкой смотрела на всю эту радость, понимая, что когда-нибудь она все равно их оставит, а Эмили постарается все сделать так, чтобы не допустить той ужасной войны, которую пришлось пережить Гермионе Грейнджер. Сама Эмили тоже это понимала, но надеялась, что общими усилиями им удастся удержать девушку, и что она останется с ними, потому что в ней слизеринка видела хорошего друга, как, впрочем, и все остальные. Но сейчас никто об этом не думал, а только радовался жизни, потому что приближались каникулы. Приближалось Рождество.