Хроноворот судьбы

До каникул оставалось всего лишь две с половиной недели. Первая пролетела, как полагается, очень быстро и незаметно. Все ходили по замку с радостными лицами, и разговоры были только о надвигающихся каникулах и скором Рождестве. Во вторую неделю все расхаживали по школе, предвкушая праздники, и старались растянуть время, чтобы подольше насладиться этим предпраздничным настроением. А вот за два дня до каникул все, особенно младшекурсники, как с цепи сорвались. Даже учителям было не под силу заглушить постоянный гомон и смех. Все приглашали друг друга в гости, обсуждали, кто останется в Хогвартсе на каникулы, делились подозрениями насчет грядущих подарков. Что до наших дорогих гриффиндорцев, они заранее определились, где будут встречать Рождество. Оплотом рождественских шалостей стал Поттер-мэнор. Северуса чуть не хватил удар, когда он это услышал, и он долго ходил, причитая, рассуждая о своей несчастной судьбе и о том, что даже в его собственной комнате ему не будет покоя от Мародеров. После сообщения Джеймса о том, что у них будет еще и бал, на котором обязаны присутствовать все хозяева, Снейп почти свалился в обморок. А после еще одного известия о том, что весь этот балаган полностью инициатива его собственной матери, Гермионе и Лили пришлось целый день отпаивать бедного слизеринца успокоительными зельями. Первая все удивлялась, как в их времени профессор Снейп выдерживал столько стрессов: и младшекурсники со взрывающимися котлами, и старшекурсники, химичащие непонятно что, и ежедневные проверки Темного Лорда, да еще и все их гриффиндорское трио, которое в школе бесило Снейпа одним своим видом. У девушки было только две догадки: либо он стал терпимее за многие годы преподавательской жизни, либо будущий преподаватель зельеварения каждую ночь в подполье тоннами готовил успокоительное зелье. Помимо Эйлин, к припадку Северуса приложил руку еще и Джеймс, который благоразумно не стал говорить своему брату о том, что всех Мародеров пригласил именно он, и тактично умолчал о том, что во всех мародерских проделках слизеринец будет принимать непосредственное участие, потому что в замке Поттеров соберется множество его сокурсников. Но эту радостную новость Джеймс решил оставить напоследок, чисто с целью самосохранения: мало ли, что может взбрести в голову обезумевшему Северусу, да еще и Поттеру. Теперь немного о слизеринке Эмили Корбья. Девушка прекратила нападать на Джеймса, но все еще кидала на него полные надежды и любви взгляды, стараясь делать это так, чтобы не заметила Лили. Но после того, как Гермиона еще раз провела с ней воспитательную беседу, а мы знаем, что это не так приятно, как может показаться, Эмили все же облагоразумилась и совсем отстала от бедного, измученного чрезмерным женским вниманием гриффиндорца. Сначала она пыталась обратить на себя внимание незабываемого Сириуса Блэка, но тот все свое свободное время проводил над планами под заголовком: «Как охмурить Гермиону Джейн?». Конечно, слизеринка даже не догадывалась, что Бродяга так отчаянно напрягает свои мозги только ради ее новой подруги, но ей было не важно, кем занят избранник, ее интересовало только то, что он не уделяет внимания ей. Потому и эту затею она вскоре бросила, поняв, что ей здесь ничего не светит. После этого неудавшегося опыта слизеринка вообще остыла к лицам противоположного пола и на данный момент временно ходила в одиночках. А вот незабвенному Блэку никак не удавалось урвать хотя бы малую долю внимания Гермионы. Ежедневные перепалки и парирования колкостями продолжались, но это были никак не тесные любовные отношения, коих так жаждал увидеть Джеймс. Как только он ни старался подойти к ней с «правильной стороны», но девушка всегда все переводила в шутку, а потом в перебранку. В итоге Бродяга уходил с места происшествия злой после разговора с этой «мымрой» и пришибленный после очередного провала, а Гермиона в очень приподнятом расположении духа оставалась смеяться со своими подругами. Гриффинодрка никак не реагировала на ухаживания сокурсника. С одной стороны, это объяснялось тем, что с ее точки зрения, такая перемена отношения Сириуса к ней была очень подозрительна (и она была права, как-никак), а с другой стороны, она просто не хотела сильно сближаться с ним из-за некоторых довольно веских причин. Первой было то, что она собиралась покинуть их в скором времени, а оставлять бедного Мародера с разбитым сердцем, если таковое вообще имелось в наличии, ей не хотелось. Во-вторых, она никак не могла забыть про их отношения в прошлом, точнее, в будущем, а, в-третьих, она просто боялась. Да, и Гермиона Грейнджер может бояться! Это не тот страх за друзей, которые могут умереть в любую секунду, не страх пятикурсника, сдающего С.О.В., это страх как перед первым поцелуем. Ведь у нее никогда не было парня. Да, она целовалась пару раз, да на нее заглядывался Крам, в последний момент признался в любви Рон, еще и… взрослый Сириус… Вот этого она боялась больше всего: она боялась, что не сдержится и расскажет ему все. Поэтому девушка старалась держаться от своего ухажера подальше. Но все же кое-что произошло и в эти две абсолютно спокойные недели. После очередного занятия с ребятами и в перерыве между ним и занятием с Эмили, Гермиона заняла свое любимое место на крыше Астрономической башни. Достав из своих тайных запасов бутылку хорошего красного вина, она уселась на окно, свесив ноги вниз. Гриффиндорка приходила сюда почти каждый день и наслаждалась легким ветерком, который обдувал ее со всех сторон, и приятным теплом, разливающимся по телу после каждого глотка вина. Здесь никогда никого не было и сегодня тоже должно было быть так, если бы Сириус Блэк не решил посмотреть на карту Мародеров. Как только он увидел точку на Астрономической башне, он сразу побежал туда. «Гермиона Джейн» была слишком близко к краю, и парень беспокоился за нее. Он сам не понимал, почему, но сейчас он больше думал о безопасности девушки, потому что кто знает, что могло взбрести ей в голову. Выбежав на крышу самой высокой башни Хогвартса, Сириус увидел, что девушка сидит спиной к нему, свесив ноги вниз, и его мозг мысленно оправдал его же собственные предположения.  — Джейн, — осторожно сказал он, — слезь с окна. Девушка быстро развернулась, даже не вздрогнув. Конечно же, она слышала, что кто-то поднялся на башню. Она окинула гриффиндорца равнодушным взглядом.  — Ты что, думаешь, я собралась прыгать? — усмехнулась она, быстро перебрасывая ноги на другую сторону. Сириус заметил бутылку в ее руках, а на подоконнике увидел стакан с разводами на стенках.  — По-моему, да, — твердо сказал он.  — Совсем рехнулся? — удивилась Гермиона и встала, саркастично подняв бровь. — Я-то думала, что ты не скатишься до уровня… Но договорить ей парень не дал.  — Хватит уже придираться, а, Джейн? — твердо сказал он и, подойдя к девушке, поцеловал. Этот поцелуй был не жестким и властным, а очень искренним и мягким, даже можно сказать ласковым. Девушка стояла с широко раскрытыми глазами, не видя ничего перед собой. Этот поцелуй напоминал ей тот день… Он был такой же заботливый и легкий, как тогда… Девушка моргнула, и одинокая слезинка оставила мокрый след на ее скуле. Потом она незаметно прокатилась по щеке и шее Сириуса и вскоре упала на пол. Гриффиндорец отстранился от девушки.  — А это и правда хороший способ заставить замолчать, — ухмыльнулся он. — А то я все думаю, какого Мерлина ты кинулась меня целовать. Спасибо за совет, — кинул он через плечо, улыбнувшись, и ушел с Астрономической башни. По дороге к комнате он легко провел пальцами по соленому следу на своей шее, потом просто слизнул слезинку со своего указательного пальца и пошел дальше, сам себе ухмыляясь. А Гермиона так и осталась стоять с широко открытыми глазами. ***  — Отдай мне пророчество, мальчик, — прошипел Пожиратель.  — Ни за что! — воскликнул пятикурсник.  — Как ты смеешь перечить мне? — Люциус Малфой начинал выходить из себя.  — Гарри, не отдавай, — прошептал Рон, а Джинни сжала его руку. Из черного тумана появился еще один Пожиратель Смерти.  — А, узнаю твою мордашку, — засмеялась безумным смехом Беллатриса Лестрейндж, посмотрев на голубоглазого юношу позади Гарри. Невилл инстинктивно сжал свою палочку.  — Я убью тебя, — прошептал он. — За родителей. Обезумевшая женщина опять разразилась громким смехом, от которого мурашки пробежали по коже.  — Мальчик, — сладко пропела она, — я замучаю тебя так же, как и твоих уродливых родителей! А теперь отдайте нам пророчество. Невилл весь затрясся и уже хотел броситься на Лестрейндж, но его мягко удержала Луна, прошептав:  — Все будет хорошо. Сейчас в ее голове просто много мозгомышей.  — Отдайте пророчество! — завизжала сумасшедшая, вскидывая палочку.  — Бежим! — крикнула Гермиона, и они сорвались с места. Они бежали мимо бесконечных полок с пророчествами, а за ними гнались двое Пожирателей. Вдруг Лонгботтом быстро развернулся и кинул Ступефаем в одну из полок. Послышался грохот, и прозрачные шарики начали со звоном разбиваться о каменный пол, оставляя после себя маленькие клубы дыма.  — Я задержу их немного! — крикнул он. — А вы бегите! Позовите Дамблдора!  — Я останусь с ним, — немного отрешенным голосом сказала блондинка, запуская заклинанием в другие пророчества.  — Ребята! — закричал Гарри и, развернувшись, кинулся к ним, но его удержал Рон.  — Друг, они правы. Нам надо быстрее позвать авроров и директора.  — Нет!!! — завопил Избранный, когда рыжий начал оттаскивать его все дальше и дальше.  — Гарри, пожалуйста, — осторожно прошептала Джинни ему на ухо, и это подействовало. Парень успокоился, еще раз обернулся, посмотрев на своих друзей, и побежал дальше, сжимая в руках стеклянный шарик.  — Будьте осторожны! — крикнул он, и тут же послышался безумный смех Лестрейндж. Мальчик-Который-Выжил заскрежетал зубами, но продолжил бежать. Они бежали, а сзади слышалась мелодия бьющегося стекла и летающих проклятий. Вдруг перед гриффиндорцами возник еще один Пожиратель.  — Отдай пророчество! — прошипел он, протянув руку.  — Ни за что! — крикнул Гарри, взрывая полку за ним. Мужчина закрыл голову руками, но успел кинуть проклятием в сторону Избранного. Когда он поднял ее, то увидел, что он попал в стеллаж. Только он успел опомниться, как пророчества с полок попадали на пол, скрывая от его глаз учеников Хогвартса. Когда серебристый дым рассеялся, четырех подростков уже не было перед Пожирателем, а справа и слева от него чернели два других прохода. Чертыхнувшись, мужчина в черном плаще пошел дальше по коридору. Рон и Гермиона бежали по одному из проходов.  — Рон… как ты думаешь… с ними… все… будет… хорошо…? — на бегу спросила девушка.  — Конечно… — прошептал гриффиндорец и хотел еще что-то сказать, но в полку над ними ударило проклятие. — Ложись! — завопил Рон, и девушка упала на пол.  — Ступефай! — поднимая палочку выкрикнул рыжик, а над Гермионой пролетело еще одно заклинание.  — Беги! — вдруг крикнул Рон, увидев своего противника. Девушка со всех ног бросилась в ближайший коридор.  — Отойди, мальчишка, — услышала она шипение Люциуса Малфоя. Первым порывом Гермионы было остановиться, вернуться и помочь Рону, но услышав еще один его отчаянный крик «Беги!», она побежала. Ноги уносили ее все дальше и дальше от гриффиндорца и его противника. Девушка сворачивала то влево, то вправо и, в конце концов, потерялась. Гермиона остановилась и начала озираться по сторонам. Грохот затих, ни вспышек заклинаний, ни людей не было видно. Она была совсем одна. Девушка начала медленно продвигаться вдоль одного из стеллажей, держа палочку наготове. Она осторожно ступала по кафельному полу, стараясь не создавать лишнего шума. Прислушиваясь, Гермиона старалась уловить хоть малейший звук, который мог извещать об опасности или о близости друзей. Сзади послышался шорох. Гриффиндорка резко развернулась и выкрикнула «Экспелиармус». Уроки ОД не прошли даром: палочка противника прилетела в руку девушки, а сам Сириус Блэк упал на пол.  — Сириус! — всплеснула руками Гермиона и подбежала к мужчине, который уже встал с пола и отряхивался.  — А у тебя неплохо получается, — улыбнулся он, забирая у девушки свою палочку. Та никак не отреагировала не похвалу, а только затараторила:  — Гарри думал, что ты здесь, потому что он видел это в мыслях Того-Кого-Нельзя-Называть, поэтому мы сбежали из замка и пришли сюда, но нас разделили, и я не знаю, кто где. Я не знаю, где Гарри, он, наверное, все еще ищет тебя, но раз ты здесь, то тебя искать не надо, потому что ты в порядке. Значит, нам надо найти всех и сказать, что с тобой все хорошо, чтобы никто не волновался, а потом возвращаться обратно. А еще ОН хочет забрать у Гарри пророчество… Но почему ты здесь… Все еще не могу понять! Как ты здесь оказался?  — Гермиона, Гермиона, — взял ее за плечи Сириус, — спокойнее. Успокойся. Со мной все нормально. Сидел я у себя на Гриммо, а потом примчался ко мне Ремус и говорит, что Гарри и вы в Министерстве. Где Гарри?  — Я. Я не знаю… — промямлила Гермиона.  — Плохо, — констатировал мистер Блэк. — Значит, надо его найти. Ты, Гермиона, остаешься здесь, а я иду его искать. Поняла?  — Я не могу так! — запротестовала девушка. — Он мой друг! Мне надо ему помочь!  — Гермиона! — Сириус опять встряхнул гриффиндорку за плечи. — Я не могу подвергнуть тебя такой опасности! Никого не могу! Здесь множество Пожирателей, и лучше будет, если они вас не найдут. Никого! Ты меня поняла?  — Д-да, — ответила Гермиона, и из ее глаз потекли слезы. Она не хотела оставаться в этом темном коридоре. Она не хотела бросать своих друзей, потому что они обещали друг другу, что всегда будут вместе. А еще гриффиндорка боялась. Боялась, что когда Сириус уйдет, она не сможет справиться с Пожирателем, который рано или поздно все равно найдет ее. Но еще больше она боялась отпустить этого красивого мужчину, чьи горячие руки обжигали даже сквозь одежду и обещали защиту. А Сириус, увидев, что девушка плачет, быстро обнял ее и прижал к себе. Он начал поглаживать Гермиону по кучерявым волосам и хрупким плечикам, которые то и дело вздрагивали.  — Сириус… не уходи… — всхлипывала Гермиона.  — Все будет хорошо, — утешал ее мужчина, продолжая гладить по голове. Он приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал. Нежно, заботливо, любяще. Девушка настолько удивилась, что не смогла воспротивиться или что-то сказать. Да и не желала. Рядом с Сириусом она чувствовала себя в безопасности, и она не хотела, чтобы он уходил. Девушка испытывала несравненное чувство, которое было ей в новинку, которое она не могла признать. Девушка понимала, что это неправильно, но жаждала насладиться теми минутами, когда этот взрослый и мужественный человек мог прижать ее к себе, а она могла ответить ему тем же. Невероятное и легкое чувство окутывало их обоих и согревало теплом. Сириус понимал, что полюбил. Он осознавал, что это маленькое, хрупкое и нежное создание никак не может быть с ним, грубым мужчиной, который двенадцать лет просидел в Азкабане. Но ему было плевать. Мужчина хотел насладиться этими минутами, когда он мог безнаказанно прикоснуться к губам этого невинного ангела. Он знал, что это неправильно, но у него было ощущение, что эта девочка и есть его настоящая судьба, с которой он должен был связать свою жизнь. Но надо было идти. Сириус отпустил девушку и посмотрел в ее завораживающие глаза. В них читались удивление и… понимание. Мужчина слабо улыбнулся и еще раз обнял Гермиону.  — Я обещаю, что вернусь. Я сейчас помогу Гарри и вернусь. И тогда мы с тобой обо всем поговорим и, надеюсь, сумеем понять друг друга. Я люблю тебя, Гермиона, и я обещаю тебе, что у нас Все. Будет. Хорошо, — проговорил он, выделяя слова. Потом он отпустил девушку, уткнувшуюся ему в плечо, и быстро побежал по коридору. Он убегал, потому что чувствовал: если он еще раз взглянет в эти прекрасные, но полные горечи глаза, он не сможет оттуда уйти. Он останется с этой девушкой навсегда. А Гермиона стояла и смотрела ему вслед, понимая, что должна пойти за ним. Из ее глаз текли слезы. Чистые и искренние слезы радости. *** Уже около двадцати минут Эмили стояла у портрета Средневекового рыцаря, которого, кажется, звали Генрих, и ждала Гермиону. Девушка обещала провести с ней занятие по анимагии в комнате с пентаграммой, а возле этой картины они должны были встретиться. Но гриффиндорка не появлялась, и это начинало беспокоить Корбья, потому что Гермиона почти никогда не опаздывала и старалась быть пунктуальной, только если ее не задерживала какая-то очень существенная причина. Поэтому девушка была почти на сто процентов уверена, что что-то случилось. Постояв еще минуть пять, слизеринка все же решила пойти и отыскать подругу. К счастью, она по дороге встретила Сириуса, который сказал ей, что она на Астрономической башне. Улыбнувшись ему напоследок, девушка помчалась на башню. Быстро взбежав по ступенькам, она увидела Гермиону, которая, согнувшись, сидела на холодном полу на коленях. Волосы спадали ей на лицо, и его не было видно.  — Мерлин! Гермиона, что с тобой?! — воскликнула Эмили, подбегая к гриффиндорке. Та подняла на нее глаза и еле слышно прошептала:  — Помоги мне… Воспоминания… Эмили сразу поняла ее. Гермиона рассказывала ей про эмоциональный блок, и девушка знала, что если он спадет, ей надо будет помочь Гермионе. Слизеринка осторожно приподняла лицо своей подруги и, приложив руки к ее вискам, сосредоточилась на воспоминаниях. Перед ее глазами пролетали темные коридоры, полные шариками с предсказаниями, безумный женский смех, громкие крики, но одно воспоминание Эмили видела чаще всего: немного грубоватый на вид мужчина с длинными черными волосами и невозможно-голубыми глазами падает в арку. Эти глаза смотрели прямо на нее, а точнее прямо на Гермиону, в них читалась бесконечная любовь. Потом он переводил взгляд на черноволосого мальчика в очках, который пытался вырваться из стальной хватки другого мужчины. Он слабо улыбался, потом что-то шептал, и его лицо исчезало за голубой пеленой арки. Это воспоминание пролетало снова и снова, причиняя очень сильную боль Гермионе. Эмили чувствовала это и старалась помочь девушке уйти от него как можно дальше. Она как раз пыталась остановить воспоминания гриффиндорки, когда услышала голос Сириуса: «Я люблю тебя, Гермиона, и я обещаю тебе, что у нас все будет хорошо…». На этом воспоминания остановились, и Эмили прервала контакт. Открыв глаза, девушка посмотрела на Гемриону.  — Это был… Сириус? — осторожно спросила она.  — Да, — кивнув, ответила Гермиона. — После того, как он умер, Гарри сказал Дамблдору, что это он виноват в смерти Сириуса, и что он больше не хочет, чтобы его опекали, как маленького ребенка. А потом ушел искать крестражи. Это было в начале шестого курса. Мы, конечно, его одного не отпустили, а через несколько месяцев мы узнали о смерти Дамблдора. Он так и не успел сказать нам все, что хотел, — девушка вздохнула. С этого-то все и началось… — Гермиона исподлобья взглянула на слизеринку, покачала головой и встала. — Я расскажу тебе все позже. Пока не время, я и так рассказала больше, чем могла.  — Хорошо, — понимая, что сейчас Гермионе просто больно об этом говорить, ответила Эмили. — Только ответь мне на один вопрос: почему все связано с этим мальчиком, Гарри?  — Это тоже часть истории, которую я тебе расскажу, — уже немного отойдя от нахлынувших воспоминаний, улыбнулась гриффиндорка, — но отвечу я тебе так: просто он Избранный. Корбья кивнула головой, и обе девушки направились на тренировку. Эмили старалась больше ни о чем не спрашивать подругу и не беспокоить ее. Тренировка прошла как обычно: спокойно и тихо. После девушки разошлись по своим комнатам. Почти всю ночь слизеринка думала о странных словах Сириуса в воспоминаниях Гермионы, и о том, почему он умер. Она понимала, что он упал в Арку Забвения в Министерстве Магии, о которой она как-то раз слышала, но, к сожалению, она не знала причины этого, над чем и ломала голову почти до утра. Когда Эмили пришла на завтрак, то узнала, что Гермиона еще прошлым вечером отправилась в Лондон, и что следующие два дня она пропустит. Немного поболтав с Лили, Молли и Нимфадорой, девушка так и не вычислила причину скорого отъезда четвертой гриффиндорки. От проницательной девушки не укрылось и то, каким угрюмым был Блэк. Подозрительно прищурившись, она хмыкнула, но, ничего не сказав, вышла из Большого зала. ***  — Эх, всех девушек я пригласил и вот только Гермиону не успел, — вздохнул Джеймс, откидываясь на сидение. Хогвартс-экспресс нес учеников к вокзалу Кингс-кросс в Лондоне. Четверо Мародеров, не забыв взять с собой Северуса, который был против и постоянно возмущался, с собой, сидели в купе поезда.  — Ну так пошли ей сову, Джим, — откликнулся из-за книги Ремус.  — А что, идея, — улыбнулся гриффиндорец и взъерошил свои волосы.  — Если только Гермиона на месте эту сову не заавадит, — пробурчал Северус.  — А что, может? — усмехнулся Артур, подаваясь вперед.  — Ты ее плохо знаешь, — зловеще сказал слизеринец. — Она вот меня почти с начала учебного года в жабу грозится превратить. И один раз даже превратила, — насупился он. Все засмеялись. Только угрюмый Сириус сидел у окна.  — И за что же она тебя так? — через смех спросил Джеймс.  — Эм… ну… — замялся второй Поттер. — В общем, совал нос куда не надо. Помню, что девочки надо мной так же смеялись, — уже улыбнулся Северус. — Хорошо хоть в болото не пустили прыгать.  — Гермиона так хорошо владеет трансфигурацией? — вопросительно поднял бровь Ремус, наконец-то откладывая книгу.  — Да я вообще не знаю, чем она владеет плохо! — воскликнул слизеринец. — Такое ощущение, что она умеет все!  — А ты что, так хорошо ее знаешь? — огрызнулся Сириус.  — Блэк, ты чего? — удивился парень.  — Просто мне кажется, — уже чуть спокойнее ответил гриффиндорец, — что есть то, чего она не умеет.  — Я в этом не сомневаюсь, — ухмыльнулся Северус. — Просто она этого не показывает.  — А по-моему, показывает, — задумчиво сказал Бродяга. — По-моему, она не умеет любить. Трое других гриффиндорцев внимательно слушали разговор двух парней, и от подобного заявления их сокурсника они чуть не попадали со своих мест.  — Ну не скажи, — протянул слизеринец. — Видел медальон, который она всегда при себе носит? Она говорит, что там фотографии ее друзей.  — А мне кажется, — подал голос староста, — что этот медальон больше похож на хранитель воспоминаний.  — Очень даже может быть, — согласился с ним Северус.  — Бродяга, — Джеймс посмотрел на своего друга. В его глазах горел очень нехороший огонек. — Ты подумал о том же, о чем и я?  — Надеюсь, что нет, — пробурчал Блэк.  — Нам нужен этот медальон! — провозгласил Сохатый.  — Ты совсем с ума сошел? — спросил Северус своего родственника. — Она никогда вам его не даст.  — Это мы еще посмотрим, — протянул гриффиндорец, устраиваясь поудобнее. — Да, дружище? Сириус только отмахнулся от своего вконец спятившего друга и опять повернулся к окну. Он никак не могу выкинуть из своей головы последний его поцелуй на Астрономической Башне. Он не понимал, что тогда на него нашло. Его просто тянуло к этой девушке, тянуло обнять ее и прикоснуться к холодным губам. Почему-то Сириусу казалось тогда, что ей не хватает именно тепла и заботы. Но он не мог понять, почему тогда она плакала. Почему эта слезинка скатилась по ее щеке, и почему девушка сразу уехала из Хогвартса. Гриффиндорцу сначала показалось, что это случайность, и он хотел не думать о ней, но не мог. Образ печальной Гермионы всегда вставал перед его глазами. Размышления Сириуса прервал пинок друга.  — Бродяга, ты меня слышишь?  — А? — отозвался тот.  — Понятно, — усмехнулся Джеймс. — Я говорю: найти Гермиону и доставить ее ко мне домой к Рождеству — твоя задача.  — Ни за что! — воскликнул Блэк.  — И не надейся, — таинственно протянул Сохатый и оставил своего друга в покое. *** За день до Рождества, поздним вечером, Гермиона стояла напротив небольшого дома в одном из пригородов Лондона. Девушка приходила сюда уже третий день и каждый раз стояла и всматривалась в яркие окна, завешанные занавесками. Этот дом она знала наизусть: она знала скрип каждой ступеньки, скользкую половицу, запах каждой комнаты. Девушка была уверена, что он нисколечко не изменится за несколько лет. В этом доме гриффиндорка провела свое детство и могла пройти по нему с закрытыми глазами. Гермиона обхватила себя руками. Как же ей сейчас хотелось снова оказаться в объятиях своей мамы, прижаться к теплой отцовской груди или развалиться на любимом диване, накрыться шерстяным пледом и вдыхать запах рождественского ужина. Девушке так не хватало этого тепла и заботы, которыми ее окружали родители многие годы, так же как и ее друзья. Как же она по ним скучает…  — Извините, Вы не замерзли? — раздался голос позади, а Гермиона вздрогнула. — Может, Вы пройдете в дом? По-моему, Вам надо выпить горячего кофе. Девушка обернулась и посмотрела в лицо собеседника. Хотя ей и не надо было оборачиваться. Голос этого человека она узнала бы везде.  — Добрый… Добрый вечер, — взяв себя в руки, сказала она своему отцу.