Обратная сторона победы

Прием оказался ожидаемо унылым. Люди сменяли друг друга у микрофона, рассказывая, какие перспективы открывает новый участок всем, у кого хватит на него бабок, Сквало вполголоса сообщал имена ораторов, которые Занзас тут же забывал, потому что в принципе предпочитал не загружать мозг бесполезной информацией. Скатерти были цвета дерьма, жратва невкусная, и от скуки с трудом удавалось держать глаза открытыми. Какая-то жирная старуха в полупрозрачном платье со стразами вызвалась быть первопроходцем, и пришлось аплодировать ей вместе с остальными, хотя за отвратительно скрипучий голос, от которого тут же загудела башка, старуха заслуживала пулю в лоб, а не овации. Когда пламенные речи наконец стихли, Занзас решил, что теперь можно заняться приятным — напиться как следует, но и этого ему сделать не дали. — Синьор Занзас! Очень рад видеть вас здесь. Мои соболезнования по поводу вашей тяжелой утраты… Занзас обернулся. Мужик, с чего-то решивший посочувствовать ему, был сенатором. Паризи, кажется. Девятый активно поддерживал его политическую карьеру, пока Занзас торчал в ледяном плену, и Савада унаследовал эту симпатию вместе с местом босса. Больше Занзас ничего о нем не знал. Он кивнул молча, надеясь, что сенатор оставит его наедине с вселенской скорбью, но тот явно не собирался сдаваться так просто. — Ваше присутствие очень важно, ведь без Вонголы наши шаги в освоении Грота не были бы такими значительными. Кстати, вы не хотите побывать на ознакомительной экскурсии? — Как-нибудь в другой раз, — Занзас поискал взглядом Сквало: тот обнаружился в другом конце зала, в компании Каваллоне. — Да, я понимаю, у вас и без того сейчас хватает забот… Но в плане маркетинга визит одного из главных спонсоров мог бы стать неплохим пиар-ходом… Занзас посмотрел на него пристально — набриолиненные волосы, высокий лоб, маленькие хитрые глазки, похожие на муравьев, готовых заползти под кожу, просочиться в мозг и выудить все мысли. И в то же время образ Паризи в целом был как раз из тех, что удобно показывать по телевизору в периоды кризиса — старушки ссут кипятком и, радостно поправляя лапшу на ушах, бегут отдавать свой голос на выборах. Занзас считал, что лучший политик — мертвый политик, и Паризи явно прилагал все силы, чтобы не стать исключением из правил. Возможно, когда-нибудь найдется и повод, но не теперь. — Ваши познания в маркетинговых тактиках впечатляют, — сказал Занзас. — Кто-нибудь из представителей Вонголы обязательно примет участие в экскурсии. Дослушивать благодарности он не стал, сенатор и так получил больше внимания, чем заслуживал. — Развлекаешься? — Каваллоне протянул ему долгожданный бокал шампанского — хотя лучше бы это было что-нибудь покрепче. — Чего хотел Паризи? — спросил Сквало. — Затащить меня в Грот. — Похоже, Грот становится самой обсуждаемой в обществе темой, — сказал Каваллоне. — Ты уже спускался туда? — Один раз. Занзас не разделял общих восторгов; он терпеть не мог Грот. Угрюмая, сырая подземка, в которой, несмотря на современные теплоизоляционные материалы, стоял промозглый смрад Тирренского моря, мало походила на курорт. Однако туристы перли туда толпами — спуск под землю был дешевле и безопаснее полетов на Луну, а семьи дрались за каждый клок практически безграничной территории. Грот стал новой эрой для бизнеса, и Вонголе тоже успел принести уже немало бабла. Но это не делало его более привлекательным. — Боссу не понравилось, — добавил Сквало. Занзас знал, что тот как раз полюбил Грот с первого взгляда. Вспомнил, как восторженно горели глаза Сквало, когда они полезли туда за каким-то неудачником, надеявшимся подставить Вонголу. Занзас без конца мерз, поэтому остался просаживать деньги в попавшемся на пути казино, а Сквало унесся доделывать работу. И вернулся с такой счастливой мордой, словно прокатился по радуге на единороге. Он вообще любил сырость и холод. Дождь. Хренов мусор поселился бы там, если бы подземка была пригодна для жизни. Вот пусть и пиарит Вонголу. — Согласен, довольно мрачное местечко. Поэтому я предпочитаю вкладывать деньги во что-то более… возвышенное, — усмехнулся Каваллоне. — А вот Цуна часто спускался туда. В последний раз — прямо перед тем, как… — Тоже считаешь, что катастрофа была подстроена? — Занзас уже устал от постоянных намеков и напоминаний. В официальной версии не было проколов. Неисправность системы кондиционирования, повлекшая разгерметизацию кабины. Попавшая в воздухозаборник птица. Шесть обгоревших тел — Савада и бабу свою умудрился утянуть за собой в пекло — которые и опознали-то только по оставшимся целехонькими вонгольским побрякушкам. Но это был несчастный случай, только и всего. И каждый из этих гениев проницательности, не верящих, что иногда банан — просто банан, раздражал Занзаса до зубовного скрежета. — С чего ты взял? — С того, что все вокруг только и делают, что подозревают. — Я не эксперт, — пожал плечами Каваллоне. — Но если Цуну кто-то убрал, значит, рассчитывал, что новый босс будет более сговорчивым. — Если что-то разнюхал — выкладывай или заткнись. Занзас едва перебарывал бешенство. Казалось, все только и делали, что норовили ткнуть его носом в то, какой ценой Вонгола ему досталась. Впрочем, что бы ни трепали сейчас, рано или поздно им придется смириться. Хотя лучше бы это произошло рано. — Я ничего не знаю, — сказал Каваллоне. — Мы с Цуной в последнее время общались исключительно на тему бизнеса. Но кое-кто может быть осведомлен больше… — Твой ученик? — хмыкнул Занзас. — Что он может знать, торча в своем Намимори? Или ты про щенка Бовино? — Вообще-то, в живых остался еще один хранитель, — улыбнулся Каваллоне. Занзас, не сдержавшись, рассмеялся: кто-кто, а Рокудо Мукуро уж точно не был настолько близким другом Савады, чтобы тот делился с ним подозрениями и страхами. — Мукуро исчез еще накануне катастрофы, — сказал он. — Обрадую Иемицу, мы нашли злоумышленника. — Не хочу тебя разочаровывать, но Мукуро бы действовал тоньше. — Да насрать. Если вам нравится мусолить эту тему, можете создать клуб Шерлоков Холмсов и развлекаться сколько влезет, только отвяжитесь от меня, — сказал Занзас и направился наконец к столику с напитками. Думал, Сквало останется с Каваллоне, они вечно находили, о чем потрепаться, когда встречались, но тот догнал его почти сразу. Занзас не стал церемониться, взял пару неоткупоренных бутылок и пошел на балкон: в зале слишком воняло напыщенным светским обществом. Ветер гулял по верхушкам деревьев, гладил лицо теплыми пальцами. Сквало стоял, облокотившись о парапет, и цедил шампанское прямо из горла. Отчего-то вспомнилось, как он стоял точно так же почти двадцать лет назад — в белой щегольской рубашке, растрепанный и пьяный. Занзас и напоил-то его тогда, только чтобы досадить старику — казалось веселым накачать чьего-нибудь малолетнего сынка и посмотреть, как его будет выворачивать на кого-то из приглашенных на прием гостей. Но Сквало оказался крепким. Занзас был куда более пьяным, когда они подрались в саду за виллой — наверное, поэтому и пропустил столько ударов, что пришлось припугнуть мальчишку пламенем. То есть он, конечно, хотел припугнуть, а вышло совсем наоборот. Вышло то, что вышло. — Останешься сегодня в особняке, — сказал Занзас. — Нахрена?! — Меня заебало завтракать с незнакомыми людьми. Сквало промолчал, только уставился сердито на этикетку бутылки. — Я разыщу Рокудо Мукуро, — неожиданно сказал он. — И ты туда же?! — не выдержал Занзас. — Похер на Саваду, дерьма и без этого хватает. Занзас внимательно окинул его взглядом: похоже, угрюмость Сквало была вызвана не только тем, что его оторвали от работы, позволявшей забыть о неудачах на личном фронте, и заставили притащиться в этот рассадник праздного идиотизма. — Что еще? — спросил он. — Пропал один из сыновей Бьяджи, — Сквало скривился от отвращения. — Должен был вернуться из колледжа на выходные, но не приехал. — Он кого-то подозревает? — Угадай. Занзасу даже напрягаться не пришлось: конечно, Бьяджи подозревал его. Обладая даже самым примитивным мышлением, было нетрудно выстроить логическую цепочку «новоявленный Одиннадцатый убирает потенциальных конкурентов». Вот только Занзас не сомневался, что у Бьяджи хватило бы ума самостоятельно выпилить своих ублюдков одного за другим, лишь бы потом повесить это на него. — У парня было пламя Неба, — добавил Сквало. — Слабенькое, но было. — И как с этим связан Мукуро? — У Занзаса снова начала болеть голова. Не то от выпивки, не то от всего окружающего бардака. — Думаешь, решил вывести мелкого Бьяджи в боссы, заполучив его тело? — Вряд ли. Но если он что-то знает — о делах Савады или о сыне Бьяджи, это нужно из него вытрясти. — Валяй, — бросил Занзас, просто чтобы закончить разговор. В конце концов, Сквало был не так уж неправ. О лояльности Мукуро речи не шло, но держать под контролем одного из сильнейших иллюзионистов мира было бы неплохо. *** Главы семей смотрели на него недоверчиво, как на чужака, но они все же пришли — и это было своего рода победой. Занзас знал, что рано или поздно они все равно бы сломались — покровительство и поддержка Вонголы были необходимы им как пресная вода и свежий воздух, вне зависимости от того, кто теперь стоял у руля — но добровольное сотрудничество воспринималось легче, чем молчаливое неодобрение. А уважение Занзасу и не требовалось: пусть хоть ненавидят, лишь бы боялись. На повестке дня была куча вопросов. Разбираться с экономической частью Занзас позволил Маммону — тот в первую же неделю проинспектировал бухгалтерские книги и обо всем, что приносило доход Вонголе и остальным членам Альянса, знал лучше, чем кто-либо другой. Эта часть ожидаемо оказалась долгой и нудной, Занзас почти заснул, когда разговор вдруг перешел в следующую фазу. — Что мы будем делать с Кальвино? — поинтересовался дон Бартоло. Его седые усы топорщились, словно наэлектризованные, что придавало ему особенно воинственный вид. — А что с ними? — равнодушно спросил Занзас. — Они похитили Луку! — Они выдвинули какие-то требования? — включился в разговор Каваллоне. Он, видимо, с чего-то решил, что Занзас не в курсе вечного противостояния Кальвино и Бартоло, в котором обе семьи регулярно искали повод вцепиться друг другу в глотки. — Молчат, как покойники! — выплюнул Бартоло. — Но я точно знаю, что это их рук дело! Нужно прижать их немедленно! — Мы не станем нападать на них, основываясь только на ваших подозрениях, — сказал Занзас. — Альянсу не нужна война с Кальвино. От гнева Бартоло стал похож на вареного рака. Усатого вареного рака. — Значит, будем сидеть и ждать, пока твари перебьют нас по одному? — Занзас имел в виду, что для начала нам нужно убедиться, что Кальвино действительно причастны к похищению Луки, — снова встрял Каваллоне. Миротворец херов. — Я имел в виду именно то, что сказал. Если хотите прострелить Кальвино башку, не забудьте предупредить, что это ваша личная инициатива. Бартоло поднялся с места так резко, что едва не опрокинул бутылку с минералкой. Занзас рефлекторно нащупал пистолет, но Бартоло хоть и начал уже впадать в маразм, остатки здравомыслия все же сберег на черный день — он просто ушел, бормоча под нос что-то о самодовольном сопляке. — Еще вопросы есть? — Занзас окинул взглядом присутствующих. Если у кого и были возражения, напыщенные козлы решили проглотить их или приберечь для следующего раза и вскоре по одному вымелись из переговорного зала. Остался только Каваллоне. — Ты хорошо держался, — сказал он, вытащив бутылку вина из бара и наполнив бокал. Занзас даже не разозлился от подобного своеволия: он слишком устал. — Держался бы лучше, если бы ты не решил, что мне нужен суфлер. — Рано или поздно все равно придется разбираться с этим, так почему бы не кинуть Бартоло кость? — пожал плечами Каваллоне. Занзас уставился на него гневно: то, что Каваллоне с успехом управлял делами своей семьи, еще не давало ему права раздавать советы. Особенно тем, кто в них не нуждался. — Если разбрасываться костями, однажды можно остаться без ужина, — ответил он. — В любом случае, для всех будет лучше, если ситуация с Лукой прояснится, — заметил тот. — Могу взять это на себя, — сказал вдруг Сквало. Занзас вздрогнул: о его присутствии в зале он забыл напрочь. За последний месяц Сквало научился быть практически незаметным, и это совсем не радовало. Даже бесило, как и то, что на первый план выходили люди, до которых Занзасу не было дела, а свои притихли, словно новые роли им не слишком-то нравились. — Надорвешься, — отрезал он. — Мукуро, Бьяджи, теперь Лука. Если так надо забыть эту, как ее там… — Заткнись! — в механической руке Сквало лопнул стеклянный стакан. Мозоль, по которой Занзас прошелся, очевидно, еще болела. — Я, пожалуй, поеду. Дела, — улыбнулся Каваллоне и, оставив бокал на столе, вышел за дверь. Сквало смотрел на Занзаса волком. Ждал новых подколок, а может, тяжелых предметов в голову. И вот это обрадовало. Это было как раньше. — Выяснил что-нибудь? — спросил Занзас и почти увидел, как Сквало расслабился: опустились напряженные плечи, размякли стянутые в тонкую линию губы, даже блеск в глазах перестал быть настороженно-яростным. — Отдал распоряжения, — ответил тот. — Но пока тишина. А еще я таскался в Грот. По твоей милости. — Скажи еще, не понравилось? — Пока я выслушивал тупую лекцию о том, что полноценная жизнь под землей по-прежнему недосягаема для добропорядочных налогоплательщиков, мои люди видели кого-то похожего на Мукуро. И упустили. Если бы там был я… — Ты упустил бы тоже, — оборвал Занзас. — Да и вряд ли он прокололся бы, бродя по Палермо в своем обычном обличье. — Вряд ли, — согласился Сквало. Откинулся на спинку кресла, устало прикрыл глаза. И выдал внезапно: — Она сбежала к какому-то банкиру — тот подарил ей виллу после первого же свидания. Такая любовь. — И ты не убил обоих? — Охрана у него дерьмовая, я добрался до самой спальни. А потом ушел. — Я бы убил. — Знаю. Занзас никогда не оказывался в схожей ситуации, но всегда был уверен: ревность — не для него. Все эти тупые переживания, отнимающие прорву времени и нервных клеток, делают человека слабым. Убить и не мучиться — вот сила. Ему не хотелось видеть Сквало слабым, ему было противно от одной только мысли — настолько, что готов был сам сделать то, что Сквало не смог. — Забудь, — словно прочел его мысли тот. — Ни одна сука не помешает мне поймать Мукуро к концу недели. Занзас усмехнулся и отсалютовал ему стаканом.