Обратная сторона победы

Если не знать точного возраста, Саваде Иемицу можно было дать все шестьдесят, а то и больше. Седина, обычно менее заметная на светлых волосах, у него приобрела какой-то особый желто-металлический оттенок, но, что важнее, еще пару месяцев назад на нее и намека не было. Как и на морщины, расчертившие лоб, и серые мешки под глазами, и подрагивающие после особенно резких движений руки. Иемицу сдавал и сдавал стремительно; Занзас знал, что Сквало думает сейчас о том же, о чем и он — скоро Вонголе понадобится новый внешний советник. А они еще не разгребли тонны старого дерьма. — Что нового? — спросил Занзас, устроившись в кожаном кресле. — Главный инженер, составивший отчет о проверке того самого самолета, свалил из страны сразу после крушения, — мгновенно перешел к делу Иемицу. — Последний раз его засекли в Бостоне, а потом — все… Я отправил своих людей в Штаты. — Считаешь, один свинтивший трус доказывает твою теорию заговора? — серьезно спросил Занзас. — А по-твоему, это не доказывает ничего? — По-моему, это вполне может означать, что придурок испугался вендетты. — Или то, что он намеренно пропустил неисправность. — Улыбка Иемицу могла бы сойти за победную, если б не контраст с мутной скорбью в глазах. — Никого из указанных в этом отчете рабочих тоже не удалось найти. Они пропали, Занзас. Все. А вот это было хреново. Липкий холод осознания скрутил внутренности; Занзас с трудом сглотнул вязкую слюну. Выходит, параноил Иемицу не напрасно, и ситуация не просто пахла — воняла опасностью. Однако смириться с тем, что столько времени старательно прятал голову в песок, было нелегко. Гораздо сложнее, чем удержать уже сросшуюся с лицом маску показного равнодушия, поэтому Занзас выдавил по привычке: — Ты охотишься за призраками, Савада. Я думал, ты умнее. Иемицу явно хотел ответить грубо, но, похоже, после всего на грубость сил у него не осталось совсем. — Мне плевать, что ты думаешь, ты спросил — я ответил, — бросил он. — И я позвал тебя сюда не за этим. Он подошел к одному из шкафов со стеклянными дверцами, Сквало вытянул шею, чтобы лучше видеть. Занзас наблюдал молча — в конце концов, пристрелить его Иемицу вряд ли собирался: хотел бы убрать, использовал бы пламя. Быстрее, чище и надежнее. — Что это? — спросил Занзас, когда Иемицу поставил на столик перед ним обычную деревянную шкатулку. И открыл, не дожидаясь разъяснений. Ни удушающего газа, ни внезапно выпрыгивающих ядовитых скорпионов, или что еще любили засовывать в такие загадочные шкатулки киношники. Только три ничем не примечательные пули на бордовой бархатной подложке. — Пули честности, — сказал Иемицу. — Цунаеши разрабатывал их совместно с Верде, пока тот не пропал. Ему не нравились стандартные методы ведения допросов, поэтому он нашел решение. Пули заставляют объект в течение суток говорить только правду, и они абсолютно безвредны. Я думал использовать их в своем расследовании, но раз допрашивать мне некого, они твои. Занзас слушал лекцию вполуха, но главное уловил — младший Савада как обычно проявил дурацкую мягкость и потратил ценные мозговые ресурсы на какую-то бесполезную хрень. Мог бы оставить в наследство оружие посерьезней, учитывая, что от сыворотки правды эти пули отличались разве что возможным эффектом внезапности. А вот то, что и Верде пропал, отложилось в памяти намертво. Занзасу уже начинало казаться, что где-то в Италии образовалась воронка, избирательно засасывающая тех, кто тем или иным боком связан с мафией. — А эта штука точно работает? — спросил Сквало. — Их тестировали, — равнодушно бросил Иемицу. Было видно, что ему нет дела ни до чего, кроме долбаного сбежавшего инженера, и не терпится как можно скорее вернуться к поискам. — И я должен поверить на слово? — спросил Занзас у Иемицу, зарядив оба пистолета на пробу. — У тебя нет причин сомневаться, — сказал тот. — Это выбор Цунаеши, и я не собираюсь тебя подставлять. — Значит, и у тебя нет причин отказываться, если я испытаю их на тебе. — Босс, давай лучше на мальце Бьяджи опробуем? — вклинился Сквало. — Вдруг расскажет что интересное о планах своего старика. Уловив вопросительный взгляд Иемицу, Сквало замер, сообразив, что сболтнул лишнее, но было поздно — жгучее бешенство уже неслось по венам Занзаса неудержимым потоком. Еще секунду назад он хотел только развлечься пустыми угрозами, а теперь из-за трепливого идиота нужно было срочно направлять естественное любопытство Иемицу в другое русло. — Уверен, сейчас тоже можно узнать много интересного. Например, почему об исчезновении Верде мне никто не доложил, — сказал он, прицелившись. Иемицу напрягся, сжав кулаки — похоже, готовился зажечь свое пламя, но не спешил, до последнего не веря, что Занзас действительно выстрелит. Зато Сквало в нем ни капли не сомневался. — Эй, не надо! — заорал он, бросившись вперед одновременно со щелчком спускового крючка. Пуля попала ему в бедро — Занзас неосознанно метил так, чтобы в случае чего устранить повреждение можно было без особого труда — и пустила волну ярко-оранжевого света по всему телу. На миг показалось, что Сквало с ног до головы воспламенился, и внутри шевельнулся едкий всполох паники. Но свет погас почти мгновенно, и Сквало тут же согнулся, упершись руками в колени и буравя пол ошалевшим взглядом. — Мусор, ты как? — позвал Занзас. — Как обычно, когда ты, ушибленный на всю голову долбоеб-босс, вначале делаешь, а потом думаешь! — рявкнул Сквало и выбежал из кабинета. Судя по тому, как легко он наплевал на субординацию, пуля работала, и Занзас убрал пистолеты. На мрачном лице Иемицу будто большими неоновыми буквами отображалось несогласие с выбором покойного сына, но Занзасу было плевать. *** — Если Бьяджи намеренно распустил байку о похищении парнишки, его люди могут караулить яхту. Так что для начала мы можем просто понаблюдать. Вот отсюда, — Луссурия наклонился над расстеленной на столе картой, высоко отклячив задницу. Хотелось пальнуть по ней, чтобы раз и навсегда отбить у мусора эту тупую привычку, но пистолеты были заряжены пулями честности, а выслушивать откровения Луссурии Занзас был морально не готов. — Если будет чисто, попробуем взять его прямо там, а попытается сбежать — перехватим здесь, — Луссурия ткнул пальцем в место на карте, — или здесь. Вообще-то разрабатывать стратегию должен был Сквало. Но по пути в штаб Занзас узнал много нового о себе и богатом запасе ругательств Сквало, поэтому теперь тот отсиживался в своей комнате до нужного момента. Они оба понимали, что для успешного выполнения миссии Сквало должен быть в форме, хотя в удовольствии поставить ему свежий фингал Занзас все-таки не стал себе отказывать. И вот момент настал. Занзас поднялся наверх — Сквало после смены власти так и не занял его апартаменты, остался в собственной, давно обжитой и привычной комнате в правом крыле — и с силой вмазал по двери кулаком. — Пора! — Минуту подожди! Занзас собирался уже спросить, какого хрена он тянет резину, когда услышал звук спускаемой из бачка воды. Похоже, контролировать себя придется не одному Сквало, потому что были вещи, о которых Занзас предпочел бы не задумываться. — Готов, — Сквало распахнул дверь, тут же оглядел его с ног до головы и нахмурился. — Опять ебаный пиджак? На улице жара, и всем насрать на твои шрамы. — Убью, сука! — прошипел Занзас. — Прости! Сквало унесся вперед от греха подальше, а Занзас стоял еще с минуту, дожидаясь, пока угаснет вспышка гнева. Он не стеснялся шрамов. И пиджаки носил для солидности и потому что ему шло. Но на стоянку все равно спустился в одной рубашке. Сквало уже собрал возле подготовленных автомобилей всех бойцов, задействованных в операции, и теперь громко ругался с Бельфегором по внутренней связи: — Нет, ты остаешься с ним! Да, я приказал! Да, потому что я твой босс, урод! А если будешь спорить — снова спущу в унитаз твою тупую корону! — он тут же осекся, прошипев сквозь зубы «черт!», а Занзас заржал. Помнил еще ту стычку, когда Сквало с Бельфегором не поделили миссию. Маммон остро переживал за диван в гостиной, который Занзас спалил, пытаясь утихомирить двух придурков в прошлый раз, поэтому тогда он решил поступить проще — отдал Бельфегору прямой приказ. Сквало разозлился, но спорить не стал, а наутро уехал на миссию «по острой необходимости» — у Бельфегора пропала любимая диадема, из-за чего началась истерика, терпеть которую всем в Варии пришлось до тех пор, пока Маммон не раскошелился на точную копию утраченной безделушки. Теперь стало ясно, кто был виноват, да еще и свинтил удачно, пропустив все «веселье». Но устраивать выволочку за дела минувших дней Занзас не собирался, пора было отправляться на свидание с Бьяджи, поэтому он выхватил трубку у Сквало из рук, рявкнул: «Упустишь Мукуро, башку сверну нахрен!» и направился к машине. Сквало молча нырнул за руль, и Занзас откинулся на спинку сидения, надеясь подремать по дороге. Не вышло. — Паризи вряд ли мог подстроить покушение такого масштаба, — начал Сквало. — Разве что его кто-то перекупил. — Леви что-нибудь выяснил? — Занзас лениво приоткрыл глаз. — Нет, просто я подумал… — Я плачу тебе не за то, чтобы ты думал. — За две последние миссии ты вообще не заплатил, — Сквало закатил глаза — явно же надеялся отреагировать на подколку, а не жаловаться на наболевшее. — Иемицу рано или поздно докопается до правды, и будет лучше, если ты сделаешь это раньше. Месть за члена семьи, за босса — нехилый способ завоевать уважение… — Значит, все-таки тоже веришь в версию с покушением? — спокойно уточнил Занзас. Настойчивое повторение одной и той же песни уже не раздражало, а теперь Сквало раскололся под воздействием пули, убедив Занзаса, что в надежде на внезапное торжество вселенской справедливости единомышленников у него нет. — Верю, — кивнул Сквало. — Савада не почувствовал бы неисправность техники, поэтому спокойно сел в самолет. А Паризи припирался к нему накануне, если бы замышлял что, думаешь, он бы не просек и стал рисковать? — Паризи отпадает. Разве что он принял решение уже после разговора с Савадой. — Если все так, как он сказал, они обсуждали бабло. Продажу наших зон в Гроте. И Савада явно отказался. Это, по-твоему, повод выпиливать верхушку целой Семьи? — Только если зоны кому-то очень сильно нужны, — сказал Сквало, следя, как остальные машины сворачивают, чтобы закрепиться на обозначенных в плане осады точках. Развить тему Занзас не успел: они прибыли на место. С позиции яхту «Белладонна», названную явно не в честь растения, видно не было, но оценка первичной обстановки была на Маммоне. — На объекте вижу только гражданских, Бьяджи не вижу совсем, нужно проверять изнутри, — вскоре вышел на связь он. — Добираться придется по воде. — Я пойду сам, ждите в засаде, — сказал Сквало. Занзас раздраженно теребил воротник рубашки — тот был уже насквозь мокрым от пота и неприятно лип к коже. — Если повезет, приведу его к тебе лично, — усмехнулся Сквало, мазнув нечитаемым взглядом по его пальцам. — Не смей снимать наушник: ситуация может поменяться, и у тебя по нему чертовски сексуальный голос. Блядь!.. Занзас даже не успел отреагировать — Сквало покраснел на глазах. Он всегда был бледным, как акулье брюхо, и казалось, что подобная реакция для его кожи так же невозможна, как смущение — для него самого. То, что происходило сейчас, было из разряда чудес света, однако Сквало не смущался. Он, похоже, готов был взорваться от злости. — Я не это хотел сказать! Вернее, это, но… Твою же мать! — Сквало со всей дури долбанул протезом по рулю и едва не подпрыгнул от гудка сработавшего клаксона. — Потом поговорим, отброс, — процедил Занзас, не придумав ничего лучше. — Вали уже! Сквало выскочил из машины и через пару шагов пропал, скрытый иллюзией Маммона. Занзас откинулся на спинку сиденья и смял наушник в кулаке, так что острый пластик расцарапал ладонь. Голос, чтоб его! *** Леонардо Абруцци, владелец яхты и по совместительству сын какого-то магната порно-индустрии, громко угрожал именем своего папаши, но как только Занзас достал пистолет, притих, расплакался и, похоже, напрудил в штаны. Он был пьяным, жалким и безнадежно трусливым, и Занзас искренне не понимал, нахрена Сквало решил оставить в живых это подобие человека, раз Бьяджи на яхте все равно не оказалось. — Не убивайте меня, пожалуйста, прошу вас! — бормотал тот, распространяя по трюму запах мочи и страха. — Никто не собирается тебя убивать, — сказал Сквало, с ног до головы забрызганный кровью немногочисленных охранников Абруцци. — Даже калечить не будем, просто поговорим. Его вид буквально вопил об обратном, и так было даже лучше, если бы не гребаная неуместная честность. Поэтому, пробормотав одними губами «кретин», Занзас повернулся к пленнику и важно кивнул: — Если будешь вести себя по-умному... Разгоревшийся было радостный блеск в глазах Абруцци померк. — Где Бьяджи? — Занзас прижал дуло пистолета к его шее, там, где быстро-быстро трепетала тоненькая жилка. — Я не знаю! — практически пропищал тот. — Но он был с вами. — Был, а потом за ним пришли, я не знаю, кто и куда его забрал, я ничего не знаю, отпустите меня, пожалуйста! Жалостливый щенячий взгляд стал последней каплей. Занзас выстрелил. Пора была заканчивать этот цирк. Казалось, что более никчемным Абруцци стать уже не может, но тот сумел удивить. Устав от давления и постоянного страха не оправдать ожидания отца, он решил доказать, что годен на что-то сам. В своих ощущениях он оказался не одинок — сынок Бьяджи, до совершеннолетия считавший себя незаконнорожденным, тоже не обладал таким полезным качеством как уверенность в себе, но явно желал продемонстрировать, что достоин текущей в его жилах крови. В колледже два недоделка спелись на почве одинаковой обиды и в конце концов решили проучить предков весьма радикальным способом — присоединившись к крупной преступной группировке. Правда, единственным их вкладом были деньги, которые они бездумно спускали на поставку вооружения. Зато гордились собой при этом так, словно совершили преступление века и вписали свои имена в историю. И в то время как Абруцци наивно транжирил отцовские бабки, Бьяджи пошел дальше. — На него были зарегистрированы все участки Грота семьи Бьяджи, — лепетал Абруцци. — И он их продал. Часть денег ушла в дело, не знаю, куда делись остальные — наверняка он выручил прорву, но он продал все! И прятался от гнева наверняка взбеленившегося папаши на открытой всем ветрам и киллерам яхте. Идиот. — Может, Бьяджи сам и убрал эту паршивую овцу? — предположил Сквало. Занзас не исключал этот вариант раньше, а теперь он и вовсе стал наиболее очевидным. Вполне в духе Бьяджи — сделать черное дело и раздуть скандал размером с пол-Италии, чтобы замести свои же следы. Подтвердить эту версию можно было бы, разыскав труп мелкого Бьяджи, но с этим могли возникнуть трудности. И оставался еще один вопрос, на который Абруцци должен был дать честный ответ. — Ты знаешь покупателя? — Только фамилию, — тот зажмурился, снова напоровшись взглядом на пистолет. — Санти. Занзас все-таки съездил ему по роже, щедро, от души, а напоследок еще и пересчитал зубы прикладом. В конце концов, когда Абруцци найдут избитым посреди какого-нибудь безлюдного шоссе, жестокость дона Вонголы будет последним, о чем он вспомнит, отчитываясь перед отцом о своих подвигах. — Избавься от него, — бросил Занзас Сквало и вышел на свежий воздух. Хотелось выпить. Подумать. Подумать было о чем — этот странный Санти, Грот и непонятные махинации, с ним связанные. Только мозги упорно грызла одна неосторожно оброненная, но предельно правдивая фраза. Грызла и грызла, не давая сосредоточиться ни на чем другом. *** Обещанные Иемицу сутки подходили к концу. Меньше часа — и можно забыть, что твоя правая рука, человек, о котором ты, казалось, знал все и даже больше — пидорас, заглядывающийся на тебя в этом самом смысле. Впрочем, пока пользы от Сквало было больше, чем вреда, не было и разницы, на кого он там дрочит. Открыто же ведь не лез никогда, да и вообще скрывал все так, что и мысли не закралось. Столько чертовых лет скрывал за вереницами из телок и «вот теперь точно серьезных» отношений, за обсуждениями чужих сисек и намеками, что пора бы и Занзасу найти себе кого-то постоянного. Наверное, поэтому Занзас и решился на разговор — он терпеть не мог, когда от него что-то скрывают. А то, что так поступал не кто иной, как Сквало, бесило особенно. — Что ты там спорол про мой голос? — спросил он, пинком распахнув дверь кабинета. Сквало дернулся, едва не скинув стопку бумаг со стола — он весь вечер сидел над никому не нужным отчетом по делу Бьяджи, старательно записывая результаты допроса Абруцци. И ответил тут же: — Он сексуальный. И не только в переговорнике, вообще. Иногда одно слово скажешь — и у меня встает. Занзас не шелохнулся. Шлюхи говорили ему такое и раньше. Они вообще много чего говорили, как будто соревновались в восхвалении его охуенности. Послушать их — он античный бог, не меньше. Но Сквало он не платил ни за лесть, ни за имитацию неравнодушия. Сквало говорил честно. — И давно у тебя на меня… встает? — Да с самого начала, — Сквало поморщился — похоже, ему мучительно было вот так вот выворачивать душу. — Ты себя тогда помнишь? Сука, как глянешь, бывало — яйца сразу поджимались. Я еще даже не трахался ни разу, а уже знал — тебе сразу бы дал. Все на девок дрочили, а я, как кретин, на тебя. Занзас неловко переступил с ноги на ногу — в паху стало жарко, и шов ширинки неприятно впился в затвердевший член. — Думал, со временем пройдет, но хера с два, — продолжал Сквало. — Наоборот, еще сильнее башню рвать стало. Когда ты орешь или ржешь, или смотришь просто… вот как сейчас. Занзас напрягся. Он не замечал, что как-то особенно смотрит, но Сквало задрожал — почти как в замедленной съемке — и теперь Занзас понял, что видел такое и раньше. Думал, это он мерзнет — костлявый же весь, жира ни капли. Твою ж мать! — А потом и я привык на девок дрочить, — голос Сквало стал тверже, злее, словно он смирился со своей вынужденной искренностью. — Только знаешь, херово выходило. Сильвия и Кристина свалили, потому что им не нравилось, когда в постели их зовут Занзас. Аннабель, наоборот, заводилась от этого, даже упрашивала повторять чаще, и это не нравилось уже мне. Потом я стал ебаться молча, и было даже неплохо — если не закрывать глаза и не представлять твою рожу. Занзас чувствовал, как горячая капля пота медленно сползает по спине, щекочет позвоночник и скатывается за пояс брюк, к копчику. Все, что он там думал прежде о шлюхах, казалось песчинкой в пустыне — таких слов ему не говорил никто и никогда. Занзас не был уверен, что хотел это слышать. Он понятия не имел, как реагировать, и, что хуже — не знал, как воспринимать свою уже проявившуюся реакцию: участившееся дыхание, дрожь, колко рассыпавшуюся по телу, позорно вставший член — Сквало наверняка было видно все это там, где он стоял. Бля-ядь. — И долго ты собирался скрывать? — процедил Занзас. По-хорошему, нужно было выгнать Сквало к чертям, но Занзас не мог выгнать босса Варии из его же собственного особняка. Разве что «уволить», пустив пулю в лоб. За то, что вывернул мозги наизнанку и вот так одним махом порушил нахрен все привычное и стабильное. Но этого Занзас тоже не мог. — Честно? Всегда, — ответил тот. — Много всего ведь было — того, что важнее. И если бы знал, что тебе это нужно — сказал бы, а так — на фига? Вопрос ударил под дых, и Занзас покачал головой. Это единственное, что он сумел заставить сделать впавшее в странное оцепенение тело, в то время как в мозгу закручивался водоворот из мыслей, воспоминаний, своих-чужих эмоций. Общие планы и бесконечная преданность, попойки, драки и близость, привычная настолько, что не замечаешь, но лишиться которой — словно ногу себе отпилить или глаз выбить. Важнее. Сквало его молчание воспринял по-своему — нахмурился и бросил раздраженно: — Я могу идти? — и, не дожидаясь ответа, направился к двери. — Свободен, — кивнул Занзас ему в спину. Сквало был свободен делать что угодно здесь, а Занзас никогда в жизни не уезжал из штаба Варии с такой скоростью. *** У Милен всегда было просто — даже слов лишних говорить не требовалось: еврейка, старательно косившая под француженку, давно выучила его вкусы и даже настроение наловчилась распознавать по приветственным интонациям. Улыбался и не шумел — значит, возьмет тощую брюнетку «все натуральное», у Милен их была куча, имен Занзас не запоминал. Здоровался коротко, желая скорее перейти к делу — Милен подгоняла ему пышную рыжую Селису, к той Занзас даже почти привык: сосала отлично и удовольствие симулировала так, что почти верилось. Вот и сейчас Селиса поманила его к себе в комнату раньше, чем Занзас допил первый бокал лучшего вина из хозяйкиных запасов. Занзас не сдерживался: имел ее во всех позах, жестко и грубо, намеренно со всей силы прихватывал пальцами светлую кожу — красные пятна наутро посинеют, но за это можно накинуть девке сверх положенного. Та не сопротивлялась, только вскрикивала иногда и подмахивала старательно, видимо, считая, что он чем-то недоволен. Занзас был доволен. Он любил телок, любил трахаться, любил трахаться с телками, и к сумасшедшему белобрысому отбросу его не тянуло. Ни капли. Потом, когда вино окончательно ударило по мозгам, а недавний разговор пошел прокручиваться в уме по сотому разу, перекрывая здравые мысли, Занзас решил, что оставит в борделе всю наличку, лишь бы перестать уже думать о чертовом Сквало… Селиса что-то пищала о том, что так сегодня не хочет, не готова и «пожалуйста, не надо, синьор», но Занзас все равно уткнул ее мордой в подушку. Гипнотизировал с минуту пухлые ягодицы — нет, у мусора жопа точно не такая, и черт, какого он опять об этом думает? — и вставил. Вломился, втиснулся в тесное и горячее, намотал на руку волосы — рыжие и густые, не то что белая грива Сквало. Да у Сквало ее и нет больше. Сильнее придавил к кровати хнычущую телку и принялся двигаться. Сквало, наверное, орал бы громко и отбил бы локтями все, что только можно, если бы он засадил вот так, сходу и насухую. Хотя вряд ли бы вообще позволил подмять себя без спросу, да Занзас и сам бы не стал. Он даже снизил темп, представляя вместо подрагивающих узких плеч широкую спину с затейливыми узорами шрамов и острые лопатки — каждую хотелось прикусить, когда так маячили перед глазами. А шрамы — облизать. И чтобы стонал, стонал без остановки, чертов мусор, так же, как стонет наверняка, когда дрочит на его светлый образ. Сла-адко. Оргазм накатил как-то неожиданно, низ живота скрутило спазмом удовольствия, ярко вспыхнуло под прикрытыми веками, и Занзас рухнул обессилено, придавив собой мягкое тело. Отвалился в сторону, только когда стало казаться, что девка не дышит. Та сразу зашевелилась, расправляя сбившееся в ногах одеяло, и Занзас натянул штаны, без лишних церемоний бросил стопку купюр на подушку и вышел за дверь. Вместо удовлетворения, обычно размаривавшего после хорошего траха, внутри свербела неприятная горечь. И член болел — пока засовывал в хоть и разработанную, но явно давно не использовавшуюся дырку, даже не замечал, рвущая наружу ярость перекрывала все прочие ощущения, а сейчас остро так почувствовал. В следующий раз нужно подготовиться лучше… Черт! Ему требовалось еще выпить. Много-много крепкого бухла, которого утонченная Милен точно не могла предложить. Однако до машины в более-менее спокойном состоянии Занзас добраться не успел. — Не опасно ходить по таким местам без охраны, дон Вонгола? — донеслось в спину. Занзас обернулся, уже зная, кого увидит. Бьяджи оказался в одном с ним месте в совершенно неподходящий момент, и только не окончательно похеренное за весь безумный день здравомыслие помешало молча достать пушку и украсить жирное брюхо уебка парой-тройкой симпатичных дырок. — Спасибо за участие, но я пока еще могу залезть на бабу без посторонней помощи, — хмыкнул он, оглядев сопровождавших Бьяджи бугаев. Не угроза. — Надеюсь, вы еще долго сможете. Оскал Бьяджи мало походил на доброжелательную улыбку. Странно, что тот вообще развлекался, хотя, по-хорошему, должен был лить слезы по пропавшему отпрыску, но это стало еще одним камешком в копилку к версии, что один наследник разочаровал Бьяджи, и на место двенадцатого Вонголы он готовит теперь другого. — Уж постараюсь, — сказал Занзас. — По крайней мере, подыхать в ближайшее время я не собираюсь, как бы некоторым ни хотелось. Бьяджи скривил лицо, словно Занзас своим намеком оскорбил его до глубины души. — Что вы, что вы. Просто мир сейчас так нестабилен. Люди пропадают средь бела дня, теперь вот и Доминико… — Здесь его точно нет, — усмехнулся Занзас. — Но вы, конечно, можете убедиться лично. Не буду мешать. Побледневшая рожа Бьяджи так и отпечаталась перед мысленным взором, когда он вышел на улицу. Леви со своими бойцами дежурил возле машин; напряженные черные тени, они явно засекли приезд Бьяджи и готовы были в любую секунду сорваться на подмогу. Бросив быстрый взгляд на Леви — у того в глазах читался немой вопрос, Занзас подумал, что нужно нанять шофера. У босса Вонголы должен быть настоящий шофер.