Lost in the stars

Трудно простить, когда человек тебе дорог. Трудно попросить прощения, когда этого слишком мало, для искупления вины. Но легко сделать хотя бы один шаг – чтобы найти решение задачи. *** Кем для Габриель стали Иан и Бен? Настоящими друзьями, что поддержат, посмеются – с тобой и над тобой, позлорадствуют, обнимут, утешат, помогут. Она им доверяла, и готова была помогать им, поддерживать, также, как и они ее. Но она не задумывалась, кто она для них? До определенного момента, мы не знаем, как представляют Нас самих другие; их настоящие мотивы; тайны. Слепо доверяя, рискуя головой, мы можем окунуться в омут «привязания» и не выйти оттуда, потому что по уши погрязли в ней. Вот так и Габриель: она доверилась им, раскрыла свой секрет, свои страхи. Она поняла, что их отношение к ней, для нее самой становится проблемой, поняла, что просто взять и встать из-за стола Привязанности к ним она не может. Размышляя обо всем… она думала… что и когда девушка упустила из виду. Что она не допоняла. Где не сработало ее «шестое чувство?». И почему на душе так странно… бушует ураган злости, несется ввысь доверие, но расцветает цветок надежды… Вот именно этот цветок путал девушку и не давал ей ясно глядеть на сложившуюся ситуацию. Последние 6 часов в Баре Дмитрия, уставившись в одну точку, она начинала ненавидеть этот цветок … и любить. - Фиг поймешь ее, - деликатно заметил Дмитрий, когда у него спросили, что с той девушкой. – Да и вообще всех женщин. *** Обеспокоенные, виноватые, растерзанные собственными мыслями; Иан и Бен, которые не знали что делать – пойти искать ее, убежать, ждать, или же паниковать – так и не решив, сидели в комнате общежития. - Ожидание такая морока. Произнес Иан, сидя на полу около своей кровати, согнув правое колено к себе, пока левая нога была вытянута, и иногда замирала, и расслаблялась. Рубашка и штаны помятые, глаза прикрыты, руки сложены на груди; в таком виде, Бен стоял около окна, и молчал. Несмотря на то, что неизвестность пожирала их изнутри, сжимая в тисках страха; почему то они оба были уверены…той самой призрачной уверенностью, которая наступает в моменты, когда ты не знаешь даже, что будешь делать с той ситуацией, к которой не готов. Привычное поведение студентов – не готов к экзамену – но уверен, что как то сдашь. Главное ведь – результат. Это и есть – Призрачная уверенность. Мы не знаем, но мы уверены, потому что у нас больше нет другого пути, кроме как продолжать верить, успокаивая стучащее в панике сердце. В этот момент, они верили – Габриель вернется сегодня ночью и они все поговорят. *** Вернувшись в общежитие как раз за 5 минут до его закрытия, она скрылась в библиотеке, дожидаясь часа, когда парни должны были обязательно уснуть. Зная их страсть ко сну, и забитый график, она надеялась, что они устали, так как, нет, не сегодня, она не хотела видеть их сегодня. Завтра, потом, утром, днем, в обед – любое из этого, но не сегодня, не этой ночью. Слишком страшно, чувства все также словно наэлектризованы, и она знала, что хоть слово – и она взорвется как яйцо в микроволновке. Пах! И все. Коротая время за чтением своей любимой сказки о маленьком принце, со временем, она не могла держать глаза открытыми, ее клонило ко сну. Что не говори, но даже учитывая то, что Габи не сделала сегодня ровным счетом ничего –кроме игры в «Гляделки» с пустой стеной, которой она проиграла; она просто сидела. Ее съели переживания, размышления и ненормальное сердце, что радостно стучало, но при этом болело. И вот, время на часах в библиотеке дошло до 2х часов ночи, перечитанная в какой раз книга детства, и Стивенсон встает со стола, убирает книгу на место, и оглядев пустую библиотеку, выходит из нее, направившись туда, где ее должны были спать ее соседи. Теперь нет мыслей о том, что она может им помешать, войти в неловкую ситуацию, бояться, что она застанет их целующихся, обнимающихся или более того… - Хах… - усмехнулась рыжевласка, остановившись около двери своей комнаты. – Это не то, о чем мне стоит сейчас думать. Открыв дверь, она выдохнула. Свет был выключен, слышалось громкое сопение Иана, - соседи спали. Тихо прокравшись в комнату, прикрыв за собой дверь, она прошла к своей кровати, и тяжело выдохнув, села на нее, почувствовав, как усталость берет вверх над ее разумом и телом. Одежда показалась ей тяжелой, словно сырой, прицепилась к телу, не давая вздохнуть, и она скинула с себя все, быстро надев длинную пижаму-платье голубого цвета, что купила совершенно недавно. Легла на кровать, укрывшись одеялом, и прикрыла глаза, давая телу то, чего ему хотелось. Все затихло. Сопение Иана, неожиданно громкое тиканье настенных часов, ветер за окном – все вдруг зашумело в одну секунду, выдирая ее из сна, и Габи подскочила, села и промолвила: - И я дам им просто спокойно уснуть? Взгляд зеленых глаз цепко схватился за безмятежное лицо Иана, за руку, что потирала шею; за Бена, чье непроницаемое лицо не менялось ни во сне, ни в пробуждении. - Нет. Тихо нашла она ответ, и приступила к маленькой шалости, без которой уснуть не получалось. Она осторожно достала несколько фломастеров 5 разных цветов – черного, красного, желтого, синего, зеленого и коричневого; фломастеры, что трудно смыть. Первым она начала разукрашивать Иана, чей сон был не таким чутким как у Бена, к которому она решила подойти последним, подготовившись в любой момент спрятаться, или на худой конец спеть колыбельную. Широкие зеленые брови, словно холмы, на которых росли мелкие красные цветы, синее море на щеках, желтые лучики солнца на подбородке, и черные контуры лица – рама картины. И вуаля, чуть загорелое лицо Иана преобразилось в творение маленького шкодливого художника. Широко улыбнувшись, она сдержала смех, показала сонному Иану свой оскал, и подошла к кровати Бена, насмехаясь внутри над тем, что она представила себе, как Иан, увидев «красоту» заорет от злости или же вовсе встанет в ступор. Угадать реакцию было невозможно, но ей не дали даже продумать варианты, как чья-то сильная рука резко схватила ее за руку и потянула вниз. Фломастеры выпали из ее рук, кроме черного, и в следующую секунду, испугавшаяся, от этого закрывшая глаза, Габи, поняла, что лежит на кровати спиной, и обе ее руки держит…вероятно… - Что ты делаешь? – холодный, назидательный голос Бена вывел ее из оцепенения, и она открыла глаза, поглощая образ его лица, из-за захватившего ее страха. - Ни…ни… - Ты мстишь, Габриель? Услышав свое имя, она вздрогнула, и замерла. Бен был спокоен, даже больше холоден, слегка зол, судя по сдвинутым бровям, но терпеливо ждал ее ответа, которого Габи не могла дать, так как горло пересохло, и слова не приходили на ум. Тут, Иан резко проснулся, и Бен, захваченный врасплох, лег рядом с Габи, с правой от нее стороны, чтобы Иан не заметил ее, укрыв своим одеялом. Они оказались зажаты на одноместной кровати, и дыхание обоих касалось их лиц и шеи. Удерживаемые холодными руками Иана, руки Габи, все еще были сжаты им, но прижаты к ее груди. Габи задержала дыхание. Иан замычал что-то нечленораздельное, чертыхнулся, и уснул, судя по звуку его возвращения на кровать. Габриель выдохнула и начала дышать, прикрыв глаза, повернула голову в сторону Бена и замерла, снова задержав дыхание. Их лица были слишком близко, слишком близко друг к другу, особенно губы, те губы, что так и не прикоснулись, несмотря на многие предположения. «Каковы же на вкус твои губы?», - подумал Бен.