Ледяной Мальчишка или Ты - моя вера

POV Драко Из моей комнаты Вера вышла под дезилюминационным заклятием, которому я летом обучился дома. Перед этим мной была прочитана лекция и взята клятва, что она не будет делать глупостей. Хотя, зная темперамент гриффиндорки, я не очень-то надеялся, что она выполнит мою просьбу: стоит только кому-то из её товарищей попасть в беду, она тут же, сломя голову, кинется на помощь. Ну и еще прилично подзадержал ее страстным поцелуем во время совместного похода в душ, который чуть не перерос в кое-что серьезнее, но времени было мало, Хогвартс-экспресс одного меня не станет ждать… Когда я начал собирать вещи, то вдруг обнаружил на письменном столе маленькую подарочную коробочку. Ну Вера, я же просил! В ней оказалась серебряная застежка для мантии в виде цветка, напоминающего звезду. Такой же был у нее на заколке, которую она чуть не потеряла этой весной. Как же он называется? Не помню, чтобы видел такой где-нибудь еще. Приеду — нужно обязательно спросить. И тоже подарить что-нибудь. Хогвартс я покидал с тяжелым сердцем. Мало того, что я оставляю Веру на две недели в логове Кэрроу без возможности с ней связаться, так еще и дома меня ждет логово, только куда более внушительное и страшное. Темный Лорд собирался сегодня устроить что-то вроде Рождественского приема, и я опасался, что там не обойдется без его излюбленной забавы — пыток и убийств маглов… Но остаться я не мог — отцу и матери сейчас как никогда нужна была поддержка. В купе со мной ехали Теодор и сестры Гринграсс — Дафна и Астория. Они втроем обсуждали предстоящий праздник, однако я практически не слушал их, погруженный в свои невеселые думы. Иногда, правда, приходилось вставлять какие-то реплики, но, видимо, у меня был настолько отстраненный вид, что тревожили они меня редко, и я был им очень благодарен за то, что не лезли в душу. Погода за окном была препаршивейшей — шел липкий мокрый снег, почти полностью затянувший окна вагона, но я даже не пытался смести его. Смысл? Чего я там не видел?.. Примерно на середине пути состав вдруг остановился. Мы с Теодором переглянулись: такое уже было в сентябре, когда Пожиратели искали в поезде Поттера и компанию. Но они же прекрасно знают, что их не было в Хогвартсе в этом полугодии! Тем не менее, тяжелая поступь по коридору говорила о том, что они снова здесь. В наше купе заглянул Эйвери. Мы с Ноттом сухо кивнули ему, тот в ответ хищно улыбнулся: — Добрый вечер, — и, обернувшись, сказал кому-то: — Не, здесь наши. И дверь захлопнулась. — И что им здесь опять понадобилось? — спросила Дафна, нахмурившись. — Кто ж их знает… Похоже, что кого-то ищут, — Тео задумчиво теребил в руках вкладыш от шоколадной лягушки с изображенным на нем волшебником, который то и дело поправлял свое пенсне, вечно сползающее на кончик носа. Как его зовут, я не помнил, но вроде он был одним из создателей охранной системы банка Гринготтс. Я снова отвернулся к окну. Резкий толчок сигнализировал о том, что Пожиратели нашли то, что хотели, и поезд снова вез нас в Лондон. Остаток пути прошел в полной тишине, сопровождаясь лишь тихим посапыванием спящих девушек напротив. Нотт так же, как и я, был сосредоточенным, но беспокойство так и сквозило через эту надменную и холодную маску, ведь его дома ждал тот же ад, что и меня. Кроме того, Нотт-старший намекнул, что во время Рождественских каникул сыну, скорее всего, придется принять метку. Далее — путешествие через портал в Уилтшир, где меня уже ожидали мама и Беллатрисса, отца с ними почему-то не было, а на вопрос о его отсутствии Белла с присущей ей язвительностью ответила, что тот принимает важных гостей. Между ней и матерью ощущалось явное напряжение, за время, пока мы шли к черной карете с двумя вороными рысаками, они обменялись лишь парой сухих фраз и междометий. Но встревать между ними сейчас было явно пропащей идеей — еще и сам бы получил по шее. Забравшись в карету, я уткнулся лбом в окно и практически всю дорогу ехал молча. Вера… Как она там? — Драко, все в порядке? — обеспокоенно спросила мать. — Да, все хорошо, просто устал. Беллатрисса, сидевшая напротив, цокнула языком: — Какие мы нежные! Может Вам, сударь, подушечку пуховую наколдовать, а? Или чашечку кофе? Или ножки помассировать? — Белла, хватит уже… — попыталась урезонить ее мать, но та только еще больше вспылила: — Цисси, он мужчина или барышня? Ты все время с ним возишься, сопли за ним подтираешь, избаловала его! Он даже на Непростительные заклятия не способен! Совершенно бесхарактерный и бесхребетный!.. Началось… Я отвернулся обратно к окну и практически не слушал их перепалку. Еще успею наслушаться за эти две недели. Две недели ада… Когда мы, наконец, подъехали к имению, я вышел из экипажа и помог спуститься матери и Беллатриссе (хотя, последней помогать не было никакого желания). У парадного входа нас ждал отец, и выглядел он абсолютно непрезентабельно: под глазами темные круги, немытые волосы висели сосульками, почти как у Снейпа, заметная щетина покрывала проступившие скулы. Только дорогая одежда еще выдавала в нем представителя аристократического рода, да извечная серебряная трость. — Здравствуй, Драко. Голос полностью соответствовал его внешнему виду: безжизненный, надтреснутый, неуверенный. Но его лицо все-таки выдавало истинное настроение: он рад меня видеть. — Здравствуй, отец. Мы обменялись рукопожатием, обнялись, причем объятие это было непривычно теплым, он никогда не обнимал меня так… по отечески! Обычно все было строго, сухо и официально. Привычная тишина имения по сравнению с гостиной Слизерина теперь казалась давящей, однако уже через секунду ее нарушил резкий голос Беллатрисы: — Я же совсем забыла! У нас сегодня гостья. Хвост! Из чулана вышел Петтигрю, ведя за собой связанную Полумну Лавгуд. Так вот из-за кого остановили поезд… — Я думаю, вы знакомы. Драко, будь добр, помоги проводить гостью в ее опочивальню! — и заливисто засмеялась. От этого дьявольского смеха всегда становилось не по себе, Хвост вторил ей, слегка похрюкивая. Лицемерная тварь. Этот червяк способен на все, только бы выслужиться! Он толкнул Лавгуд в сторону лестницы в подземелье и направил на нее палочку, словно девушка была опаснее оборотня. На лице когтевранки не было ни капли страха, что меня нимало удивило. Пока мы спускались, она с таким интересом рассматривала мрачные своды мэнора, изучала лепнину, старинные гобелены на стенах, словно была на экскурсии в музее или картинной галерее, а не в плену. Петтигрю периодически ее подталкивал вперед, однако та почти не обращала на него внимания. Он же почти всю дорогу не умолкал: — Там тебе будет весело, мелкая, там бегают всякие мышки, паучки, некоторые из них ядовитые. А может, тебе повезет, и там найдешь какого-нибудь морщеногого козла или как их там, папочка будет счастлив, — злорадно хихикал Хвост, при этом поглядывая в мою сторону. Думал, что я поддержу твои насмешки, чучело? Не дождешься. — Хвост, будь другом… ЗАТКНИСЬ! Неожиданно для меня самого, последнее слово эхом прокатилось под сводами подземелья. Такого Петтигрю точно не ожидал и на пару секунд даже остановился, потом, икнув, пошел дальше, при этом продолжая подозрительно коситься на меня. Я усмехнулся: — Что? Соскучился? Не беси меня, я дико устал с дороги! И в полном молчании мы дошли до камеры, где уже несколько месяцев был заточен Олливандер. Я забрал ключи у Петтигрю, открыл тяжелую решетку, затем обернулся к нему: — Дальше я сам, — и вытащил палочку из кармана пиджака. Тот довольно ухмыльнулся и пошел наверх. Я же бережно развязал руки Лавгуд и завел ее в темницу, стараясь не смотреть ей в глаза, ведь помочь тут я ей не мог ничем… Она же совсем не сопротивлялась, да и во взгляде по-прежнему не было ни страха, ни злости. Абсолютно спокойная, она направилась прямиком к кровати, на которой лежал Олливандер, и под сводами подземелья раздался ее тонкий и мягкий голос, однако слов я уже не разбирал, потому что стремился скорее выйти отсюда. *** Как я и ожидал, ближе к вечеру в особняк стали стекаться самые приближенные к Темному Лорду Пожиратели, многие из них, несмотря на свою непроходимую тупость и полное отсутствие каких-либо талантов, кичились чистотой крови. В общем, типичное пушечное мясо. Меня всего передергивало от отвращения, когда кто-то из этого сброда прикасался к нашим семейным реликвиям или того хуже — плевал и стряхивал сигаретный пепел на мраморный пол. Да-да, и среди чистокровных аристократов встречаются самые настоящие свиньи! В гостиной уже был накрыт стол, все заняли свои места, но никто не притронулся к вину и блюдам в ожидании самого главного гостя. Ближе к полуночи в прихожей, наконец, раздался хлопок, все собравшиеся замерли в ожидании. Дверь в гостиную вдруг сорвалась с петель, пролетела над столом, сбив высокую вазу с фруктами, несколько графинов вина, и разлетелась в щепки о противоположную стену. Я вжался в спинку стула: Волан-де-Морт был явно не в духе, следовало вести себя как можно тише… Темный Лорд стоял в дверном проеме, тяжело дыша. Отошедшие от его выходки Пожиратели стали подниматься, дабы приветствовать его, однако он, практически не обращая на них внимания, прошел к своему почетному месту (которое когда-то занимал мой отец), сел в резное деревянное кресло с бархатной обивкой, самое роскошное в нашем доме. В гостиной воцарилась тишина, ведь любое неосторожное движение или слово может вызвать совершенно непредсказуемую реакцию их господина. Волан-де-Морт окинул абсолютно спокойным взглядом всех присутствующих и вдруг засмеялся. Было странно и страшно слышать это — неужели у такого, как он может быть повод для веселья? Этот жуткий смех эхом отражался от каменных стен, некоторые Пожиратели решили поддержать его и стали смеяться с ним вместе, неизвестно над чем, неизвестно зачем… — АВАДА КЕДАВРА! Это произошло мгновенно: мелькнула зеленая вспышка — и один из них рухнул на пол с застывшей на мертвом лице ухмылкой. Темный Лорд опустил палочку: — Мне показалось, что за этим столом слегка тесновато. Можете садиться, — прошелестел его высокий голос. Все послушно сели, но приступать к трапезе без приказа не решились. Первая же минута его присутствия — и уже первый труп… Чертов психопат! — А ведь мы сегодня могли бы с Вами праздновать не только Рождество, но и окончательную победу в нашей войне. Нагайна, моя верная Нагайна сегодня в Годриковой Впадине чуть не поймала Гарри Поттера! По спине вдруг пробежал холодок: а что, если бы она действительно схватила Поттера? Тогда это был бы конец, конец всему волшебному и магловскому миру. Тогда все усилия Отряда Дамблдора были бы напрасны, и их участники… Даже страшно представить, что бы с ними сделали! Нет, сейчас нужно думать о чем-то другом, если эта ящерица прочтет мои мысли — мне конец. — Но скоро мое могущество расцветет в полную силу, когда я найду Жезл Смерти. И тогда никакой дрянной мальчишка, будь он хоть трижды избранным, не сможет помешать нам в нашей миссии! За власть чистой крови! — Волан-де-Морт поднял бокал с вином. Все дружно повторили этот тост, кто-то с воодушевлением, кто-то со страхом, кто-то с неприкрытым подхалимством… Зоопарк. Цирк уродов. Больше всего на свете я мечтал сейчас покинуть это общество лизоблюдов, но выбора не было. Сиди, дорогой, смотри и слушай. — А как же поживает наше подрастающее поколение? Милый мой Драко, как тебе уроки мисс и мистера Кэрроу? Нравятся? Я сглотнул и, не глядя на него, сказал: — Да, мой Лорд, очень нравятся. — Мои верные слуги занимаются в Хогвартсе очень важной работой — вкладывают в юные умы те устои, за которые мы с вами так давно и упорно боремся. Магловедение теперь обязательный предмет для всех, там ученикам открывают глаза на истинную природу этой грязи, с которой предыдущая преподавательница предлагала нам… спариваться! Пожиратели дружно заржали, как они это делали каждый раз при упоминании Лордом Чарити Бербидж. — Магловскому отродью не место в нашем мире! — провозгласила Беллатрисса, что было воспринято как очередной тост. Волан-де-Морт тем временем опрашивал своих прихвостней, какой вклад в «общую победу» внес за последнее время каждый их них. Как правило, это я всегда пропускал мимо ушей, пока он не дошел до Долохова. Я бы и эту пламенную речь проигнорировал, но вдруг уловил знакомую фамилию. — …От Игоря Емельянова нет совершенно никакого толка. Вместо того, чтобы поддерживать наших людей в России и координировать их, он продолжает гоняться за своей племянницей, разослал по всей Англии шпионов, стоит ей нос высунуть из Хогвартса — она не жилец. У меня вдруг возникло сумасшедшее желание молиться, не знаю, кому — хоть Мерлину, хоть магловскому Господу: слава вам, высшие силы, за то, что Вера осталась в школе! Если бы она поддалась на уговоры Уизли, ее ждало бы нечто пострашнее визита Пожирателей в Нору… А Долохов продолжал доклад: — Он умен, хитер, силен магически, но энергию свою растрачивает не по назначению. Мой Лорд, нужен ли нам такой сомнительный союзник? — Пока — да, Антонин, он имеет влияние на их магическое правительство, пока это нам на руку. Затем он продолжил опрос, который я снова слушал в пол-уха. — А теперь, пожалуй, самое время приступить к развлекательной части нашего мероприятия. Люциус, приведи-ка сюда наших почетных гостей. Начинается… — Да, мой Лорд, — едва слышно сказал мой отец и с опущенной головой направился в подземелье. Через несколько минут под его конвоем в зал вошла пара — прихрамывающий мужчина с еле заметной сединой на висках и разбитой губой, чуть позади него шла женщина неопределенного возраста из-за распухшего от побоев лица. Оба связаны, одежда изорвана, от безнадеги в их глазах хотелось забиться куда-нибудь в угол и завыть! Оба знали, что сейчас их ждет. — Знакомьтесь, чета Эндрюс. Кевин и Селия, — прошелестел Волан-де-Морт. — Селия в девичестве носила чистокровную и весьма уважаемую фамилию Смит и являлась внучатой племянницей покойной Хепзибе Смит. Та, в свою очередь, была прямым потомком самой Пенелопы Пуффендуй. А затем Селия вышла замуж за магла, взяла его мерзкую фамилию, тем самым предав свой род! Пожиратели, уже разгоряченные алкоголем, хохотали, улюлюкали, стучали кубками по столу и отпускали фривольные шуточки в адрес арестантов. — Смерть осквернительнице рода! — закричал Гойл-старший. — Понимаю твое рвение, мой верный слуга, но позволь прежде спросить у нее кое-что. Лорд повернул свое нечеловеческое лицо к связанной женщине, которая смотрела в пол. — Селия, малышка Селия. Помню, как ты проходила распределение на первом курсе, как радовалась тому, что попала в Когтевран, какие восторженные письма отсылала матери. И на что ты променяла это все? Он наклонился чуть вперед, и красные глаза, казалось, пронзили женщину насквозь. Его голос вдруг резко перешел на свистящий шепот: — Ты думала, что если уедешь в европейскую глушь, то тебя не найдут? Как ты могла подумать, что там можно спрятаться от меня? Селия дрожала, как осиновый лист, и молчала. — Можете приступать, — сказал Темный Лорд, не отводя взгляда от обреченной пленницы. Пожиратели будто ждали этого сигнала и тут же повскакивали с мест. Часть мужчин направились к Селии, окидывая ее плотоядными взглядами, Беллатрисса и еще пятеро окружили Кевина, но при этом около десяти человек остались за столом, не принимая участия в этом сомнительном развлечении. Среди них — я с родителями, Яксли и сам Волан-де-Морт. А тем временем в гостиной началась самая настоящая вакханалия. Раздался треск разрываемой ткани и дикий женский вопль. Они что, собрались это делать прямо здесь?! Именно так. Не смотреть, только не смотреть в тот угол, откуда раздавались приглушенные крики пленницы и похотливые восклицания Пожирателей. А в нескольких метрах от них от ужасающей боли извивался на холодном мраморном полу ее муж. — КРУЦИО! Да, моя тетка была мастером этого Непростительного заклятия, жертва буквально сходила с ума от невыносимой боли, выворачивающей внутренности, перемалывающей кости, сдирающей кожу заживо и заставляющей сначала просить о пощаде, а затем вымаливать смерть. Но Кевин Эндрюс, ко всеобщему удивлению, держался, не издавая ни звука, что совершенно не оправдывало ожидания Беллатриссы. Она повторяла заклинание снова и снова, но результат был прежним: мужчина в кровь искусал разбитую губу, сжимал кулаки до побелевших костяшек, извивался, но МОЛЧАЛ. Ведьма явно начала выходить из себя и уже хотела воспользоваться кинжалом, как вдруг раздался голос Темного Лорда: — Белла, дай попробовать свои силы молодежи, думаю, у юного Малфоя получится не хуже. Страх вперемежку с яростью затопил мой разум. — Мой Лорд, — Беллатрисса поклонилась ему. — Этот трусливый щенок… — Попрошу не оскорблять моего сына… — начал было отец, но Темный Лорд перебил его: — К чему все эти слова? Верность мне нужно доказывать не словом, а делом. Верно, Драко? Я молча кивнул, затем медленно встал из-за стола и направился к Кевину. Палочка все норовила выскользнуть из вспотевшей ладони, пришлось крепче сжать ее. Шаги гулко отдавались от каменных стен, так же колотилось сердце — медленно, но каждый удар был такой силы, словно оно стремилось проломить ребра и выскочить из груди, сделав меня бессердечным монстром, подобно тому, кто сейчас твердил мне спину: — Давай, Драко, собери всю свою ярость, злость, ненависть, этот человек недостоин жить. «Не хочу. Не могу. Но иначе… подумай о матери». Мысли лихорадочно вращались в голове, складывая картинки в сумасшедшее подобие калейдоскопа. Пленник поднял глаза — и в них я увидел… нет, не страх, не боль, не мольбу. Хладнокровная готовность ко всему, характерная для человека, которому нечего терять, ведь их дети были убиты Пожирателями неделей раньше. Весь мир этого человека был разрушен, все, ради чего он жил — уничтожено. — Ну же, Драко, не разочаровывай меня, — опять прошипел Темный Лорд. Я поднял палочку, собрался с мыслями. Вспомни, что происходит с предателями… — Круцио, — произнес как можно тверже и уверенней, но вспышка заклятия практически мгновенно рассеялась по комнате, даже не долетев до адресата. Раздался громкий смех. Да, давайте, потешайтесь, что вы еще можете, твари! — И что это было? Пшик! — изгалялась Беллатрисса. — Ты, наверное, и в постели такой же умелый, а, племянничек? Сука! У меня было дикое желание сейчас отрезать этот ядовитый язык, чтобы она захлебнулась своей чистой кровью, подавилась своей желчью и не смела больше отравлять жизнь моей матери! — КРУЦИО! Мощная волна заклинания пронзила мужчину, лежащего напротив, с такой силой, что того подкинуло. Он выгибался дугой, срывал ногти, царапая каменный пол, кашлял кровью, а потом и вовсе лишился чувств. — Молодец, Драко, можешь присаживаться. Этот голос обдал меня ледяной волной. Что?! До меня только сейчас дошло: это сделал Я. Я стоял перед неподвижным пленником, лежащим в луже крови, с поднятой палочкой. Я довел его до беспамятства. Я. Снова. Сделал. Это. Палочка медленно опустилась. Я окинул взглядом зал. Беллатрисса села рядом с Темным Лордом и что-то обсуждала, Пожиратели снова переключились на Селию, продолжая терзать ее тело, кто-то пытался привести в чувство Кевина. В помещении должен был стоять просто невообразимый гул голосов, но почему я не слышу ничего, кроме гулких ударов сердца, словно набат грохочущего в висках? Ноги словно ватные. Еле доковылял до своего места и рухнул на стул. Тут же почувствовал, как мать взяла мою руку под столом и с силой сжала. — Как ты? — прошептала она. Эта фраза вернула меня в реальность, и я ощутил жуткую слабость, все тело бил озноб, сердце колотилось, как бешеное. Тем временем Темный Лорд, Яксли и Беллатрисса вышли куда-то из зала. — Драко, иди к себе, — шепотом сказал отец, опасливо озираясь. Я, наконец, поднял глаза. От него такое слышать неожиданно. Или я действительно так паршиво выглядел? Сухо кивнув, вышел из-за стола и пошел вверх по лестнице. Путь до моей комнаты показался мне бесконечным, а когда дверь захлопнулась за моей спиной, меня накрыло такой волной отчаяния, безнадежности, собственной ничтожности, словно где-то за шторой прятался дементор. Я опять издевался. Я опять причинял боль. Я снова пытал ни в чем не повинного человека! Вспомнилось лицо Эйвери, который извивался под моим заклятием несколько месяцев назад. Но тот заслужил это — он был Пожирателем, убийцей, а Кевин… Ведь я же мог убить его! Круциатус такой силы мог свести с ума любого видавшего виды мага, что уж говорить о неподготовленных маглах. Но его взгляд… А что, если бы на месте этих двоих оказались родители Веры? Если бы это ее отчима сейчас пытали, а мать — насиловали?! От этих омерзительных картин вдруг подкатила тошнота, я забежал в ванную, набрал в ладони ледяной воды и с силой плеснул ее себе в лицо. Дыхание никак не приходило в норму. А ведь такое уже было. Туалет, раковина, бледное лицо в отражении, трясущиеся руки и отчаяние, отчаяние, отчаяние. Только тогда рядом был бестелесный собеседник, которому можно было выложить все, излить душу, зная, что это создание никому ничего не расскажет. А сейчас я был один. Совсем. Опираясь на стену, поковылял в свою комнату. Хотелось выть. Хотелось кричать, срывая связки! Но вместо этого я рванул к каменной стене и со всей силы начал молотить ее, сдирая в кровь костяшки пальцев, размазывая эту самую чистую малфоевскую кровь по темно-зеленым обоям, отчего они покрывались бурыми пятнами, желая почувствовать физическую боль. Но ее не было! Вместо этого — снова проснувшееся чудовище, которое так долго не подавало голоса, раздирающее внутренности, разрывающее грудную клетку и отравляющее воздух в легких ядовитым дыханием. В полном изнеможении я сел на пол, запустил руки в волосы, даже не попытавшись залечить разбитые суставы, и стал раскачиваться, как маятник. Со стороны, наверное, казалось, что я псих. Так и есть, я сумасшедший! Хотел доказать, что я не такой, как они — и что же? Чем ты лучше этих моральных уродов? Используешь непростительные, пытаешь маглов, носишь такое же клеймо на руке. Осталось еще убить кого-нибудь для полного попадания и ты — такая же мразь!.. Неожиданно меня обхватили чьи-то теплые и нежные руки, тихий голос шепнул заживляющее заклинание, и костяшки пальцев моментально затянулись. Надо же. Я даже не услышал скрипа открывающейся двери. — Мама… Я не узнал свой голос. Наверно, именно о таких говорят «могильный». Осипший, безжизненный. Никакой. Она прижала меня к груди, а я, словно маленький мальчик, уткнулся носом в бархатное платье, непрошеные слезы ручьем побежали из глаз, руки лихорадочно сжимали ткань на ее спине, а мать гладила меня по голове и все шептала: — Тише, сынок, тише. Она покачивалась вместе со мной из стороны в сторону, будто убаюкивая, как когда-то давно…