Последний джинчурики

Коноха узнаваема, хотя и выглядит не так, как наяву. Здесь нет того божественного солнечного света, что разгоняет темных существ. Здесь свет другой, а источников его много, отчего улицы и здания смотрятся странно и незнакомо: где-то они будто завалились в сторону, где-то выставили напоказ свои обычно незаметные бока. А где-то они черные и щербатые, словно обгрызены здешней тьмой. Когда же это началось?.. Когда эти проклятые сны стали мучить Ино? Хотя нет, это даже не сны, а особое состояние сознания. И Яманака на самом деле прекрасно знает, когда это началось — с той миссии по спасению Джирайи-сама. С того самого дня, как она нарушила запрет на использование техники поиска душ. Вот и расплачивается теперь… «Только бы не в госпиталь!» — подумала Ино во сне. Но, как оно всегда бывает и в настоящих снах, стоит о чем-то подумать, как тебя будто магнитом притягивает в представленное место. Вот и Ино тут же притянуло к знакомым стенам: казалось, что она сделала один большой-пребольшой шаг и оказалась внутри госпитальных коридоров. Ни одно здание реальной Конохи не отличается так разительно от себя самого здесь, в этом слое мира, как госпиталь. И только здесь видна грандиозная ошибка: не стоило возводить госпиталь на его прежнем месте! Уж столько скопилось здесь людских переживаний, столько боли, отчаяния, опустошения, что на стенах этого приюта для больных и калек вольготно устроилось подобие то ли мха, то ли плесени, в общем, чего-то живого, шевелящего своими длинными отростками. Где-то такой странной жизни меньше — как в корпусе с палатами реабилитации. Где-то больше — вон, как плотно оно облепило скамейку возле операционной. Ту самую скамейку, на которой часами, а то и сутками просиживают жены, родные и друзья тех, кто находится за дверью — за этой белой, постоянно источающей запах дезинфектанта дверью операционной… «Операционная?!» — Ино окатывает этой мыслью, как ледяной водой, и она начинает дрожать от неясного предчувствия. Словно в подтверждение ее страхов из бокового коридора выворачивает к операционной незнакомый шиноби. Именно выворачивает, потому как вместо ног у него обрубки с висящими волокнами тканей, а на боку страшная рана — даже не рана, просто кусок бока отсутствует, отчего ребра и внутренние органы в этом месте видны лучше, чем в анатомическом атласе. Но шиноби все равно почему-то «шагает», двигаясь своим истерзанным телом на обычной для человека высоте. «Призрак, — понимает Ино, глядя на него, — всего лишь заблудший призрак». Однако его появление и его вид так напугали Яманака, что она даже не заметила, как со страха вжалась в стену. Лицо незнакомого шиноби потерянное, он явно не понимает, где находится и почему. Он останавливается около Ино, смотрит на нее пустым взглядом. Потом поворачивается к двери операционной и вдруг начинает не то скулить, не то выть — не поймешь. Ясно лишь, что ему сейчас плохо. А может, он тоже боится... Девушке становится еще страшнее. Она тоже поворачивает голову к белой двери. Осторожно отступает от стены, отлепляется от присосавшихся к ней щупалец мха. Часть этих щупалец осыпается в прах — переели, не смогли полностью переварить энергетику живого человека… Зато за дверью, чувствует Ино, выкуклилось то, что вполне может отожрать от человека значительный кусок, причем безо всякого для себя вреда! «Надо или просыпаться, — Ино чувствует, что впадает в панику, — или бежать!» Но ее тело не слушается приказов ни на одном из слоев мира. Яманака застыла, застряла здесь — точно так же, как повисший рядом шиноби… И тут дверь операционной словно тает и пропускает сквозь себя темное пятно. По эту сторону пятно выплавляется в… не пойми что, в какое-то жуткое существо. Ино даже не в состоянии понять, какой оно формы. Ее взгляд приковался единственно к приплюснутой голове твари: ни глаз, ни ушей, ни носа, только рот, готовый жрать, жрать и жрать… Яманака не хочет думать, на силе каких страданий и разбитых надежд подобное зародилось здесь, она хочет лишь убраться отсюда. И она с трудом отлепляет ноги от пола, одну за другой... Потерянный шиноби-призрак завывает уже на невыносимо высокой ноте. Однако темная тварь не обращает на него внимания — да и к чему? Когда рядом более сытные, жирные волны — волны страха живого человека… Ино не помнит, как всё же срывается с места, просто обнаруживает себя бегущей по одной из улиц ненастоящей Конохи. А еще она понимает, что погоня вовсе не отстала, и новая игла паники вонзается в ее сердце… И тут Яманака вдруг опрокидывается от удара сзади, кувыркается, пытается отлепить от себя темную тварь, чья голодная пасть воткнулась ей в грудь и… падает куда-то вниз, в черноту, словно земля разверзлась под ней, а внизу — ад… Ино буквально взвивается вверх на… постели?.. Ее крик из сна еще звенит эхом в ушах, но здесь, наяву, она судорожно давится им, потому как не может даже вздохнуть: волна спазмов сковала грудь, и всё та же игла, оставленная только что пережитым ужасом, остро сидит в сердце. «Проклятье!» — стонет про себя Яманака. Трясущими пальцами складывает печати, разжигает зеленоватое облачко целительного дзюцу и прикладывает руки к своей груди. И только после этого настороженно оглядывается по сторонам: вроде бы тихо, все спят. Как только боль отпускает, Ино гасит чакру. Шарит непослушными руками среди своих вещей, выуживает сигареты, зажигалку, потрепанную тетрадь и выскальзывает на улицу… После нападения Пейна Коноха почти отстроена, и от новых домов доносятся запахи свежего дерева и краски. Всего лишь несколько десятков бессемейных шиноби, в числе которых сама Ино, обитают пока в больших походных палатках. Яманака закуривает. Когда же она так пристрастилась к сигаретам?.. Этот тлеющий огонек, что касается ее дрожащих пальцев своим светом, для нее как искорка солнца, отпугивающая темных тварей. Когда же она настолько потеряла веру в собственные силы, что стала полагаться на этот крошечный обрывок огня?.. Конечно, каждая уважающая себя девушка должна следить за собой, а не дымить всякой дрянью! Но Ино сейчас на всё наплевать, и былые девчачьи заморочки кажутся ей даже не смешными, а раздражающе неуместными. Она уже несколько недель практически не спит, ни ночью, ни днем. Более того, она стала бояться спать, ведь обычные человеческие сны покинули ее: каждый раз во сне она окунается в подобие недавнего кошмара. И каждый раз Ино вскакивает больной и разбитой. И ей приходится регулярно подлечивать себя, но с каждым разом это отнимает всё больше и больше сил. Ино тщательно скрывала свое состояние ото всех, даже от своих товарищей по команде. Удавалось это довольно легко, ведь шла подготовка к войне и суета в Конохе стояла несусветная. Иначе… а иначе Ино уже жила бы в доме у окраины Листа. В таком симпатичном двухэтажном особнячке с желтыми стенами и решетками на окнах. В нем, говорят, хороший уход, полноценное питание и волшебные лекарства, которые избавляют ото всех кошмаров и наваждений. От разума, правда, тоже избавляют. Помещают же туда одержимых и душевнобольных, и выстроен этот особнячок не кем-нибудь, а кланом Яманака. Ну, а куда ж еще отправлять своих родных, которые сходят с ума после неудачного применения ментальных дзюцу?!.. От таких мыслей Ино стало совсем жалко себя. Быстрей бы уж война, с тоской подумала она. Погибнуть в битве — куда лучшая участь, чем уютная комнатушка в желтом клановом особняке, где придется поселиться на всю оставшуюся жизнь… Ночь, однако, уже сменялась смелым рассветом, и Ино затушила окурок и поднесла к глазам прихваченную тетрадь. «Записки сумасшедшего» — надпись разбиралась в сумраке с трудом, но Яманака и так знала ее наизусть. Сию тетрадку Ино обнаружила минувшим днем среди исковерканных после нападения Пейна архивов Конохи. На разбор одного из разрушенных хранилищ отобрали всего нескольких шиноби, и Ино попала в их число. Вообще-то она еще много чего интересного нашла в архивах, но эта тетрадь оказалась для нее особенной, поскольку была написана как раз пациентом того самого особнячка для душевнобольных. О своей находке Ино, разумеется, тоже никому не рассказывала. Девушка раскрыла тетрадь на заложенной странице. Глаза уже более-менее привыкли к рассветным сумеркам, и Ино, устроившись удобнее, зачитала: «Вы знаете, какую часть окружающего нас мира способен увидеть, или пощупать, или услышать, или еще как-то почувствовать обычный человек? Всего лишь тысячные доли процента! Почему, спросите? Да потому что мир сознательно ограждает нас от избыточных восприятий. Но мы — люди, мы жадны и мы всегда хотим большего! Видеть дальше, слышать лучше, чувствовать глубже! И не задумываемся, сможет ли остаться в своем уме человек, хоть раз узревший всю полноту мира? Да что мира — каким станет человек, если хоть раз в жизни увидит ад? Истинный ад?» На этих строчках Ино судорожно вздохнула. Да, видит она теперь больше, нежели обычные люди! Может, и не ад в ее снах открывается, но нечто страшное — это уж точно! Она снова уткнулась в пожелтевшие страницы: «Мир сердобольно закрывает от нас неподъемные для человека тяжести восприятия. Но шиноби… О! Этот народец готов продать душу, лишь бы получить повышенные способности! Он готов разорвать тонкие связи мира, лишь бы достичь великой силы! И не видят шиноби и видеть не хотят, к чему ведут их бездумные вмешательства в природу мира и в природу собственных человеческих и весьма несовершенных тел! Сейчас мне, когда-то одному из сильнейших шиноби, стыдно за всё, что мы делаем. Но для меня жизненный путь уже близок к завершению: мой разум гаснет, потопленный моими глупостью и жадностью. Так пусть эти записи, попав в руки рассудительному человеку, предостерегут его от неразумных использований дзюцу, особенно запретных, и помогут выбраться из ловушки подобных дзюцу тем, кто в них попал». Ино перевела дух — вот оно! То, что она ищет! «Главное — следуйте законам мира, а не пытайтесь их изменить. И помните: упорство, внимательность и опыт — ваши ключи к спасению! Будьте настойчивы, внимательны, ищите, накапливайте и обобщайте знания! О, если бы еще время не было столь строго к нам…» Яманака приуныла: слова, на которые она возлагала надежду, оказались слишком общими и неконкретными. Да и последующий текст стал походить больше на заумную проповедь из разряда академических лекций, нежели на реальные советы — словно разум доморощенного писателя действительно угасал. Ино с досадой захлопнула тетрадь. Не то! Всё это не то! — Что же делать? — шепотом спросила Яманака у рассвета. Однако золотистая полоса у горизонта ширилась молча, всем своим видом вещая о непреложности природных законов, и помочь она могла лишь обещанием светлого дня. Но Ино требовалась помощь более существенная. И чем быстрее, тем лучше…