Последний джинчурики

Цунаде задумчиво перевела взгляд с каменных лиц Хокаге на горящее надеждой лицо Наруто. — Так ты считаешь, — спросила она, — что Тайори способна найти джинчурики Восьмихвостого? А ты не забыл, что его ищут лучшие сенсоры Скрытых селений? — Об этом я как раз помню! — мотнул головой Узумаки. — Но Арика не сенсор! И ищет она не так, как сенсоры. Вернее, она даже не ищет, это ее печать настраивается на нужную волну — как для дзюцу призыва. Такая техника позволяет связаться с нужным человеком или другим каким существом через спектр его чакры. — А если искомая чакра подавлена? — возразила Хокаге. — Или запечатана? — Тогда, конечно, не знаю, получится ли что-нибудь. — Наруто огорченно вздохнул. — Но попробовать надо! Нам и нужно-то всего ничего: образцы чакры Би и Восьмихвостого. — Ха! — всплеснула руками Цунаде и передразнила: — «Всего ничего»! — А что не так? — искренне удивился Узумаки. — Мы просто попросим у Кумо образцы, разве нам откажут? Попросим? Цунаде молча поджала губы. Всё же Наруто, несмотря на его далеко не простое и не легкое детство, да и юность тоже, до сих пор видит в людях только хорошее и доброе. До сих пор наивно верит, что люди способны жить в мире и согласии. Хотя почему «наивно»? Наивно — это с точки зрения Цунаде, ведь это ее поколение видело войну и не одну. Ее поколение привыкло жить в напряжении, ненависти и опаске по отношению к шиноби других стран. Наруто всего этого не видел и не знал. Поэтому он и верит в светлое будущее мира шиноби — причем верит так, что у него даже сомнений нет! Словно другого пути у мира быть попросту не может! Наивно… Но почему-то, глядя на Узумаки, тоже хочется наивно верить в хорошее… — Хорошо, — кивнула она, решив, что следует хотя бы поддержать Наруто в его надежде. — Мы попробуем раздобыть образцы… *** — Ознакомился, Шикаку? — спросила Цунаде. — Ознакомился, — Нара положил на стол перед Хокаге предоставленные ему ранее документы. — И что скажешь? Наш джинчурики уже не первый день здесь, в Конохе, отчеты о нападении изучены от и до, но определить, кто же напал на остров, мы до сих пор не можем. — Думаю, держать остальные Скрытые селения в неведении насчет нашего джинчурики больше не стоит, — начал Шикаку, — в дальнейшем это навлечет на нас ненужные подозрения. Предлагаю сообщить им, что Наруто вернулся домой, и разослать всем копии его отчета — пусть изучают. — Шикаку чуть усмехнулся при этих словах. — Возможно, кто-нибудь всё же распознает напавших. Единственно, чего не стоит указывать в посланиях, так это убежденности Наруто в том, что напал не Мадара. Во-первых, мы не можем быть уверены в достоверности этого заявления. А во-вторых, как только селения поймут, что Восьмихвостый был похищен не Мадарой, наш и без того хрупкий альянс шиноби если и не распадется, то основательно пошатнется, ведь все мы начнем подозревать друг друга в нечистой игре. — Да уж, в преддверии войны это было бы не лучшим развитием событий. — Хокаге с досадой выдохнула. — А ты считаешь, что ни одно из прочих селений не заподозрит неладное насчет Мадары? — Кто-нибудь да заподозрит. Однако ж ближайший месяц, а то и больше все селения однозначно будут заняты поисками Восьмихвостого и подготовкой к войне. — А потом? — спросила Цунаде. — А потом многим из них захочется переговорить с Конохой. И с Наруто. Думаю, какая-нибудь весьма важная и неотложная миссия специально для Узумаки была бы к тому времени весьма кстати. — Хорошо, так и сделаем. — Хокаге переплела пальцы, посидела в задумчивости, словно решала, продолжать ли ей разговор. Наконец подняла взгляд на Шикаку. — Начинай готовиться к приему гостей. И учти: нам надо сохранить доверительные отношения с Облаком. Так что к любым его представителям, которые появятся в Конохе, пусть относятся внимательно и с обхождением. *** Изнуряющая жара спала так же внезапно, как и началась. Прошли дожди, и Коноха ожила и зазеленела, оправдывая свое название. Практически все здания в селении возвели, лишь кое-где торчали строительные леса. Водоемы восстановлены, деревья высажены. Всё стало почти так же, как раньше — любуйся и радуйся! Ино устроилась на скамейке в тенистом сквере. Наконец-то можно хотя бы расслабиться! Пугающие сны не оставляли ее, и Яманака тайком начала принимать таблетки против сонливости. В результате сны ее стали поверхностными и прерывистыми, но в них Ино хотя бы не скатывалась на самую глубину. Однако ж по итогам она измучила себя и сделалась больной и психованной. Зато любую свободную минуту Ино теперь тратила на то, чтоб особым образом расслабиться — эту технику она вычитала в «Записках сумасшедшего», и занятия ею заметно подкрепляли силы девушки. Вот и сейчас куноичи вольно расположилась на скамейке, и ее тело погрузилось в покой расслабления. Глаза Ино не закрыла, боясь ненароком заснуть, так что ее рассеянный взгляд ловил трепыхание пестрых зеленоватых теней. В сквере народу было мало: в основном, мамы с малышами, вышедшие погулять, и пара-тройка свободно развалившихся на скамейках шиноби. В общем, места хватало всем, и девушку никто не тревожил. Теплый ветерок приятно касался ее кожи, шевелил волосы. Чужие голоса доносились до Ино баюкающим мерным шумом. Краем глаза она улавливала разрозненные движения сияющих золотистых облачков. Словно желтые суетливые цыплята разбежались по скверу и дружно галдят о чем-то своем… «Цыплята? — как обухом шибануло Ино. — Какие еще, нахрен, цыплята?!» Тело ее в мгновение ока утратило всю расслабленность и натянулось как струна. Девушка подскочила и заозиралась по сторонам: всё окружающее сейчас отчетливо повторило прелюдию к ее страшным снам! Дневной свет, еще недавно такой спокойный, перекосился, и теперь каждый предмет мира источал свое собственное излучение или подпирался странной тенью, неестественной, словно живой, а гуляющие в сквере люди превратились в сияющие коконы. «О, нет! Я же не сплю! Не сплю!» — мысленно воскликнула Ино. Страх накатил на нее изморозью и оттеснил тепло реального мира. Бежать! — вспыхнуло единственное желание. Куда бежать, было неясно, однако само это желание оказалось настолько сильным, что Ино рванула с места. Но тело ее плохо послушалось, мускулы словно льдом сковало. Глубокий спазм тисками сдавил грудь девушки, и в сердце ее кольнуло так сильно, что Ино тут же согнулась в три погибели не в состоянии сделать очередной вдох. Она с трудом протянула руку вправо, всё еще пытаясь встать, но… нащупала лишь пустоту. Яманака ошарашено посмотрела в ту сторону: скамейка, оказывается, накренилась под крутым углом, неестественно вытянулась в длину и ушла вниз — ушла в никуда, в черноту, словно ряды исчезающих в темном туннеле рельсов. Ино хотела закричать, позвать на помощь, но у нее выдавился из горла лишь рваный свистящий хрип. Ее правая рука, так и не найдя опоры, ухнула в пустоту. Тело Ино тут же опрокинулось и скользнуло по скамейке во тьму… Почему они все шумят? Только что было так тихо и так покойно… Вдох… Нет, не вдохнуть — дышать слишком больно!.. Что-то влажное касается груди, и оказывается, что там, под кожей, под ребрами, тонкие шланги, ветвистые и скукоженные, а боль, жестокая, колющая, живет именно в них. Но вот в тела этих шлангов прохладной иглой втискивается тонюсенькая струйка воды, и они расправляются. На какие-то мгновения боль еще острее вспыхивает в них, заставляя тело дергаться, но потом боль продавливается и уносится прочь… Снова влажное прикосновение, уже в другом месте, снова перекрученные болью шланги… — Приходит в себя!.. Голову придержите!.. В госпиталь ее надо!.. — сквозь шум голосов различаются отдельные фразы. Они доносятся издалека и такие гулкие, словно Ино слушает их со дна глубокого колодца... — Глаза открыла! — говорит кто-то рядом. И Яманака понимает, что она действительно открыла глаза. Несколько озабоченных лиц вокруг. Прямо над ней, поддерживая ее голову, склонился шиноби с сенбоном во рту — очень знакомый. Вроде бы он вел один из туров экзамена на чунина. Точно! Ширануи Генма. Ино судорожно вдохнула. Воздух показался таким сладким, дышала бы и дышала! Если б не остаточные спазмы в груди… Она опустила взгляд… и глаза ее расширились от изумления и одновременно от возмущения: ее топ был распахнут до самой горловины, и светловолосая девушка прижималась своими губами к коже на груди Ино! «Это же Арика!» — опознала девушку Ино и, вспыхнув от стыда, буквально подпрыгнула на скамейке. Тайори с ойканьем отпрянула от нее, а Яманака, запахнув одежду, ошалело воззрилась на свою спасительницу. Потом огляделась по сторонам. Слава небесам! Она в обычном мире!.. — Похоже, тебя отпустило? — участливо спросил Генма. — Я в порядке, — выдавила Ино, понимая, в какое ужасное положение только что попала. Еще немного, и ее бы раскрыли! Но как это вообще могло произойти? Она же не спала! — Это просто жара, — она попыталась улыбнуться, — эта недавняя жара меня доконала! По собравшимся вокруг нее людям пронесся понимающий гул, и любопытствующие начали расходиться. Генма, правда, остался, как и Арика со своим малышом, который серьезно и старательно ковырял трещинки на скамейке, даже не глядя в сторону взрослых. — Давай-ка я тебя до госпиталя доведу, — Ширануи протянул руку, чтоб взять Ино под локоть. — Нет! — шарахнулась от него Яманака. — Я же сказала, что всё в порядке! — Уверена? — чуть ли не в голос воскликнули Генма и Арика. На лицах их обоих читались беспокойство и открытое недоверие. — Уверена! — Ино едва не впала в истерику, не зная, как от них отвязаться. И тут на нее снизошло озарение. Еще раз умышленно демонстративно запахнув растерзанный топ, она зло и осуждающе зыркнула на Ширануи: — Что вы так уставились, Генма-сан? Тот от ее неожиданно резкого тона аж сенбон прикусил. — Да так, — немного оскорбленный, фыркнул он. По его лицу стало видно, что готовые было сорваться слова «помочь хотел», он уже не скажет. И точно, вместо этого джонин нагловато ухмыльнулся: — Не каждый день видишь, чтоб девчонки целовались! Ино невольно хлопнула себе по губам ладонью — точно, и на них вкус недавнего поцелуя! Она очумело развернулась к покрасневшей Арике... — А всё остальное, — невозмутимо продолжил Генма и нарочито небрежно бросил взгляд на грудь Ино, — я уже сотни раз видел! И развернувшись, он потопал прочь. — Пожалуй, нам тоже пора, — глядя ему вслед, попыталась улизнуть Тайори. — Подожди! — попросила Ино и, глядя, как Арика вскидывает на нее вопросительный взгляд, вздохнула: — Спасибо. — Да… А… — Тайори сразу и не нашла, что ответить. — Ничего. — Она вдруг погрустнела. — Ты в свое время больше для меня сделала. Девушки замолчали и притихли, задумавшись каждая о своем. И вроде бы ласковый день по-прежнему разливался вокруг, и солнце по-прежнему дарило тепло, и листва шелестела, и вся та красота и безмятежность природы, которой хочется любоваться, которую хочется впитывать в себя как губка, — всё это было по-прежнему. Однако чувствовалось, что вокруг не кроткий теплый мир, а иной. Мир шиноби. В котором смешивались сила и великодушие, ответственность и коварство, дружба и жертвенность, любовь и боль… Обито, заметив, как загрустила его мама, тут же захныкал, требуя обратить на себя внимание. Арика посадила его себе на колени, расцеловала, и мальчонка тут же зарылся ручками в ее волосы и притих, несколько осоловев от приятных прикосновений. — Послушай, — заговорила Ино, глядя на их нежности, — а тебе для этой твоей техники целоваться обязательно? — Мне? — смутилась Арика от такого вопроса. — Если надо быстро распознать чакру, то да, обязательно. На губах и на языке весьма чувствительные рецепторы. А вдоль горла каждого человека проходит достаточно мощный канал чакры, и ее там легко «распробовать». — Ну да, — согласно кивнула Ино. — К тому же… — Тайори чуть не брякнула «меня учили именно этому способу», но вовремя прикусила язык, — я не умею по-другому. — Ну а потом? Можно же пальцами, например, пользоваться? — Ну-у, — протянула Арика, — вообще-то есть Тайори, которые хорошо чувствуют пальцами, но я не из таких. Пальцами я пользуюсь, когда точно уверена, куда, что и в каком количестве надо направить. Просто заучиваешь расположение главных каналов, центров, точек, и вперед! — Она вдруг нахмурилась, понимая, к чему клонит ее собеседница. — Но знаешь, Ино, эта техника тебе ни к чему. Тебе надо просто перестать мучить себя. — Чт… что? — не поняла Яманака. — Ты же сидела здесь спокойно, я видела. Никто на тебя не нападал. А потом вдруг твои каналы, питающие сердце, оказались смяты и перекручены. Такое случается — от сильных эмоций, от переживаний или страха. — Тайори прикусила губу, а голос ее стал глухим. — Ты сама на себя напала, Ино. Не знаю, что ты скрываешь и отчего так терзаешься, и спрашивать не буду. Но если ты не прекратишь переживать, то однажды ты себя убьешь. Или, в лучшем случае, покалечишь. Ино почувствовала, что внутри у нее всё дрожит. Слов для ответа не находилось, и куноичи просто молчала, внимая словам Тайори. «Она права! — понимала Яманака. — Я действительно испугалась в тот момент!..» — Нам всё же пора, — поднялась Арика. — Удачи тебе, Ино-чан. — И тебе, — кивнула Яманака… Чуть ли не бегом вернувшись домой, Ино залезла в тайник и вытащила на свет заветную тетрадь. — Где же это было? — Она пролистала страницы. — Кажется, здесь. Так… «Контроль над собственной чакрой — главный конёк шиноби. Но этот конёк — палка о двух концах. Если у обычного человека контроль чакры отдан на откуп подсознания, его человеческой природы, то умелый шиноби управляет своей чакрой как пожелает, и потому может с легкостью нанести себе вред. Иногда этот вред наносится сознательно: например, многие шиноби владеют дзюцу, которые разрушают тело их хозяина, позволяя высвободить невероятную силу или не даться живьем в руки врагам. Но, увы, с той же легкостью шиноби может нанести себе вред неосознанно, не понимая, что он делает. И тут встает вопрос: кто управляет самим шиноби? Вы бы, наверное, ответили "Конечно же сам шиноби и управляет! Кто же еще!" Однако этот ответ справедлив лишь отчасти. Человек — социальное существо, и, живя в одиночестве, он даже не станет человеком. Так что сам человек и его мысли зависят от окружающих его людей. От обычаев, религий, книг, картин — от всего того, что создано людьми. Это не мы сами, а люди заставляют нас чувствовать себя неудачниками или счастливчиками, героями или монстрами. И люди же формируют наше мировоззрение — то ядро мыслей, чувств и эмоций, с помощью которых мы представляем мир: либо как блин на спине черепахи, либо как зависшую в пространстве материю…» Уф-ф! — выдохнула Ино. — Опять эти умствования! Девушка чуть не расхныкалась: казалось, вот-вот, и она уловит нужную мысль, но та ускользнула сквозь нагромождение чужих слов. «Я сама напала на себя, — повторила Ино слова Арики. А потом снова заглянула в тетрадь. — Потому что… не смогла управлять собой…» *** — Мне сегодня надо будет уйти, — чуть ли не с порога заявила Арика. — Надолго. Какаши поднял на нее взгляд, внимательный, но отнюдь не удивленный. А чему удивляться? Нечто подобное он ожидал. Понимал, что с того самого дня, как в Конохе появился Наруто — источник чакры для Арики — она в любой момент может заявить о своем уходе. — Я… — снуя взглядом по сторонам, словно стараясь не забыть чего-нибудь, продолжила Арика, — могу забрать Обито с собой! Чтобы… — Не надо, — Какаши качнул головой. — Не хочу, — он улыбнулся как можно мягче, — оставаться один. — Правда? — несколько удивилась его невозмутимости и вроде бы даже обрадовалась Арика. — Правда, — кивнул джонин. — И я могу поговорить с Цунаде-сама, чтоб она тебя отпустила. — Нет, не стоит, — Арика махнула рукой и тоже попыталась улыбнуться, но улыбка у нее получилась совсем жалкой. — Она меня отпустит. «Вот как? — всё же удивился Какаши. — Значит, Цунаде знает больше меня? И ответ, чем ты расплачиваешься за проживание здесь, в нашем мире, ей известен?» — Хорошо, — согласился он. Потянулся к Обито и взял его на руки. — Мы тебя подождем. Правда, малыш?..