***
Шикаку Нара обвел взглядом зал для собрания каге. Что и говорить, обстановка уютом похвастать не могла: сплошные серые стены, облитые желтым светом ламп, и ни намека на окно или декор — глазу не за что зацепиться. В общем, не каземат, и на том спасибо. Стол для переговоров был выбран круглый, массивный, и подле него с избытком хватало места для всех участников, включая Мифуне — Даймё Тетсу-но-Куни. И вот пятеро каге и один Даймё расселись вокруг стола, их советники и по совместительству телохранители заняли свои места позади начальственных кресел, а в уши присутствующих мягко ткнулся воздух — это по периметру зала захлопнулись барьеры, и все звуки вокруг словно завязли, перестав отскакивать эхом от пустых стен. «Всё, поехали», — мысленно напутствовал себя Шикаку и едва удержался, чтоб не вздохнуть. Он в целом представлял, куда повернет это собрание, и знал, что будет непросто. Знал и готовился: вместе с Цунаде-сама они много раз обсудили все возможные вопросы, и теперь осталось лишь воплотить отрепетированное. — Собрание Пяти каге объявляю открытым, — провозгласил Мифуне. — На повестку выносится решение вопроса, что делать с оставшимся джинчурики, пока до него не добрались Акацки. Вот так, сразу к делу. Похоже, глава Страны Железа решил обойтись без лишних церемоний и не откладывать дело в долгий ящик. — Кому теперь мы доверим его сохранность? — Мифуне коснулся взглядом всех каге по очереди и остановился на Оноки, как на самом старшем. Цучикаге чуть заметно кивнул в ответ, принимая молчаливое приглашение. — У нас есть надежное убежище, — заскрипел он со своего места, — раз уж Облако просрало защиту двух джинчурики, то... Ба-бах! — внезапный удар, обрушенный на стол ладонью Райкаге, заставил телохранителей подскочить. — Ты подбирай слова, старик! — прорычал Райкаге. — Ты массой-то на меня не дави, — даже не глядя в его сторону, парировал Цучикаге, — как есть, так и говорю: просрали вы охрану джинчурики! Лицо Эй побагровело, но всё же он сдержался и промолчал, только с силой придавил рукой крышку стола, будто решил в нем дыру пальцами прожечь. Шикаку захотелось зажмуриться: «Нельзя так, Оноки-сама, нельзя! Зная характер Райкаге, надо как-то мягче, дипломатичнее. Пусть сейчас Эй-сама утерся и заткнулся, однако еще пара таких заходов, и мы тут все передерёмся!» Но, похоже, несносному старику было на репутацию Облака начхать, а то и в удовольствие на ней потоптаться, и потому он, не смягчив своего выпада, невозмутимо скрипел дальше: — У нас есть серьезное убежище, новое, о котором Дейдара знать не мог. — Оноки покивал с убежденным видом, будто сам лично был доволен означенным убежищем. — Так что Камень предлагает последнему джинчурики свою защиту и гарантирует ему полнейшую безопасность. — На последних словах Цучикаге слегка склонил голову в сторону Цунаде и замолк. Мнения Райкаге, судя по всему, никто пока что не ждал, Конохе же предоставлялось последнее слово, так что следующей по старшинству получалась Теруми, и потому взгляды всех сидящих за столом как-то сами собой притянулись к ней. Мизукаге, в отличие от остальных, сидела непривычно тихо, словно потерянная или же увязшая в каких-то своих мыслях, и старательно изучала поверхность стола. — У нас тоже имеется свежее и надежное убежище, — не поднимая глаз, промолвила Мэй. — И Туман готов гарантировать безопасность джинчурики. — Песок тоже, — продолжил в свою очередь Гаара, — готов предоставить новое, неизвестное Сасори убежище и тем самым гарантировать безопасность Наруто. «Так я и думал, — вздохнул про себя Нара. — Каждый желает прибрать джинчурики к рукам и не собирается поддерживать то же стремление у других». Теперь всё внимание приковалось к Цунаде — ждали ее заключительного слова. Впрочем, Шикаку знал, что она ответит. Хокаге чуть развела сцепленные в замок пальцы и заговорила: — Не сомневаюсь, что серьезные новые укрытия имеются у каждого селения. И могу сказать, что Коноха в этом вопросе не исключение. Спасибо всем за предложенную помощь, но мы сами способны защитить своего джинчурики. Оноки, будто желая остановить ее слова, вскинул сухую ладонь. — Не спеши так, Цунаде-сама, — он покачал лысой головой. — Будем рассуждать здраво. Где Акацки станут искать вашего джинчурики в первую очередь? — Он принялся по одному загибать пальцы. — Прежде всего, в Конохе. Вы уже пережили подобное, Цунаде-сама, так неужто вам не хватило? Неужто вы готовы вновь рискнуть безопасностью всего Листа?.. Шикаку пару раз сморгнул, стараясь удерживать в поле зрения весь зал, а не только напрягшуюся спину Пятой. Слова Цучикаге являлись не просто выпадом в сторону Конохи, но и уколом лично Цунаде — все помнили те долгие и мучительные в своей неопределенности дни после нападения Пейна, которые Хокаге провела в беспамятстве. А неутомимый Оноки гнул дальше: — Второе место — конечно же, Суна, ведь Акацки, которые так долго охотились за Наруто, не могут не знать о его давней дружбе с Казекаге. Так что Лист и Песок отпадают, как и Облако. Что касается Тумана... — Теперь Оноки выразительно уставился на Теруми, — вы уж простите меня, Мизукаге-сама, однако стоит учитывать, что тот человек в маске, назвавший себя Мадарой, какое-то время жил в Тумане и чуть ли не руководил им. А значит, нельзя исключать, что он немало знал о ваших убежищах как имеющихся, так и запланированных... «Вот ведь хитрый сморчок! — Шикаку испытал противоречивую смесь уважения и злости по отношению к Цучикаге. — Знатно раскладывает!» Но не успел Нара провернуть себя сквозь эмоции, как слово снова взяла Мизукаге. Вернее, сначала она засмеялась, коротко и звонко, и наконец-то подняла взгляд от стола. — Учитывать Мадару? — повторила она певуче, глядя прямо в глаза Оноки. — Может, давайте для начала разберемся, от кого мы прячем последнего джинчурики, а? — Она развела ладони в стороны. — Где доказательства, что Восьмихвостого похитили именно Акацки?.. «Та-ак! — протянул про себя Шикаку. — Началось! Сейчас мы примемся подозревать друг друга». Он бегло обозрел каге, считывая реакцию каждого из них. Оноки только крякнул, услышав вопрос Мэй, но взгляд его стал еще более въедливым и колючим. Гаара остался внешне спокойным, однако видно было, как на миг побелели его сцепленные пальцы. Зато Эй чуть ли не развеселился. — Во-от! — он оскалился почти угрожающе и снова хлопнул своей лапищей по столу. — Это действительно хороший вопрос! Уж больно сомнительно, что Акацки так быстро смогли вызнать местоположение джинчурики. Зато всем известно, — Райкаге всем телом развернулся к Оноки и уставился на него сверху вниз, будто котище на мелкого мышонка, — что ты и твои люди, Цучикаге-сама, как раз околачивались подле нашего убежища! — Да помилуй, Эй-сама, — Оноки хрипнул, изображая смешок, — за каким демоном Камню похищать джинчурики? — За каким, спрашиваешь? — рыкнул Райкаге. — Зная тебя, старую лису, я свою руку дам на отсечение, что у тебя в голове давно крутится мыслишка попросту уничтожить оставшихся джинчурики. Нет их — и нет проблемы! Никакой войны, никаких Акацки! Разве не так?! Эй подался вперед, чуть ли не нависая над лысиной Цучикаге. Конечно, Оноки такими обвинениями было не прошибить, и он лишь усмехался в ответ. Зато его внучка... все взгляды невольно приклеились к девушке, стоящей за спиной Цучикаге: вот на чьем лице отчетливо читалось, что Эй попал в точку! «Слишком молода, — Шикаку тоже внимательно разглядывал Куроцучи, — и не научилась держать лицо. Оноки просчитался, приведя ее сюда». Похоже было, что Цучикаге и сам сообразил, куда направлено внимание остальных, и недовольно поморщился, но уже через пару секунд собрался в кулак и двинул в атаку. — Оставь свою руку при себе, Райкаге, она тебе еще ох как пригодится! — пророкотал он. — И запомни: если б я взялся за джинчурики, от меня не ушел бы ни один! Однако, как все мы знаем, Узумаки Наруто удалось сбежать. — Взгляд его недвусмысленно задержался на лице Цунаде и снова вернулся к Райкаге. — И неужели этот факт не удивляет никого кроме меня, а? Вот скажи, Эй-сама, ты веришь, что твой брат, взрослый и опытный джинчурики, был захвачен, а какой-то там зеленый пацан смог сбежать? — Дэ-а... — начал было Райкаге. По его озадаченному лицу было видно, что он попросту не поспевает за резкой сменой вектора обсуждений, навязанного Оноки. Впрочем, Оноки даже не дал ему ответить что-либо внятное и тут же продолжил: — Если, конечно, твой братец не решил снова исчезнуть. Подобное уже было, ведь ваш джинчурики совсем недавно по своей дурной прихоти скрывался ото всех. Так, может, он снова в прятки с нами играет, а? Райкаге только и смог, что воздуха глотнуть, да так на вдохе и заглох, будто словами подавился. «Ух, и умеет же вредный старик поддеть!» — хмыкнул про себя Шикаку. Однако что-то подсказывало ему, что Оноки не просто так распинается, навлекая гнев на свою лысую башку. Нет, Цучикаге, судя по всему, сознательно пытается вывести участников собрания из себя и посмотреть, кто и чем себя выдаст. «Что ж, не грех и нам проехаться на плодах его тактики. — Нара сосредоточенно всмотрелся в затылок Цунаде и, ощущая себя чуть ли не представителем клана Яманака, мысленно воззвал: — Хокаге-сама! Пусть у вас достанет выдержки не поддаваться на его подначки!» А Оноки, будто в подтверждение его догадок, уже отвернулся от Райкаге и выставил узловатый палец в сторону Мэй. — Но мне вот что еще интересно, — сощурился он, — почему это у Тумана возникли сомнения, будто похищение джинчурики — дело рук не Мадары? Может, мы чего-то не знаем? Может, Мэй-сама желает поделиться с нами важной информацией об этом человеке, о Мадаре?.. Или об Акацки?.. «Йе-е! — Шикаку аж дыхание затаил, глядя на Мэй. — Неужели дотошный старик все-таки копнул в нужном месте? Вон как Мизукаге напряглась, чуть не до дрожи!» Однако Теруми пришла в себя быстро. Снова заулыбалась и мягко, будто отдавая должное сединам несносного старикашки, проговорила: — Но, кажется, вопрос о причастности Мадары к похищению никого здесь не удивил! — Она почти кокетливо повела плечами. — А значит, я лишь озвучила подозрения всех остальных участников. И вообще, если уж выискивать настоящих похитителей, то разве не стоит задаться вопросом, кому выгодно исчезновение джинчурики? Шикаку увидел, как обвислые усы Оноки дернулись, изображая краткую усмешку: Мэй, в общем-то, вырулила разговор на правильное русло, однако при этом ушла в сторону от вопросов Цучикаге — и это ее ловкое лавирование явно не укрылось от въедливого старика. — Кому выгодно? — переспросил Оноки. Судя по всему, он предпочел увёртку Мизукаге намотать на свой седой ус и отложить до поры до времени, а потому охотно поддержал новую тему. — А кто больше всех выигрывает от наличия своего собственного джинчурики, в то время как биджу у прочих селений и в помине нет? Пинок в сторону Конохи получился знатным — все взгляды тут же метнулись к Хокаге. А Оноки и не думал останавливаться. — Конечно же, главный бонус достается Листу и... — теперь его палец выставился на Гаару, — ...его ближайшему сподвижнику. «Всем от него перепало!» — мысленно простонал Шикаку... И вдруг ему почудилось, что барьер, установленный в зале, тает. Нара чуть наклонил голову, пытаясь боковым зрением уследить за входной дверью: «Да что за напасть? Прямо посреди собрания!» Шикаку уже не слушал, что там втолковывает Гаара старику Оноки, весь его слух обратился к непонятной суете около входа. Но вот, наконец, от двери протопали торопливые шаги, и тут уже внимание всех участников приковалось к вошедшему. Изумо. Бледный и взволнованный — наглядный символ плохих известий. У Шикаку невольно засосало под ложечкой. — Простите, каге-сама! — Камизуки покаянно раскланялся перед столом для собрания. — Но, кажется, вам стоит увидеть это своими глазами!.. Через несколько минут все столпились в другом зале размером поменьше, но таком же по-деловому строгом, если не сказать унылом. Правда, здесь было к чему приткнуть взгляд: вдоль одной из стен расставились экраны, и центральный из них сейчас светился, передавая незнакомый Шикаку сюжет: — Я использую свое гендзюцу на всех людей, живущих на поверхности Земли, — вещал из-под маски мужчина, одетый в плащ Акацки. — С помощью этого гендзюцу я смогу контролировать всё человечество и стану одним целым со всем миром. — Слова его звучали приглушенно, и приходилось вслушиваться, чтоб разобрать каждое из них. «Значит, это и есть тот человек, — догадался Шикаку, — выдающий себя за Мадару!» Зрители замерли, пялясь в экран, голубоватые блики подрагивали на застывших фигурах, делая их похожими на мраморные статуи. — Какого демона? — зарокотала Цунаде, очухавшись первой. — Откуда идет трансляция? Изумо почти виновато покосился на Мизукаге. — Из Страны Воды, — негромко ответил он. — Что? — голос подвел Мэй, и вместо вопроса у нее вырвалось сиплое карканье. Лица присутствующих повернулись в ее сторону, и стало казаться, будто Теруми стоит в гуще враждебной толпы. — Вы не так поняли! — замахал руками Изумо, разряжая напряжение, возникшее подле Мизукаге. — Подобное идет отовсюду! Вернее, со всех Пяти Великих стран! — Он пощелкал рычажки на соседнем экране, и тот засветился. — Вот! Смотрите, это из Страны Молнии. На втором экране тот же человек тем же непререкаемым голосом бубнил из-под своей маски: — Тот страшный монстр был объединенной формой всех биджу, существом, обладающим абсолютной чакрой... — Стоп! — Оноки вскинул руку кверху. — Давайте начнем с начала! И он решительно развернулся к Мифуне, при этом губы его были так плотно поджаты, что Шикаку понял: тот факт, что самураям до сих пор не досталось от Цучикаге ни единого резкого выпада, вовсе не означает его к ним благосклонности. — Мифуне-сама, что ж это выходит? — Оноки вопросительно задрал брови кверху. — Кто-то сделал запись нашего собрания? А почему нам ничего об этом неизвестно? Мифуне и глазом не моргнул. — Это я приказал сделать запись, — невозмутимо согласился он. — Встреча пяти каге — событие настолько важное, что проводить его без записи, без ведения протоколов есть крайняя степень безответственности. Так что я не вижу здесь своей вины. Моя вина в другом... — Он опустил глаза, однако голос его остался твердым и спокойным. — Запись собрания хранилась в защищенном месте. Но вскоре после вести о пропаже двух последних джинчурики случился сильный пожар, начисто уничтоживший наше хранилище. Итоги расследования оказались таковы, что пожар произошел либо по халатности персонала, либо... — самурай помолчал, давая возможность всем остальным сделать очевидные выводы, — либо в результате крайне смелого и, я бы сказал, рискованного нападения, исполнить которое мог лишь шиноби. Опытный и сильный шиноби. — Мифуне чуть склонил голову. — Я не стал сообщать о пожаре никому из вас, за что и прошу у всех прощения. Теперь я вижу, что совершил ошибку, и всю вину за происходящее беру на себя. Эй вдруг зарычал и с неприкрытой яростью обрушился на Мифуне: — Значит, пожар ты свалил на нас, на шиноби? Мы попали под твое подозрение, и ты перестал нам доверять? Поэтому и не стал сообщать о том, что эту запись, — Райкаге постучал пальцем в экран, — могли у вас выкрасть? А теперь нам свое благородство строишь! — Именно так, — всё тем же ровным голосом согласился Мифуне. — Я решил, что не стоит сеять подозрения среди нас в преддверии войны. Теперь Оноки негодующе всплеснул руками. — За всех подумал! — не менее яростно воскликнул он. — Эту запись никто не должен был видеть! Ты хоть представляешь, что теперь будет? Ответить старый самурай не успел, ибо его опередил Гаара. — И что же, по-вашему, теперь будет? — спросил он, обращаясь к Цучикаге. Оноки одарил его взглядом, в котором открыто читалось: «Какой же ты еще неопытный юнец, Казекаге!». — Сначала будет паника, — ответил старик на удивление спокойно. — До сего дня всю ужасающую суть плана «Глаз Луны» знали только мы с вами и приближенные нам лица. Всем прочим шиноби, равно как и обычным людям, включая даймё и их советников, мы внушали несколько иное. Мы говорили им, что грядет четвертая мировая война шиноби, в которой Скрытые селения объединились против общего врага, против Акацки — организации взбунтовавшихся нукенинов. А вот тот факт, что Мадара угрожает не только шиноби, а вообще всему человечеству, всему этому миру, — его мы несколько переиначили и сознательно скрыли подробности, дабы не наводить среди населения панику и хаос. Теперь же, когда весь мир знает, какая именно угроза над ним нависла... — Цучикаге замолк и задумчиво пожевал губами, едва не закусывая кончик уса и глядя куда-то в сторону. Потом покивал сам себе, как будто соглашался со своими мысленными выводами, и обернулся к остальным каге. — Думаю, наше собрание придется отложить. — Согласна, — тут же отозвалась Цунаде. По мнению Шикаку, отозвалась слишком уж поспешно, но свою торопливость Хокаге немедленно оправдала следующими словами: — Надо связаться с правительствами наших стран, пусть успокоят народ. Иначе действительно разразится хаос. Изумо откашлялся в кулак, то ли прочищая горло, то ли привлекая к себе внимание, и совсем уж несчастным тоном признался: — Это еще не всё. — Он кивнул на экран. — Послушайте, о чем там говорят. Собравшиеся снова притихли, внимая уже совсем другому человеку. Вещавший с экрана мужчина был Шикаку смутно знаком — кажется, какой-то журналист средней руки. Журналист с вызовом взирал на зрителей, а голос его звучал уверенно и обличающе: — Нам всем говорят, что на пороге новая мировая война шиноби. Да-да, так и называют: «война шиноби»! Хотят, чтоб мы поверили, будто шиноби разберутся между собой и их война не коснется нас. Но оглянитесь вокруг, — он призывно развел руки в стороны, — и скажите мне: есть ли в этом проклятом мире хоть одна обычная семья, которую не коснулось горе потери из-за войн шиноби? Есть ли хоть один дом, ни разу не подвергнутый разрушению из-за нападок шиноби? — Журналист покачал головой и обреченно вздохнул. — Всё это время мы, простые люди, малодушно надеялись, что конфликты между шиноби обойдут нас стороной. Но в этот раз всё по-иному! Угроза нависла не над отдельными селениями или странами — надо всем миром! И что же делает наше правительство ради нашей защиты? — Он зло оскалился, будто увидел перед собой непримиримого врага. — Я вам скажу: оно бежит! Да-да, бежит! А те самые шиноби, которые заварили всю эту кашу, готовят эвакуацию даймё и других высокопоставленных лиц, дабы последних миновала та страшная судьба, которая уготовлена нам с вами, простым людям. Простым труженикам. Не шиноби... Голос журналиста становился всё тише и потому на фоне последних его слов особенно громко прозвучал вопрос Райкаге: — Не понял! Этот тип, что же, сознательно нагнетает панику? Изумо уменьшил громкость, затравленным взглядом обвел каге, а потом, решившись, — раз уж нелегкая сделала его вестником дурных известий — заговорил: — Он не просто нагнетает панику, а еще предлагает типа... решение всех этих проблем. — Решение? — дружно, в один голос воскликнули каге. — Да, — обреченно кивнул Изумо. — Он говорит, что еще давным-давно надо было всем странам жёстко запретить использование дзюцу, позакрывать академии шиноби, а те кланы, что не послушаются, объявить вне закона и уничтожить. Пока он говорил, молчание всё разбухало вокруг, пока не превратилось в напряженное облако, давившее на уши. И не было в этом молчании ни удивления, ни ошеломления, зато было беспросветное в своей очевидности понимание, а где-то даже вынужденное, вымученное согласие с тем, что озвучил Изумо. Все знали, что обычные люди на самом деле часто ненавидят шиноби. Ненавидят и боятся. Вон, сколько историй ходит о том, как то в одной деревушке, то в другой у какого-нибудь ребенка вдруг случайно проявится Кеккей Генкай — и тогда всё, хоть в бездну прыгай! Всю его семью целиком вырежут, если вовремя не сбегут! Ибо нечего мерзости в мире плодить — вот так мещане насчет шиноби рассуждают. Впрочем, как ни тяжело это признавать, основания для такого отношения у людей имеются, ведь шиноби, и в самом деле, столько всего наворотили в этом мире, столько смертей и разрушений принесли. И пусть даже дураку ясно, что не будь в мире вообще никаких дзюцу, люди всё равно нашли бы способы убивать себе подобных и, может, даже способы похлеще нынешних. Да только кто станет об этом сейчас говорить, раз виноватые уже обозначены, раз есть те, на кого можно сваливать свои потери и беды... — А еще, — продолжал Изумо, — ему откуда-то известно, что джинчурики остался один, и он призывает уничтожить его, чтоб не допустить войны. Шикаку заметил, как Цунаде слегка вздрогнула при этих словах. Камизуки же безжалостно докладывал дальше: — Этот журналист, или кто он там есть, не единственный, во всех Пяти странах такие же. И все они, — он подчеркнул слово «все», — ведут свои передачи почти в одно и то же время, как раз когда должно идти собрание каге. Это... — он со вздохом покачал головой, — не что иное, как заговор. Пожалуй, последнее он мог бы и не говорить — всем и так было ясно, что всё происходящее неспроста. И теперь вставали лишь два вопроса: кто и зачем? Кто сумел провернуть всё это и с какой целью? — Заговор, говоришь? — севшим до хрипоты голосом переспросила вдруг Цунаде. — Против шиноби? Мизукаге-сама права: давайте подумаем, кому же оно выгодно? — Последние слова она почти прорычала и вскинула мрачный взгляд на Мифуне. — Какая, однако, достойная похвалы тактика! Взять и навешать на шиноби всех собак, дабы самим предстать перед людьми чистенькими и полными непревзойденного благородства! Вслед за Пятой и остальные шиноби устремили взгляды на Мифуне, так что воздух вокруг Даймё чуть ли не заискрил от напряжения. Телохранитель-самурай угрожающе скрежетнул доспехом, выказывая готовность в любую секунду броситься в бой, однако Мифуне легким, едва заметным жестом остановил его и уставился на Хокаге. Глаза Пятой метали молнии, но всё же глава самураев выдержал ее взгляд со спокойствием и даже с безмятежностью — так безмятежна морская скала, на которую накидываются злые волны. — Я понимаю, Цунаде-сама, что после совершенных мной ошибок у вас есть весомые основания для таких подозрений, — произнес он. — Однако вы знаете, какое мое главное оружие и каким именно схваткам я посвятил всю свою жизнь. Я понимаю лишь открытый бой — когда передо мной лицо противника. И я всегда готов доказать свою невиновность кому угодно — доказать тем единственным способом, каким умею... Что и говорить, по благородству Мифуне сегодня протоптались не раз, но вне зависимости от нападок старый самурай этого самого благородства нисколько не растерял, а потому и ответ его оказался подобающим. В переводе на обычный язык слова Мифуне значили, что он не признает закулисы, а потому не стал бы мараться сложными интригами и пропагандой, направленными против шиноби. Ему подавай понятные и честные сражения. А буде кто сомневается в его добропорядочности, так он всегда готов отстоять свою честь с «Мейто Куросава» в руках. Насколько видел Шикаку, гнев Цунаде не исчез, лишь временно забился в отдаленный закуток ее чувств, однако ее напряженные плечи после слов Мифуне слегка опустились, расслабились. Да и все прочие, кто стоял в зале, поостыли, как будто перед ними только что разрядили готовый взорваться снаряд. А вот ответить главе самураев никто не успел — внимание всех присутствующих снова вынужденно переключилось на входные двери: там настойчиво топтался еще один «лишний» для собрания каге шиноби — в нём Нара узнал служащего, отвечающего за птиц-почтовиков. — Простите, но у нас там... — новоприбывший несколько замялся, словно не зная, кому именно следует докладывать, — у нас десятки птиц с посланиями для каждого каге. И все с пометкой «срочно». — Да мы уже поняли, — ответил за всех Оноки. В скрипе его голоса слышалась давняя, будто застарелая и оттого какая-то усталая безысходность.Глава 17. Под подозрением
18 февраля 2015 г. в 19:22
Дышать!..
Арика отчаянно дернулась, пытаясь протолкнуть в себя хотя бы один глоток воздуха. Но тело почему-то не пускало вдохи: крепко зажатое, словно спелёнатое в паутину, оно лишь беспомощно и неуклюже извивалось. Девушка задергалась сильнее, раздался треск, и Тайори поняла, что паутинный кокон вокруг нее всё-таки лопнул: в легкие, наконец, продавилось столько воздуха, что она едва им не захлебнулась.
— О-ох, — опираясь на дрожащие руки, Арика попыталась приподняться.
Что удивительно, получилось у нее не только приподняться, а еще и сесть. Правда паутина при этом снова затрещала, однако этот звук было не сравнить с тем треском, что стоял сейчас в голове Тайори. Но, главное, что руки-ноги и прочие части тела на месте, откликаются, а значит, можно теперь попробовать встать.
Процесс становления на ноги шел через стадию четверенек и проскальзывание на разбросанных по полу коробках, но в итоге он всё же состоялся, хотя и добавил болезненных ощущений. Поискав причину своих страданий, Арика обнаружила, что штаны ей почему-то жмут. Тайори подтолкнула к работе непослушные мозги, пробуя осмыслить этот неожиданный факт... и немедля вскинула взгляд к зеркалу.
— Ого! — Она тут же захлопнула себе рот обеими ладонями. Потом осторожно отняла их от лица и попробовала снова: — Ого! Ну и басок у тебя!
Собственный новый голос почему-то так ей понравился, что она расплылась до самых ушей. Отражение в зеркале ответило столь же широким оскалом, и Арика, не доверяя своим глазам, протянула руку вперед и погладила зеркальную поверхность.
Парень... Не, ну серьезно, парень же!
Из зеркала на нее радостно пялилось белобрысое мускулистое существо. То, что оно мускулистое, было заметно через прорехи одежды, лопнувшей чуть ли не по всем швам. Вывороченные рукава так и вовсе сползли и теперь торчали этакими лапками богомола — пришлось их оторвать окончательно.
— Квинтэссенция мужественности и сексапила! — проговорила Арика, разглядывая свои обнаженные руки, потрясающе атлетичные и рельефные.
Она прошлась из стороны в сторону. Да уж, одежда теперь тесновата! Зато движения стали... легче, что ли? Проворнее?
От дальнейшего самолюбования Тайори отвлек скрип открываемой двери. В проеме появилась встрепанная со сна женщина, заспанным взглядом она окинула разбросанные по полу упаковки стимулятора и подняла ошалевшие глаза на Тайори.
— Я сейчас всё уберу! — пообещала ей Арика солидным мужским басом...
— Извращене-ец!..
Женский визг прорвался сквозь сон так яростно, что Джирайя аж взвился над футоном:
— Я?.. Что?..
— А ну, задай ему!
Очередной вопль заставил саннина вскинуться в боевую стойку.
— Держи! Вон он!
Проморгавшись, Джирайя понял, что находится в относительной безопасности, а именно в номере, отведенном вчера их троице, и что услышанные им крики доносятся издалека.
— Уф-ф! — саннин облегченно выдохнул и потер ладонью помятое со сна лицо.
— Что там такое? — Сай и Наруто тоже завозились на своих постелях. — Что за шум?
Отшельник сдвинул в сторону перегородку и шагнул на веранду. Вялый рассвет открыл его взору мощную каменную стену, за которой высилось «женское» здание для персонала — оттуда и доносились воинственные выкрики, перемежаемые звуками ударов и топотом множества ног.
— Да, похоже, опять какой-то олух пробрался к своей крале, — зевнул Джирайя, — на закрытую женскую территорию.
Он с невольным уважением посмотрел на заградительную стену — ее неприступный крепостной вид прямо душу грел! Хотя где-то в глубине этой самой души у Джирайи шевелилось сочувствие к тому самому олуху, что попал под раздачу: судя по разрушительному треску, сейчас он как раз либо выпрыгнул из окна, либо его попросту оттуда выпихнули. А спустя еще какое-то время ушей отшельника достигли возгласы стражи, охраняющей ворота:
— Давай! Быстрей! Шевелись!
Судя по всему, они тоже болели за незадачливого героя-любовника, и вскоре Джирайя воочию зрел, как в ворота, хромая и спотыкаясь, вваливается светловолосый парень. Стражи встретили беглеца одобрительными свистами и хохотом: а как же — мужская солидарность!..
Доски под ногами саннина скрипнули — это Наруто и Сай, зевая и потягиваясь, тоже выползли на веранду.
— То есть никаких нападений? — с неприкрытым сожалением пробормотал Узумаки.
Джирайя покачал головой и поморщился: да какие там нападения, обычные потасовки. Не задание, а стыдоба для любого уважающего себя шиноби!
Тем временем светловолосый беглец уже ковылял по дорожке и на ходу крутил во все стороны головой, оглядывая окрестности. Вот он ткнулся взглядом в коноховцев и сразу свернул в их сторону.
— Вот вы где! — Незнакомец вскинул руку в приветственном жесте. Пробежал по траве под окнами и легко с места вспрыгнул вверх. Приземлился он также легко, словно птица, вспорхнувшая на насест, и сразу же широко оскалился, явно довольный собственной ловкостью. Удивление шиноби, еще не до конца проснувшихся, а потому не понимающих, за что к ним такое внимание, незнакомец открыто игнорировал. — Доброе утро! — Он помахал рукой перед их заспанными лицами. — Эй, вы что, меня совсем не узнаете?
Коноховцы оглядели его с ног до головы: встрепанный, в подранной одежде, с роскошным синяком, вспухающим на пол-лица. Синяк получался полукруглый, как месяц, и наверняка был заработан усиленным приложением какой-то кухонной утвари из разряда сковородок. Но, несмотря на измочаленный вид, нечто знакомое в облике парня всё же просматривалось. То ли цвет волос, то ли глаз. То ли улыбка — такая широкая, что казалось, у него сейчас лицо пополам треснет. Однако ж знакомым назвать его никто не отваживался.
Наруто широко зевнул и первым признался:
— Не, вообще-то не узнаем. — А потом невозмутимо сунул руку в трусы и задумчиво там почесался.
Незнакомец проследил за его действиями и прямо на глазах покраснел... И вот эти его враз вспыхнувшие щеки и стали тем штрихом, который завершил картину опознания.
— Арика? — осипшим голосом проговорил Наруто...