Для всего мира вы, возможно, всего лишь один человек; но для одного человека вы, возможно, весь мир. Бранди Снайдер
Если есть любовь на свете — а она есть! — то она недалека от безумия. Марк Туллий Цицерон
Александра сидела на кровати в лазарете пока лекарь смазывала ей заживляющей мазью рубцы, оставшиеся после избиения кнутом. Рыжая сидела, уставившись пустым взглядом в маленькое окно, из которого было видно яркое осеннее солнце. Через две недели ее отправляли обратно на службу, только не к Махидевран, потому что она от нее отказалась, ее отправят в старый дворец, который должен будет служить ей домом до ее последнего вздоха. Женщина ушла, сказав ей напоследок, чтобы отдыхала. Александра натянула платье и подошла к окну. Апатия – так можно было характеризовать ее состояние, даже ненависть ушла на второй план. После того, как пришла Нияр калфа и сообщила, что ее отправляют из этого дворца, рыжая не чувствовала ничего. Все дни превратились в череду однообразных часов ожидания. Ожидание того, когда он вернется, ожидание их встречи. Она молилась Богу теперь лишь об одном: о встречи с ним. Она хотела в последний раз услышать его голос, понять, что не забыл, что помнит… А потом она уйдет, отправится в путь без возврата. Девушка с самого начала решила, что она не будет терпеть унижения в старом дворце, не будет подчиняться кому-либо. Она просто убьет себя. Перестанет бороться, доказывать что-то, сопротивляться обычаем, мараться в грязи… Одинокая слеза скатилась по щеке. Александра подавила всхлип. Каждый день она смотрела на это изменчивое небо, которое было равнодушно к любому горю, к любым страданиям. Смотрела и пыталась заставить себя поверить в то, что он вернется, что вернется живым. Привязанность к человеку бывает разная. Это может быть дружба, когда ты испытываешь нежные чувства к нему, но не чувствуешь влечения. Это может быть страсть – оголенные чувства без особой глубины, плотское влечение, зависимость от тела. Это может быть любовь – чувство, заставляющее тебя подниматься на самую вершину, забывать об опасности, о смерти, совершать всевозможные грехи ради того, кого любишь. Любовь – это самая глубокая бездна, из которой ты никогда не сможешь выбраться, если ты потерял любимого. Любовь – это, когда ты отдаешь душу и не требуешь ничего взамен. Любовь – это, когда ты отпускаешь, зная, что человек не испытывает ответных чувств, отпускаешь, несмотря на то, что рушится вся твоя вселенная… Девушка согнулась от боли, чувствуя, что не выдержит ее одного дня, часа, минуты ожидания, неизвестности… - Александра хатун! – окликнул ее кто-то. Девушка повернулась и увидела, что к ней направляется Нигяр. Женщина выглядела озабоченной. Рыжая украдкой вытерла слезы и поклонилась калфе. - Да, Нигяр калфа. Что-то случилось? – как бы она не хотела придать голосу заинтересованность, у нее ничего не вышло. Нигяр подошла к ней и внимательно оглядела осунувшиеся плечи, перебинтованную спину и темные синяки под глазами. Нахмурившись, она о чем-то задумалась, а когда увидела, что наложница вновь посмотрела на нее своим тусклым взглядом, раздраженная ее молчанием, ответила: - Пришла узнать, как твои раны. Александра подвила свое желание повернуться и уйти. Неужели не могла узнать от лекарей? Хотя рыжая понимала, что женщина действительно беспокоиться, но ничего не могла с собой поделать. Видеть сейчас калфу, как и любого другого, ей не хотелось. - Заживают. – кратко ответила девушка и, поклонившись, хотела уже пойти на кровать, как была остановлена Нигяр. Женщина схватила ее за руку и, развернув к себе, с сожалением сказала: - Если бы я знала, что все так обернется, что ты станешь такой помехой Махидевран султан, то я бы никогда не посоветовала Дайе хатун отправить тебя к матери наследника. Я совершила огромную ошибку и очень сожалею о том, что вмешала тебя в разборки между любимицами нашего повелителя. Александра удивленно приподняла брови и, горько усмехнувшись, ответила: - Все мы совершаем ошибки. Даже султан не избежит этой участи. Вам же винить себя не за что, вы ведь хотели как лучше. Откуда же вы могли знать, что все так обернется? Девушка замолчала, а потом вдруг отрешенно спросила: - Что будет со мной дальше? Все-таки старый дворец? Нигяр калфа задумалась на минуту, потом ответила: - Пока - да. Но я слышала, что об ужасном поступке Махидевран султан узнала Валиде, так что, может быть, ты останешься здесь, или же тебя выдадут замуж за какого-нибудь бея. - Ясно. Спасибо. Сказав это, девушка вновь подошла к окну, полностью погрузилась в свои мысли и уже ни на что не обращала внимание. Нигяр смотрела на девушку и испытывала сильное беспокойство за ее состояние. Когда она ее нашла истерзанную и всю в крови, то заметила после, что в ней что-то сломалось. Она долго сидела рядом с ней, когда рыжая была на грани смерти, держа за руку тогда, когда она бредила. Женщина сама не заметила, как привязалась к этой малышке. Она была такой светлой, доброй, но, несмотря на это, осторожно и умной. Калфа за всю свою жизнь никогда не встречала таких наложниц в гареме, в них было либо одно, либо другое. Если они были добры, то их наивность не давала им пробиться к вершине, и они быстро исчезали из этого логова змей. Если же они были умны, то за считанные месяцы становились такими лживыми и верткими, что смотреть на них было противно. А эта осталась такой же, не изменилась, только повзрослела, набралась опыта, но все же не перестала быть отзывчивой. Вздохнув, женщина вышла, решив про себя, что девчонку надо выдать замуж. Как только калфа вышла, Александра бросилась к зеркалу, которое увидела сегодня с утра. Сняв платье, она размотала бинты и сразу же отвернулась, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не заплакать: бордовые рубцы покрывали всю кожу. Спина была изуродована на всю жизнь. Александра сидела в библиотеке, прислонившись к стеллажу, и бессмысленно смотрела на потолок, думала. Она, каждый раз приходя на это место, чувствовала, будто у нее что-то отобрали, что-то важное. Когда-то она любила бывать здесь из-за тишины, из-за возможности не слышать сплетни и не видеть зависть и ненависть в глазах людей. Теперь же эта тишина давила, не давала возможности дышать. Ильхана не было уже столько месяцев, что, казалось, прошла целая вечность с тех пор как они попрощались. Время тянулось невообразимо долго, особенно ночью, когда была возможность вспомнить, подумать. Самое сложное было вытерпеть мысли о том, что он погиб, что он больше никогда не вернется, что она больше не услышит его голос, смех. Девушка понимала, что нужно надеется на лучшее, но эта надежда постепенно таяла. Чем ближе был день возвращения войск, тем сильней она боялась. Разрывалась между желанием приблизить этот момент и отстрочить его как можно дальше. Все говорят, что самый сильный страх – это страх смерти. На самом деле это не так, потому что самый сильный страх – это страх неизвестности. Когда не можешь предсказать, что будет после… Говорили, что повелитель будет со дня на день. Все готовились к его возвращению. Девушки работали без устали: натирали полы, стирали шторы, приводили все комнаты в порядок. Наложницы прихорашивались, примеряли платья, украшения. Валиде раздавала указы, делала так, чтобы к приезду сына не осталось никаких долгов, но в то же время дворец поразил его вновь своим великолепием. Все были в ожидании, все ждали султана, с надеждой, что с его приездом в гареме зазвучит смех, станут устраивать праздники, будут раздавать подарки. Рыжая рвано выдохнула и встала, понимая, что еще так долго она не выдержит, просто сойдет с ума от беспокойства и одолевающих ее мыслей. Она дошла до прохода и, зайдя за стеллаж, посмотрела на то место, где обычно сидел Ильхан. Девушка не смогла уйти, дотрагиваясь до книг, она будто пыталась понять, что думал мужчина, когда оставался здесь один, пыталась уловить его незримое присутствие. Александра вернулась в кровать только через час, с теми же изводящими ее мыслями. *** Войско вошло в город. Вернулся повелитель. Вернулись войны. Поход оказался победоносным. Возвратились домой чьи-то мужья, братья, сыновья. Счастье витало в воздухе так же, как и невообразимая горечь. Горечь и боль от потери, ведь кто-то остался там, на поле, на растерзание воронам… Кто-то из этих старых, уставших, забытых всеми женщин никогда не прижмет к своей груди того, кого она растила, отдавала всю душу, всю свою любовь. Кто-то поседеет еще больше, узнав, что их ребенок не вернулся, остался в чужой стране, даже не похороненный как следует. Кто-то захлебнется от плача, узнав, что их отец больше никогда не станет с ним пускать кораблики, с восторгом наблюдая за тем, как закатное солнце окрашивает белые парус в алый цвет. Кто-то навсегда потеряет красоту и желание радоваться жизни после вести о том, что тот, кто был ею любим до безумия, никогда не вернется, никогда не распустит ей волосы, никогда не подарит ей тех страстных взглядов… В гареме же царило веселье, радость… - Повелитель вернулся, повелитель вернулся… - этот шепот разносился по всем коридорам дворца, проникал во все щели, во все закутки… Александра лежала в постели, не вставала, говорила, что слабость. А сама не могла даже подняться из-за дрожи в коленях, из-за того холода, который пробирал ее насквозь. Сегодня все решится, сегодня все будет ясно… *** Девушка вошла в библиотеку, аккуратно ступая, чтобы никто не заметил. Это уже вошло в привычку. Тот же путь на протяжении почти двух лет. Те же книги, покрытые пылью, стеллажи... Только в этот раз все по-другому, все иначе. Александра застыла, не решаясь идти дальше. Застыла, прислушиваясь к тишине, понимая, что слышит лишь бешеный стук своего сердца, не более. Потом, глубоко вздохнув, сделала шаг. - Тебя уже назвали как-то в гареме? - неожиданно спросил мужчина. Девушка улыбнулась. Он не оставлял попытки ее найти, узнать, как ее зовут по-настоящему. Ильхан был умен, он догадывался, что она назвалась не своим именем. - Нет. Я все еще Катерина, но иногда калфа называет меня Веселой. - Хюррем... - с нежностью сказал осман. - Что? - переспросила Александра. - Хюррем - дающая радость, веселая, смеющаяся. Я бы назвал тебя так же. Рыжей показалось, что ей не хватило воздуха. Она аккуратно выдохнула, стараясь сдержать рвущуюся изнутри радость. Иногда он говорил обычные вещи, а она краснела, будто на свидании с любимым. Тихо вздохнув, она спросила слегка севшим голосом: - А что обозначает твое имя? Ильхан... Наверное, что-то воинственное. Мужчина хрипло рассмеялся: - А я смотрю, ты умна, Хюррем. - потом, подумав, продолжил - Ильхан означает правитель. Ты почти угадала. - Правитель как повелитель, султан? - Можно сказать и так. Александра вновь улыбнулась. Ему это имя подходит. Она так его и представляла: воина, сидящего на коне, который ведет за собой целый народ. Ее повелитель. Девушка не осознавала, что в мыслях она давно сделала мужчину своим. Рыжая упорно отвергала мысль, что Ильхан может принадлежать кому-то другому. Старалась не думать о том, что у него могли быть жены, наложницы, дети... А такое вполне было возможно, ведь многоженство было узаконено у османов, а, если Ильхан был приближен к повелителю, то у него просто обязаны были быть и наложницы. Тогда она не понимала, что при мыслях о других женщинах испытывает дикую ревность. Как только она представляла, что ее османа может ласкать какая-то другая наложница, ей хотелось удавить ее на месте. Она объясняла это обычной человеческой завистью, ведь ей было не дано познать любовь мужчины и радость материнства. Упорно отгоняла мысль о том, что она просто влюбилась, влюбилась в мужчину, которого даже не видела. Еще один шаг, шаг в неизвестность, шаг, который в то же время должен был прояснить всю ее дальнейшую судьбу. - Ты не думала о том, чтобы стать наложницей повелителя? - внезапно спросил мужчина, поставив девушку в тупик таким вопросом. - Зачем? - недоуменно спросила она, пытаясь понять к чему такой разговор. - Ради власти, уважения, денег, ради чего становятся другие... - Мне это не нужно! - рассмеялась Александра - Зачем мне нужно с кем-то делить ложе? Ради чего? Власти? Для чего мне власть? В гареме, когда ты имеешь власть, ты должен быть жесток, иначе ее не удержишь в своих руках. Я не люблю жестокость. Мне кажется, я могу быть жестокой, только когда защищаю близких мне людей, тогда эта жестокость оправдана. Уважение? Разве можно назвать уважением ту ненависть и злобу, которые окружают фавориток и султанш? Деньги? Да, конечно, они важны, но они не главные в этой жизни. То жалование, что дают рабыням, мне вполне хватает, чтобы находиться в библиотеке. А на большее мне пока не нужно. После этих слов воцарилось молчание. Александра всегда замечала, что в отличии от бесед с остальными, даже с Марией, с ним тишина никогда не была напряженной. Она никогда не думала, как же продолжить разговор, что сказать, чтобы не выглядеть неучтиво. Их молчание было будто продолжением беседы, а не краткой передышкой перед чередой вымученных, повседневных фраз. - Я бы не смогла...- девушка почувствовала, что мужчина заинтересовался, его молчание лучше всего говорило о том, что он ожидает продолжения - Я не смогла бы врать абсолютно незнакомому мужчине о том, что один его взгляд важнее для меня всего на свете. Для меня была бы легче смерть, чем золотой путь... Для меня это было бы слишком... Я не смогла бы... Шаг. Стеллаж. Тишина, нарушаемая только хриплым дыханием девушки. - Ты спрашивал меня про мою семью... Я хочу тебя спросить про твою. - сказала рыжая, почти засыпая. Сегодня был тяжелый день. Нигяр калфа ее просто загоняла. Валиде султан захотела устроить праздник, и поэтому последние три дня все мыли, убирали, готовили... - Что ты хочешь узнать? Александра сразу встрепенулась, а сон как рукой сняло. Ведь она даже не надеялась на то, что он согласится ей рассказать о самом священном, что есть у мусульман - семье. А сейчас у нее есть возможность найти ответы на те вопросы, которые ее мучают уже давно. Вздохнув, рыжая попыталась сосредоточиться и унять напряжение, которое чувствовалось даже в кончиках пальцев. Александра чувствовала, как сердце застучало невероятно быстро, будто хотело выпрыгнуть из груди. - Есть ли у тебя мать, отец? - У меня есть мать, а отец умер несколько лет назад. - равнодушно ответил мужчина, будто эта трагедия не сильно его задела. - Что насчет тебя? - Я же тебе говорила! - удивленно воскликнула девушка. - Я не об этом. Я хочу узнать, кем были твои родители. Рыжая задумалась, полностью погрузившись в воспоминания. Даже после тех событий, которые она пережила, и в памяти, и в сердце до сих пор осталось воспоминание отчего дома. Она до сих пор чувствовала запах мяты и клевера, которые росли возле калитки. Ощущала прохладу речной воды. Помнила шершавость материнских рук, которые всегда были в мозолях от тяжелой работы на поле. А как же забыть церквушку, где служил ее отец, и резкий запах ладана, который настигал тебя даже при входе? Она не забыла... - Мой отец был священником, поэтому моя семья была очень набожной, кроме бабушки. Она была язычницей, ее еще ведьмой называли. В селе про нее ходило много разных баек. Поговаривали, что она даже с чертом спуталась, по-другому просто не могли объяснить то, что в свое время ее замуж позвал самый красивый да богатый казак. Никак не могли понять, как влюбиться в такую замухрышку можно. - А позвал почему? Неужели тайные знания захотел узнать? - со смешком спросил мужчина. - Да нет. Влюбился. Дед рассказывал, что, когда приехал в село после заработка, так влюбился без памяти, как только глянул на нее. - Теперь ты. У тебя есть жены, наложницы, дети? - спросила девушка как бы невзначай, а сама заламывала руки, боясь услышать положительный ответ. Повисло молчание, а потом Ильхан ответил: - Жены нет. - Александра с облегчением выдохнула, но тут услышала: - Наложницы есть, и есть сын от одной из любимиц. Девушке показалось, что ей загнали нож в спину. Она ожидала услышать такой ответ, но не ожидала, что будет так больно, до последнего надеялась, что осман свободен. Рыжая ухватилась за стеллаж, потому что от такой новости у нее закружилась голова и подкосились ноги. Немного успокоившись, она сухо ответила: - Честно. Мужчина молчал. В этот раз тишина раздражала. Девушке хотелось, чтобы он сказал хоть что-то, но он молчал. В одно мгновение между ними будто легла пропасть, которая разрушила хрупкое счастье. - У тебя же был жених? Что ты к нему чувствовала или чувствуешь. У меня нет любви к наложницам, а у тебя? Что ты чувствуешь к тому человеку, которого рядом с тобой нет? Любишь ли ты его или любила? Несмотря на то, что мужчина прекрасно знал, что жених девушки умер, он не мог сдержать ревности, которая просто пожирала его изнутри. Он ведь знал примеры, когда продолжали любить до самой смерти, даже после того, как потеряли свою половинку. Александра стояла и смотрела вдаль, продумывая свой ответ на этот вопрос. Она будет честной, ведь он тоже был правдив. - Нет. - ответила рыжая - Не любила. Это действительно было правдой. Она его не любила Луку, не любила его так, как любит сейчас Ильхна: до боли, до полного сумасшествия, не замечая остальных, не обращая внимания на запреты, грехи, оставив позади все принципы… Снова шаг. Девушка замерла, прислушиваясь к абсолютной тишине. - Неужели ты так желаешь от меня избавиться? - мужчина задал этот вопрос из простого любопытства. - Если бы могла, я бы давно прекратила с вами, как и общение, так и встречи. Но я не могу быть точно уверенной в том, что вы не станете причиной моей смерти, которая меня ждет за общение с мужчиной. Если вы расскажите все хазнедар гарема, то я окажусь на дне Босфора. - Я не расскажу, и ты это прекрасно знаешь... - тихо ответил осман - Я никогда не принуждаю женщин. - Тогда какой мне имеет смысл оставаться здесь с вами? Я никогда не скрывала от вас то, что я прокляла тот день, когда мы встретились... Девушка села, прислонившись к стеллажу. Дыхание было рваным, но не от недавней лихорадки, не от боли от не зажитых ран, а от стоящего комка в горле, от пока еще не пролитых слез. Она пришла поздно, долго не могла решиться, совладать с собой и своими чувствами, однако пришла. Хотела остановиться, остаться в неведении, но не стерпела, не смогла не прийти. - Ты придешь завтра? - спросила с надеждой Александра, вцепившись в книжную полку. Сгорая от нетерпения, она ждала ответа. Их встречи... Они стали ее зависимостью. Она не могла уже отказаться от его голоса, от его смеха. Он стал ее сумасшествием, только она даже самой себе не могла в этом признаться. - Приду, Хюррем... Приду... Тишина... Ни малейшего звука... Девушка тщетно прислушивалась, пытаясь услышать тяжелую мужскую поступь. Никто не шел... - Я тебя умоляю, Ильхан, будь осторожен. - Не переживай, Хюррем, я вернусь живым... Иногда, в жизни меняется все: ты перестаешь доверять людям, друзьям, отрекаешься от веры… В тот момент, когда ты стоишь на краю, тебя от падения может спасти только один, самый близкий тебе человек. Иначе ты оступишься, не сможешь удержаться. Иногда ход времени будто замедляется, и ты считаешь каждую минуту за час, не замечая, что ты уже начинаешь свое падение... Девушка не выдержала и разрыдалась. Боль, которая пожирала ее изнутри, выкручивала тело, становилась все сильнее, не отпускала… Ухватившись за полку, она попыталась встать, но не смогла… Задыхалась, чувствовала, что не хватает дыхания от осознания того, что случилось, от подступивших слез. Она просила Бога лишь об одном, об одном, чтобы он вернулся. Не важно к ней или к другой, но чтобы лишь вернулся живым… Тишина убивала. С каждым мгновением она гасила последние лучики надежды на то, что все будет хорошо. Прошло несколько часов, прежде чем девушка встала и направилась к выходу, постаревшая, казалось, на десять лет. Не все обещания выполняются. Иногда их просто невозможно выполнить, мешают такие силы, которые не может остановить никакая любовь, никакая вера… *** - Александра хатун! Девушка, обернулась, положив на место книгу, которую ей дала почитать лекарь. В лазарет вошла Дайе хатун. Хазнедар гарема, оглядев девушку, с улыбкой сообщила радостную, по ее мнению весть: - Хатун, Аллах к тебе милосерден! Ты не отправишься в старый дворец! – не дождавшись восторженной реакции девушки, женщина, нахмурившись, продолжила: - Тебя выдадут замуж за Батур бея. Рыжая смотрела на Дайе хатун, которая продолжала рассказывать ей про мужчину, мужчину, который должен был стать ее мужем, господином, повелителем… Она не слушала, ей было все равно. Дотронувшись до цепочки на шее, она схватила маленький пузырек и с силой сжала его в руках, будто сжимала свое сердце, пытаясь не дать осколкам от него рассыпаться по полу. Женщина не понимала, что своей счастливой вестью поставила окончательную точку в давно принятом решении Александры. - Она умирала долго… - с горечью сказала девушка, которая не могла простить себе то, что пошла на убийство. - Ты мало вылила. – равнодушно ответил Ильхан – Если пить яд с пузырька, то сердце останавливается мгновенно. Человек ничего не чувствует. *** Последний раз. Последний раз, чтобы попрощаться... Попрощаться с воспоминаниями, желаниями, мечтами, планами на будущее... Александра стояла посреди библиотеки, закрыв глаза, пытаясь вспомнить то ощущение счастья и покоя, которое всегда ощущала в этом месте. Пыталась забыться, вернуться в прошлое, воссоздать его смех, голос, представить, что все так же прекрасно как раньше... Без смертей, без крови невинных, безо лжи, обмана, предательства, без всей той гнили, что стала теперь частью ее жизни. Представить идеальный мир, идеальную жизнь, которой никогда не будет... Жизнь, где она свяжет судьбу с любимым человеком, где станет матерью его детей... Девушка открыла глаза и посмотрела вокруг себя, сразу окунувшись в суровую реальность, где не было ничего кроме темноты. Она не брала свечу, не видела смысла. Сейчас она ни в чем не видела смысла, особенно в жизни. Когда-то она думала, что она потеряла все. Тогда, будучи шестнадцатилетней девчонкой, она считала, что узнала всю силу горя, которое можно испытать. У нее забрали семью, которая была ее главной опорой в этой жизни. Если бы тогда она знала, как ошибалась. Тогда ее только пошатнули, сейчас - разрушили до основания. Именно сейчас она потеряла все… Рыжая дошла до их стеллажа. Вновь, как делала на протяжении всех этих долгих месяцев, провела по книгам кончиками пальцев и улыбнулась, вспоминая, как они встретились здесь в первый раз. Рвано выдохнула, проглатывая слезы, достала из кармана флакон и сжала в руке. Лучше умереть здесь, где находилось ее сердце на протяжении двух лет. Александра смотрела перед собой и не могла разглядеть ничего. Новолуние. Как символично, одновременно смерть старой и рождение новой луны. Стук сердца мешал сосредоточиться. Несмотря на все, рыжая боялась, боялась сжигать полностью за собой мосты, боялась уйти навсегда без права вернуться… Стук. На пол упала крышечка от флакона, которая что-то будто перевернула в душе девушки. Всего одно движение и все закончится: издевательство, ложь, ненависть, презрение, убийства… Она окажется в лучшем мире, еще не успев запачкаться полностью в крови. Пальцы будто не слушаются, не держат этот проклятый флакон. Она замечает луч света лишь краем глаза, на секунду. Почти в ту же минуту у нее вырывают из рук яд и швыряют в стенку, об которую непрочное стекло разбивается на сотни осколков. Мужчина хватает ее за плечи и, притягивая к себе, целует до боли жадным поцелуем, будто пытается напиться после долгой разлуки. Отрывается на секунду и хрипло произносит: - Хюррем. Дурочка ты моя. Больше ей ничего не нужно. Теперь она сама впивается ему в губы, зарываясь рукой в его волосы, вдыхая такой родной запах. Любовь, как и просто страсть – это безумие, чистое незамутненное наслаждение. Это когда кажется, что умрешь от переполняющих тебя чувств, когда каждое прикосновение зажигает в тебе пламя, которое не в силах погасить даже разлука, когда хочешь отдать себя без остатка любимому… Потайная дверь в библиотеку отворилась только утром. Натянув на себя сползающее платье и дотронувшись пальцами до припухших от поцелуев губ, Александра приняла решение, которое должно было изменить ее судьбу полностью.