Невеста капитана.

Туннель оказался очень низким. По крайней мере, четырем взрослым мужчинам он казался именно таковым. Низкий, холодный с парой ловушек, расставленных, как понял Шигео, его шинигами. В общем, опасностей на их пути особо не было. И именно это и настораживало. Особенно это не нравилось Даииши. Он никогда не доверял тому, что дается так легко и просто. Кинаки ожидал, что впереди будет самый главный враг, самая главная опасность. Он чувствовал, что там его ждет то, из-за чего он прятался в лесах ни один год. Даииши был напряжен. Ему казалось, что он просто обязан узнать всех, кто стоит за переворотом. Упустить хотя бы одного предателя - было бы непоправимой ошибкой. Избежит наказания один мятежник, и новой попытки бунта не избежать. Закон правления таков: «Никогда не щади тех, кто хоть раз выступал против тебя. Предавшие тебя раз, смогут предать и во второй». Это правило Кинаки запомнил на всю жизнь. Оно было высечено у него в памяти так же четко, как на стене той хижины, в которой Кинаки скрывался столько лет. Джомей же, идя по туннелю, думал о том, как будет объясняться с сестрой. Он, конечно, действовал во благо, но чувство вины все же не давало Намидасора покоя. Как ни как, именно брат Камико был повинен в том, что Даииши снова появился в ее жизни. Джомей настоял на том, чтобы опальный шинигами показался сестре живым и невредимым. Намидасора прекрасно понимал, что это посеет смуту в уме Камико, насторожит ее. Так он надеялся подготовить сестру к будущей опасности, но при этом не впутывать во всю эту историю сильнее, чем она уже была впутана. В том, что Камико угрожает опасность, Кучики не сомневался. Он ужасно переживал за свою жену и сына. Стать вдовцов второй раз… Даже мысль об этом заставляла Бьякуя дрожать. Дрожать его! Кучики Бьякуя! Капитана 6 отряда! Но в этом страхе он мог себе признаться. Бьякуя не просто привязался к Камико. Она не только стала его женой и матерью его сына. Намидасора Камико, а теперь уже Кучики, стала его другом. Его советником. Его поддержкой. И его любовью... Он и не думал, что полюбит кого-то снова. Кого-то после Хисаны… Но он полюбил. И полюбил ее какой-то иной любовью. Это была именно та любовь, о которой говорила ему Рукия. Он любил Камико, как мужчина. Он любил ее больше, чем жизнь. Больше, чем любил кого-либо и когда-либо. Именно так любил когда-то свою жену Шигео. Почему-то сейчас ему вспомнилась она… Шигео думал о том, что если бы у него была возможность спасти ее, то он непременно бы это сделал. Он убил бы отряды шинигами, лишь бы она была жива… А теперь он готов сделать тоже самое, ради спасения другой женщины. По иронии судьбы, эта женщина была чужой женой. Чужой и недосягаемой. Симидзу хмыкнул. Всё-таки не зря Император говорил, что они с Даииши похожи словно братья. У них даже вкус на девушек оказался одинаковым. Шигео влюбился в туже девушку, что и Даииши... *** Будущий шинигами уже устал. Он так хотел поскорее добраться до Готея. Он хотел найти госпожу Унохану. Он хотел помочь Кейко. А еще он очень хотел увидеть родителей… Сейчас ему как никогда раньше хотелось увидеть спокойного и степенного отца и яркую и беззаботную матушку. Хитсугая Акира устал. И ему было страшно. - Акира?! – неожиданно прозвучавший знакомый голос заставил мальчика остановиться. – Акира! Кейко! - Госпожа Куросаки, - простонал Акира и опустился на колени, стараясь не потерять равновесие и не уронить Кейко. Рукия спрыгнула с окна. Она ждала, что кто-то вот-вот появится. Она чувствовала, что ей нужно быть сейчас здесь. И вот. Предчувствия не обманули ее. Кейко и Акира были возле стены, отделяющей Готей от остального мира. Они были здесь. Были вместе с ней. - Как вы? Вы целы? – девушка подбежала к детям. - Кейко, - простонал мальчишка. – Она ранена. Я в порядке. Просто устал. - Кейко? – Рукия подхватила дочь на руки. Как только Акира почувствовал, что Кейко теперь в надежных руках, он расслабился и, тяжело дыша, лег на спину. - Кейко?! – голос госпожи Куросаки не предвещал ничего хорошего. Хитсугая поднялся на локтях, пытаясь понять, что не так? - Милая, очнись, - Рукия гладила дочь по бледному лицу, стараясь сдерживать слезы, которые лились из глаз нескончаемыми потоками. – Прошу… Только сейчас Акира понял, что Кейко похожа, скорее, на тряпичную куклу. Мягкую тряпичную куклу, являющуюся бледным подобием той самой Кейко, которую знает Акира. Нет. Этого не могло произойти. Они дошли до Готея. Они встретили взрослого шинигами. Он ведь спас ее! Должен был спасти! - Кейко, - прохрипел мальчишка, не понимая, он ли издает эти звуки или еще кто-то рядом с ним, тоже смотрит на его подругу и ужасается. – Прекрати пугать нас! Но девочка не реагировала. Она была все также бледна и неподвижна. «Это конец?» - в голове Акиры впервые промелькнула такая мысль. Он видел смерть. Видел ее сегодня. Видел даже больше, чем следовало ему в его возрасте. Но все эти смерти были какими-то чужими. Те шинигами были врагами. Их тела были безобразны, но они не вызывали никаких эмоций, кроме отвращения. А здесь… Акира чувствовал, что где-то внутри него что-то разрывается. Что-то вот-вот оторвется, вырвется из его груди и оставит на своем месте зияющую рану. На секунду ему показалось, что так превращаются в пустых… - Кейко! – этот голос заставил Акиру прийти в себя. Надежда на спасение оставалась. - Кейко! – мужчина с огненно-рыжими волосами опустился на колени рядом с женой и с настойчивой нежностью забрал дочь из ее рук. - Нет, Ичиго… Она умерла… Она мертва! – вскрикнула Рукия, когда Куросаки обнял тело своей Кейко, прижав ее к груди. - Замолчи, Рукия, - прошипел Ичиго так, словно собирался словами дать жене пощечину. – Она жива. Жива… Моя маленькая девочка не может умереть. Не сейчас. Еще слишком рано… Кейко, посмотри на меня. Открой глаза. Ну же! Я знаю, что ты слышишь меня. Скажи, что ты хочешь? Хочешь я разрешу тебе играть с моим занпакто? А хочешь, отпущу тебя в мир людей? Милая, прошу, только открой глаза. Рукия закрыла глаза руками. Она не могла смотреть на то, каким был сейчас ее муж. Впервые за все те годы, что они знакомы, она видела его таким… Он тоже плакал. Сейчас Ичиго терял самое дорогое. Кейко была его сокровищем. Сокровищем, которое он так бережно хранил, за которым так нежно ухаживал, и которое сейчас у него украли. - Господин Куросаки, - подошел к капитану Микаши. – Прошу, позвольте мне… Микаши коснулся лба ребенка. - Она жива. Еще жива, - констатировал шинигами. – Но мы не успеем доставить ее к госпоже Унохане. - Что ты предлагаешь? – прорычал Ичиго, в душе которого промелькнула надежда на спасение дочери, но этот болван Микаши медлил с тем, чтобы рассказать, где этот путь спасения находится. - Я могу отдать часть вашей энергии девочке, - начал шинигами. – Но это опасно. Я не ручаюсь за исход… Вы можете… - Плевать, что будет со мной! Это поможет ей? - Да, - кивнул Микаши. – Должно помочь. - Делай! Микаши снял с себя кожаный жилет. Тело его было покрыто едва заметными шрамами, которые стали становиться все четче, после того, как он положил руки на голову Кейко. - Что нужно от меня? – прошептал Ичиго. - Ничего. Только желание помочь своей дочери. Яростное желание и крепкая любовь. Мгновение ничего не происходило. Казалось, что никаких изменений с Кейко не видно, и вот, спустя мгновение, Ичиго почувствовал легкую вибрацию и тепло. Девочка тяжело закашляла. На ее щекам появился румянец, а губы стали наполняться цветом. - Она жива, - выдохнула Рукия и рванулась уже было обнять дочь, но испугавшись, что может помешать Микаши, остановила себя. - Кейко, - Ичиго еще сильнее прижал девочку к себе. Малышка недовольно закряхтела, стараясь отпрянуть от отца. - Папа? – открыла девочка глаза. – Что ты? Где мы? - Все хорошо. Ты в безопасности, - поцеловал дочь в лоб Ичиго. Ощущение тепла, приходящего откуда-то из вне, сменилось теплом его дочери. Микаши закончил свой обряд. - Спасибо, Микаши! – голос Ичиго от избытка чувств охрип. – И никаких последствий! - Никаких, - кивнул Микаши и рухнул на землю. Раны, которые до этого были на теле девочки, теперь красовались на беловолосом шинигами…