Разговоры за чашкой чая

      Сквозь каменные плиты у парадного входа робко пробивалась трава, когда несколько десятилетий назад она приходила сюда в последний раз, на траву не было и намёка. Раскрея потянула дверь за ручку и зашла в особняк без стука. Преодолела коридоры и добралась до комнаты, в которой всегда находила Кадиса Этраму ди Райзела. Сегодня она искала не его, но ноги по привычке всё равно привели сюда. Дверь была приоткрыта, и она вошла. На фоне окна привычно замер чёрный силуэт. «Но ведь он…» Силуэт обернулся и превратился в белокурого мужчину. На бледном лице выделялись яркие голубые глаза. Он смотрел настороженно, даже враждебно. Секунду спустя слуга вспомнил о приличиях, взгляд опустился к полу, и ей отвесили лёгкий поклон. – Приветствую вас. – Франкенштейн, тебя хочет видеть Лорд. Он нахмурился и кивнул. В тронном зале висела тягостная тишина, Франкенштейн стоял перед троном, а Лорд, казалось, пребывал в задумчивости. Раскрея полагала, что ей прикажут покинуть зал, но отец ничего не сказал, и она осталась, заняв место, где обычно стоял кто-нибудь из каджу. – Франкенштейн, я слышал, что ты расспрашивал глав кланов о дне, когда пропал Райзел. – Голос Лорда звучал непривычно серьёзно. – Что тебе удалось выяснить? – Ничего, что помогло бы установить местоположение Мастера. В каждом слове сквозили усталость и тихое, почти неуловимое, отчаяние. Она хорошо знала это чувство, которое возникало, когда год за годом ты делаешь всё, чтобы получить желаемое, но, сколько бы усилий приложено не было, цель не становится ближе. Тогда остаётся лишь погрузиться в уныние с головой или продолжать прилагать усилия. – А что ты узнал из того, что не может помочь установить местоположение Райзела? Я знаю, что в поисках ты много раз обошёл Лукедонию и бывал за её пределами, ты искал усерднее, чем кто-либо из благородных. Расскажи мне, что тебе известно, Франкенштейн. Я хочу помочь. Еще один хмурый неприязненный взгляд. Слуга Кадиса Этрамы ди Райзела вёл себя менее почтительно, чем любой их каджу. Лорд никогда не придерживался формальностей, но Франкенштейн всегда позволял себе больше, чем следовало. – Семеро каджу в момент исчезновения Мастера были здесь в тронном зале, ещё шестеро в своих владениях. Все они здоровы и чувствуют себя прекрасно. – Ты подозреваешь каджу? – Теперь хмурился уже Лорд. – Ты серьёзно думаешь, что кто-то их них может быть причастен? – Я предположил, что раз Мастер до сих пор не появился, то возможно ему причинили вред, а сделать это мог только кто-то обладающий огромной силой. – Холодно произнёс Франкенштейн. – За день до того, как Мастер пропал к нему приходил Музакка, но расспросить Лорда оборотней нет возможности, вервольфы, которых мне удалось разыскать, утверждают, что он снова пропал. – Отправился в очередное путешествие?.. Как не вовремя. – Лорд покачал головой. – Но я всё равно отправлю к оборотням делегацию с официальным визитом. Это всё? Или ты выяснил ещё что-то? – Пока это всё. – Если что-то узнаешь, приходи, я всегда здесь. – Лорд говорил убедительно, даже мягко. – Мы обязательно найдём его. Франкенштейн не ответил, то ли кивнув, то ли поклонившись, он собрался покинуть зал, но Лорд остановил его. – Скажи мне, что ты почувствовал? Райзел все ещё… – Жив. Раскрея перевела взгляд с одного на другого, суть вопроса была ясна, но смысл ускользал. Как один благородный может почувствовать, жив другой или нет? О чём она не знает? Франкенштейн кивнул и вышел. Лорд закрыл глаза. Она впервые видела отца таким утомлённым, словно тяжкое бремя давило ему на плечи. Раскрея окинула взглядом зал, она давно приняла то, что правитель благородных должен провести жизнь в этих стенах. Это не огорчало и не радовало, как часть неизменного порядка вещей, но сейчас казалось, что Лорд не столько хозяин дворца, сколько его пленник. – Раскрея, ты можешь идти. Отец улыбался, но в голосе угадывалось беспокойство. Она поклонилась и направилась в свои покои. Тяжелые двери закрылись, разделив их. Лорд остался один.