Разговоры за чашкой чая

— Как это называется, когда у тебя внутри тепло, ты всем доволен и хочешь, чтобы всё оставалось так, как есть? — Полагаю, это называется счастьем. Терри Пратчетт «Мор, ученик Смерти»

      Франкенштейн и сам не понял, когда это произошло? Когда из злобного демона, коим нарекли его испуганные люди, он превратился в верного слугу? Когда благополучие этого таинственного благородного стало для него важнее собственной жизни? Ведь он ничего не знал о нём, кроме имени, а ещё благородный, которого остальные называли – Ноблесс, был подавляюще, просто чудовищно силен. Он с легкостью мог подчинить себе весь мир, но никогда не стремился к этому, более того, чтобы заставить его просто покинуть комнату требовался приказ Лорда. Франкенштейн знал, что рядом со столь могучим существом, его сила была не больше капли в море, но осознание собственной никчемности почему-то не наступало, напротив, появилось, прежде неведомое ему, чувство преданности. Всё, что заполняло его жизнь раньше – бесконечные исследования, эксперименты, охота на вампиров, трупы и опыты, словно подернулось туманной дымкой, которая сладостным чувством верности сжимала сердце. Теперь у него были совсем другие заботы – покупка чайных сервизов и выбор ароматного чая, приготовление еды и уборка – огромный особняк требовал постоянного ухода, но это не тяготило Франкенштейна, а наоборот доставляло радость. «Почему же он спас меня? Он, в пе́рвые же секунды, безошибочно разгадавший мои возможности. Чем дольше я смотрю на него, тем больше вижу птицу в клетке, чем дольше я рядом, тем больше чувствую океан одиночества, в который он погружен, чем дольше я остаюсь, тем меньше мне хочется уходить. Я помню, в ночь нашей встречи, он так долго смотрел в окно, что я не выдержал. «Вы не желаете чая»? Да уж, странный вопрос, но ещё больше меня удивил неожиданный ответ – едва заметный кивок». Дитя – так иногда называл его Лорд, и было в этом, что-то бесконечно правдивое. Кадис Этрама ди Райзел, как завороженный, смотрел на приготовленные Франкенштейном блюда. С не меньшим удивлением, он слушал рассказы Музакки, когда тот, по обыкновению, вернувшись из длительного путешествия, внезапно объявлялся на пороге особняка, извещая о своем приходе стуком, сотрясавшим стены дома. «Мастер – вы загадка этого мира, в которой хрупкость хрусталя сочетается с твердостью алмаза. Мне не суждено разгадать Вас и потому я навсегда останусь рядом». – Мастер, чай готов. Он оторвался от окна, изящно опустился в кресло, сделал глоток и едва заметно улыбнулся. Франкенштейн ментально с ним связанный мгновенно ощутил его удовольствие и благодарность. За окном барабанил дождь, и с улицы тянуло сыростью, а по комнате струился аромат чая, и в тёплом свете свечей творилась не видимая миру магия – из соприкосновения двух душ рождалось счастье.