Единственный, кого я… Кого я хочу видеть рядом сейчас
Сегодня у нас был первый день репетиции. … Без комментариев. — Почему это я должен говорить в женском роде, когда я — парень?! — Негодовал Бог Воды, стоя между своим братом и Юи. Мы как начали на первой сцене, где представляют Золушку и ее двух злых сестер, так и стоим на ней уже третий час. И если вначале была проблема с слишком заумными и сложными словами, то теперь шло лишь к тому, что сестры негодовали, почему они должны говорить в женском роде. И все. Уже час так. Я сжала в руках голову, сидя на стуле. За это время я успела даже выучить половину имеющегося текста, даже тот, который, по идеи, не должна произносить. Рядом со мной стоял опешивший Бальдер, которого и вовсе не воспринимали всерьез после того, как он напялил платье крестной, поэтому помирить Такеру и нашего режиссера — Юи — никто толком не мог. Недалеко от нас стояли Локи и Тор, о чем-то говоря между собой, в зале сидели Гадес и Дионис, которые, кажется, тоже успели выучить свои роли. Ну и завершали весь оркестр ругающиеся Такеру и Юи, Цукито просто стоял рядом со своим братом, ничего не говоря и просто поддакивая, кому — не важно. Ах, ну да, в стороне Аполлон ходил из стороны в сторону, заучивая свои реплики, которых, кстати, не так-то и много. Что он там учит уже битый час? — Но ты в этой сказке — девушка, так что будь добр, играй свою роль нормально! — Выкрикнула Кусанаги из последних сил. Тоцука поморщился, помолчал и уже снова хотел что-то вставить, как свое вставила уже я. — Такеру, пожалуйста, давай мы сейчас сыграем просто так. Это же репетиция. А потом ты, как-нибудь, попробуешь перебороть себя и сказать о себе в женском роде на выступлении, ладно? — Но, Сигюн,… — Все, я готов! — Внезапно воскликнул Агана Белеа, подскакивая к нашей небольшой компании. Все тут же встрепенулись, полагая, что мы преодолели кризис вспыльчивого голубоволосого парня, и готовы продолжать играть. — Сигюн, давай играть. — И-играть? — Опешила я, смотря во все глаза на него. По идеи, мы стояли еще на первой сцене, а до знакомства с Принцем у нас еще о-го-го сколько сцен; он вообще смотрел что у нас тут происходило? — Погоди, что ты там учил? — А? Сценарий? — Я выхватила у него текст и опешила еще больше. Оказалось, он был на последней сцене, где, по идеи, Принц должен был поцеловать Золушку, так как они поженились и жили долго и счастливо. Рядом с этим самым текстом прилагалась книжка «Как правильно целоваться. Поцелуй ее так, что бы она запомнила на всю жизнь.». — Я должна была догадаться, что он там учит, — пробубнила я себе под нос, выкидывая и несчастные листы, и проклятую книжку. — На сегодня с меня хватит. Я домой. Соскочив со сцены, я стремительным шагом пошла к выходу, игнорируя удивленные взгляды всех собравшихся, но не дошла и до конца, как в глазах на несколько секунд все помутнело, дыхание перехватило, а сердце будто перестало биться. Всего на пару мгновений. С того момента, как мне осталась всего неделя, я стала быстрее уставать, из-за чего требовала практически каждые два часа неотложный отдых, а вот такие вот странные приступы у меня частенько бывают ночью. Просто спишь, а потом внезапно не можешь дышать и будто умираешь, после чего вздрагиваешь и просыпаешься уже в своей кровати посреди ночи и в холодном поту. Я не стала говорить об этом никому, но если эти приступы уже преодолели планку, то стоит обратиться к Тоту, авось он как-нибудь протянет мою жизнь еще на эти четыре с половиной дня, потому как умирать раньше намеченного срока я не планировала. Но вернемся к реальности. Я с испугу схватилась за первое попавшееся сиденье для зрителей и осела на пол, пытаясь привести состояние в порядок, пока никто не начал волноваться. Но волноваться все начали еще в тот момент, когда я решила уйти, поэтому не прошло и нескольких секунд, как ко мне подбежал Локи и Аполлон, а потом и все остальные, помогая мне подняться и спрашивая о моем состоянии. Отнекиваясь от срочного медицинского вмешательства, я решила вернуться домой вместе с Локи, оставляя Золушку №2 играть за меня. Как я и думала, эта роль совсем не для меня. Не для моего шаткого здоровья.***
Мне казалось, что Лаватейн перенес в мою комнату весь остров. Тут были и книги, и еда, и какие-то странные предметы, не знаю даже сама, на что они похожи, да и для чего нужны тоже, и даже что-то по медицинской части. Но ужаснулась я лишь от мысли, что друг моего детства решит поиграть в врача. Это поистине сумасшедшая идея. Тем не менее, Локи снова волновался за меня, даже слишком сильно. Снова. И если раньше его забота меня радовала, то сейчас я готова была накричать за то, что он принес мне горячего чая и бутерброд, чтобы я хоть немного перекусила. Скорее всего это потому, что я вчера вечером надумала об отношениях между нами. Он ведь просто чувствует ответственность, я просто балласт для него, верно? Вот и возится и таскается со мной везде, чтобы я дел каких не успела понаделать против его воли, да и вообще… Интересно, кому сейчас хуже? Мне или ему? — Только не обожгись, хорошо? — Как ни в чем не бывало улыбнулся мне красноволосый, передавая чай и кладя на колени мне тарелку с бутербродом. — Чай только вскипел, поэтому осторожнее. — Угу, спасибо, — кивнула я, забирая чашку. Да, питание тоже начинало сводиться к минимуму. Кажется, что я действительно умирала, и этого никак нельзя было избежать. Меня словно заразили каким-то вирусом, и теперь он уничтожает меня изнутри. А ведь я… Я так и не сказала ему. — На самом деле, я совершенно не хочу есть, да и пить тоже. — Ты чуть сознание не потеряла, тебе надо поесть, — хмуро проговорил тот, следя, как я перекладываю тарелку и чашку на прикроватную тумбочку. То ли чувство вины съедало меня, то ли болезнь, но есть мне и правда не хотелось, как и, почему-то, видеть его рядом с собой. — Я поспала бы немного, если ты не против, — сказала я, укутываясь в одеяло и делая видимость того, что действительно ложусь спать. Трикстер, кажется, только хотел прочитать мне мораль о том, что ему не нравится, как я отношусь к своему здоровью, но, услышав мои слова, промолчал, просто кивая. — Я буду рядом, если что. Зря я подумала, что он под этими словами говорил, что будет находиться рядом с моей комнатой, что выйдет, оставив меня одну, как зря… Лаватейн сел на пол, ожидая чего-то, чего даже я понять не могла. Тем не менее, сидел он очень тихо, даже не шевелясь. Мне порой казалось, что он даже не дышит, но это было совсем не так. Слабо улыбнувшись, я потянулась и провела рукой по его волосам. Он наклонил голову ко мне ближе, а на устах появилась загадочная улыбка, которая заставила бабочек в моем животе порхать. Я, кажется, снова в него влюбилась. Красноволосый откинул голову назад, тем пододвигаясь ближе к моим рукам, и блаженно закрыл глаза. Он, и правда, как кот. В такие редкие моменты начинаешь понимать, что ничего не изменилось. Вы все такая же крепкая и дружная семья, которая всегда придет на помощь, какая бы ситуация не произошла. Именно в этот момент. Раньше мы с Локи частенько проводили время вместе, мы разыгрывали Тора и Бальдера как могли, потому что за такой большой промежуток времени они уже понимали нас от А до Я. Я готовила любимые блюда моей семьи — все, что они только пожелают. И мне, почему-то, нравилось мое положение, я никогда не требовала чего-то большего. Я общалась со всеми ними, любила Локи, любила Бальдера и Тора, как братьев, и мне больше совершенно ничего не нужно было. А сейчас все так изменилось… За какой-то месяц, если даже не меньше (я уже сбилась с времени в этом месте). Все до такой степени изменилось, что я чувствую себя лишь балластом для своей семьи, для своей прошлой жизни, а еще… Еще я умираю, и это просто… Я закрыла глаза, вспоминая картинку своей будущей смерти, а глаза стало неприятно щипать, в горле встал ком, но я вовсе не собиралась тут реветь, нет. Я ведь так и не сказала ему, да и, кажется, больше не собираюсь. — Я хочу, что бы ты всегда был рядом, — сказала я, принимая сидячее положение. Дождливые глаза открылись и посмотрели на меня, следя за каждым движением. — Всегда-всегда, рядом. — Пока ты мне обещаешь не бросать меня, я всегда буду рядом, что бы не случилось, — сказал бархатный голос, а сдерживать слезы стало, почему-то, очень сложно. — Я рядом, — весело сообщила я, склоняясь над его лицом и довольно улыбаясь. Раз уж мне все равно осталось четыре дня, то почему бы их не провести именно так, как мне хотелось больше всего на свете, верно? Поддавшись вперед, я коснулась его губ в поцелуе, на что получила незамедлительный ответ с его стороны. — Хочу быть настолько ближе, насколько ты мне это позволишь. Кошачьи глаза сначала смотрели на меня с неким недоверием, но после этих слов, он поднялся с пола и, забравшись на кровать, снова поцеловал меня, но уже более настойчиво и страстно. Не зная, что делать и как вести себя дальше, я нежно прикоснулась к его щеке, пододвигаясь еще ближе, после чего опустила свои руки на его плечи и крепко обняла. Возможно, у меня и оставался осадок после того случая, но сейчас я совершенно не испытывала ненависти, отвращения, только безграничную любовь и наслаждение этим моментом. Я ведь так долго мечтала об этой минуте, так долго ждала, когда Локи посмотрит на меня как на девушку, так долго ждала, когда он даст мне понять, что не против этого. И мне бы так хотелось, чтобы этот момент длился вечно, чтобы он не прекращал меня целовать, чтобы я всегда так крепко его обнимала и понимала, что он рядом, что никуда не уйдет, что не бросит меня… По крайне мере, ближайшее время. Парень чуть отстранился, нежно целуя меня в щеку, спускаясь ниже и ниже, а руками притягивая ближе за талию. Внутри все перевернулось, когда его губы коснулись моей ключицы, оставляя там кроваво-красный след, а за ним еще один и еще. Легкий толчок, и я уже лежу на кровати, а возвышается надо мной мой Бог, мой Локи. Осторожно убрав мешающие пряди с моего лица, трикстер улыбнулся и снова поцеловал меня, но уже более нежно. Казалось бы, что нежность и такие улыбки совершенно не соответствуют личности Локи Лаватейна — эгоистичного и самоуверенного Бога Огня. Будто это и вовсе не он, но все это знакомо. Знакомые руки, знакомые объятия, знакомый нежный взгляд и осторожные прикосновения, будто бы я — фарфоровая кукла, которая разобьется, если к ней прикоснешься слишком жестко. На устах растянулась довольная улыбка, когда он слишком завозился на пуговичках на рубашке, не один раз чертыхнувшись. — Дурацкие пуговицы, — пробурчал он, оставив это дело и коснулся губами шеи, сплетая руки вместе. Он ведь смутился, я чувствую это. И руки у него непривычно дрожат. — Ты так приятно пахнешь… Прямо как дом, помнишь? — Помню, — выдохнула я, когда он коснулся моей груди. В этот момент мне показалось, что сердце разорвет грудную клетку, а он наверняка чувствует, как меня трясет, но не от страха, а от волнения. — Сигюн, ведь ничего не изменится? — Внезапно остановился он и серьезно посмотрел в глаза, нависая надо мной. Я не совсем поняла смысл его вопроса, так как думала совершенно о другом. Но даже прокручивая эти слова, я с горечью понимала, что все равно не стану для него той самой единственной, не стану его возлюбленной, даже если мы будем настолько близки. Я покачала головой, грустно улыбаясь. — Я ведь не причиню тебе боли снова, правда? — Хочу быть настолько ближе, насколько ты мне позволишь, — повторила я, свободной рукой проводя по его передним прядям, что достают до меня и приятно щекочут кожу. — Ты ведь мой Бог, Локи. Ты — тот единственный, кому я позволяю это делать, кто может касаться меня там, где никто не может… Ты — единственный, кого я… — Я осеклась, боясь произнести те самые слова, что наверняка все разрушат раз и навсегда, но ведь мне терять нечего… Осталось ведь всего четыре дня, не считая этот вечер. Нет, все равно, не могу. — Единственный, кого я хочу видеть рядом с собой сейчас. — Я тоже… — Наклонился он ближе и в губы мне выдохнул. — Тоже хочу видеть рядом с собой сейчас именно тебя и никого другого…