Лучшая и единственная подруга
Наступило утро. Через открытое окно приятно веял прохладный ветерок, развевая тонкий тюль небесно-голубых занавесок, природа пела красивейшие песни в мире, и я искренне наслаждалась этим утром в теплых и крепких объятиях человека, которого любила всю свою жизнь. По правде говоря, нам уже стоило просыпаться и собираться в школу, но в такие моменты совершенно не хотелось поступать так, как правильно, а так, как того хочет сердце. Довольная улыбка окрасила мои уста, трикстер за спиной что-то пробубнил во сне и сильнее прижал меня к себе за талию, утыкаясь носом мне в шею, невольно щекоча. Так непривычно и так странно. Осталось всего четыре дня, а я так ничего никому и не сказала, кроме тех, кто оповестил меня о моей последней недели жизни. На самом деле, мне было что сказать всем: Юи, Такеру, Аполлону, Бальдеру, Тору, Локи… Но, почему-то, я не решалась начинать говорить об этом. Я лелеяла маленькую надежду о том, что смогу себя пересилить, что смогу выполнить наш с Зевсом договор, и тогда он подарит мне новую жизнь. Жизнь, о которой я мечтала, которую так желала, но… Но эта жизнь будет отнюдь не с Ним. — Я знаю, что ты не спишь, — пробубнил парень мне прямо в ухо, очередной раз прижимаясь ко мне ближе, на что я только хихикнула, пытаясь отстраниться, но не так-то это и просто. — Все хорошо? — Конечно, — кивнула я, с улыбкой наблюдая за тем, как Лаватейн, вытянув вперед свою руку и мою, сплетает наши пальцы воедино. Я готова была заплакать от счастья, ведь все это казалось таким сладким сном, такой сладкой ложью, которую я сама себе придумала в мечтах, просто… очередной сон. — Будь всегда рядом, Сигюн, — легкий поцелуй в оголенное плечо, еще один ближе к шеи и еще один, и еще, последний пришелся в мочку уха, после чего я услышала смешок с его стороны, что даже как-то смутило. Но не успела я спросить, что такого во мне рассмешило трикстера, как он сам ответил на незаданный вопрос. — Мне так нравится тебя целовать. Вспоминается время, когда мы были детьми. — Когда ты впервые привел меня в свой дом? — Переспросила я, перекатываясь с бока на спину и смотря в игривые дождливые глаза. Красноволосый проказник кивнул, а на его губах появилась ехидная улыбочка. — Так ты ведь после знакомства с Бальдером и Тором постоянно таскался за мной, проверяя, получилось ли сделать из меня Богиню. А когда Бальдер пытался со мной поговорить, ты прям из ниоткуда появлялся и сжимал меня в крепких объятиях, целуя в щеку, называя своей, как какую-то игрушку. — Почему «как»? — С еще более садистской ухмылкой переспросил парень, на что я вытащила из-под себя подушку и атаковала чересчур энергичного с утра Бога Лжи. Он засмеялся, вскакивая с кровати и утягивая за собой одеяло, в которое я тут же вцепилась, не имея желания оставаться голой. — Что такое? Не хочешь оставаться в чем мать родила передо мной? Уж поверь, я все там видел. — Локи, прекрати! — Вцепившись в единственную ткань, что могла прикрыть мою, да и Локи тоже, наготу, я потянула ее к себе. И ведь раньше его разбудить утром невозможно было, а тут уже с утра пораньше начал проказничать. — Локи! — Вы продолжайте, не обращайте на нас внимания, — раздался голос со стороны. Прекратив игру в перетягивание-ка… одеяла, мы синхронно посмотрели на Бальдера и Тора, которые стояли в дверях с довольными улыбками. Они уже были в школьной форме, значит, они собирались позвать нас на завтрак… Немного неудобно вышло, да? — Ну, нельзя же так подкрадываться! — Воскликнул Лаватейн, пока я сгорала от стыда, накрывшись с головой свободной частью одеяла.***
— Почему не была на первом уроке? — Очередной раз прижав меня к стене своим суровым взглядом и правой рукой у стены, произнес Тот. Я вся сжалась, лихорадочно придумывая оправдание на любой повод, но только не на этот. И, как нарочно, в голове вспыхивал один и тот же момент… У библиотеки. Те объятия и слова… Они не оставляют мою голову ни на секунду, особенно, когда он так близко. — Н-ну, я проспала.? — Мне самой показалось, что я задала вопрос, а не попыталась оправдаться. Черт, и что мне теперь делать? Кстати говоря, я ведь все равно планировала увидеться с Кадуцеем по поводу моих припадков. Вот и переведем заодно тему разговора в другое русло. Сенсей, услышав мои слова, задумался на пару секунд, что было ему совершенно несвойственно. Раньше он меня на кол сажал, только попробуй я опоздать на пару секунд, а тут уже на целый урок… Неужели поверил? С сомнением я ожидала дальнейших слов или действий Бога Знаний, который не очень-то и торопился поделиться со мной своими размышлениями, ну, или намеком на то, что он, хотя бы, жив. А то стоит, не шевелясь… И ведь тыкнуть даже не могу — наброситься еще. Еще пару минут спустя, блондин отстранился, как обычно, складывая руки на груди и выжидательно смотря на меня сверху вниз, будто бы он задал мне вопрос, а не просто странно сам себя ведет. Он что, делает вид, что ничего не случилось? Ау, Тот, ты мне, буквально, слова любви сказал, при этом обнимая меня, после того как узнал, что мне осталось жить всего ничего, а тут… Кстати, если ты помнишь, то у меня четыре дня, ничего не хочешь сказать? Ками-сама, и давно я страх потеряла даже думать о таких вещах? — Как ты? — Произнес глубокий бархатный голос, на что я подняла голову, внимательно всматриваясь в васильковые глаза. По правде говоря, мне захотелось истерично засмеяться, после чего горько расплакаться, потому что… потому что время не останавливается, а течет, как вода сквозь пальцы, а я… А я так ничего никому не сказала. — Неплохо, — еле слышно ответила я, отводя взгляд в сторону и пытаясь больше не встречаться с ним взглядом. Потому что видела в них слишком много несвойственной ситуации боли и жалости. И правда, не ошиблась, он чувствует то самое. — Твои придурки знают? — Я коротко покачала головой, закусывая нижнюю губу и опуская голову, пряча глаза под волосами. Да, я знаю, что это неправильно, что я должна была сообщить им эту новость в тот же момент, как узнала о ней, а я все тяну и тяну, уже половина моего срока прошла, а все жду какого-то чуда. И ведь точно, «чудо»… — Все-таки воплотишь сделку с Зевсом в реальность? — Постараюсь. — Это единственный выход. Постарайся, — я услышала в его голосе иронию и уже хотела поднять взгляд, как мне на макушку опустилась рука мужчины, который легко потрепал меня и пошел дальше, вдоль коридора. Я же с нескрываемым недоумением смотрела ему вслед. И что это сейчас такое было?***
— Аполлон-сан, что Вы делаете?! — Воскликнула Юи, хватая блондина за руку, передо мной тут же возникли Такеру и Локи, когда как я еще осмысливала происходящее. Что вообще сегодня происходит с этими Богами? Дело казалось бы за малым. Четыре моих последних дня до… Нет, не угадали, не до смерти, а до выступления, а мы все с мертвой точки никак не сдвинемся. Кусанаги упорно отказывается от роли Золушки, говоря, что станет ею только в крайнем случае, а у меня, спустя с десяток попыток, просто уже нечего ей ответить. Я смирилась, с каким бы прискорбием не сообщалась эта новость. Вообще, практически все были в восторге от того, что играют на сцене… Ладно, я, честно, вру, но только для Зевса или Тота, на деле все просто ужасно. Единственный человек среди нас борется с каждым, в прямом смысле этого слова. Некогда Японская Богиня, как представитель людей, пытается все сделать так, чтобы ничем не отличалось от того, как данное мероприятие проходит у ее народа, только вот попробуй докажи такую позицию богам. Ага, щас. Что, кстати говоря, случилось. После того, как мы с Локи вчера ушли с репетиции, девушка все-таки смогла договориться с Такеру, поэтому они смогли пройти текст практически до бала. Разумеется, все было в сокращенном варианте. А сейчас мы репетировали первую встречу Принца и Золушки. Вышел небольшой конфуз, из-за чего все и переполошились. Пока все готовились к следующей сцене, где Золушка убегает с бала, Аполлон предложил мне потанцевать, якобы пережить все глазами главной героини сказки… Кто бы мог подумать, что Агана Белеа настолько вживется в роль, что полезет целоваться. Не зря же Бог Солнца вчера столько читал, ну, по крайне мере, это было единственное его оправдание. — Разве Принц не целует Золушку? — Искренне недоумевая, спросил блондин, смотря на нас по очереди. Я отчетливо слышала скрежет зубов со стороны Такеру и Локи, но не предала этому большое значение. Боги что-то совсем странными стали, начиная с вчерашнего дня с того же Аполлона и заканчивая вот такими своим поведением. — Нет, конечно, куда лапы тянешь?! — Резко выкрикнули вместе двое стоящих передо мной парней, после чего недобро переглянулись, но все равно уставились на Греческого Бога. — Вообще-то, целует, — задумчиво ответила подруга, задумываясь и отпуская руку Бога. Все присутствующие уставились на нее, как на восьмое чудо света, когда как синеволосая продолжила. — Но это будет только в конце, и то мы убрали эту сцену, Аполлон-сан! С минуту все молчали и размышляли на вышеупомянутыми словами, я же задумалась совсем о другом. Если Аполлон и хотел меня поцеловать, значит, есть прогресс в моих отношениях с ним. Значит, есть шанс выжить! Только вот… Я метнула взгляд в сторону Лаватейна, который начал новую перепалку, втягивая в нее всех присутствующих, я же опустила голову, понимая, что мне нужно сделать выбор. Если он скажет, что любит меня, если я поцелую его и отвечу тем же, хоть и совру, то время остановится, то я буду жить, то Зевс подарит мне новую жизнь. Да, я много думала об этом; да, все отрицала, не хотела быть вдали от Локи, но так уж вышло, что он до сих пор не считает меня особенной, той, кого он любит, с кем хочет провести эту вечность. Он вовсе не скажет мне этих замечательных слов, вовсе не посмотрит как на ту, что предназначена ему самой судьбой, ведь именно она нас и свела. Возможно, что до трикстера бы и дошло через пару лет, десятков, сотен, но дошло бы, только вот у меня осталось всего четыре дня… Разве я могу ждать? — Тогда давайте добавим ее, — вмешалась я в перепалку, которая начинала доходить до мордобоя чистой воды. Все удивленно оглянулись на меня, я же, смутившись, потупила взгляд, делая вид, что ничего не случилось. На самом же деле, эти слова отдались эхом в голове, достигая до сердца отчетливой болью. Как нечестно быть только полу-Богиней, только наполовину той, для которой чувства, человеческие ощущения ничего толком не значат. И так уж получилось, что от богини у меня непонятные способности и бессмертие, а от человека все остальное, даже тело. Мне внезапно стало мерзко от самой себя. Это ощущение прошлось морозом по коже, вспоминая все пятьсот лет с нелюдьми, с теми, кто ни во что не ставит людских созданий, с теми, кто презирает тебя за твоей спиной, только ты отвернешься. И Локи такой. Я помню, он ненавидит таких, как Юи, такую, как Я. Хотя нет, стойте-ка, даже его взгляды поменялись под Ее руководством. Ей удалось сделать то, ради чего я жила все свое недолгое бессмертие, рядом с Ним, для Него. Ненавижу себя за это. Даже сейчас, когда я готова плакать от счастья из-за того, что друг детства провел со мной ночь, любил меня, целовал, ласкал… все равно, Она, именно Юи, никто другой, ближе к нему, чем я. Ему ведь станет легче, если я исчезну из его жизни, если я перестану отягощать его веселое времяпровождение, если уйду… — Ну, в принципе, можно, — согласилась со мной Юи, на что я кивнула, отчетливо чувствуя недовольный взгляд красноволосого парня, возвышающегося надо мной. Девушка полистала сценарий, беря в руки ручку и что-то там дописывая. — Только поставим ее в конец, когда объявим, что Принц и Золушка жили долго и счастливо. Годится? — Ура, Принцесса жила долго и счастливо вместе со мной! — Воскликнул солнечный парень, подлетая ко мне и сжимая в стальных объятиях, в которых я чуть не задохнулась. Это было слишком. Тем не менее, я уловила грустную, но правду в его словах.***
— Порой он перегибает палку, да? — Улыбнулась лучшая и единственная подруга, помогая снимать платье для предварительной примерки. Как оказалось, он было в пол длинным и не менее тяжелым из-за многочисленных подюбников, ну, и дополняли всю картину хрустальные туфельки. Они и правда были хрустальными — Зевс ничего не пожалеет для перевоспитания богов. — Ты об Аполлоне? — Переспросила я, стоя к ней спиной, когда как девушка расшнуровывала тугой корсет за спиной. — Ага, он ведь покровитель искусств и предводитель муз, насколько я помню. Неудивительно, что он так втянулся в процесс. — Ну, да, — с грустной ноткой согласилась я. Я ведь подписала себе приговор сегодня. Сегодня Локи с меня три шкуры сдерет за слова о сцене с поцелуем, причем еще и объяснений потребует. А тут уж пан или пропал. Что я могу сказать ему? Что умираю, поэтому надо скорее влюбить в себя Бога? Что мне хочется сменить местожительства в сторону Греции? Ага, незабываемая вечность в компании отца моего возможного мужа — Зевса. Что может быть лучше? Убить об стенку мало. А может, ну его, к черту? Попрусь сейчас к Тоту и скажу, что обожаю его, что люблю до невозможности, и медовый месяц у нас будет на гондоле по царству мертвых в сопровождении Анубиса. Ну, что же, замечательно. Вполне себе ничего, хоть постоянных издевок не… А, нет, я ведь все еще о Кадуцее говорю. Ох, и как так получилось, что я выбираю между молотом и наковальней? — Ты такая задумчивая весь сегодняшний день, — верно подметила Кусанаги, когда я пошла переодеваться в прежнюю одежду за ширму. Нарочно медленно надевая одежку, я обдумывала ее слова, точнее ответ на них, который, увы, опять не могу сказать. — Юи, — позвала я девушку, набираясь храбрости. Я ведь должна сказать ей, рано или поздно, но должна. Хоть кому-то. Не хочу отыграть на сцене, а потом бесследно исчезнуть, — я могу доверить тебе секрет? — Что-то случилось? — Я вышла из-за ширмы в школьной юбке и рубашке, переминаясь с ноги на ногу. Она недоуменно посмотрела на меня, ожидая моих последующих слов, застрявших в горле, которые не хотели быть озвученными. Я ведь хочу, но не могу. — Дело в том, что… Я… Юи, я… — Я поджала губы, не зная, что сказать. На языке было много бессвязных слов, которые совершенно не описывали мое положение, а только заставили бы ее больше переживать. Я опустила голову, сжимая руки в кулаки, кусая нижнюю губу. — Почему-то, не могу сказать… — Сигюн, все нормально, — девушка сделала несколько шагов в мою сторону и положила руку на плечо в поддерживающем жесте, искренне улыбаясь. Я подняла на нее взгляд, отчетливо чувствуя, как пелена слез встает перед глазами. — Ты не такая, как все, Сигюн! Именно поэтому мы останемся лучшими подругами навсегда! Даже если мы и живем в разных мирах, но я не намерена смотреть на это или обращать какое-то внимание. Я и Ты — лучшие подруги навечно. Не повезет в этой жизни, мы встретимся в следующей, и плевать на окружающие нас проблемы! — Юи, я… Я умираю, — сорвалось с губ, а горячие слезы полились из глаз, обжигая щеки. Я уткнулась лбом ей в плечо, заранее заметив, как поникла ее улыбка, а глаза широко раскрылись. Рыдая навзрыд, я не удержалась, падая на колени и закрывая лицо руками. Впервые с того времени, как мне объявили этот приговор, я плачу. И ведь, как нарочно, легче становится. — Это ведь шутка, правда? — Послышался тихий голосок подруги, на что я активно замотала головой. Ее голос дрогнул, следом она опустилась на колени рядом со мной, крепко обнимая и, кажется, тоже плача. — Сигюн… — Четыре дня, Юи, всего четыре, мне так мало этого. Я не хочу умирать…