from a to z

У меня дрожат руки. Я стою у белой двери в твою квартиру и трясусь всем телом, ощущая электрические заряды, бьющие в каждый живой миллиметр. Это не должно быть так тяжело, это совсем не обязано быть таким убийственно сложным и невозможно острым. В переносице колет, и в голове гвардия отбивает утренний марш. Ручка твоей двери очень холодная, и меня вновь бьет током. Пытаюсь собраться, вспомнить английский язык, не сломать ногу, переступая порог. Ты потерялся где-то в гостиной или посреди моих мыслей, я протягиваю руку в пустоту и хватаю горячее ничего. Несколько острых шагов, и я отзвуками слышу твой смех. Все же ты здесь. Все же ты настоящий. Все же мне не приходится тебя выдумывать. Из колонок шумит блюз, Арета, я знаю и люблю эту песню, я всегда мечтал держать руку на твоей талии под нее, и — Трой, — улыбаешься словами, и я слишком рад тебя видеть, чтобы, сбив дыхание, не улыбнуться в ответ. Ты заключаешь меня в объятие, и я умоляю, я умоляю всю небесную орду продлить этот момент на маленькое вечно. Я ощущаю себя пеплом от желания коснуться губами твоих плеч, с которых спадает футболка, твоих скул, твоих висков и лба, моя рука немеет, пытаясь не взять твою, мой мозг леденеет и отключается, и ты отстраняешься. — Привет, — тихо говоришь, будто флиртуя. — Привет. — Ты в порядке? — Еще бы. Твоя улыбка становится моим любимым чудом света, и я самый счастливый парень на планете, что она имеет определенный подвид с подписью «для Троя». — Тайлер, — я хватаю тебя за локоть и тяну присесть, — ты знаешь, какой сегодня день? — и пусть взволнованная улыбка качается на моем лице, я говорю ровно. Ты вертишь головой, и, черт возьми, я люблю этот смех. — У нас маленькая дата. — О, правда? — ты подскакиваешь от внезапно настигшего восторга и лезешь меня обнимать, крепко, как ты, наверное, обнимаешь меня каждый день и как я хочу, чтобы ты продолжал меня обнимать. — Я хочу сказать такое большое спасибо, Трой, что ты у меня есть. Ты мой лучший друг, и я не мог бы просить о лучшем. Я просто, я на самом деле благословлен Богом, потому что у меня есть ты. Спасибо за все минуты, спасибо за каждое слово и каждый день, когда ты был со мной. Я тебя очень ценю, мой еврейский принц. Уголки твоих губ поднимаются вверх, и твой взгляд мягче шелка. Спасибо тебе, спасибо, что таю каждый раз, когда на тебя смотрю, спасибо, что заставляешь верить в ангелов, спасибо, что из-за тебя я пишу песни, спасибо, что я до сих пор жив, смотря в твои глаза, спасибо. — Тилли, я тоже хочу тебе кое-что сказать. Слова, словно сладкая вата, липнут к крышке черепа, и я играю в рыбку, ловя губами воздух. — Да? — Я тебя люблю. Ты улыбаешься. — И я тебя люблю, Трой. Ты идиот, и я знал, что ты будешь тормозить. — Нет, Тилли, ты не понял. Я люблю тебя. — Нет, это ты не понял, Трой. Я тоже тебя люблю. И ты никогда не узнаешь, что я чувствовал. Ни одна книга и ни одни глаза не смогут рассказать тебе историю о том, как взрывались мои солнечные системы и как горело мое существо. Я чувствовал, как плачет кожа и кровь течет по венам. Я слышал каждый шорох мира, живущего вокруг, и твое дыхание, раз-два, раз-два, раз-два, моя голова шла кругом. Я никогда тебе этого не говорил, я страдал в тишине, я боялся твоих дверей и звучания твоего имени, я больше никогда тебе не говорил, потому что «Я тоже люблю тебя, Трой, только не в том смысле»