Tell yourself

      — Почему же господин Куросаки никогда не приглашает меня на семейный ужин? — несмотря на присутствие этим утром Орихиме в подземной комнате для тренировок, Урахара всё равно находил поводы для жалоб. Она пришла вместе с Улькиоррой, оба выглядели помятыми, а их несвязное высказывание о том, что они не спали, вызвало у Урахары смешки, отчего Йоруичи пихнула его локтем. Взгляд Улькиорры пылал ничем иным как жаждой убийства. — Мы же с ними всеми друзья… В какой-то степени, — продолжил Урахара, — но при таком холодном отношении можно подумать, что они видят во мне врага.       Орихиме, сидящая на камне рядом и радостно поедавшая булку со шпинатом и сыром, пожала плечами.       — Иногда Вы можете быть немного коварным, господин Урахара.       — Коварным? — обиженно воскликнул он.       В отдалении показалась вспышка зелёного света. Орихиме подняла щит, и через несколько секунд взрывная волна ударила по нему; громкий гул от неё прошёлся по земле, оставляя за собой облако из пыли. Когда всё закончилось и Орихиме была уверена, что её еда в безопасности, она сняла щит, кусая булку, словно ничего и не было.       — Вам надо бы подумать над тем, чтобы вырастить здесь траву.       — Так, надеюсь, Тессай этого не слышал, — прыснул Урахара.       Вдалеке от них, в эпицентре взрыва, стоял Улькиорра, пытаясь отдышаться. Он боялся, что переборщил с серо не только потому, что оно могло убить девочку, но потому, что сожрало половину его оставшейся энергии. У него не было другого выбора: битва длилась больше часа, а девочка всё не утомлялась. Чёрт возьми, да кто она такая?       Он прислушался, оглянулся, ища что-то, что подскажет ему, где она находится. В воздухе было слишком много грязи, отчего было плохо видно… Она могла быть где угодно. И затем он услышал: металлический лязг меча, вынутого из ножен… Он слишком поздно понял, что это был Мурсиелаго. Резкий удар по задней части ног, и он уже распластался на земле, а, когда поднял голову, заострённый кончик его собственного меча уставился ему в шею. Уруру стояла над ним, выражение её лица было таким же меланхоличным, как всегда.       — Я же сказала, что всё по-серьёзному.       — Думаешь, что я так не считаю просто потому, что отказываюсь бить ребёнка? — глаза Улькиорры сузились.       — Да, — ответ был настолько грубоватым и ясным, что он усомнился, та ли девочка стоит перед ним, которая даже в глаза ему обычно не могла посмотреть. — Люди не как пустые, господин Шиффер. Мы позволяем нашим чувствам контролировать действия. Это полезно, когда они останавливают нас от жестокости, но они также зачастую не позволяют нам сделать то, что необходимо, — она надавила сильнее на клинок, выступила кровь. — Иногда, чтобы сделать как можно лучше для тех, кто нам дорог, приходится причинять им боль. В этом нет смысла; это идёт вразрез с нашей сущностью. Но если мы этого не сделаем, в будущем их может ранить что-то намного хуже, и они не смогут оправиться от этого. Поверьте, я не хотела драться с Вами. Я удивилась, когда господин Урахара попросил меня об этом, зная, как сильно Вы мне нравитесь, — она запнулась, но качнула головой и продолжила. — Но у господина Урахары есть свои на то причины. И когда я отставила свои чувства в сторону, я смогла понять, что Вам же будет от этого лучше и, чтобы помочь Вам восстановить Ваши силы, я должна ранить Вас, — пока она говорила, её голос становился громче и сильнее. — Мне тяжело, господин Шиффер. Мне это совсем не нравится. Поэтому, пожалуйста, если не для себя, хотя бы ради меня начните драться по-серьёзному!       Улькиорра оттолкнул Мурсиелаго от своей шеи, схватил Уруру за руку, державшую меч, и наставил указательный палец прямо ей на грудь.       Вторая вспышка света принесла вместе с собой и сильное понижение духовного давления Уруру. Урахара и Орихиме тут же закончили свою беседу и вскочили на ноги.       — Уруру! — прокричал Киске, побежав прямо во взрывную волну. Орихиме подняла щит, чтобы защититься, инстинктивно уклоняясь от облака пыли, и, когда она снова вскинула голову, владелец магазина уже исчез.       «Невозможно, — думала она, несясь к эпицентру взрыва. Ледяной ужас сотрясал её тело, отчего дышать становилось тяжелее, — невозможно. Улькиорра-кун не…»       Сквозь песок в воздухе она увидела две фигуры, становящиеся всё больше по мере её приближения: Улькиорра без рубашки, с бесчувственным лицом убирающий Мурсиелаго в ножны, и Киске, упавший на колени перед третьей, недвигавшейся, фигурой. Орихиме остановилась неподалёку, взгляд её широко распахнутых глаза метнулся со спины Урахары к телу Уруру и её кровоточащей руке, к лицу Улькиорры. Затем она услышала облегчённый вздох; плечи Киске опустились.       — Она жива.       — Конечно, — выпалил Улькиорра, проходя мимо них. — Взрыв разорвал её одежду, поэтому пришлось укрыть её своей. Найди ей что-нибудь более подходящее.       — Уруру! — теперь к ним бежали и остальные, кто почувствовал перепад в духовном давлении девочки. Орихиме задержалась, чтобы заверить их, что Уруру не мертва, а затем пошла за Улькиоррой, который, похоже, пытался держаться как можно дальше от этой группы. Он не замедлился, чтобы подождать её. Он ничего не сказал. Ей пришлось побежать, чтобы нагнать его.       Он остановился, лишь когда они зашли в магазин, без предупреждения прямо в центре коридора. Орихиме остановилась в паре шагов от него, ожидая хоть какой-то реакции на произошедшее внизу.       — Это было жестоко с их стороны, — произнёс он через пару секунд, соглашаясь с её вчерашними словами. Ничего не говоря, она сократила оставшееся между ними расстояние и обняла его со спины. Орихиме не знала, какие слова или действия заставили Улькиорру атаковать Уруру таким образом, но ей не нужны были лишние детали, чтобы видеть, как он страдает. И это было ей незнакомо. В такие моменты единственное утешение, которое приходило на ум, — её собственное присутствие.

***

      Когда Уруру очнулась, солнце начало садиться за окном гостевой комнаты, в которую её положили. Её раны были вылечены, и, за исключением усталости от того, что она потратила всю энергию, ей было не хуже, чем когда она зашла этим утром в магазин. Рядом с ней аккуратно лежали её вещи, залатанные Орихиме.       С другого конца комнаты на неё смотрел Улькиорра Шиффер.       Уруру села, благодарная, что кто-то переодел её в робу, пока она спала. Но она всё равно покраснела, когда встретилась с этими его непостижимым взглядом и улыбкой.       — Наверное, я проиграла?       — Нет, — сказал Улькиорра резким тоном. — Я отказываюсь принимать это за победу, когда ты победила меня всеми возможными способами, — глаза Уруру расширились. Она отвернулась, пытаясь выровнять дыхание. — Ты, наверное, на сотни лет младше меня, — продолжил он, — и всё-таки смогла вот так просто поставить на место. В следующий раз, когда предо мной встанет выбор быть жестоким или добрым, я не поступлюсь, — она кивнула и хмыкнула, обстановка поплыла в непролитых слезах. Было слышно, как Улькиорра идёт к двери, затем он замедлился, остановившись на полпути, и она поняла, что будет дальше, потому что прекрасно знала по собственному опыту, что он не любил оставлять дела незавершёнными. — Прошу прощения, — его голос в какой-то степени смягчился. — Я не собирался причинять тебе столько боли. Но знай, что хоть я и не могу ответить на твои чувства, я… отнесусь к ним со всей серьёзностью.       Уруру подождала, пока не будет больше слышать его шагов, и, только когда удостоверилась, что он ушёл, позволила поддаться требованиям своего разбитого сердца. Она подтянула колени к груди и заплакала, будучи неуверенной то ли она расстроилась из-за отказа, то ли расслабилась из-за того, что наконец смогла сказать о своих чувствах. Тем не менее, всё с ней будет в порядке. Первая любовь — она такая. Уж лучше пусть сейчас будет больно, когда у неё есть силы на восстановление, чем позже, когда кому-то будет совсем плевать, оправилась она после взрыва или нет.       Неожиданно перед её лицом появился платок. Она от удивления отпрянула в сторону, моргнула, шмыгнула носом и проследовала взглядом за вытянутой рукой, увидев стоящего перед её кроватью Дзинту и раздражённо хмурившегося.       — А?       — Возьми, — рявкнул он, нетерпеливо топая ногой. — Ты типа в три раза хуже, когда рыдаешь, знаешь ли. Противно смотреть.       Уруру ещё раз шмыгнула носом и взяла платок. К удивлению Дзинты, она рассмеялась, несмотря на то что из её глаз так и струились слёзы.       — Спасибо, Дзинта-кун, — сказала она. Он лишь что-то проворчал в ответ, но сел на пол спиной к её кровати и остался с Уруру, пока она не перестала плакать.