Tell yourself

      Орихиме проснулась в час ночи, вскочила с пола и начала трясти Улькиорру. Лицо у неё было отвратительное: раздражённые глаза, раздражённая кожа, раздражённый нос, — да и голова раскалывалась. Но она проигнорировала всё это, поползла к своей сумке и достала оттуда мобильник, чтобы посмотреть на время.       — О, хорошо, — зевнула она, — я не хотела проспать всю ночь.       Улькиорра же видел середину своего сна, поэтому у него ушло больше времени на то, чтобы проснуться. Он сел, сонно прислонившись спиной к дивану, и когда понял, где он находится и что произошло, Орихиме уже вышла из ванной умытая и в пижаме.       — Я выгляжу ужасно, — она вздохнула, осторожно тыкая в кожу вокруг глаз.       — Ты взяла полотенце для рук?       — Хмм… а взяла ли? — он смотрел, как она пересекла комнату и начала рыться в своей сумке, пока не достала маленькое полотенце. — Взяла!       Улькиорра встал и забрал у неё полотенце.       — Я разберусь. Ложись, — Орихиме покраснела, но не стала возражать. Он намочил полотенце водой из-под крана, затем отнёс его в комнату, которая раньше принадлежала Орихиме и где она аккуратно заправляла кровать. Казалось, что она принесла столько постельного белья, сколько бы хватило для строительства форта, и это несмотря на заявления о том, что она не собиралась проспать ночь напролёт.       Когда Орихиме приготовила постель и сложила в углу лишние покрывала, она легла и взяла у Улькиорры мокрое полотенце, кладя его поверх глаз. Улькиорра сел рядом с ней. Она проводила рукой по кровати, пока не нащупала его пальцы, и переплела свои с его, улыбаясь.       — Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая, раз вот так разрыдалась.       — Нет, — заверил её Улькиорра.       Её рот перекосился, словно она не верила ему, и она так долго молчала, что он начал думать, что она снова уснула. Орихиме повернула голову к нему так, чтобы полотенце не соскользнуло с лица.       — Улькиорра-кун, ты уверен, что не злишься? — спросила она. В ответ он зажал ей нос, отчего она завертелась и гнусаво заверещала. — Ладно-ладно, ты не злишься! — он отпустил её. Она надула губы.       — Я не злюсь, — уставившись в стену, произнёс он, чтобы это дошло до её черепной коробки, — но это не значит, что меня не ставит в тупик моё собственное поведение, — он сдвинулся с края кровати, и Орихиме откатилась в сторону, предоставляя ему место. — Ты была права, что спросила меня, почему я такой неуверенный. Это не похоже на меня.       — Ну да, — согласилась она.       — Поэтому я начал искать источник этой неуверенности, добравшись пока до сути наших отношений. Но мне не хочется признавать, что меня предало собственное сердце.       По тому, как соприкасались их руки, он почувствовал, как она напряглась. Орихиме села, позволяя полотенцу упасть с её опухших глаз.       — Сердца могут ошибаться, Улькиорра-кун. Они лежат в корне всех чувств, даже плохих. Например… когда кто-то делает что-то ужасное тебе и своим сердцем ты чувствуешь, что хочешь ненавидеть этих людей, но решаешь, что этого лучше не делать, — она наклонила голову к его плечу. — Ты всегда мог говорить напрямую. Мне нравилось, что ты не смягчаешь обстоятельства, чтобы не ранить чувства людей. Я совсем другая. Но когда ты любишь кого-то, хочется скрыть боль, которую эти люди вызывают, чтобы они не расстраивались. Это ты и сделал, и по этой причине ты позволил себе стать неуверенным.       — Значит, ты говоришь, что для меня же лучше ранить твои чувства.       — Я говорю, что для тебя лучше быть честным. Неважно, насколько ты уже человек, никогда-никогда не отбрасывай свою честность.       Улькиорра рассматривал их переплетённые руки. Даже у сердца есть свои недостатки. Даже сердце допускает ошибки.       — Отлично, — сказал он, — тогда я буду честен и скажу тебе, что я не хочу оставлять тебя, — румянец в полною силу снова разгорелся на её щеках. — Тем не менее, я уверен, что отъезд — это правильный выбор. Если я не найду цель в этом мире, то тебе и дальше придётся руководить мной, и если я растеряю всю свою человечность, то я бы лучше рискнул своей жизнью в Уэко Мундо, чем заставил бы тебя поверить, что ты обманулась во мне.       Орихиме наклонилась и поцеловала его.       — Всё в порядке, — произнесла она. — Я же сказала, что рада, что ты так поступаешь, и я именно это и имела в виду. Правда. Так что не прибегай обратно в Японию до того, как сделаешь то, чего хочешь. Даже если это займёт год или пять, или десять.       Улькиорра притянул её ближе, целуя её в ответ.       — Значит, ты будешь ждать меня так долго, — пробормотал он, — но что если ты передумаешь?       Орихиме хотела сказать ему, что эти страхи беспочвенны, что он не должен быть таким пессимистичным. В конце концов, сейчас она думала, что такое невозможно. Но он не просто думал, что она магическим образом разлюбила его за пару недель. Это логика возобладала над чувствами. Он понимал, что люди меняются, когда находятся вдалеке друг от друга, и лишь некоторых не затрагивали эти изменения. Она будет жить своей жизнью, он — своей. Где они окажутся в конце всего этого, дело случая.       — Какими бы мы ни стали в будущем, — сказала она, — это всегда будет твой дом.       — Ты возвращаешь ключи завтра.       — Я имела в виду то, что ты будешь со мной, — вздохнула Орихиме, кладя голову ему на плечо. — Хотя к тому времени, когда ты вернёшься, возможно, я тебе не понадоблюсь.       — Сомневаюсь, — рука Улькиорры сжала её. Они сели вместе, позволяя мыслям пуститься в свободный полёт, пока не устаканятся в тишине. Её веки снова потяжелели, и она накинула покрывало поверх своих плеч, обещая себе, что всего лишь немного вздремнёт.       — Разбуди меня, если пройдёт слишком много времени, — сказала она ему.       — А если я засну? — спросил он, понимая, что вполне мог это сделать.       — Тогда я разбужу тебя, — пробормотала Орихиме, клевая носом, её рука всё ещё сжимала его. Он вспомнил о том, как ей было больно и как она плакала из-за того, что боялась, что забудет о проведённом вместе времени. Из-за этого болело сердце. Как он мог перестать нуждаться в ней? Разве не она была первой, кто полюбил его? Кто в Уэко Мундо хоть бы раз посмотрел на него и попросил не уходить?       Он лёг рядом с ней, запоминая каждую деталь её безмятежного лица, и заснул, изумляясь тому, как же это здорово быть необходимым.

***

      Когда Орихиме снова проснулась, она прижималась к Улькиорре, чья рука покоилась на её талии. В комнате всё ещё было темно, так что она поняла, что спала недолго. Пока её глаза привыкали, она рассматривала черты лица Улькиорры: она никогда не видела его таким расслабленным во сне. Он равномерно дышал, его грудь вздымалась и опускалась в паре дюймов от её лица. И было как-то странно думать, что раньше тут была дыра, когда сейчас… сейчас…       Он любил её. Он любил её всё это время? Она ничего не замечала, пока он скрывал такую важную вещь? И что хуже, любила ли она его? Она знала, что её чувства к нему были сильны, сильны настолько, что мысль о его отъезде с восходом солнца причиняла боль, сильны настолько, что его высказывания осчастливливали её так, что она понятия не имела, что ей с собой делать. Но могла ли она назвать это любовью, когда она даже не могла представить, что они поженятся?       Это же делали люди, которые любили друг друга, да? Они женились. И они вступали в… физическую близость… и они заводили детей. Её лицо покраснело. Нет. Она определённо не могла думать об этом. Даже просто вот так невинно лежать рядом с ним смущало её.       Но было ли это тем, что он имел в виду, когда говорил, что любит её? Должна ли она спросить?       Она потянулась и провела указательным пальцем по линии на его щеке. Его дыхание изменилось, и через секунду он открыл глаза. Орихиме смотрела на него, пока он пытался понять, где они находятся, затем сколько время, и она радостно улыбнулась, когда следующее, что он сделал, — это притянул её ближе к себе, зарываясь носом в её волосы.       Ладно, может, пока она и не слышит свадебных колоколов, но она не против этого. И какие бы чувства она не испытывала к нему, она хотела воспользоваться временем, изучая их. Иначе было бы нечестно по отношению к нему.

***

      Хотя они не собирались спать, большую часть ночи именно этим они и занимались, лежа в объятиях друг друга. Какую-то часть времени, когда они не спали, они тихо беседовали о чём-то неважном, например, о том, что Йоруичи пьёт больше молока, чем алкоголя, и больше алкоголя, чем воды (ну не во время тренировки), и о том, как один из соседей Орихиме всегда смывал в туалете ровно в 3:42 утра. Оставшуюся часть времени они обменивали слова на поцелуи, зная, что забыть об этом очень легко. Они исследовали губы друг друга, пока он не отстранился, смотря на неё глазами темнее, чем ночь, укрывающая их, и предложил остановиться тоном, не терпевшим возражений. Орихиме, испугавшаяся этой тьмы, начала подозревать, что нравилась ему по-взрослому, хотя сама была не готова к этому.       Когда будильник на телефоне Улькиорры начал звонить в пять часов утра, они не спали, но никто из них не собирался нарушать тишину разговорами. Он был первым, кто выбрался из постели, что, по мнению Орихиме, было правильным решением. Она осталась лежать на своём месте, удивляясь тому, что так быстро привыкла ко сну с кем-то ещё. Меньше, чем через минуту, ей надоело лежать там одной. Поэтому она поднялась, закрыла дверь в комнату и переоделась.       Они ничего не говорили друг другу, пока она клала последние вещи в свою сумку и осматривала квартиру на предмет того, не была ли она грязной и всё ли лежало на своих местах. Улькиорра ждал её у двери, держа руки в карманах. Удовлетворённая чистотой комнаты, Орихиме повесила сумку на плечо и присоединилась к Улькиорре, улыбаясь ему своей самой лучшей улыбкой.       — Идём.       Снаружи небо всё ещё было чёрным и полным звёзд, но на горизонте виднелась тоненькая полоска голубизны. Воздух был прохладным и свежим, словно бы за ночь весь мир выстирали. Свет горел в булочной, где раньше работала Орихиме, и она знала, что там будут работники утренней смены, готовившие плюшки и круассаны для ранних пташек. И внезапно она поняла, что не может молчать.       — Помнишь же мой новый адрес? Потому что я жду подарков. Если ты отправишься в какое-нибудь крутое место и не отправишь мне сувенир, я очень сильно разозлюсь и не буду разговаривать с тобой неделю после того, как ты вернёшься, так что шли сувениры. Я не смогу звонить или писать тебе, так что не особо усердствуй, если устанешь или будешь плохо себя чувствовать. Если заболеешь, скажи господину Урахаре дать тебе выходной, или я расстроюсь. Не перетруждайся. Не ешь то, что выглядит подозрительным. Не пытайся подружиться с ядовитыми животными. Не делай ничего, что может взволновать Сообщество душ. Не корешись с людьми, выглядящими, как гангстеры, и, конечно же, не соглашайся жениться на их дочерях. И если господин Урахара скажет спрыгнуть с моста, сначала скинь его и посмотри, понравится ли ему, чтобы и дальше это рекомендовать.       Вместо того, чтобы изумляться её странным просьбам, Улькиорра кивнул, когда показался магазинчик.       — Хорошо.       Перед магазином Урахары стояла полусонная Йоруичи. Она не спала всю ночь из-за Киске, который сказал, что забудет, как она выглядит, если не потрогает каждый дюйм её тела — да и не то чтобы она возражала. Она заметила Улькиорру и Орихиме и подняла руки, приветствуя их.       — Утречка, — сказала она, сразу же заметив, что у Орихиме были опухшие глаза, и жалостливо поёжилась.       — Доброе утро, госпожа Йоруичи! — сказала Орихиме, прозвучав, на удивление, радостно для своего измученного вида. Она бросила свою сумку на землю между ними. — Это штука весит целую тонну. Наверное, я упаковала всё, кроме кухонной раковины.       — Я понимаю Вашу боль, госпожа Иноуэ! — Урахара вышел из своего магазина держа в руках только трость и веер, вот она картина хорошего настроения и бодрости. — Поэтому я отправил всё заранее в место назначения.       — Используя своих друзей из исследовательского института, — высказалась Йоруичи. Урахара благоразумно скрыл её лицо за своим веером, отчего она закатила глаза и повернулась к Улькиорре.       — Итак, господин Шиффер, надеюсь Ваша милая девушка не передумала насчёт Вашего отъезда?       Улькиорра посмотрел на Орихиме. Она печально улыбнулась и пожала плечами.       — Нет.       — Замечательно! Тогда нет смысла больше ждать, да? Госпожа Йоруичи, я знаю, как Вы ненавидите находиться в одном месте так долго…       Она цыкнула на него.       — Не волнуйся об этом, — на мгновение показалось, что ему действительно было жаль, но она в прошлом приносила бо́льшие жертвы ради него. Её беспокоила Орихиме, с этими её отёкшими глазами и обвисшими плечами.       Улькиорра враждебно зыркнул на Урахару и Йоруичи, которые вздрогнули и притворились, что заинтересовались чем-то в противоположном направлении от них с Орихиме. В этой частичке личного пространства она взяла его за руку, смаргивая слёзы.       — Со мной всё будет в порядке, — прошептала она.       — Я знаю, — ответил он, кладя вторую руку поверх её. Это движение было полно теплоты, взаимный обмен сердец, не требовавший слов. Затем его рука выскользнула из её хватки, и он подошёл к месту, где стоял Урахара, симулировавший восторг от вида нового цветочного горшка по соседству.       — Это всё? — ухмыляясь, спросил владелец магазина. Улькиорра обдумал эту фразу.       — Нет, — сказал он. Было ещё кое-что, что он не забудет сделать. Он повернулся назад к Орихиме, его зелёные глаза задержались на её бледно-серых, и затем он сделал глубокий поклон, молча показывая свою благодарность и наивысшее уважение.       Разволновавшаяся Орихиме, знавшая, что Урахара и Йоруичи смотрят на неё, повернулась к Улькиорре и тоже поклонилась. Она научила его всему, что знает о людях. Теперь была его очередь идти дальше самому, и, возможно, преподать ей однажды урок. Она выпрямилась, вытерла щёки, и он взглянул на неё в последний раз прежде, чем пойти вниз по улице, не дожидаясь Урахары. Урахара, повернувшись к Орихиме, приподнял шляпу, подмигнул Йоруичи и пошёл за своим подчинённым.       Эти два года были для Орихиме словно сном. У неё появился нежданный сосед по квартире, её судил Совет 46, она разлюбила, выпустилась из старшей школы, пережила травму головы и впервые поцеловалась. Это было счастливое время, проведённое с большинством её дорогих друзей.       И, как Орихиме могла судить, впервые за долгое время она не боялась будущего. Она могла ждать завтрашнего дня и знала, что хоть ей будет грустно и одиноко, она справится, и она подрастёт, и она станет таким человеком, которым ей хотелось быть.       Потому что она отдала своё сердце в надёжные руки.