***
— Разве сэнсэй не суперкрасивый? Нельзя разрешать таким привлекательным людям становиться учителями. — Если он тебе так нравится, почему не начнёшь соблазнять его на работе? Мы же всё равно уже не учимся там, все дела. — Ты ужасна, Эйко-тян! Мы вляпаемся по самое не хочу, если кто-то узнает. Иноуэ, не думаешь, что сэнсэй привлекательный? Если кто и мог бы завоевать его сердце, то это была бы ты. — А? О чём вы говорите? — О Сато-сэнсэе! Только не говори, что ты не заметила, что он настолько сексуален, что при его виде девчонки штабелями падают. — Может быть, но я никогда об этом не задумывалась. — Э, ты слепая? — Нет. У меня просто есть парень, вот и всё. — Что?!***
Орихиме устроилась на работу в известную булочную рядом с кампусом. Она отнимала больше сил, чем её старая работа, из-за большего количества посетителей, но Орихиме встречала трудности с высоко поднятой головой, и владелец был впечатлён её целеустремлённостью и очарованием. Он умолял её увеличить свои рабочие часы, потому что её красота привлекала больше клиентов. Она вежливо отказалась, заявив, что если её смена будет длиннее, то это помешает её учёбе. Не нуждаться в большом количестве денег было странным. Когда она попыталась выплатить аренду за первый месяц, она выяснила, что весь первый год был оплачен заранее, ей же оставалось оплачивать различные счета, покупки и одежду. Поэтому Орихиме сконцентрировалась на украшении своей ужасно однообразной квартиры. Пространства для манёвра особо не было, но было же столько разной мебели (ей, определённо, нужно больше ящиков), как и полотенец с постельным бельём. Прежде, чем определиться с цветовой гаммой, она несколько дней изучала освещение в каждой комнате. Она покупала свежие цветы каждую неделю и ставила их на стол, любуясь ими во время занятий. Каждым вторым вечером она брала небольшой плеер и слушала музыку, готовя ужин. Она заказала два стула на балкон: для себя и для кого-нибудь ещё, кто захочет зайти к ней в гости. Постепенно квартира теряла свою отельную атмосферу, и, когда в один день Орихиме поняла, что хочет поскорее туда вернуться, стало ясно, что это официально теперь её новый дом.***
— Что это значит, он не прислал тебе ничего на твой день рождения? Он был три недели назад! — воскликнула возмущённая Татсуки. Она сидела на диване Орихиме, сжимая подушку в руках, и выглядела так, словно сейчас разорвёт её на клочки. Орихиме сидела с другой стороны, поджав ноги и попивая чай. — Хочешь, я убью его? Потому что я могу. — Я уверена, у него были свои причины, — спокойно произнесла она. — Ну там цена за доставку. — Разве не Урахара платит за него? — Орихиме посмотрела на неё из-за краёв чашки. — Я не злюсь. Я не буду с ним разговаривать, когда он вернётся, но я не злюсь. — Ух-хух, — улыбнулась Татсуки. Если чувство юмора Орихиме не пострадало, значит, всё в порядке. Хватало одного лишь взгляда на гостиную, чтобы убедиться в этом. Она полностью изменила это вялое место с тех пор, когда её лучшая подруга была здесь в последний раз. Человек в депрессии не смог бы сделать этого. Татсуки позволила себе расслабиться: напряжение, которое она испытывала в течение последних пары месяцев, ослабло. У Орихиме всё хорошо. Она со всем справится. И с этой уверенностью, гревшей её сердце, Татсуки решила, что хватит топтаться вокруг да около. — Ну так, я не хотела спрашивать, когда стоило бы, но вы с Улькиоррой занимались этим в ночь перед его отъездом? Чай Орихиме вылетел из её рта.***
— Групповое свидание? — Пожалуйста, сходи с нами! У нас нет третьего человека, а Рэй-тян очень нравится тот парень. — Но я… — Не волнуйся, мы сказали им, что у тебя есть парень. Ты нужна только для того, чтобы нас было одинаковое количество. Пожалуйста? Кроме того, это же Сочельник? Ты ведь не хочешь провести его дома да?***
— Ивата сказала, что ты учишься на преподавателя. Орихиме вежливо улыбнулась парню, с которым она должна была провести этот вечер. Им обязательно надо было прокатиться на колесе обозрения? Она знала, что это считалось романтичным, но не всем же надо было этим заниматься. — Это правда. А что насчёт тебя? — Социальные работы. — Божечки! Это сложная сфера. — Ага, — протянул он, прозвучав совсем уж беззаботно. — Что я могу сказать? Кто-то же должен этим заниматься, — улыбка Орихиме словно была приклеена к её лицу. Он наклонился ближе. — И почему твой парень не приехал к тебе на Рождество? Тебе, наверное, одиноко. — Он работает заграницей, — ответила она, решив проигнорировать последнюю часть высказывания. — И он не мог взять пару дней отпуска, чтобы повидаться с тобой? Если бы ты меня спросила, то я сказал бы, что он ведёт себя как тот ещё ушлёпок. — Никто тебя не спрашивал. — Знаешь, — он придвинулся к ней и рукой обнял её за плечи, — ты всегда можешь провести Рождество у меня, Иноуэ. Я буду куда лучше этого парня. Через две секунды дверь их кабинки сорвалась с петель, издав бах, прокрутившись в воздухе и приземлившись в далёком пруду с огромным всплеском. Прохожие закричали, указывая на человека, свисающего с кабинки. Он с трудом удерживался, его ноги болтались в воздухе, а руки цеплялись за пол. — Уверена, что не хочешь, чтобы я его сбросил? — спросил Тсубаки у Орихиме. В одной руке он держал парня за рукав, заверяя его, что он не упадёт. Орихиме качнула головой, отвлечённо смотря в окно. Её вынужденную пару спасла пожарная бригада где-то через час и отправила в больницу. Орихиме так же помогли спуститься, и затем колесо продолжило свою работу, опуская остальных. Её друзья тут же столпились вокруг неё, спрашивая, всё ли с ней в порядке, осматривая её, требуя у неё возбудить уголовное дело против парка развлечений и извиняясь за то, что притащили её с собой. И затем ей пришлось подписать бумаги, заверявшие, что она не будет подавать в суд на парк развлечений. И после этого у неё взяли интервью для местных новостей. К тому времени, когда Орихиме наконец дошла до дома, было уже почти десять часов. Она устала, проголодалась и разозлилась так, что не могла ясно видеть. Ноги не привели её дальше ёлки, которую она поставила в углу и украсила несочетавшимися игрушками. Она упала перед ней с помятым видом и начала всхлипывать так злостно, что желудок сводило. Это была их с Улькиоррой первая годовщина.***
В конце января Йоруичи пришла к ней в гости. Были запоздалые поздравления с Новым годом, запоздалые поздравления с днём рождения Йоруичи и достаточно тем, которые можно было обсудить вместе с Орихиме, чтобы заполнить час свободного времени. Йоруичи была прекрасным слушателем. Она задавала подходящие вопросы, ахала, когда было нужно, и цеплялась за каждое слово о произошедшем в жизни Орихиме, включая и рождественскую неудачу. — Ты должна была разрешить Тсубаки сбросить его, — прыснула она. — Этот придурок не нужен миру. — Ой, я не могла, — Орихиме принесла ей молока с кухни, которое Йоруичи выпила с благодарностью. Снаружи было прохладно, и, похоже, должно было стать ещё холоднее. Если бы ей не надо было помогать заведовать магазином, Йоруичи всю зиму бы провела в облике кошки. — Всё же было не так серьёзно, и, всё равно меня больше не позовут на групповые свидания! Мои друзья думают, что я получила психологическую травму из-за неисправности колеса обозрения и того, что чуть ли не увидела, как умер человек. Йоруичи рассмеялась, хотя шутка явно было чёрной. Она отставила свою пустую чашку и облизала губы. — Йо Орихиме, как думаешь, зачем я здесь? — Потому что мы друзья? — предположила Орихиме. — И это тоже, — Йоруичи засунула рук под футболку, беззастенчиво ощупывая себя. Орихиме отвернулась. — Куда же я положила… А, вот! — она достала конверт из своего лифчика, адресованный магазину в городе Каракура, и протянула его Орихиме. — Киске удалось раздобыть пару одноразовых фотоаппаратов. Ему жаль, что Улькиорра отказался сидеть смирно на фотографиях, — сердце Орихиме пропустило удар, но оно всё равно забилось быстрее, когда она взяла конверт у Йоруичи. — Передавай, что я ценю его усилия, — сказала она, поднимая клапан конверта и вытаскивая пачку фотографий. Единственное, о чём она думала, выпрямляя их, — «Улькиорра-кун был здесь». На первой фотографии был безлюдный снежный пейзаж. Там не было ничего, кроме белого снега и розового неба. На следующей было ещё больше снега. На третьей ещё больше. — Переверни их. Он написал пояснения, — сказала Йоруичи. Орихиме так и поступила, проходясь по пачке. Там было около шести фотографий снега, потому что Урахара хотел показать Йоруичи, как это скучно. Затем снег резко сменился шумным городом, полным светловолосых иностранцев. Архитектура, люди, больше зданий, побрякушки, Киске, делающий селфи с торговцами, работающими на него. Затем всё снова поменялось на заснеженные скалы и сосны. Замёрзшее озеро. Горный хребет. — Великолепно, да? — Да, это… Орихиме подавилась собственными словами. Вот он. Фото было сделано из-за веера Урахары, это было очевидно: снизу виднелись края ничего иного, как сложенной бумаги. А сверху же… Орихиме взглянула на Йоруичи, но Йоруичи уставилась на телевизор, который был включён фоном. Она посмотрела на фото. Он был в паре шагов от Урахары, его голова была повёрнута влево, словно он увидел что-то интересное, что не поместилось на фото. И он был заинтересован. Его зелёные взгляд был ясным, сосредоточенным, любопытным. Должно быть, было ветрено, потому что его чёрные волосы, такие тёмные на фоне снега, сдувало в ту же сторону, куда он смотрел. Из-за света она почти не видела линий на его щеках. Его рот был приоткрыт: поймали на полуслове или вдохе. На нём были шарф и тёплое пальто, которое они купили за несколько дней до отъезда, но вместо того, чтобы уменьшить его фигуру, эти вещи создали эффект увеличения его плеч. Орихиме перевернула фотографию и прочитала подпись: «Он отказывается вести себя смирно для фото, поэтому пришлось сделать одну украдкой. Счастливого Рождества, госпожа Иноуэ!» — Госпожа Йоруичи. — Да? — Я могу взять себе эту? — Конечно, можешь, — Йоруичи улыбнулась.***
За две недели до белого дня пришла посылка. Это была просто оформленная коробка швейцарских конфет с небольшой прикреплённой к ней запиской, написанной знакомым аккуратным почерком. Орихиме, этот подарок не окупит все те, которые я должен был прислать. Я извиняюсь. Но увидев, как с другими посылками обращаются на почте, я не смог доверить такие хрупкие вещи таким некомпетентым служащим. Пожалуйста, угощайся этим шоколадом и счастливого белого дня. — Улькиорра Орихиме раскрыла шоколад, подняла крышку, отодвинула в сторону папирусную бумагу и взяла одну конфету из коробки. Она положила её на язык, смакуя богатый горько-сладкий вкус. Затем она проверила срок годности на коробке и закрыла коробку, решив, что если у неё есть целый год на то, чтобы съесть их, то она будет наслаждаться шоколадом в течение следующих пары месяцев. Но записку она держала в руках чуть дольше, потому что она была чем-то материальным, вещественным доказательством того, что он был там, существовал и думал о ней.