Tell yourself

      Телевизор был включён, и свет, отбрасываемый им, танцевал на стенах, как пламя свечи. С каждым новым кадром комната становилось чуть темнее, или чуть ярче, или чёрной, как смоль, в моменты переключения программ на рекламу. Камера перемещалась то к женщине, одетой в пастельно-розовое платье в стиле лолиты, то к мужчине в до смеха огромных очках и афро-парике. Они шутили по поводу выхода новых видео игр, которые месяцами ждала Орихиме.       Девушка, купаясь в мерцании телевизора, сидела, поджав под себя ноги, и то сжимала, то разжимала пальцами рукава свитера, который был ей не по размеру. На другом конце дивана Улькиорра придерживал книгу большим пальцем и мизинцем, а его голова была склонена, чтобы он не отвлекался на всякие абсурдные шоу.       Огромные круглые глаза Орихиме отражали всё, что происходило на экране, но её мысли витали где-то в другом месте. Улькиорра тоже был занят: он не мог сфокусироваться на тексте больше, чем на пару минут, и уже не переворачивал страницу с самого начала шоу. В любой другой вечер Орихиме бы заметила. Она бы повернулась к нему с довольной улыбкой на лице и спросила, не засыпает ли он, на что он либо ответил бы отрицательно, либо кивнул бы головой, сонно ворча.       Сегодня она была погружена вся в себя. Её пальцы сгибались, а затем разгибались. Нижняя губа была стиснута зубами. Она вытаскивала ноги из-под себя, вытягивала их, шевелила пальцами, затем заново усиживалась в привычную позу, но уже чуть ближе к Улькиорре. Спустя тридцать секунд она решила, что и эта позиция ей не по душе. Она прыгнула в сторону и позволила гравитации припечатать её в центр дивана, где встречались диванные подушки.       Улькиорра поднял левую руку и перевернул страницу, не отводя взгляда от книги. Комната и телевизор погрузились во тьму, затем на экране появился увеличенный гибридный автомобиль, который вёл привлекательный мужчина в выглаженном костюме.       Нога Орихиме попала в щель между диванными подушками. Она терпеть не могла эту щель: всегда боялась, что насекомое, грызун или гном подкрадётся из темноты и откусит ей пальцы. Фыркнув, она скрестила ноги. Но в считанные минуты другая нога попала в щель, и кожа покрылась мурашками от ощущения того, как воображаемые муравьи ползут по её ногтям. Она вырвала конечность на свободу и придвинулась ещё ближе к Улькиорре. Он взглянул на неё. Она пожала плечами и издала ничего-не-могу-с-этим-поделать звук, а затем снова уставилась в телевизор.       Эстрадное представление снова появилось на экране с обещанной демонстрацией геймплэя. Орихиме сложила руки на коленях, смотря, как разноцветные духи рвутся в бой, подбадриваемые радостными возгласами ведущих. Теперь она знала, что её локоть тёрся об Улькиорру каждый раз, когда кто-то из них вздыхал. Её глаза скользнули по его профилю, телевизору, книге, снова по телевизору, его руке и опять по телевизору. Её грудь вздымалась, когда она глубоко вдыхала, и опускалась, когда она резко выдыхала воздух. Она впилась ногтями в рукава своего вязанного свитера.       И когда телевизор показывал кульминационную сцену, она совсем немного наклонилась вправо, полностью прижимаясь боком к Улькиорре.       Слова на странице книги разбежались, как маленькие чернильные мышки. Его взгляд медленно переместился с перемешавшегося абзаца на телевизор, затем на женщину, использовавшую его плечо как подставку под голову. Она смотрела вперёд, её лицо выражало самую обыкновенную заинтересованность в эстрадном шоу, каким-то непонятным образом превратившееся в конкурс поедания пирогов.       Книга опустилась на скрутившийся в узел живот Улькиорры и была уже почти закрыта, как Улькиорра понял, что это вызовет разговор, что было не самым идеальным вариантом в ситуации, когда один из них не мог выдавить ни слова. Так что книга снова распахнулась, и его глаза встретились со словами, которым он позволил разбежаться. Он так и не мог понять, что там было написано. Действие женщины было вопросом, ожидающим ответа, и он не успокоится, пока не даст ответ, который он посчитает удовлетворительным.       Орихиме начинала же понимать, что раздражает Улькиорру. Напряжение, вызванное тем, что она подсела к нему, никуда не испарилось; он не двигался. Через пару минут он вытянул руку, взволновав Орихиме. Но прежде, чем она успела промычать извинения, он опустил руку между диваном и её спиной, кладя пальцы ей на талию, и притянул её к себе. Последний дюйм, разъединявший их, был стёрт.       Теперь уже Орихиме сидела неподвижно. Ей было нужно его плечо, и она его получила, плюс её бедро касалось его бедра, и её колено стукнулось об его. Его взгляд был обращён на страницы под большим пальцем, которые, как она наконец заметила, он уже давно не переворачивал. Затем, словно прося её не начинать разговор, он лениво провёл пальцами по кончикам её волос, наматывая и разматывая шелковистые пряди.       Орихиме слышала о женщинах, которые «тают» от прикосновений своих возлюбленных, но не понимала, что это могло бы значить, до этого момента. Она припала к Улькиорре, не в силах да и не желая двигаться, и поняла, что прослушала всё шоу. А Улькиорра, который наконец смог сконцентрироваться на том, что читал, перевернул страницу, чувствуя успокаивающий стук своего сердца, которое мешалось в горле.