Агрессивная любовь

Наконец-то я могу порадовать Вас новой главой. Написала ее еще в марте, но человечек, которые помогал перепечатывать, задержал главу на месяц. Впредь буду сама перепечатывать, чтобы никаких казусов не было. Приятного прочтения. POV Гамбит Этот город больше похож на тюрьму, чем на новый дом. Каждый день выхожу на улицу, чтобы проветриться, и вижу одно и тоже, словно невидимый киномеханик прокручивает видеопленку с изображением панорамы городского пейзажа с самого начала каждые пару часов. Спешащие по делам люди – муравьи без чувства угрызения совести и без понятия о взаимопомощи. Они толкают друг друга, обливают грязью, обворовывают. В час пик они злые и жестокие. Хотя в том образе жизни, который они ведут, никто не виноват. Все выживают как умеют. Идут или едут на работу, перебегают дороги, иногда, повстречав знакомого, останавливаются. Естественный круговорот вещей – рабочие будни. Здесь я решил начать жизнь заново. В этом небольшом, но типичном американском городке Бейвилл. Я вовсе не считаю его плохим вариантом для начинания новых страниц в книге своей жизни (в конце концов, меня могло забросить еще более убогую дыру). А так я повстречал нужных людей и устроился. Но я все равно в Бейвилле как в тюрьме. И везде. Потому что все мои действия ограничиваются невозможностью быть собой, необходимостью скрывать истинную свою суть. - О, вы еще не ушли? Отвлекаюсь от наблюдения за городом, отворачиваюсь от окна и нахожу взглядом источник вопроса. В дверях палаты стояла медсестра в белом халате до колен, светлых колготках и бежевых балетках. С пучком из рыжих волос. - Сестра Джейд, - поприветствовал я. – Вonjour. Вас давно не было видно. Уходили в отпуск? Голубые глаза девушки (мне был известен ее возраст – двадцать два года) загорелись недвусмысленным интересом, а на щеках заиграл румянец. - Я уезжала по семейным обстоятельствам, - медсестра прикусила губу, пробежавшись глазами по моему телу. – Но уже вернулась. У вас есть ко мне какое-то дело? Еле удерживаю усмешку. Город может быть и чужой, зато женщины на меня реагируют одинаково, что здесь, что дома. Что поделать, французские корни добавили аристократичности к образу плохого парня. Я представлял собой смесь заядлого картежника и обольстительного любовника – завораживающее сочетание для представительниц прекрасного пола. И грех соврать, что я не пользовался этим. Пользовался, да еще как! В моей постели побывало такое количество женщин, что сам Дон Жуан позавидовал бы. Однако с сестрой Джейд у меня ничего не было и не будет. Я последний год состою в отношениях, вроде как, постоянных. - Нет, - опроверг я ее догадки. - Я хотел узнать, есть ли изменения. Дружелюбный настрой вылетает в открытую форточку. На лицо возвращается мрачное беспокойство. Я с горечью смотрю на лежащую на больничной кровати девушку. Черные волосы разметались по подушке, резко контрастируя с белым, почти слившимся с цветом постельного белья, лицом, глаза не открывались вот уже два месяца. Она лежала в коме все это время, а ее руки с длинными красивыми пальцами покоились на груди. Первые недели смотреть на нее такую было мучительно. Но в последние дни я вдруг осознал, что переживаю не сильнее своего лучшего друга, которому до моей девушке дела не было. Я охладел. Моя якобы любовь вновь оказалась ложным усилением привязанности. Чаще всего, меня не особо парили разбитые сердца любовниц. Бросал и не беспокоился, А тут нельзя взять и отдалиться. Во-первых, не справедливо по отношению к Ванде. Она в коме из-за того, что попыталась спасти мою жизнь, но попала под перекрестный огонь. Врачи не надеялись, что операция пройдет успешно. И кинуть ее в таком состоянии эгоистично. Я козел, но долги выплачиваю. А к Ванде у меня один большой пожизненный долг – девушка спасла мою шкуру. Подобные вещи остаются с людьми на всю жизнь. Во-вторых, ее отец – мой босс. И ему я обязан не меньше. Эрик вытащил меня из тюрьмы, дал крышу над головой, работу, друзей. Все то, чего я уже не намеревался добиться. Адвокат Эрика сделал невозможное, убедив присяжных в моей невиновности. А главное, откуда-то достал свидетельства очевидцев о том, как именно я защищался от нападавших. Он спас меня от ада, научил контролировать дар. Я связан с ним контрактом и честью. И не могу уйти без резких оснований. А, расставшись с Вандой, пошатну единство нашего коллектива. Я связан по рукам и ногам. Если расстанусь с Вандой, придется уходить из команды. А альтернативы у меня нет, хотя я стал слишком часто наблюдать за собой недовольство относительно методов Эрика. В семнадцать лет было весело, но после двадцати я перестал получать удовольствие от разбоя, который мы учиняем. Повзрослел. - Изменения есть, - голос сестры Джейд резко изменился - мой отказ привел ее в бешенство. Очередная самоуверенная самка. Таких я отшиваю сразу. Не собираюсь быть чьим-то трофеем. - И в какую сторону они идут? - Показатели улучшились. - И что это означает? С того дня, как Ванда впала в кому, это был первый случай, когда выяснилось что-то хорошее: мало кто верил, что она когда-нибудь очнется. Медсестра Джейд подошла ближе к аппарату, к которому была подключена Ванда, чтобы снять показания. - Ваша подруга идет на поправку. Похоже, врачи поспешили с выводами. Есть большая вероятность того, что девушка совсем скоро придет в сознание. Сердце в груди пропустило удар, но не от облегчения. - Как скоро? - Неделя. Месяц. Мы не ясновидящие. Ждите. - Так скоро, - сорвалось у меня с губ. - Повезло. Сестра Джейд не обратила внимания на тон, с которым я произнес последние слова. Наверно, решила, что я приятно шокирован и ужасно рад. Действительно, должен бы. Моя девушка пошла на поправку - с чего мне паниковать? Подумаешь, вместо "Я так рад, что ты снова со мной!" она после пробуждения услышит "Я ошибся. Нам надо расстаться". Внезапно я ощутил себя куском дерьма. - Не хочу показаться грубой, но время для посещений подходит к концу. - Я уже ухожу. Ноги направились к двери, но я не успел выйти, так как вспомнил, что забыл попрощаться. Подхожу к Ванде и целую ее в лоб. - Позвоните, если будут изменения. - Непременно. Медсестра продолжала дуться на меня. Но я умело игнорировал все ее попытки привлечь мое внимание. Женщины. Вибрация в телефоне заставила нас обоих вздрогнуть. Нет. У меня же выходной. - Всего доброго. Быстро покидаю палату, выхожу в коридор, доставая из заднего кармана брюк сотовый. На экране высветился незнакомый номер. - Алло. - Здравствуй, Реми. Не успев сделать и пары шагов в направлении лифта, я резко затормозил посреди коридора. Этот голос. Я не слышал его пятнадцать лет, и не спутаю ни с каким другим. - Мама? - не то спросил, не то утвердил я. - Узнал. Я не надеялась. Все-таки, столько лет прошло. - Не то слово. Невероятно. Моя блудная мамаша объявилась спустя столько лет. И, более того, умудрилась раздобыть номер моего телефона. Ни с проста позвонила. - Откуда у тебя мой номер? - Твой отец дал. Бам. Новый удар. Папа же клялся, что не пересекался с бывшей женой с того самого дня, как Франсин ЛеБо, не выдержав образ жизни мужа, взяла ключи от старого грузовика и ушла из нашего прежнего дома. Отец зарабатывал на жизнь воровством и меня обучил этому ремеслу. Матери врал, что работает банкиром. Когда же правда вылезла наружу, Франсин нас кинула. - Ты не рад меня видеть, - догадалась Франсин, заметно нервничая. – И я понимаю. Я отвратительная мать. Бросила тебя, ни разу не позвонив. Внезапно в коридоре стало невыносимо шумно. Люди: персонал и посетители – мешали сосредоточиться. Пришлось выйти к лифтам, где людей было поменьше, где никто не раздражал. - Мам. - Ох, тяжело. Отвык я от подобного обращения. - Я удивлен. Только и всего. Не думал, что ты жива, если честно. Сквозь огромное витражное окно в комнату проникали солнечные лучи. Я подошел к батарее и присел на холодную поверхность. - Я и сама не думала, что снова появлюсь в твоей жизни. Последовавшая пауза относилась к категории "затяжная". Мать, очевидно, искала, как бы подобраться к делу, о котором хотела со мной поговорить, но не была уверена, что я захочу слушать. Я же молчал из-за шока. My god. Я всегда хотел встретиться с Франсин. Спросить, почему она бросила меня. А теперь сижу в ступоре, застигнутый ее звонком врасплох. - Реми, знаю, что ты вряд ли захочешь меня видеть, но... может, поужинаем вдвоем? Я бы была рада тебя увидеть. И я готова ответить на твои вопросы. На любые. Прижимаюсь затылком к стеклу. Да, я тоже был бы рад ее увидеть. Но зачем я ей понадобился? - Я бы хотел этого. На другом конце провода выдохнули с облегчением. - Здорово. Как насчет субботы? - То есть, завтра? - Ну... да. Но если ты занят, можно и перенести. - Я свободен. Надеюсь, Эрик переживет, если я возьму еще один отгул. - Отлично! - Во сколько и где встретимся? Она продиктовала адрес. - Я знаю этот ресторан. Значит, в семь? - Да. В семь. До встречи... сынок. Прикрываю веки. Меня никто так не называл. Отец предпочитал имя или прозвище. До чего непривычно, приятно и... больно. Двери одного из лифтов раскрылись одновременно с тем, как я нажал отбой. Не долго думая, я зашел в кабинку, протиснувшись между старичком в оранжевой пижаме и медсестрой внушительных габаритов. Вспомнила обо мне. На белом свете полным-полно сирот. Детей, у которых по тем или иным причинам отсутствуют родители. Они одинокие и никому не нужные. Я пять лет прожил в благополучной семье. Потом мама ушла, а отец стал растить не сына, а помощника. Я привык быть один. Привык, что при живых родителях, ощущаю себя сиротой. Как любому ребенку, мне всегда была нужна мать. Да, я вырос. Но материнская забота необходима и в двадцать, и в тридцать лет. Я всегда ощущал эту пустоту, эту нехватку тепла. В последнее время я перестал надеяться, что в моей жизни когда-нибудь появится нормальная семья. Ее не было в прошлом, она не складывалась в настоящем. И тут появляется моя мать. В тот день, когда я осознал, что для нас с Вандой все окончено. Не хочу показаться суеверным, однако подобное совпадение определенно не случайно. Нутром чую, что стою на пороге новой жизни. Знать бы только, какая она, эта новая жизнь. По правую руку от меня висело прямоугольное зеркало. Мы спустились на второй этаж, и я решил проверить, как выгляжу. Каштановые волосы, которые я отращиваю, по-прежнему были зачесаны назад. Красная радужка глаза не выделялась так, как если бы я завязал драку, мой родной глубокий шоколадный цвет оставался лидирующим. Супер. Больше всего я боюсь, что сущность мутанта проявится. Тогда проблем с полицией не избежать. Провожу рукой по подбородку. Вроде бы гладко (от козлиной бородки я все же отказался). Одежда тоже в нормальном состоянии. Хотя со спортивным костюмом ничего серьезного случиться не может, как и с кроссовками. Точно не с темно-синими. Одним словом, красавчик! Как обычно. В приемном отделении больницы посетителей - тьма тьмущая, еле протолкнулся к выходу. Поймал штук десять озабоченных взглядов, одни из которых (и из-за этого я дал деру) принадлежал мужчине. Французское происхождение решило проблемы в общении с женским полом, но вот геи - это выше моего понимания. Да, я чертовски сексуален, но я больше по девочкам. Уф, меня аж передернуло. Мужчина, смотрящий на меня похотливым взглядом. Ночью точно кошмары снится будут. Дело близиться к обеду, что означало - пора наведаться в боксерский клуб, снять напряжение. Тем более, после звонка матери и слов медсестры. Чем-чем, а машинами Эрик своих подчиненных не снабжает. Но до клуба можно прогуляться пешком; полчаса - и я на месте. - Хочешь конфетку, сынок? - рядом со мной прошла женщина с ребенком. Малыш напомнил меня в детстве. С той лишь разницей, что я в семь лет был способен заработать больше, чем мать этого мальчика за всю свою жизнь. Но он живет, окруженный любовью и лаской, а я в точности наоборот. Деньги есть, и не мало, а остального лишен. Ох, ладно. Мне пора. Не хватало еще впасть в депрессию. Не меня первого, не меня последнего бросила мать. Не мой труд первый, не мой труд последний использовал отец. Единственное, чего я не понимаю, откуда у моей матери сохранились контакты с первым мужем? Выходит, они с отцом общались? Терпеть не могу ложь. Суматоха, за которой я наблюдал из окна больницы, стала реальной. Солнце стояло высоко. Осень в Бейвиле явление красивое, но недолгое. В сентябре еще сохранится остаточное тепло лета. О том, что времена года все-таки сменили друг друга, свидетельствовали лишь ветер и календарь. Я спустился по ступенькам лестницы, нырнул в толпу, пристроившись в ряд людей, идущих влево. Мужчины в деловых костюмах, школьницы в форме болельщиц, старушки в дурацких цветных платьях. Как я уже говорил - типичный город. И осел я здесь только по желанию босса, у которого в Бейвиле протекает "нормальная" жизнь. Да уж. Эрик - первый человек, которому я пока не перечу. Не хочется терять то, что имею. Однако я перестал считать путь босса правильным. Почему же мутанты и люди не могут сосуществовать? Насилием и запугиванием нельзя решить столь серьезный вопрос. Лично мне, осточертело привлекать внимание правительства разрушением города. Я за мир, а не за тиранию. Но спорить с Эриком бесполезно. В вопросах, касавшихся мутантов, у него своя точка зрения, и оспорить ее не сумел даже его лучший друг. Что уж тут говорить о подчиненных. Боксерский клуб "Кулак" построен в подвальном помещении городского спортивного комплекса. Попасть туда возможно по знакомству или заплатив хозяину. Но за милое личико не пустят. Я из тех, кто платит. Занимаюсь тут уже полгода. - Привет, Гамбит! - поздоровался здоровяк на входе. Шутливо отдаю честь и прохожу в холл, оттуда поворачиваю к лестнице. В зале, как и всегда, свет приглушен. Освещаются только ринг и пространство вокруг него. В это время суток тут помимо меня бывают два-три человека, и один из них тренер. Его кличка «Бык». А пришла она к нему через дебри удачных боев и впечатляющих побед. Несколько окон, расположенных близко к потолку, скорее дают тренирующимся понятие о времени суток, чем хоть какое-то количество света. - Гамбит. Осматриваю дальнюю часть зала, где за рингом развешены несколько груш. У одной пристроился Бык, жестом подзывавший меня подойти. Расстегнув молнию на спортивной куртке, подхожу к нему, минуя мини-бар. Быку за сорок. Он высокий, широкоплечий и немерено накаченный мужик. Эдакая ходячая груда мышц, никогда не носящая в зале футболок. Светлые волосы Бык собирает в хвост, а его черные глаза нагоняют страху без причины. - А я уже было решил пропустишь. - Здорово, mon ami, - пожимаю ему руку. - Задержался. Бык был одет в одни красные шорты и кеды - видок тот еще. - Бывает. Хотя ты у нас обычно пунктуален. - Ну да, не люблю заставлять людей ждать. Это правда. Я стараюсь никогда и никуда не опаздывать. Сегодняшняя задержка - первое опоздание за несколько лет. - Кому говоришь. Лицо Быка озарила дружелюбная улыбка. Как тренер он готов был содрать три шкуры с человека - только бы добиться нужного результата. Но как человек вызывал у меня уважение - с ним можно было попить пивка и обсудить житейские проблемы. - Я сегодня один? - Нет. Вас двое. Переобувайся и приходи. В раздевалке снимаю футболку с курткой, переодеваю кроссовки (основное требование Быка), перекидываю полотенце через плечо и вытаскиваю из шкафчика боксерские перчатки. Когда я вернулся в зал, Бык переместился к другой груше и был уже не один. - Довольна подарком? - И ты еще спрашиваешь! Конечно, довольна! Только вряд ли я смогу забрать грушу на неделе. - Не проблема. Когда сможешь, тогда и заберешь. Я присмотрю, чтобы ее никто не трогал. - Я бы тебя расцеловала, да боюсь, твоя жена не оценит помады на щеках мужа. Бык засмеялся. - Ты и так отблагодарила. Думал, задушишь в объятиях. Собеседница тренера легонько ударила его в грудь. Бык подыграв, отступил немного назад. - Силенок прибавилось. От моих занятий, оказывается, есть толк. - Прекрати. Ты просто офигенный тренер. Мне повезло, что я попала под твое крыло. Как бы ни хотелось их прерывать, а я попался на глаза мужчины. - Гамбит! Иди к нам! Что остается делать? Приходиться подчиниться воле тренера. Со спины я мало что мог сказать о девушке. Среднего роста, может, около метра семидесяти. Каштановые волосы, отливающие рыжиной, собраны в хвостик, а кожа какая-то бледная. - Хочу вас познакомить. Я останавливаюсь так, чтобы видеть Быка и … - Гамбит, это Шельма. Шельма, это Гамбит. Третий раз за день я утратил дар речи. За свои двадцать лет я повстречал много девушек, но ни одна еще не пленяла с первой секунды знакомства. Никогда прежде еще я не терялся в глазах, будто мальчик в дремучем лесу. То, что произошло, стоило нашим с Шельмой взглядом встретиться, было ново и необычно. В меня будто выстрелили из пистолета. Я застыл, смотря в глубокие зеленые глаза, и стоял, стоял, стоял... И она тоже смотрела, оценивала. Шельма была на голову ниже меня, её большие зеленые глаза были подведены толстым слоем черного карандаша, ещё сильнее подчеркивая их глубину. Кожа девушки – неестественно белая – вызывала ассоциации с готами. И, судя по фиолетовой помаде, в догадках была доля правды. На щеках предательски выступил румянец. Да! Я ей понравился. До чего же она хорошенькая. Так и хочется её поцеловать. С чего-то прежний ловелас вернулся? - Может, гхм, - откашлялся Бык, привлекая к себе внимание, – руки хоть пожмете. Меня вытащили из теплого одеяла в холодную комнату, где мой тренер прервал мой момент слабости. Тряхнув головой, я улыбаюсь. - Привет. - Зови меня Шел. Шельма начала переминаться с ноги на ногу, бессовестно пялясь на мою обнаженную грудь. Ха! Куда мысли пошли. Хотя я и сам не прочь узнать, что у неё под фиолетовой футболкой. - Мне нужно кое-что сделать. Гамбит, не подержишь Шельме грушу, пока меня не будет? Бык многозначно повел бровями. Заметил, как я смотрю на девушку, и решил оставить нас вдвоем. Вот же сводник. - Конечно. Если Шел не против. Оторвав взгляд от моего пресса, Шельма убрала с лица любые намеки на интерес к моей персоне. Она вдруг замкнулась, сделалась серьезной. - А с чего мне быть против? – её голос звучал грубо. – Больше тут ждать помощи не от кого. Разозлилась. Я же ещё не начинал говорить пошлости. - Тогда тренируйтесь. А я скоро. Тренер похлопал меня по спине и направился в сторону своего офиса. Мы с Шельмой остались одни, и она теперь смотрела куда угодно, но не на меня. - Давно тренируешься тут? - Пару месяцев. - Я тебя раньше не видел. - Мой график - выходные дни. - А сегодня? Удалось привлечь внимание. Зеленые глаза посмотрели на меня с нескрываемым недовольством. - Это допрос? - Ты сексуально выглядишь, когда злишься. - Я... Что? Шельма покраснела. Не то от злости, не то от стыда. Неужели недотрога? Судя по панике в глазах, я угадал. - Злость придает тебе сексуальности, - повторил я, лениво растягивая слоги и позволяя акценту проявить себя. – Твой парень тебе этого не говорил? Скрещивает руки на груди. Защищается. Выходит – свободна, как ветер. - Ты всегда начинаешь знакомиться с девушкой посредством флирта? - Отнюдь. Я флиртую в пятидесяти процентах случаев. В остальных сразу предлагаю уединиться. Шельме понадобилось три минуты, чтобы вникнуть в суть. - И не мечтай, Креол. Тронешь меня – пожалеешь. Делаю шаг вперед. - Обожаю, когда девушка сопротивляется и делает вид, что я ей не интересен. Добавлять: «Такое слишком редкое явление приносит в секс разнообразие» - не стал. Шельма и без того выглядит так, словно грохнется в обморок. - Я не совершеннолетняя. Ауч. Стоп-сигнал. Я Казанова, но не педофил. – Понял, не дурак. Прекращаю молоть чепуху и подхожу к ближайшей боксерской груше. - Так, ты будешь заниматься? Настала очередь Шельмы удивленно хлопать глазками, когда я из бабника превратился в уменьшенную копию Быка. Девушка выглядела расстроено, и я действительно обратил внимание на то, что она дитя. Косметика и суровый вид прибавляют ей года три. При ближайшем рассмотрении замечаешь детали. В движениях слишком много вызова, не умеет пока сдерживать эмоции в присутствии чужака, глаза старательно игнорируют моё тело – признак отсутствия опыта в общении с мужским полом. Я бы дал лет семнадцать, но не меньше. Наивность присутствует, однако она не так ярко выражена, как, к примеру, у четырнадцатилетних девочек. В чертах лица Шельмы присутствует некий отталкивающий элемент. Я бы сказал, ей есть, что скрывать, что рассказать и чего бояться. Значит, девушка-загадка. Подбирать ключи к таким бывает сложно. - А что насчет тебя, - Шельма забрала со скамьи черные перчатки. – Сколько ты сюда ходишь? Совсем не удивлен, что черный. У неё вообще мрачный образ. С готками, к слову, я не встречался. - Полгода. - Большой срок, - девушка упаковала правую руку. – Участвовал в промежуточных? - Нет. Я прихожу только ради того, чтобы вымести злость. - Мне это знакомо, - с горечью произнесла Шел, вставая в позицию. – Готов? Скидываю вещи на скамью. - Всегда готов. После нескольких ударов выяснилось, что она середнячек. - Хороший удар для двух месяцев. Тренировалась где-то ещё? - Частная школа. Два года. - Оно и видно. Шельма продолжила наносить удары. Я быстро пробежался по её фигуре. Грудь – второй, бедра девяносто, талия … тонкая, а руки натренированы. Ma puce. Конфетка, а не девушка. - Так ты школьница? Послышался смешок. - Ты не принимаешь отказов, я угадала? - Честно? Ни одна мне еще не отказала. - Все бывает первый раз. Серия отличных ударов. - И как мне расценивать твои слова? - использую одну из лучших своих улыбок. Шельма ее заметила, уголок ее рта дернулся, и она остановилась. - Слушай, как тебя там... - Гамбит. - Гамбит, я тебя даже толком не знаю. - Это легко исправить, - парировал я. - Поужинаем? Вопрос вырвался сам собой. Я вовсе не желал навлекать на себя проблемы из-за связи с несовершеннолетней, но мой разум и здравый смысл отказывались работать. Присутствие Шельмы действовало опьяняюще. Я даже про утренние события забыл. А считал, что выкинуть из головы не удастся. - Нет, я не из этих. - Из каких "этих"? - строю я из себя дурачка. - Я не встречаюсь с незнакомцами. Только с теми, кто заслужил доверие. - О! А есть список плюсов и минусов? Или тебя бросили, и ты поставила на отношениях крест? Шельма вздрогнула, опустила глаза, в которых промелькнула боль, и решительно отошла от меня чуть ли не на другой конец зала. Я почувствовал себя идиотом. Но когда дело доходит до флирта, мой внутренний стоп-кран не срабатывает. Я совершенно перестаю следить за языком и ломаю кучу палок. С Вандой у меня как раз из-за этого и возникали ссоры. Она в ответ частенько называла меня козлом и выставляла вон. С Шельмой мы знакомы от силы полчаса, а я уже знаю о ней кое-что и даже успел обидеть. Пожалуй, это будет один из тех редких случаев, когда я попрошу прощения. - Откуда ты? Мои слова так и остались невысказанными. Шельма взяла себя в руки и вернулась к тренировке. - Луизиана. А мой дед приехал из Парижа. - Прикольно. Два удара правой, один левой и еще раз правой. А у нее определенно есть потенциал. И двигается неплохо. - Я тоже из Луизианы. Ничего себе совпадение. - Мои предки оттуда. - Живешь с родителями? - Нет, я сирота. Живу в общаге, если так можно выразиться. Насколько я знаю, мои биологические родители мертвы, а приемная мать бросила. Так что я сама по себе. Мир для меня перевернулся с ног на голову. Я встретил красивую девушку, с которой есть о чем поговорить. Наши судьбы в чем-то схожи. Прежде не доводилось испытывать к незнакомкам что-то, сильнее похоти. Сильно. Как будто мы разноименные заряды, которым суждено в итоге столкнуться. Тьфу. Прекрасно. Любовь с первого взгляда. Можно подумать, других проблем мало. - Я вырос без матери, а отцу на меня плевать. Я понимаю, что такое быть одиночкой. Шельма размахнулась для очередного удара и .... Промахнулась, попав мне в лицо. - Господи! – воскликнула девушка. – Я не хотела, ты цел? Боль была ошеломляющей. Нос не сломала, но залепила в щеку и глаз. - Что за крик? Прибежал Бык. - Гамбит, ты как? Шел, нельзя было быть менее агрессивной? - Я случайно! В голове загудело. Черт! Только бы без сотрясения. До чего же неприятно. И почему ноги стали подкашиваться. Да бросьте! Не может какая-то там девчонка сбить меня с ног. Я же скала. Тем не менее, перед глазами потемнело.