Поющий Койот

Стоило мне только оказаться за дверью скрытого прохода, как я поражённо замер: некогда тёмные, не отделанные и сырые подземелья, теперь замещал тёплый, сухой и светлый подвал. Стены были тщательно зашпатлёваны, и покрашены в кофейный цвет. Пол был выложен кафелем. Бывшее огромное пространство было разделено на отдельные помещения. Собственно мы оказались в коридоре, из которого и можно было через двери попасть в них. Да это же целый этаж! Я засомневался, найду ли здесь все тайные выходы из особняка, ведущие за территорию его окружающую. И потому неуверенно обернулся на сына, чтобы заметить тот момент, когда он слегка надавив на замаскированную каменную дверь – закрыл её. Это тоже удивляло, ведь я не знал, что эти механизмы позволяют открывать и закрывать ходы с обеих сторон. - Тебе, как я погляжу, не объяснили принцип их действия, да? – Насмешливо посмотрел на меня сын. Почувствовал себя маленьким мальчиком, перед воспитателем. М-да. Доведёт ведь своего старика, до чего-нибудь этакого! - Нет. Джи или Кнакл их всегда закрывали. - И как ты сумел семью-то организовать, да ещё и успешно ею править?! – Покачал головой Леонардо. – Ладно, не важно. Но зато, теперь ты знаешь, что если на эту хреновину нажать – дверца и закроется. – Хихикнул сын, показывая, куда нажимать. Должен заметить, что открывая и закрывая дверь, мы повредили шпатлёвку, и теперь в идеально гладкой стене ломаными линиями вырисовывался контор прохода. Но Леонардо, скептично на это посмотрев, накинул на стыки двери со стеной иллюзию. Очень даже вовремя, потому что из одного из помещений вышла служанка. Она поздоровалась с Доном Вонголой, и с любопытством осмотрев нас – всё-таки покинула коридор, толкая тележку вперёд себя. - Ну, что стоим, кого ждём? – Насмешливо поинтересовался у меня сын. - Не понял. – Честно ответил я, не поняв этого странного выражения. Мы ведь никого не ждали…. - Веди, давай! – Хмыкнул мой сопровождающий. - Лео, боюсь, что сейчас, я не смогу найти здесь что-нибудь. - Хотя бы направление-то ты сможешь указать? И кстати, что ты здесь мне хочешь показать? - Свою сокровищницу, и несколько выходов. – Ответил я. - Выходов?! – Переспросил сын, и после того как я кивнул, задумчиво произнёс: - Из особняка мы с Заном знаем три потайных выхода именно из подвала. - Значит либо нашли старые, либо построили новые. Но в моё время выходов здесь было пять. Один, кажется, завалило при правлении Третьего. - Откуда знаешь?! - Не думаешь же, ты, что я не следил за семьёй? – Почти возмутился я. - Не думаю, но такую информацию можно обычно получить только из первоисточника. В данном случае первоисточником вряд ли являлись рядовые. А более старшие подчинённые Третьего вряд ли стали бы болтать. Ты же говорил, что не был здесь с того момента, как передал права на семью Рикардо. – Удивился скоростью мышления Леонардо. За всего несколько секунд обдумать все варианты…. Это много стоит в нашей сфере деятельности. - Там, кажется, завалило одного из Хранителей Третьего. Слухи об этом…. - Отец! – Одёрнул меня сын. Да, действительно, что я нёс!? - Прости. Я общался со своими детьми вплоть до их смертей. Шарлот, моя старшая дочь, была ещё жива, когда это случилось. – Честно признался я. - Стоило ли это скрывать? – С укором в голосе покачал головой сын. - Наверное, по привычке. – Пожал плечами я. – Я же погиб для всех тогда. О том, что я жив, знали только дети, и я строго-настрого запретил им говорить правду даже своим родным. - Ладно, оставим тему. – Видимо почувствовал мой спутник, что она мне не приятна. – Так, я знаю, что один из ныне действующих потайных ходов находиться в камине, не-пойми откуда, взявшемся в подвале на северо-западе. Он ведёт в лес на юг. – Я кивнул, подтверждая, что знаю такой. – Ещё один выход на востоке, в одной из камер темниц. Этот ход ведёт в сторону Палермо. И последний, на севере в водоотводе, и ведёт к старой дороге. Если рассуждать логически, то должны быть ещё по выходу на юге и на западе. Насколько я понимаю, замыслом архитекторов было создать возможность уйти из особняка, в какую бы часть тебя не загнали враги, я прав? – Задумчиво спросил сын. - Леонардо, а ты точно человек? – Спросил я. - М? Тебе лучше знать. – Пожал плечами он. – К чему такие вопросы? - Да ты будто бы насквозь всё и всех видишь. – Покосился я на него, в ответ на что, он хмыкнул: - Может, и вижу, отец, может, и нет, а может, это просто ты болван. Но это не важно. Твой вопрос говорит о том, что я угадал. Тебе осталось только сообщить мне о том, какой именно проход завалило – и можем идти искать оставшийся. - На юге. – Лаконично ответил я. – Только давай сначала сокровищницу поищем. Она была прямо под внутренним двориком. А вход был с востока. – Уточнил я место поисков. - Тогда нам сюда. Идём. – И сын потащил меня по коридору в одном ему известном направлении. Мы прошли мимо множества дверей, и, в конце концов, оказались в электрощитовом помещении. Множеством проводов были опутаны все зашпатлёванные стены. Подобраться сквозь них к стене не повредив – не было ни единой возможности. Я даже расстроился, так как в мою любимую, небольшую «сокровищницу» вход был только один. Сын это видимо заметил: - Не спеши с выводами. Нам через эти лианы, конечно, не прорубиться, но…. – Леонардо подошёл к стене, и приблизил ладонь к проводам, впрочем, не касаясь их. Его перстень волчицы на мгновение полыхнул пламенем Тумана, и я скорее почувствовал, чем увидел, как щупальца этого удивительно пламени прощупывают стену в поисках малейших изъянов и трещин, сквозь которые можно было бы просочиться. Глаза сына были закрыты, а он видимо был полностью сосредоточен на деле, раз по виску скользила капля пота. - Нет, всё-таки я Небо, а не Туман. И хоть иллюзии мне даются на очень высоком уровне, но если правильно обучить моих иллюзионистов – у них получилось бы быстрее и лучше. – Сообщил он мне, опять, словно прочитал мысли. А Туман всё распространялся по стене, охватывая всё больше пространства и начиная просачиваться и уходить куда-то сквозь стену. – Нашёл! – С довольной ухмылкой воскликнул сын и, не открывая глаз, сделал несколько шагов в сторону. – Оу! Деревянные, соломенные и тряпичные куклы? Детская люлька?! Старинное женское платье? И как сохранилось только?! Это что и есть твои сокровища? - Они ещё не рассыпались? – Удивился я. - Похоже, что нет. – Ответил Леонардо, наконец-то, открыв глаза, и прекращая использовать пламя Тумана. – Дай-ка мне руку, папочка. – Я, не понимая зачем, протянул его руку, и мгновенно почувствовал пламя Тумана снова, но на этот раз оно телепортировало нас. На мгновение в глазах потемнело, а потом снова стало светло, но уже не от электричества, а от гипер-режима сына. Я осмотрелся, и понял, что Леонардо перенёс нас в мою сокровищницу. - И ты ещё говоришь, что слабый иллюзионист? – Хмыкнул я. - Я такого не говорил. Я сильный, и даже очень сильный иллюзионист. Но большая часть моей силы заключается в мозгах, и умении правильно использовать свои силы. Однако мои иллюзионисты потенциально сильнее меня. Плюс они прирождённые Хранители Тумана. Им контроль над ним даётся без стольких усилий и концентрации. Хотя за счёт воображения и ума – я всё равно буду их делать. Это называется трезвой оценкой своих возможностей. - Здраво. – Кивнул я, соглашаясь, и начиная рассматривать свои «сокровища». М-да, а время их не пощадило. Всё-таки во времена моей молодости не было таких прочных и долговечных материалов. Я покосился на сына. Он с интересом рассматривал так называемый полуистлевший «хлам». Что было удивительным. Я-то считал, что нынешняя молодёжь к таким вещам даже прикасаться бы побрезговала. Хотя сокровищами моими действительно был всякого разного рода хлам. Детская кроватка Рикардо и люлька Фаусты, моей младшей дочери, с которой уехал вместе в Японию. Одно из платьев, в котором ходила Амбра, пока поправлялась. Это было одно из любимейших ею платьев, но она всё равно предпочитала костюм наёмницы. Тут было несколько кукол моих детей, и детей Деймона. Подозреваю, что несколько незнакомых мне кукол – были куклами моих внуков. Возле стены стояло несколько деревянных мечей. А вот это уже мои игрушки и моих друзей, с которыми я рос с девяти лет на улицах. Рядом с ними стоял лук, который принадлежал Джи…. Он уже тогда, деревянными стрелами, почти никогда не мазал. - Кажется, кто-то в детстве очень часто любил представлять себя великими войнами. – Прорвался сквозь обрушившуюся на меня толщу воспоминаний ехидный голос Леонардо. - Мне всегда казалось, что в эту игру играли все мальчишки любых времён. – Пожал плечами я. – Тем более что и времена тогда были не то, что сейчас. Война где-то шла постоянно. Если не здесь, то там. Если помнишь историю, то Сицилийское королевство тогда было частью Испании. А она всю жизнь вела войны. Неудивительно, что дети хотели воевать, как отцы… - Неизвестно зачем и за кого, просто по науськиванию эгоистичных правителей жаждавших наживы и большей власти. - Ну, в общем, да. – Покорно согласился я. - Ну и зачем ты решил мне показать всё это? Я так понимаю, что это вещи дорогие твоему сердцу. - Да. Не знаю. Наверное, просто захотелось поделиться с родной кровью. Как же я скучал по всему этому!!! - Полусгнившим, полуистлевшим щепкам и тряпкам? – Приподнял бровь он. - Эй! – Хотел было уж возмутиться, но меня перебили. Леонардо примирительно поднял руки, и произнёс: - Ничего не подумай, я уважаю твоё прошлое. Но не свободен тот, кто не способен расстаться с сокровищем. - Хочешь сказать, что у тебя нет подобных вещей? – Скептично спросил я. - Есть дорогие мне вещи, с которыми будет очень жаль расставаться. Но все они на мне, и всегда с собой. Ну, почти всегда. – Сын демонстративно подёргал себя на серьгу в виде волчьей морды, потом, постучал ногтём по клыку в ожерелье, висящем на шее. Затем дрожащей рукой провёл по трём цепям с нанизанными на них бусинами и, напоследок, провёл по кольцу в виде морды льва. - И это всё? – Удивлённо поинтересовался я. - Есть ещё мой ятаган, но он не так. В общем, да. Это всё. - Безделушки? - Вот видишь, ты тоже относишься к вещам связанным с моей памятью пренебрежительно. Это лицемерно, отец, даже не смотря на то, что я к ним отношусь так же. Просто расстаться не в силах. Пока что. – Это заставило меня задуматься. Почему-то. - Чтож, я скучал по своим вещам. Я посмотрел на них. Вытаскивай нас отсюда, и идём дальше. - Надоели воспоминания?! – Усмехнулся Леонардо, хватая меня за локоть. Я почувствовал, что меня снова затягивает его пламя Тумана. - Да. Их слишком много. – Сказал я, когда мы уже вновь очутились в элекрощитовом помещении. – К тому же, если учесть тот факт, что связанны эти воспоминания по большей части с уже давно мёртвыми людьми – Они слишком ностальгичны, и не слишком приятны. - Понимаю. – Хмыкнул сын, буквально волоком таща меня на запад. Петляли мы, буквально по лабиринтам подземелья, минут десять, не меньше. И к моему немалому удивлению вышли к неотделанным помещениям. Голый камень, и ничего больше. Если не считать пары мётел в одном из углов. Я осмотрелся, и понял главное: потайной выход был не здесь. Что-то было не так. Это была вся западная стена, которую я помнил. Но выход был точно не здесь. Однако он был точно на западе. - Ну и?! Чего стоим с такой задумчиво-недоумённой физиономией? – Вновь ехидный голос сына вырвал меня из размышлений. - Выход на западе, но не здесь. – Брови Леонардо взлетели высоко на лоб. - Стой-стой, ты хочешь сказать, что западный выход находиться в катакомбах?! – И тут меня осенило! Точно! Ведь в особняке было два подвальных уровня. Нижний был гораздо меньше верхнего, но именно оттуда был выход. - Да. – Подтвердил я. Глаз сына дёрнулся, а потом он неожиданно истерично, но заразительно расхохотался. Смеялся, смеялся, смеялся, смеялся…. В какой-то момент даже сполз по стенке. И успокаиваться начал лишь минут семь спустя. Ещё минут пять он пытался отдышаться. - Объяснишь? – Поднял бровь уже я. - Да. Но сначала мы спустимся. – Он встал, отряхнулся и снова повёл меня. На этот раз дорогу я узнал сам, и выложенный плиткой провал, уходивший в темноту, нашёл практически без помощи. Прежде чем спуститься, Леонардо включил свет. А внизу ничего не изменилось, за исключением проведённого электричества, и…. И осколков льда ровно в центре помещения. Сын видимо заметил моё недоумение и пояснил: - Это, - Он указал на лёд. – Остатки прорыва точки ноля Девятого. Это же причина, почему Занзас отказался с нами идти. - Так он был заморожен здесь? – Догадался я. - Именно. – Кивнул сын. – А смеялся я потому, что когда мы, старшие офицеры Варии, и тогда не известный ещё им я, спасали Занзаса, едва не остались тут. Проникнуть-то в особняк было легко, потому что тайные ходы мы знали. Девятый сообщил приёмному сыну, а он успел рассказать о них Скуалло. Так вот, мы проникли сюда, вытащили из колыбели Занзаса, и застряли. Видимо, здесь было какое-то следящее устройство, которое никто из нас не заметил. Так что пока мы хлопотали над впавшим сначала в ярость, а потом и в забытьё, Боссом Варии – к нам на огонёк заскочили агенты организации Внешнего Советника Вонголы, и желали нам помешать. Было тяжело прорываться сквозь рядовых и капитанов семьи, к которой принадлежишь, с нелёгким телом на руках, да ещё и, надеясь реабилитировать Варию в глазах, прежде всего самой Вонголы. Такая ситуация: и убивать нельзя, и калечить слишком сильно, но при этом умудряться отбивать неслабые атаки людей, по приказу начальства желающих нашей смерти, ну, и не забывать про тело. Честное слово, каждый из нас, далеко не по разу в тот момент проклинал весь мир в целом, и строителей особняка в частности за то, что они не предусмотрели потайной выход и отсюда. А теперь, спустя годы вдруг обнаруживается, что выход всё-таки был. Теперь понятен мой смех? - Даже более чем. – Интересная подробность совместного прошлого нынешней верхушки семьи, точнее её сильнейших бойцов. - Но разве интуиция тебе об этом не говорила? - Не до неё было мне. Я, видишь ли, единственный кто способен укротить ярость Занзаса. Так что я следил за тем, чтобы Босс Варии не очнулся. И я же следил за тем, что бы прорывающимся вперёд Скуалло и Леви-А-Тану, не грозил удар в спину от CEDEF. – Он вздохнул. – Что уж теперь. Показывай, давай, что хотел показать. – Я хмыкнул, и теперь уже без проблем подобрался к тому месту, где был спрятан потайной выход. А находился он в небольшом углублении одного из углов. В углублении? Нет, это не совсем точно. Это была квадратная яма, метр на метр, и глубиной метр двадцать. Обычно такие углубления предназначались для запаса воды. Это исключением не было. Вот только ёмкость у него была несколько больше видимой. Так вот, подошёл я к нему и… не обнаружил держателя для факела, который открывал этот проход. Он был благополучно кем-то спилен, и из стены торчал только металлический стержень не больше полу-сантиметра. М-да, без Леонардо было вновь не обойтись, но у меня вдруг, ни с того, ни с сего, проснулась гордость. Я вдруг понял, насколько беспомощен. Понял: для того, чтобы открыть этот проход мне как минимум понадобятся инструменты и куча времени, за которое, теоритически, мои враги, загнавшие меня сюда – успеют десять раз убить меня, если не больше. А мой родной сын всего лишь щёлкнет пальцами, и дверца сама откроется. С одной стороны, я гордился сыном, а с другой… мне банально было стыдно за свою беспомощность. И просить Леонардо о помощи сейчас было как-то… - Что, опять завис? – Произнесли насмешливо над ухом, сбивая с мысли. - Я не… - Не могу открыть? – А сколько веселья в глазах. Ни грамма превосходства, только веселье. Вот только я чувствовал себя настолько жалким, что сын, сам собой, казался превосходящим. Я вздохнул, и как взрослый человек смирился с тем, что Леонардо превзошёл меня по всем параметрам, и что учить его мне нечему. Поэтому я обречённо кивнул, и отошёл от стены. Сын хмыкнул, и, выуживая откуда-то из-за спины нож, произнёс: - Смотри и учись, салага. – И со всей силы, по самую рукоятку, вогнал нож в щель между камнями, как раз чуть пониже спиленного держателя. И, к моему удивлению, пол в яме скрипнул, и вновь, как и положено, стал небольшими блоками опускаться вниз, образуя лестницу. - Я чувствую себя ребёнком. – Ошеломлённо произнёс я. - С чем тебя и поздравляю, папочка. – Добродушно похлопал меня по плечу сын. - Признайся: ты издеваешься? - Есть немного. – Вполне серьёзно кивнул Леонардо, и захихикал. – Видел бы ты своё лицо! А вообще, я тебя не понимаю. У тебя было четыреста лет для того, чтобы узнать об этом мире очень и очень многое, многому научиться и многое постичь, а ты же, вместо этого занимался чёрти-чем. Хотя я подозреваю, что ты банально прожигал жизнь, жалея о прошлом, периодически накручивая себя и своё чувство вины, да размышлял, правильно ли поступил, решив продлить себе жизнь. А в последние шестнадцать лет – вообще наверняка просто тупо существовал, жалея бедного несчастного себя от того, что струсил. Как ты там говорил: и матери моей не нужен, и сына воспитать струсил, и Вонгола изменилась, и мафия. И вообще, лучше бы ты не рождался, так? - По всем больным местам проехался. Доволен? – Хмуро поинтересовался я. - Очень. – Покивал сынок. - И вот как ты об этом, обо всём догадался? - А я сам, точно такой же. – Весело сказал он, спрыгивая на лестницу. – Воу! – Донеслось снизу. – А по суше места не нашлось? – Я тоже спрыгнул, и увидел, что дно вновь квадратного помещения, но на этот раз три на три метра, заполнено водой примерно по щиколотку, сверкающей пламенем посмертной воли сына в отражении. - М-да. – Проронил я, спуская по лестнице, предварительно пригнувшись, под низким сводом. Спустившись до определённой ступени, я дёрнул за, на этот раз целый, держатель для факелов, в стенах на полу открылось несколько водостоков, и вода стала стремительно уходить. На этот раз я проявил смекалку, и, подобрав со ступени осколок камня, вставил его в держатель факелов так, чтобы тот не возвращался на место. Леонардо одобрительно хмыкнул. Мы подождали на лестнице несколько минут, дожидаясь пока вода уйдёт, а затем спустились на мокрый и скользкий, да ещё и дурно пахнущий пол, который впрочем, недолго пробыл таковым. Сын, слегка поскользнувшись в один момент, рыкнул и резко высвободил волну пламени. Она быстро стала поглощать комнату. В какой-то момент я подумал, что он и меня сожжёт, но пламя оказалось чуть тёплым. Однако, не смотря на это, вся влага в помещении была испарена, слизь сожжена, да и в воздухе почти не осталось запаха затхлой воды. Мне хотелось возмутиться: на что он тратит свой дар?! Однако стоять на полу стало проще, и за это я был благодарен. Я вновь поднялся по лестнице, но на этот раз, чтобы потянуть за держатель факелов напротив того, что открывало водостоки. Стоило мне это сделать, как под лестницей тут же появился проход. Я тоже вошёл в гипер-режим и, схватив сына за руку, потащил его в проход, по пути спрашивая: - Что ты имел в виду, говоря, что точно такой же? - Я тоже живу прошлым, активно жалею о нём, и слишком часто думаю о том, насколько счастливее были бы тысячи людей, если бы меня не было. Правда, я умею себя оправдывать: ещё столько же тысяч людей были бы наоборот, более несчастны, если бы меня не было. – Пояснил он. - Ясно. – Судя по тону голоса, и звону интуиции – он говорил правду. И от этого было грустно, а потому я решил сменить тему: - Почему ты используешь дар пламени в бытовых целях? Это ведь кощунство! - Для меня пламя посмертной воли это не дар, а самое что ни на есть проклятье. Я же говорил уже. – От неожиданного осознания, что Леонардо говорил серьёзно, я даже выпустил его руку, и остановился как вкопанный. Сын по инерции влетел в меня, ведь неслись мы достаточно быстро. Он извинился и отошёл на шаг. - Ты серьёзно? – Неверяще спросил я. - Даже более чем. Все самые страшные беды в моей жизни случались из-за него, всю боль моей жизни мне пришлось переживать из-за него, буквально за волосы, как барон Мюнхаузен, вытаскивая себя с того света, чуть не заключая сделок о продаже собственной души. Даже самые сильные мои враги у меня появились тоже, только из-за исключительности моего пламени. И когда я говорю, что оно моё проклятие – поверь, так оно и есть. – Сын говорил это со странной смесью абсолютного безразличия и отчаяния. А я понимал, что чем больше его узнаю, тем сильнее понимаю, насколько перед ним виноват. А ещё, что не уверен, хочу ли я знать о том, что с ним происходило. Вот только я должен. Обязан выяснить как можно больше, чтобы знать точную степень своей вины. Я чувствовал горечь на языке и в сердце. – Идём уже. Мне надоело. – Я кивнул, и мы пошли дальше не торопясь. И всё-таки мне стало бы намного легче, если бы Леонардо убил меня. С другой стороны, может так я смогу хотя бы частично возместить ущерб, нанесённый так необдуманно и глупо? Ущерб, который если не сломал, то убил что-то важное в душе и сердце собственного чада, рождённого любимой женщиной. Пожалуй, я всё же жалел о том, что решил признаться. А так…. Страшно осознавать, что не нужен. Что с тобой возятся только из жалости и каких-то иных соображений, но точно не из сыновьих. Вот только я заслужил, а значит должен терпеть. Я столько лет жил одной лишь надеждой на то, что Амбра согласиться родить от меня. Столетия надеялся на то, что ребёнок станет лучом света во тьме для меня. А когда дошло до дела – струсил, испугался взять на себя ответственность. Оправдывая себя тем, что не смогу защитить сына от мафии, что рядом со мной он тоже станет убийцей, что я просто не смогу его воспитать. И отказался от мечты. Только из-за трусости. Чёрт, да я и вправду не стою своего сына, и не достоин зваться его отцом. Мне оставалось только гадать о том, почему же Леонардо всё-таки меня простил. И надеяться на то, что когда-нибудь и я смогу себя простить. Конец POV Тайны особняка мне уже порядком поднадоели, тем более что ничего особенного в них не было. Но больше мне надоела гнетущая аура чувства вины, распространяемая вокруг отца. Я вроде ничего такого не говорил, чтобы довести его до такого. Или это интуиция подсказывала ему, насколько страшной была моя жизнь?! Ладно, не важно. Я, будучи садистом, считал, что помучиться ему не помешает. Правда, это портило настроение мне. Не очень сильно, ибо где-то наверху, в моей комнате, меня ждал Занзас со своим наглым непристойным предложением. Он быстро вернёт мне настроение на привычный уровень. Мы шли по тоннелю, уже некоторое, довольно-таки продолжительное время. Шли, пока не вышли в расширение, больше похожее на очередное помещение, в центре которого стояло подобие каменного стола на одной ножке, больше похожее на шампиньон. Эта хренотень показалась мне знакомой… - Ну, вот мы и пришли. – Произнёс отец. – Думаю, что к выходу из тоннеля идти нет смысла. Его явно не завалило, а принципы открывания и закрывания дверей ты знаешь лучше меня. Так что будет время и желание – сбегаешь сам. – Сбегаю, - кивнул я сам себе. Но больше не так для интереса, как для того, чтобы смазать, а то и почистить механизмы. - Зачем тогда тащил? – Спросил я. - Ради вот этой штуковины. – Он хлопнул ладонью по «шляпке гриба». – Я ещё пока Боссом был, гадал, что же это такое. Ты вроде специалист , вот и скажи мне. – Ехидно сверкнул глазами Примо Вонгола. Отомстить, что ли решил?! Я подошёл к «грибу», и моментально вспомнил, где видел ещё такие. Точно! Этот гриб был один в один такой же, как в Виндиче. Таже форма, те же четырнадцать отпечатков ладоней. Тот же кристалл в центре «шляпки», и прозрачные прожилки, исходящие из него. - Это тебе Бермуда фон… бла-бла-бла, не помню как там дальше… - Фон Вихтенштайн. Но откуда ты…? – Ну вот, опять этот идиотский вопрос! Я вздохнул. - Дядя Бер как-то раз, когда приходил к нему «на чай», показал мне в своих пенатах смешное помещение, в виде гриба. В его центре стояло три постамента, на двух из которых были точно такие же штуковины. Больше я их нигде не встречал, так что предположить что этот «грибок» оттуда не составляло сложности. - Дядя Бер? – Брови отца поползли на лоб. - Ну да. – Как ни в чём не бывало, кивнул я. - Ты и с ним познакомиться успел. – Как-то обречённо констатировал основатель мафии. – Как ты от него добился того, чтобы его дядей-то называть? - Ну, я однажды по вине Варии, вернее во имя восстановления её репутации, ввязался в одну очень преступную, с точки зрения Виндиче, авантюру. Моё участие в ней было лишь косвенным, и недоказуемым (я об этом позаботился), но мужики Бермуды загребли всех. Я мог бы отбиться, удрать, но они меня видели, а значит этим бы я, подставил как Варию, так и Вонголу. Вот я и не сопротивлялся. А Бермуде только стоило увидеть моё лицо, как тут же залепетал: «Ого! Да неужто, этот придурок таки дождался своей богини?!» – Глаз отца забавно задёргался, после этой фразы. - Это он рассказал тебе о том, что я твой отец? - Нет. Я ещё до того, подозревал. И не перебивай! – Возмутился я. – Так вот, мы с Боссом стражей поговорили, и он для себя прояснил, что я не знаю о том, кто мой отец. Бермуда тогда недовольно крякнул, и буркнул что-то вроде: «Совсем мозги растерял, старая сволочь». После чего повелел называть его дядей Бером, и никак иначе. Объяснив это тем, что является названным братом моего папочки. Сделал мне в тюрьме сухую и тёплую комнату, приказав чувствовать себя как дома, и заходить на чай в любое время. На вопросы отвечать отказался, аргументируя это: «Одумается, сам явится», и отпустил с миром. С тех пор я с Виндиче активно сотрудничаю. - Вот зараза! И мне ничего не сказал. – Буквально пылал пламенным гневом Джотто. – Друг называется…. Я бы раньше «одумался», если бы знал, что ты уже напрочно с мафией связан, и киллером работаешь. - Не киллером, а вольнонаёмным киллером…. - А в чём разница? – Я возвёл очи к потолку. - Киллеры берут заказы только на убийство. Наёмники же – на любую работу. Я и то, и другое. И не перебивай! – Повысил голос я, начиная раздражаться. – Так вот, папочка, если бы ты объявился раньше – сильно попутал бы планы мне. – Объяснил я, мысленно представляя, чтобы с ним сделал, если бы он объявился ТОГДА. – М-да, мокрого места от тебя бы не осталось. У меня в то время чёрная полоса в жизни была, так что я бы тебя даже слушать не стал. - В таком случае, мне, похоже, наоборот, нужно благодарить Бермуду. – Со смешинками в голубых глазах пробормотал отец. Я важно кивнул. – Так что это за штука? – Он снова похлопал по «грибу». - А хрен его знает. Дядя Бер их как накопители пламени использует, чтобы иметь возможность надолго покидать тюрьму. Там же всё на его пламени отчаяния держится. Включая его людей. Где он их достал – у него и спроси. Истинное предназначение этой штуковины мне неведомо. Да и неособо интересно для того, чтобы браться за изучение. – Я критично осмотрел «Гриб», и решил, что он может пригодиться. И если не как накопитель, то, как скульптура гриба, которую можно перетащить в парк. - Накопитель, говоришь? – Переспросил отец, на что я уже в который раз просто кивнул. Он задумчиво посмотрел на отпечатки ладоней. Затем он зажёг пламя на своей ладони, и положил её точно на отпечаток. Кристалл на вершине «шляпки» засветился чистым пламенем гармонии Неба, от него запылали и прозрачные прожилины, сверху вниз, словно вода, стека к ножке, а затем и к её основанию. Примо убрал руку с отпечатка, и кристаллик начал гаснуть, как и прожилины. Но зато у основания «Гриба» пламя продолжало светиться, никуда не исчезая. Это было похоже на крашеную воду, которую налили в стакан, и она как раз закрывала дно. - Интересно. – Воскликнул я, и тут же положил обе ладони на отпечатки. Только я в одной зажёг пламя Облака, на другой Тумана. Кристалл снова засветился, правда, на этот раз пламенем Облака. Процесс повторился. Но вот пламя Тумана «гриб» «кушать» отказался. Это заинтересовало меня ещё сильнее, и я провёл им по другим следам. Таким образом выяснилось, что Пламенем Неба можно было пополнять накопитель только с того отпечатка ладони, с которого его пускал мой отец. Для остальных шести видов пламени существовал строго определённый след на «шляпке». Однако пламя Неба, выпущенное с помощью перстня императоров Рима, поглощалось из любого отпечатка. В процессе эксперимента я полностью заполнил накопитель различными видами пламени, и теперь подземный проход не нуждался в освещении, потому что его всеми цветами радуги освещал «гриб». - О! я буду называть тебя Мутантом. – Ласково провёл я рукой по кристаллу, уже давно выйдя из гипер-режима. - Почему Мутант? – Заинтересованно спросил отец. Я пожал плечами. - А на что это похоже? - На Гриб? - Верно, на облучённый радиацией гриб. Этакий радиационный светящийся в темноте грибочек, поистине мутированных размеров. Ну, разве не Мутант? - Логично. – Хмыкнул отец. - Ага. – Довольно произнёс я, чувствуя, что настроение улучшилось. – Вот представь, прихожу я к Занзасу такой довольный, а он меня и спрашивает: «Чего довольный-то такой, Мусор?» А я ему: «Грибочек, светящийся в темноте видел, высотой больше метра». Только представь его лицо, отец. Даже подозреваю, что он меня спросит, не ушибся ли я, а если я отвечу, что не ушибся, спросит: не ел ли я этот грибочек. – Я хихикнул, представляя выражения лица, своего обожаемого Неба. Вонгола Примо тоже весело рассмеялся. В общем, настроение улучшилось. Когда мы выбрались на верхний подземный уровень, отец хотел потащить меня ещё к южному потайному выходу, который ещё завалило, но я его остановил сообщением о том, что там сейчас располагался арсенал и небольшой бункер, и вряд ли сохранилась даже стена. Тогда он выразил своё желание осмотреть оружейный склад, но я отказал ему в этой маленькой просьбе. Всё-таки на стратегически важные военные объекты экскурсии не водят. Выбравшись из подвала, я отловил Альдо, местного дворецкого, и приказал приготовить комнату отцу, милостиво разрешив ему остаться на ночь. В процессе общения с дворецким понял, что он мне категорически не нравится. Но почему – не понял. Сплавив, наконец, настырного предка, я поднялся в свою комнату в надежде отдохнуть, совершенно позабыв о своей договорённости…. Очень зря. Уже ставшая почти родной комната, встретила меня полной темнотой, недовольным: «Ты долго», и жёстким собственническим поцелуем. А потом обладатель красных глаз, светившихся яростью в темноте, не спрашивая моего мнения, потащил меня испытывать козырную лестницу на прочность. Та испытания выдержала с блеском, но из-за этого уснуть мне позволили только под утро. Вот жеж! А про Мутанта я ему всё-таки рассказал, и наша с Белом коллекция компромата пополнилась ещё одним прекрасным снимком.