The Banshee Show

      — Лиз, ты идёшь?       Мамин голос доносился с первого этажа — она сказала, что успеет докинуть меня до школы перед работой. И это было бы прекрасно, если бы не одно "но" — поутру я обнаружила себя лежащей на полу с руками, обмотанными простынёй.       Я, вся комната и одежда насквозь провоняли гарью, а ладони, которые мне с трудом удалось размотать, были покрыты ожогами и волдырями.       И я понятия не имела, что произошло.       — Лиз?       — Мам, мне нужно ещё пятнадцать минут! — наконец ответила я, когда услышала, как она поднимается по лестнице.       Я прикусила губу до крови, чтобы не закричать — руки горели огнём.       Мама сказала, что не успеет на работу, если мы не выйдем сейчас же, и тогда мы, разделённые наспех запертой дверью моей комнаты, договорились, что она заберёт меня после школы.       Перед уходом она ещё раз уточнила, всё ли со мной в порядке. Я соврала, что да, но как только входная дверь за ней захлопнулась, я направилась в ванную комнату и там разревелась в голос, подставляя обожжённые руки под струю холодной воды.       Собственный голос в маленьком помещении, покрытом кафелем с пола до потолка, оглушал.       Всхлипывая, я тихонько массировала пальцы, стараясь оттереть пыль и копоть с уцелевших участков кожи. Я ничего не помнила: ни когда именно это случилось, ни где я была, ни как умудрилась сжечь свои руки. Я знала точно, что легла в кровать без четверти двенадцать и практически сразу же — (что странно) — провалилась в сон. А проснувшись с утра по маминому зову, я обнаружила себя на полу в едва ли живом состоянии.       На приведение себя в порядок мне потребовалось куда больше, чем пятнадцать минут, про которые я говорила маме: из ванной комнаты я вышла в то время, когда по расписанию заканчивался второй урок. Однако, мне было уже всё равно, потому что в школу я больше не собиралась.       Попытка снять запачканный грязью пододеяльник успехом не увенчалась: каждый раз, когда кожа на руках касалась ткани, мне хотелось выть от боли, и поэтому я лишь опустилась на пол, сжимая одной рукой край пододеяльника, а другую бережно прижимая к груди внешней стороной, которая уцелела больше, и снова тихонько заплакала.       Спустя некоторое время, которое я едва ли могла трезво измерить, кто-то постучал в дверь. У меня не было сил подняться. Я убеждала себя в том, что это всего лишь почтальон, и он скоро уйдёт, но стук нарастал и вскоре начал походить на настоящий грохот.       Кто-то буквально ломился в мою дверь.       Мне пришлось заставить себя встать и, пошатываясь, спуститься вниз. Остановившись у двери, я завела руки за спину.       — Кто там?       — Лиз? — знакомый голос отдавал нотками беспокойства.       Я прильнула к глазку: Скотт и Лиам стояли на пороге, оглядываясь по сторонам.       — Что случилось?       — Почему ты не пришла в школу? — Лиам наклонился немного вперёд и приложил ухо к двери.       — Я ... заболела.       — Лиз, можно нам войти? — попросил Скотт.       Я выпрямилась и сделала непроизвольный шаг назад.       — Не думаю, что это хорошая идея ... Эта болезнь заразная ...       Молчание. Внутри дома и снаружи.       — Чем это так воняет? — вдруг неожиданно поинтересовался Лиам.       — Это запах лжи, — тут же ответил Скотт, словно только и ждал, чтобы кто-то задал ему этот вопрос. — Лиз?       Я шумно сглотнула.       — Лиз, ты же знаешь, что мы можем выломать дверь.       Я знала. И именно поэтому мне пришлось снова подойти к ней и, сделав над собой усилие, открыть её.       Лиам и Скотт ещё буквально секунду задержались на пороге, а затем вошли в дом, цепляясь взглядом за всё подряд, что могло бы показаться им странным, включая меня. Но я стояла, заведя руки за спину, и изображала на лице невозмутимость настолько, насколько мне позволяла это делать ноющая боль в конечностях, напоминающая о себе чуть ли не каждое мгновение.       — Ты уверена, что ты в порядке? — спросил Лиам.       Я кивнула.       — Хорошо, — продолжил Скотт. — Тогда нам нужна твоя помощь, потому что с Лидией что-то случилось ...       — Что вы имеете в виду?       — Она позвонила Стайлзу два часа назад и сказала, что сидит на кладбище в одном только халате, и что ей удалось набрать номер его телефона лишь с пятого раза, потому что её ладони обожжены до неузнаваемости.       Я тяжело вздохнула и, немного помедлив, вывела руки из-за спины и вытянула их вперёд, а потом поинтересовалась:       — Вот так?       Лиам охнул и протянул было руку, чтобы коснуться, но я отдёрнула свои прочь, потому что знала, насколько это будет больно.       — Нужно ехать, — тихо сказал Скотт.       — Куда?       — В ветлечебницу.       — Что? — переспросила я, но в ответ Скотт лишь коротко кивнул. — Я не могу выйти на улицу в пижаме!       — Хочешь, я дам тебе свою толстовку? — спросил Лиам и, не дождавшись моего ответа, принялся стягивать с себя кофту приятного мятного цвета, которая уж слишком выгодно оттеняла его чистые голубые глаза.       — Можешь ты ... пожалуйста? — я не успела договорить, потому что Лиам и сам всё понял: он накинул свою толстовку мне на плечи. — Спасибо.

***

      Мы сели в машину и сразу же тронулись с места. Я повернулась к окну и всю дорогу не отрывала взгляд от мелькающих и быстро сменяющихся пейзажей. Все мысли были заняты лишь одним человеком — Лидией. Её руки тоже обожжены, а это значит, что вчера ночью мы вместе ушли из своих домов и встретились в месте, где было много огня.       Или был пожар.       — О Господи, — выдохнула я слишком громко.       Скотт резко дал по тормозам, отчего я налетела на переднее сидение, на котором сидел Лиам.       — Что случилось? — оба юноши обернулись на меня.       А я не могла выдавить и слова.       Всё выяснилось слишком резко, словно по щелчку, стоило мне только попытаться составить логическую цепочку вчерашних событий. Это не походило на сознательные воспоминания человека, который был в трезвом разуме — всё наоборот было как в тумане.       Огромное поле. Трибуны. Софиты, которые когда-то в прошлом освещали лица игроков в лакросс, и мешок, подвешенный за железную перекладину. Но при близком рассмотрении я понимаю, что это и не мешок вовсе — тело. Точнее, его верхняя половина. А в двух метрах левее, привязанная за пальцы, висит нижняя его часть. Это девушка, я могу различить это по длинным светлым волосам, которые вспыхивают первые, когда неизвестный человек, чьего лица я не вижу, подносит к её голове что-то, напоминающее факел.       И тогда я кричу — не здесь и сейчас в машине у Скотта, а там, в воспоминаниях, кричу громко, словно это меня убивают; кричу так, что замолкаю лишь когда в лёгких кончается воздух.       И тогда этот человек уходит, даже не повернувшись в мою сторону. Он уходит, поджигая по дороге и другую часть тела бедной девушки.       Я даже не думаю о том, чтобы попробовать его остановить — я слишком труслива и слишком эгоистична для этого. Спустя некоторое время, то, которое я провожу, не сводя взгляда с горящего тела, приходит Лидия. И уже вместе мы идём к огню, шагая босиком по сырой траве.       А затем мы принимаемся тушить его. Голыми руками.       — Школа, — я трясла головой, пытаясь вернуться в настоящее. — Поле для игры в лакросс.       — Что там?       — Убийство. Ночью там было убийство, и я была там ... Я видела его ... Он поджёг девушку.       — Что будем делать? — Лиам глянул на Скотта.       Тот снова завёл машину, переведя свой хмурый взгляд вперёд.       Он ответил лишь по прошествии пары минут, когда мы успели миновать один квартал.       — Нужно позвонить шерифу.       — Кажется, уже не надо, — поправила я и ткнула пальцем в стекло.       Школа только начинала виднеться за поворотом, но звуковая сигнализация полицейских машин уже была слышна отчётливо громко. Не прошло и недели с тех пор, как они опрашивали студентов по поводу тела мальчика по имени Рид, чью фамилию я не запомнила, и вот опять: напуганные школьники вжимают головы в плечи и трясутся, словно листья на ветру, отвечая на вопросы помощников шерифа.       Я понимала каждого из них — столкнуться с прекращением жизни лицом к лицу — такое способен перенести не каждый.       Например, я. Я не смогла.       — Мы не остановимся? — поинтересовался Лиам, когда мы проехали мимо школы дальше по прямой.       — Думаю, и без нас тут неплохо справятся. Это их работа, — ответил Скотт. — А нам нужно поскорее добраться до ветлечебницы. Как твои руки, Лиз?       Отвлечённая воспоминаниями, я совсем забыла про ладони, но как только Скотт напомнил о них, я снова почувствовала ноющую боль.       — Не очень. Как и я сама.

***

      У меня не было домашних животных, и потому я никогда не была в ветлечебнице. Но Скотт сказал, что Дитон не совсем уж и врач, по крайней мере, ветеринарный.       — Так вы, значит ... Колдун? — спросила я, когда мужчина осторожно промазывал мои пальцы чем-то зелёным.       Это средство охлаждало кожу, но пахло отвратительно.       — Я ветеринар, — Дитон невозмутимо улыбнулся.       Лидия сидела рядом, её руки уже были покрыты этим магическим средством. Она рассказала мне, что тоже вспомнила поле: то, как мы пытались потушить огонь голыми руками, совершенно не чувствуя ни жара, ни боли.       Однако, после этого я была единственной, кто отправилась домой.       Лидия ушла на кладбище, дорога до которого должна была занять у неё больше часа. Именно там поутру она обнаружила себя босой, в одном халате, сидящей на коленях только напротив надгробной плиты с выгравированным именем её лучшей подруги.

Эллисон Арджент. 1995 - 2014.

      — Я позвонил отцу, — голова Стайлза, а затем и весь он целиком, показались в дверном проёме. — Он сказал, что эту женщину звали Бриттани Кейгли. Она была домохозяйкой, нигде не работала, мало где появлялась. Должно быть, убийца приложил немало усилий, чтобы найти её.       — Ты что, этим восхищаешься? — возмутилась Лидия.       — Нет, я просто отметил, что это была большая работа, — прыснул Стайлз.       — Хватит, ребят, — Кира сидела рядом с Лидией и держала в руках её шёлковый халат.       Я заметила, что Лидия уже не сидела в своей домашней одежде — теперь на ней было красивое платье в цветочный принт. Её длинные рыжие волосы были собраны в неаккуратный пучок, который только придавал девушке больше шарма. Даже на её губах уже блестела розовая помада.       Я была единственной, кто выглядел и чувствовал себя отвратительно.       — Что мы будем делать? — выдавила я, когда мистер Дитон выпрямился и отошёл к своему столу.       Взгляды ребят тут же устремились на меня.       — Я больше не хочу находить тела, даже если и не совсем чётко помню, как делала это. Я ... — слова застревали в горле, но я должна была их произнести. Я чувствовала, что должна была. — ... Не хочу закончить как тётя.       — И ты не закончишь! — тут же произнёс Скотт. Он подошёл и положил руку мне на плечо. — Лиз, послушай. Если ты хочешь, ты можешь уйти. Дитон подлечит твои руки, я отвезу тебя домой и обещаю, что мы больше не потревожим тебя. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя плохо.       Я покачала головой. Скотт МакКолл был удивительно добр со всеми, и это меня немного пугало. Однако, в его глазах не было ни корысти, ни обиды, ни злости — только понимание. Он действительно хотел, чтобы со мной всё было в порядке.       И я практически согласилась. Я, настоящая трусиха, трясущаяся над собственной шкурой, практически сказала:       Да, пожалуйста. Отвезите меня домой, чтобы я снова вернулась к своей скучной жизни, где есть место только для моих собственных проблем.       Но я не смогла, потому что столкнулась взглядом с Лиамом. Он смотрел на меня так, словно не готов был во мне разочароваться.       Он смотрел так, словно хотел, чтобы я осталась.       — Нет. Я помогу вам. Мне просто нужно немного свыкнуться с тем, что моя жизнь отныне и навеки находится в потенциальной опасности.       — За тобой хотя бы пума не гонялась! — Малия передёрнула плечами с серьёзным выражением лица.       И я позволила себе рассмеяться.