The Banshee Show

      Я слышала слишком отчётливо, как рвётся чужая плоть, словно хлопковая рубашка, когда мачете человека в чёрном разрезало тело девушки, висящей в паре метров от меня. Это был уже третий человек, и я до сих пор не понимала, почему наёмник оставлял меня в живых, методично расправляясь со всеми остальными.       Когда глаза привыкли к полумраку, и я перестала плакать и огляделась, то поняла, что нахожусь в каком-то подвале, а жёлтое пятно, которое я поначалу приняла за костёр, являлось солнечным светом, льющимся из крохотного окошечка прямо над потолком. Я дёргалась, выворачивала и выкручивала свои руки в попытке хотя бы ослабить верёвки вокруг кистей и лодыжек, но ничего не получалось, и тогда мне приходилось просто продолжать дышать спёртым воздухом и молча плакать, ощущая на губах привкус клея от скотча, которым был заклеен мой рот.       Этот Ад длился больше двадцати четырёх часов.       Теперь, когда солнце заходило уже второй раз за всё моё пребывание здесь, а, точнее, непонятно где, я смотрела на то, как мужчина в чёрном пихал располовиненные тела в мешки, словно какой-то мусор. Я не знала, куда он уносит их потом, когда исчезает за скрипучей дверью, располагающейся вне моего поля зрения, но предполагала, что он никогда не убивал там, где тела находила полиция — расправляясь с ними в более интимной обстановке, он выходил ночью в город и развешивал их там, где не составляло труда их отыскать.       Он издевался над шерифом и его помощниками, потому что знал, что в этой резне преимущество на его стороне.       Каратель не смотрел на меня. Проходил мимо, надвинув капюшон так низко на лицо, что я не видела даже его подбородка.       Спустя какое-то время, когда глаза научились отличать тёмный от очень тёмного, я перестала чувствовать ноги ниже колен, а лёгкие уже не горели огнём от вечного запаха гари, пота и крови, успев привыкнуть. Но голоса, шепчущие в моей голове, не замолкали ни на секунду.       Я слышала Лидию. Она звала меня.       Но я не знала, как мне ей ответить.       Когда я впервые почувствовала сильную боль в висках, а веки стали безумно тяжёлыми, и я была готова уже отключиться, Каратель впервые заговорил. В этот раз он появился без жертвы, и потому я не сразу поняла, в чём дело, когда он остановился напротив меня и завёл руки за спину.       — Ты банши, верно? — прохрипел он, а затем сделал шаг вперёд и присел на корточки точно возле моих ног.       Он схватился за верёвки на моих лодыжках и подёргал их, словно проверяя на прочность. Кожа под ними горела огнём.       — Я знаю, что ты банши. Я знаю о тебе всё, Лиз Мур. И не только о тебе, — он поднял голову на меня, и я, прищурившись, смогла различить его тонкие губы. — Обо всех из этого списка.       Выпрямившись, мужчина на мгновение замер, а затем взялся за края капюшона и стянул его с головы. Если бы я встретила этого человека на улице, я бы прошла мимо, и уж тем более не подумала бы, что он наёмный убийца. Он выглядел слишком просто: седые волосы с редкими чёрными переливами и такого же цвета густая щетина и карие мутноватые глаза, смотрящие на меня из-под низко посаженных бровей с лёгким прищуром не выдавали в нём бывшего служащего секретного подразделения.       Он приложил указательный палец левой руки к своим губам и шикнул, а правой подцепил край скотча, закрывающего мой рот, и резко дёрнул.       Глухой стон сорвался с моих губ.       — Почему ты не убил меня? — спросила я несколькими мгновениями спустя вместо того, чтобы умолять отпустить.       Потому что я прекрасно осознавала, что он меня не отпустит.       — Ты знаешь, сколько стоит твоя жизнь?       Я поджала губы.       — А жизнь Скотта МакКолла и Лидии Мартин?       Я продолжала молчать, подсознательно догадываясь, к чему ведёт Каратель.       — Зачем мне убивать тебя за жалкие шесть миллионов долларов, если я могу с помощью тебя получить в семь раз больше?       — Они не придут за мной, — тут же выпалила я.       — Придут. Не без моей помощи, разумеется.       Я непонимающе смотрела на Карателя, пытаясь пересилить желание закрыть глаза и провалиться в сон. Желудок скручивало от голода, но думать о еде я даже не пыталась — стойкий смешанный запах не давал мне на это никакого шанса.       У Карателя было до ужаса спокойное лицо, и то, чем он занимался, обозначалось лишь пятнами чужой крови на его скуле.       — Всё это, — я замолчала, чтобы откашляться, а затем продолжила: — ради денег?       — Да, — честно ответил мужчина. — Я же должен что-то есть.       Я задрожала, когда его пальцы провели линию от моего подбородка до виска, а затем вскрикнула, когда они схватили меня за волосы и с силой оттянули голову.       Я зашептала, чтобы он отпустил.       — Скажи мне, банши, что ты слышишь? — спросил Каратель, наклонившись так близко ко мне, что я задержала дыхание, когда гнилой запах из его рта ударил мне в ноздри. — Скажи мне, Лиз.       Я стиснула зубы и зажмурилась, хватаясь за последние остатки надежды, которые смогла найти. Но ни запах, ни прохлада подвала, ни размеренное дыхание Карателя — ничто из этого никуда не делось.       И тогда я открыла глаза и снова взглянула своему страху в лицо.       — Ты знаешь, что кто-то сегодня умрёт, — произнёс Каратель. Его губы растянулись в ухмылке. — И никто вам, детки, не поможет.       Он был прав. Я знала. Я чувствовала приближающуюся смерть.       Это ощущение, словно ядовитая змея, загнавшая мышь в её же норку, медленно проникало внутрь, поднималось к груди и выпускало смертельный яд, из-за которого было невозможно вздохнуть, и немела каждая мышца в теле, и безумно хотелось лишь кричать. Тоже самое я чувствовала и несколькими днями ранее, когда Лидия и Стайлз оказались в ловушке санитара по фамилии Брунски в доме Эха.       Я знала, что если Каратель окажется прав, и Скотт с ребятами смогут найти меня, то действительно кто-нибудь умрёт. И если это будет не сам наёмник, то кто-то из нас, и от этой мысли мне становилось ещё хуже.       Хотя, казалось, куда ещё.       — Даже если Скотт придёт, — а он не придёт, — то тогда это уже тебе нужна будет помощь, — произнесла я, оскалившись.       Это была не храбрость — это была последняя стадия страха.       Каратель расхохотался. Его смех показался мне наигранным и каким-то механическим — услышав такое, нормальный человек больше никогда не захочет смеяться.       Я хотела закричать о том, что мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним; хотела пригрозить ему тем, что когда сюда придёт истинный альфа Скотт МакКолл, ему придётся собирать свои зубы сломанными пальцами.       Хотела, но не успела.       Где-то вдалеке раздались голоса. И они были мне прекрасно знакомы.       — Нет, — прошептала я, а затем, набрав в лёгкие побольше воздуха, закричала: — Нет, нет, нет, нет!       Каратель с силой прижал скотч обратно к моим губам. Он снова накинул капюшон на голову, достал из-за плаща мачете, вечно болтающееся на его поясе, и исчез из поля моего зрения, плотно закрыв за собой дверь (что я поняла по скрипучему звуку) и оставляя меня одну, трясущуюся и запуганную. Всё, что мне оставалось — это висеть на месте и концентрировать внимание на том самом маленьком окошке, которое уже давно не являлось источником света из-за наступивших сумерек.       Всё, что мне оставалось — это ждать.       И я ждала. Ждала, когда с потолка подвала посыпался песок из-за того, что кто-то там наверху борются между собой, ждала, когда услышала глухие удары и треск ломающихся предметов. Ждала, и продолжала цепляться за последние остатки надежды до тех самых пор, пока не услышала чей-то громкий внутриутробный вой, переполненный болью. Он принадлежал Лиаму - я была уверена в этом на сто процентов.       А затем голоса в моей голове резко замолчали, унося с собой и неприятное чувство внутри, и кромешная тишина заволокла моё сознание. Но это не было облегчением — я просто почувствовала, как все ниточки внутри меня оборвались.       Кто-то умер.       И я закричала: про себя, задыхаясь от нехватки воздуха и захлёбываясь собственными слезами, — но закричала. И, спустя непродолжительное время, именно благодаря слезам скотч с моих губ отошёл даже без моей помощи.       Я закрыла глаза и беспомощно опустила голову вперёд, но затем неожиданный гнев наполнил каждую клеточку моего тела, и я принялась биться затылком о холодную бетонную стену словно в припадке.       Даже если бы я хотела остановиться, я бы не смогла это сделать — я была в отчаянии.       А потом дверь неожиданно открылась.       Она не была в поле моего зрения, и потому я могла лишь предполагать, кто именно вошёл внутрь. Воображение тут же представило мне страшные картины: Каратель втаскивает за волосы еле дышащую Лидию, оставляя наверху мёртвых Скотта и Лиама для того, чтобы вернуться за ними позже.       Мне не хотелось поднимать голову, чтобы снова видеть его до одури обыкновенное лицо, покрытое кровью моих потенциальных друзей, и я закрыла глаза, потому что смирилась с неизбежным ещё в тот момент, когда почувствовала чью-то смерть.       — Давай, убей меня, сукин ты сын, и получи свои грёбаные деньги, — произнесла я, подумав, что это будут идеальные последние слова.       — Лиз?       Сначала до меня дошёл сам звук голоса, а уже лишь потом то, что он произнёс моё имя с отличной от Карателя интонацией.       Я распахнула глаза. Передо мной стоял Лиам. Он был потрёпан и прижимал руку к груди, и я видела, что сквозь пальцы сочилась чёрная кровь, но, по крайней мере, он был жив.       Мои губы растянулись в облегчённой улыбке, а на глаза снова навернулись слёзы.       — Вы в порядке? Вы все живы?       Он неопределённо махнул головой, а затем опустился вниз к моим ногам и принялся развязывать верёвки. Когда он закончил с ними и теми, что поддерживали на весу мои руки, я рухнула на пол, словно тряпичная кукла, но Лиам успел ухватить меня за плечи, чтобы я не ударилась головой. Я видела по его прищуренному взгляду, что каждое движение приносило ему мучительную боль, а ещё было что-то в его лице, что я всё ещё не могла понять.       — Как вы нашли меня? — спросила я, когда Лиам помог мне встать на ноги.       Мне пришлось перекинуть одну руку ему через голову, чтобы не упасть.       — Каратель. Он оставлял подсказки вместе с каждым следующим телом после того, как ты пропала. Он больше не сжигал их дотла, оставляя отчётливый запах сырой земли, пыли и плесени. Мы поняли, что место, где он тебя держит, находится под землёй, но у нас было несколько вариантов, а он точно дал понять, что третье тело будет последним перед ..., — он тяжело вздохнул, когда мы перешагивали через каменные ступеньки подвала, — ... твоим собственным.       Покинув подвальное помещение, мы оказались в коротком земляном коридоре, оканчивающемся тяжёлой решёткой, ставни которой сейчас были открыты настежь. Хорошо, что солнце уже давно зашло за горизонт, а иначе я бы вмиг ослепла от резкой перемены света с мрачно тёмного на яркое дневное.       — Мы разделились, — продолжил Лиам. — Стайлз, Малия и Кира отправились в заброшенный банк Бэйкон Хиллс, Лидия и Скотт решили проверить дом Эха, а Дерек, Брэйден и я - старое хранилище Хейлов. О нём нам сказал Питер. Он говорил, что часто проводил там полнолуния вместе с теми из семьи, кто не мог себя контролировать, и потому сразу бы узнал его запах ... Но Скотт решил подстраховаться.       Мы вышли на улицу, и я наконец поняла, где нахожусь - заповедник Бэйкон Хиллс. Место, где семья Хейлов многие десятилетия имела огромный участок и дом, который сгорел несколько лет назад. Неудивительно, что у целой семьи оборотней было подземное хранилище с толстыми бетонными стенами.       Мои ноги путались между собой, но я старалась не растерять остатки достоинства и более или менее перебирать ими по земле до тех пор, пока не увидела кого-то, ничком лежащего на земле. Я остановилась, и Лиаму тоже пришлось притормозить.       — Кто это, Лиам? — я покачала головой, не отрывая взгляд от тела. — Это не Каратель!       Я знала, кто это, потому что возле тела на коленях сидела Брэйден.       — Лиам! Скажи мне! — требовала я, потому что не могла поверить собственным глазам.       — Дерек ... Дерек Хейл, — произнёс Лиам. — Он мёртв.       Как только Лиам произнёс это вслух, Брэйден, от которой нас разделяло не больше пяти метров, встала, схватив с земли пистолет, и направилась к ближайшему дереву. Только тогда я увидела, что возле него, прислонившись спиной к стволу, сидел Каратель. Он был ранен, но всё ещё жив. Даже сумерки не помешали мне различить ухмылку на его самодовольном лице.       Даже несмотря на то, что он проиграл, он всё равно чувствовал себя победителем.       Брэйден замерла лишь на мгновение перед тем, как вытянуть руку и выпустить все оставшиеся пули Карателю в грудь. Я вздрагивала от каждого выстрела вместе с Лиамом, который, как мне показалось, обнял меня ещё сильнее. Затем девушка наклонилась к теперь уже мёртвому телу бывшего наёмника и принялась шарить по его карманам.       Я не знала, что именно она искала, и мой взгляд снова скользнул к Дереку. Я так мало его знала, но всё равно чувствовала немую боль, когда видела, что его грудь не вздымается, обозначая вдохи и выдохи.       — У Карателя был собственный список смертников, — руки Брэйден не дрогнули, когда она подошла к нам протянула листок, свёрнутый в несколько раз.       Она поджала губы в тонкую полоску, и, несмотря на то, что попытка выглядеть непробиваемой, увенчалась успехом, и на её лице действительно не было ни одной эмоции, её глаза — красные и мокрые от слёз, — говорили об обратном.       Я развернула листок и обнаружила там имена, записанные в столбик от руки:

Скотт МакКолл Лидия Мартин Дерек Хейл Кира Юкимура Айзек Лейхи Стайлз Стилински

      И ниже, большими буквами и с таким нажимом на ручку, что бумага прорывалась в нескольких местах, была подпись

ОДИН МИЛЛИАРД ДОЛЛАРОВ