Прошла неделя с тех пор, как Брэйден, бросив нам на прощание парочку полезных советов от довольно опытного наёмника, исчезла, оправдываясь тем, что ей снова нужно отправляться на поиски кого-то под именем "Пустынный волк". Но мы все: каждый, включая саму девушку, — знали истинную причину её ухода.
В Бэйкон Хиллс её больше ничто не держало.
В Бэйкон Хиллс её больше никто не держал.
А мы продолжали ходить в школу как не бывало и делать вид, что всё в порядке, хотя ни я, ни другие ребята, себя таковыми не считали. Тяжелее всего было смотреть на Скотта — он был убит. Первые пару дней после похорон, он был не похож на самого себя: серый цвет его кожи и пустой взгляд выдавали многочисленные ночи, проведённые без сна с того самого момента, когда Брэйден привезла мёртвое и уже холодное тело Дерека к его лофту. В тот вечер Лидия и Кира еле сдерживали слёзы, и даже Питер выглядел так, словно что-то чувствовал. А я ...
А я винила в этом себя. Я замечала, как ребята не смотрят мне в глаза, когда разговаривают, чувствовала, что они перешёптываются за моей спиной. И я бы очень хотела сказать им, что, если бы у меня была возможность, я бы повернула время вспять и отдала бы свою жизнь за Дерека, но не могла, потому что это была бы неправда.
Я боялась смерти. Особенно теперь, когда увидела её собственными глазами.
А спустя два дня, как Брэйден покинула Бэйкон Хиллс, ребята исчезли. Ни Лидия, ни Скотт, ни даже Лиам не отвечали на мои звонки. Я докатилась до того, что караулила их возле школы часами после того, как кончались занятия. Однажды я даже порывалась проследить за мистером Юкимурой, чтобы узнать, где он живёт, и, быть может, найти Киру дома, но вовремя убедила себя, что это будет ужасно глупо с моей стороны.
Ребята не выходили на связь долгие три дня, и я начинала не на шутку пугаться. И сложно было сказать, что меня страшило больше — сам факт их пропажи или то, что я снова была вынуждена проводить время в одиночестве.
Я сидела в столовой, уже минут как десять покончив со своим обедом, и медлила, прежде чем встать и пойти на следующий урок. В нагрудном кармане джинсового пиджака лежал тот самый список, который Брэйден обнаружила у Карателя — я так и не отдала его Скотту, потому что первое время после похорон просто не хотела бередить и так кровоточащую рану. Я знала, что он был МакКоллу не меньше, чем старшим братом, и мне было его так жаль. Единственным, кто знал о списке, был Лиам. И я была безумно рада тому, что он а)никому о нём не рассказал и б)всё равно продолжал проводить со мной время, хоть и не многое, потому что все мы понимали, кому из нас сейчас сильнее нужна поддержка.
Хотя даже Лиам не сказал мне и слова последним вечером перед собственным исчезновением, когда он снова проводил меня до дома, и мы уселись на скамейку на моём заднем дворике, стоящую среди огромных цветочных клумб, благодаря которым мама умудрялась заполнить в душе одиночество от вечного отсутствия папы в командировках. Мы разговаривали обо всём и ни о чём несколько часов подряд, пока не стемнело. А затем он поцеловал меня в щёку и ушёл, а я ещё долгое время смотрела ему вслед, пока он окончательно не исчез из поля моего зрения.
А на следующее утро ни его, ни остальных ребят, в городе, кажется, уже не было.
Но тяжелее всего, как ни странно, мне было от того, что я не видела Лидию. В моей голове была ясная картинка того, что мы действительно могли стать подругами, и теперь было довольно больно падать в яму несбывшихся надежд.
Когда прозвенел звонок, я дёрнулась, но всё равно не встала, продолжая стучать ногтями по пластиковому подносу. Всё то время, что я успела провести в одиночестве, мне нужно было занимать себя чем-нибудь, чтобы не впасть в депрессию, и я выбрала рассуждения — для этого у меня было достаточно вопросов, требующих незамедлительного ответа. В этот нескончаемый перечень входил не только странный список Карателя, но и символ из блокнота тёти, а также факт того, что она не оставила мне свой дневник.
Я точно знала, что он был, а это значило, что она его прятала. Вот только от кого? И, главное, где?
То, что мой телефон разрывался входящим звонком в сумке, я заметила лишь тогда, когда мелодия пошла по второму кругу.
Лидия.
— Алло? — ответила я слишком громко и взволнованно.
— Лиз, у тебя всё в порядке? — спросила она.
Помимо её голоса, на другом конце провода слышался шум.
— Да. Где вы? Что случилось?
Я бы спросила, почему они больше со мной не дружат, но это было бы слишком по-детски. Даже для меня.
— Мы в порядке ...
— Вы все живы? — перебила я.
— Да, — ответила Лидия после небольшой паузы. — Мы все живы.
— Как Лиам? — сорвалось с моих губ раньше, чем я смогла осознать, и потому мне пришлось добавить: - И Скотт? Как он?
— Немного потрёпаны, но в целом в порядке. Мы в Мексике.
— В Мексике? — я подскочила с места и, схватив сумку, направилась на выход из столовой с такой стремительностью, словно там, за дверями, может оказаться эта самая Мексика.
— Долгая история. Ты точно в порядке? Никаких новостей?
Я знала, что она имеет в виду под "новостями" — голоса. Я отрицательно покачала головой, но, вспомнив, что говорю по телефону, произнесла вслух, что нет.
— Хорошо, — выдохнула Лидия.
— Лидс, домик у озера! — раздался где-то вдалеке голос Стайлза.
— Я помню, спасибо, — буркнула Лидия явно не мне. — Слушай, Лиз, есть одна идея ... Ты помнишь мой дом у озера?
Я задумалась.
— Припоминаю.
— На втором этаже есть звукоизолированная комната. Бабушка ... Она использовала её для ... одних специфических дел. Она помогла нам узнать первый пароль к списку, точнее не она — электрофон. Я подумала, что ты можешь попробовать то же, пока мы в пути.
— Хорошо, — произнесла я. Спорить мне не хотелось, несмотря на то, что я не думала, что из этого что-то выйдет. — Лидия?
— Ммм?
— Я подумала, что вы меня бросили. Подумала, что вы обвиняете меня в смерти Дерека, и поэтому не можете больше меня видеть ... Понимаешь, вы — единственные люди, с которыми я общаюсь.
Это был крик души. Возможно, мне стоило держать эмоции при себе, но у меня больше не было сил. К тому же, я думала о том, столько всего не успели сказать Эллисон и Дерек, и мне стало страшно: а вдруг и я не успею?
— Ох. Прости, Лиз ... — выдохнула Лидия. — Мы ... Мы не ... Это очень сложно объяснить. Дело касается тёти Эллисон, и ...
— Лиз? — послышался голос Скотта.
Я поняла, что наш телефонный разговор стоял на громкой связи.
— Лиз, послушай. Несмотря на, кхм ... — Скотт кашлянул. — Что бы ни случилось, ты не виновата. Ни в чём. И никто не виноват. Мы не предупредили тебя лишь потому, что тебе и так несладко было последнее время.
Он замолчал, но и я не торопилась говорить, потому что не знала, о чём. Скотт МакКолл был вторым человеком в моей жизни после тёти, кто действительно заботился обо мне.
Скотт МакКолл был первым человеком, которого я знала, кто заботился обо всех.
— Возвращайтесь скорее, — произнесла я. — Будучи единственным сверхъестественным существом в школе, я чувствую себя очень неловко.
Короткие смешки на другом конце провода заставил меня улыбнуться.
— Лиам передаёт тебе привет, — сказала Лидия перед тем, как повесить трубку. — Он не хочет признаваться в этом, конечно, но передаёт.
***
Мне пришлось объяснять миссис Мартин в течение пятнадцати минут, почему она должна дать мне ключи от домика на озере и при этом не должна поехать со мной. Я соврала, что когда однажды была там вместе с Лидией и ребятами, то оставила там свой шарф.
Миссис Мартин не сразу поверила в то, что я могу быть подругой её дочери.
Я зашла в белую комнату — единственную, где стоял красный граммофон, — и плотно закрыла за собой дверь. В ней действительно было невероятно тихо, и даже мои собственные мысли казались мне оглушающими. Я опустила пакет с грампластинками, которые захватила из дома, на пол, а затем и сама присела на колени на мягкий белый ковёр. Я не знала, зачем взяла с собой старую музыку, которую, оказывается, так любила моя тётя, но так как сама идея работать с электрофоном казалась мне странной, то работать с ним ещё и без пластинки было бы вообще глупо.
Вытащив из пакета пластинку группы Тэмптейшнс в ярко-красной обложке, я с минуту тупо вертела её в руках, прежде чем наконец вытащить её и поставить на диск проигрывателя.
Чтобы сообразить, как он работает, мне понадобилось ещё некоторое время. И когда наконец пластинка закружилась в медленном танце, ограниченном тонкой иголкой, я замерла, сложив руки на колени, в ожидании лёгкой и ритмичной музыки.
Раньше я никогда не слушала пластинки, но мне всегда казалось, что они должны звучать с приглушённым треском, навевающим лёгкую меланхолию и невольно заставляющим проиграть в голове самые тёплые воспоминания.
Но вместо этого я неожиданно услышала свою тётю.
"Второе ноября ... Прошло уже два месяца с тех пор, как Мэддисон уехала. Я чувствую себя такой одинокой ... Я знаю, что она должна была это сделать, потому что Лоррейн была ей так дорога, но ведь это было в прошлой её жизни, в той, где она всё ещё была Мэдди. Как она посмела покинуть меня? Она теперь моя ... только моя Мэддисон ..."
Я дёрнулась и резким движением руки оттолкнула рычаг с иголкой прочь от пластинки, словно он был ядовитый. Прижав ладони к ушам, я зажмурилась и принялась размахивать головой в попытке избавиться от голоса тёти, эхом звучащего в моём мозгу.
Как такое возможно? Неужели, дело в проигрывателе, который уже помогал Лидии?
Но что это воспоминание о тёте хотело мне сказать, и откуда оно вообще взялось в моей голове?
Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем я, наконец, перестала дрожать, опустила руки и сменила пластинку с Тэмптейшнс на Кассандру Уилсон. Но опять - никакой музыки, только монолог женщины с дрожью в голосе.
"Третье сентября. Она ушла. Она, чёрт возьми, ушла ... КАК ОНА ПОСМЕЛА УЙТИ? Я НЕНАВИЖУ ЕЁ, Я ЕЁ НЕНАВИЖУ!"
Тётя так кричала, что я не смогла сдержаться и отползла прочь от проигрывателя, не в силах выключить его. Но в противоположном углу комнаты звук не стал тише. Наоборот, казалось, что теперь тётя стоит там, по другую сторону, и медленно подходит ко мне, скрестив руки на груди.
Словно она отчитывает меня. Словно это именно я бросила её.
"Я делала всё для неё. Я хранила её секрет ото всех вокруг, я приняла её в семью, я познакомила её со своей племянницей, а она взяла и ушла. УШЛА ИЗ-ЗА СВОЕЙ СТАРОЙ ПОДРУГИ, КОТОРУЮ НЕ ВИДЕЛА ДЕСЯТОК ЛЕТ!! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, МЭДДИСОН, Я ТАК СИЛЬНО ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!"
Я была не в состоянии подняться, словно сама сила звука прижала меня к полу. Каждая клеточка моего тела дрожала, пока я слушала тётин голос. И, несмотря на то, что я пыталась абстрагироваться от него, отрывкам предложений всё же удавалось достичь моего сознания.
" ... она почти умерла ... Был сильный шторм, когда она вышла в море. Но мало кто знал, что там была не только она, и то тело, которое нашли спустя несколько дней, было и не её вовсе ... Мэдди спасли русалки. О них мало что известно даже сейчас, спустя десяток лет после трагедии, но это точно были они. Теперь и она такая, но уже не Мэдди - Мэддисон. ..."
"Мэддисон не стареет. Она сильно изменилась с того момента, как стала русалкой и перестала быть Мэдди, но она всё так же молода и выглядит моей ровесницей ... Но мне всё равно - я так люблю её. Она - единственный человек, который понимает меня и принимает меня ..."
"Лоррейн Мартин теперь находится в доме Эха. Я боюсь, что когда Мэддисон узнает об этом, она уйдёт. Она не сможет пережить то, что её любимого человека заперли в психиатрической клинике, а я не смогу пережить, если она уйдёт".
Я просидела в домике у озера до самого вечера — ровно столько мне понадобилось для того, чтобы прослушать только одну пластинку из многих, что оставила мне тётя. За этот день многое встало на свои места, но, в противовес этому, ещё больше вопросов родилось в моей голове.
Мне нужна была Лидия - ведь на пластинках есть немало упоминаний о её бабушке и о женщине, которую она так любила. Каждая дата, сопровождаемая коротким монологом, свидетельствовала о том, что мы, так или иначе, были связаны.
А затем я поняла, в чём дело, и почему вместо музыки я слышу тётю.
Это и был её дневник. Дневник, который предназначался только для банши.
Дневник, который предназначался только для меня.
***
Ребята вернулись в город через день после того, как я побывала в домике у озера. Это была суббота, и я как раз собиралась сделать хоть что-то полезное, что приблизит нас к разгадке всей истории с Благодетелем.
Я хотела съездить в полицейский участок и попросить у Джордана Пэрриша помощь в поиске женщины по имени Мэддисон Харт, и была уже практически собрана, когда в дверь позвонили.
Открыв дверь, я увидела, что на пороге стоял Лиам. Скажу честно, выглядел он неважно. У меня сложилось ощущение, словно он пробыл несколько дней в диких условиях.
А потом я вспомнила, что они - вся стая Скотта - были в Мексике.
— Привет, — улыбнулся Лиам.
Он вжал голову в плечи, отчего стал походить на маленького щеночка. Да, выглядел он так себе, и, должно быть, ужасно пах, но, по крайней мере, он был жив.
— Привет, — ответила я, а затем кинулась ему на шею, крепко обнимая.
И как только его руки обвили мою талию в ответ, я поняла, что эти несколько дней без него были худшими за последнее время.
Я чувствовала, что влюбляюсь. Чувствовала, что ещё немного — и я нырну с головой в это синее и чистое море его добрых и честных глаз.
"Главное, не разбиться о камни", — думала я.
Хотя, это была бы единственная смерть, которую я готова была бы принять.
