got7-2
17 октября 2017 г. в 00:11
На сон им остается несколько часов. Три, может быть, если очень сильно повезёт, то четыре, и Марк не собирается тратить их на какую-то херню. Он совершенно вымотан, устал, и вообще все уйдите куда-нибудь, пожалуйста, дайте прийти в себя. И покормите перед этим тоже. А потом отвалите куда подальше.
В этот раз ему везёт настолько, что он оказывается в одном номере с Чжебомом, который уже лежит лицом в подушку и видит десятый сон. Даже не разделся. Марк бы тоже с огромным удовольствием просто умылся и повалился на кровать в том, в чем был, но джинсы слишком тесные, а рубашка за день промокла от пота насквозь, так что переодеваться всё же приходится.
Бегло проверив ленты за день, Марк уже собирается отложить телефон на тумбочку, когда слышит, как кто-то скребётся в дверь. Это явно не менеджер — тот бы просто вломился и начал объяснять, кто где неправ, без какого-либо предупреждения. Списав всё на свою усталость, Марк поворачивается на другой бок, но телефон успевает высветить новое сообщение:
«Выходи».
Конечно же, от Джексона.
— Иди спать, завтра… — начинает Марк, едва открыв дверь, и затыкается на полуслове.
Без тонны макияжа и своих модных шмоток Джексон выглядит очень уставшим. Слишком уставшим для человека, который привык к такому расписанию. Катастрофически уставшим. Его хочется уложить в кровать прямо сейчас, дать стакан молока и спеть колыбельную, только бы уснул.
— Всё в порядке?
Марк выскальзывает в коридор и прикрывает за собой дверь, надеясь, что никому из группы не придёт в голову вылезти из комнат прямо сейчас и начать нести какую-нибудь околесицу.
— Они всё ещё пишут, — Джексон неловко утыкается лбом ему в плечо и глухо выдыхает. — Они пишут, и пишут, и пишут. Я уже не могу.
Сейчас, наверное, нужно сказать что-нибудь хорошее. Типа «Не парься, всё будет зашибись», или «Забей на этих кретинов», или «Всегда есть кто-то, кто тебя ненавидит». Успокоить там. Как назло, все фразы, которые приходят в голову Марку, отдают идиотскими клише и могут только усугубить ситуацию. Да и это совсем уж дичь какая-то. То, что сейчас происходит. То, в чём Джексона обвинили.
— Они заваливают меня тоннами сообщений, желают сдохнуть и просят прекратить позорить группу.
Джексон обнимает его и молчит. Лучше бы он, как всегда, тараторил, не затыкаясь, серьёзно.
— Но кто-то должен писать и хорошее, — неожиданно вырывается у Марка. В смысле. Правда. Среди тонны ненависти всегда найдётся хотя бы кто-то один, кто будет поддерживать и говорить приятное. Так было и будет. Особенно у них.
Джексон ничего не отвечает, только елозит лицом по футболке, словно пытаясь вытереть выступившие слёзы.
— Иди спать, — Марк гладит его по спине, чувствуя, что сам сейчас вырубится прямо здесь. — Завтра будет лучше. Потом будет лучше.
— Можно я останусь?
— Кровать узкая, и Чжебом храпит.
— Ну пожалуйста.
Марк тяжело вздыхает и открывает дверь. Куда деваться.
Храпящий Чжебом обнимает подушку и напрочь игнорирует всё происходящее вокруг, пока Джексон забирается в кровать и пытается устроиться поудобнее. Марк уныло смотрит на оставшееся для него место и думает, что с утра шея и спина будут нещадно болеть.
Ладно. Не важно.
Джексон обнимает его всеми руками и ногами, стоит только лечь, и утыкается лицом в шею. Даже повернуться нормально не даёт.
— Отдай мою руку, — бурчит Марк. — Она уже болит.
— Нет, она моя.
— Я сейчас скину тебя с кровати.
Несколько минут они ворочаются, спорят, вытаскивают руки и ноги, перекладывая их поудобнее, пока Джексона не вырубает окончательно.
Марк смотрит в его макушку и спрашивает себя, чем этот человек заслужил всю ту ненависть, которую получает. Спрашивает, когда это всё закончится.
Надеется, что скоро.
Надеется, что потом будет лучше.