Без ума

Небольшая спальня плавно налилась солнечным светом, проходящим сквозь покров коричневых штор. Циферблат электронного будильника неторопливо отсчитывал последние секунды, и спустя пару мгновений комната наполнилась пронзительными писклявыми раскатами. С тихим бурчанием под нос хозяин спальни с трудом присел на помятой кровати, на ходу отключая противный звук. Он спустил ноги на пол и, ероша короткие темные волосы, направился к двери. После пары сонных шагов по коридору призрачная надежда застать ванну незанятой разлетелась на сотню осколков. - Ты еще долго? – хриплым ото сна голосом жалобно спросил брюнет, постукивая пальцами по белоснежной двери. - Пять минут, Сонмин, – пробивающийся сквозь шум бегущей воды улыбчивый тон не оставлял парню ничего, кроме как упереться лопатками в стену и, широко зевая, дожидаться истечения обещанного времени. В небольшой квартире, расположенной в малоэтажном доме одного из спальных районов Сеула, Ли Сонмин прожил последние два года, ютясь в компании двоюродного старшего брата Чонсу, которого близкие называли Итуком, и его парня Канина. Последние связали свои судьбы еще во времена института, где усердно трудились над изучением юридических наук. Сначала паре приходилось довольствоваться пространством крошечных съемных жилищ, но с течением времени, став на ноги не без родительской поддержки, парням удалось обзавестись этой скромной квартирой – пусть не обителью мечты, но своей собственной. Студента филологического факультета, а ныне уже аспиранта Сонмина старший брат с легкостью принял в дом, дабы тот не впутывался в паутину аренды с, как выражался сам Чонсу, «неизвестно кем». Несмотря на то, что между родственниками не было столь существенной разницы в возрасте, Итук считал Мина ребенком, который определенно нуждался в его поддержке. Уживались они вполне сносно, что не могло не радовать самого старшего в этой троице, желавшего породнить свою любовь, обладающую далеко не легким характером, с пусть немногочисленной семьей. Издав тихий щелчок замка, дверь ванной распахнулась, и в коридор вышел худощавый парень, протирающий полотенцем влажные рыжеватые пряди волос. Сонмин быстро обменялся с братом традиционным «доброе утро» и в момент скрылся за белой дверью. Аура небольшой квартирки была вполне безоблачной, не считая редких ссор между старшими, в которых Сонмин старался никоим образом не участвовать, ретируясь до наступления лучших времен. Однако отношения между филологом и Канином являлись совершенно безмятежными только в глазах Чонсу; на самом деле эти люди не проникались друг к другу глубокой симпатией, и на то были весьма серьезные причины. Но парни не смели расстраивать человека, которого любили и который пахал в пользу благополучия маленькой семьи больше всех, а потому они убедительно разыгрывали счастливый спектакль для единственного и весьма наивного зрителя. Таким образом, желая проводить в компании пассии брата как можно меньше времени, Сонмин убегал из дома пораньше, игнорируя жалобные попытки Итука усадить парня позавтракать. Участи все время сталкиваться со взглядом не сулящих ничего доброго глаз Мин предпочитал умиротворяющую атмосферу кафе, расположенного вблизи дома. Там он выпивал свой любимый сладковатый кофе, параллельно проверяя и дополняя план занятий в университете на предстоящий день. Будучи аспирантом, он ассистировал одному из профессоров кафедры, проводил некоторые занятия у студентов, а после погружался в бумажную волокиту, которой к концу учебного семестра становилось нескончаемо много. По этой причине в последнее время Сонмин возвращался домой лишь поздним вечером, и с одной стороны, это вызывало невероятную усталость, с другой – так он реже сталкивался с Канином, что значительно облегчало жизнь. Переступая через сильное желание покончить с психиатрическим лечением, Кюхен ехал в направлении учреждения, где работал доктор Ли. Неприятное чувство в ожидании предстоящего сеанса окутывало внутренности, но парень знал, что если в клинике узнают о пропущенных беседах, то его принудительно положат в стационар, где четыре года назад он очнулся с полной амнезией. Кю медленно шел по коридору учреждения, где большинство людей расхаживало в тонких белоснежных халатах, заставляя посетителя мелко вздрагивать: его откровенно пугали врачи. Проходя дальше, взгляд парня на миг остановился на скамье у одного из кабинетов, где семейная пара тщетно старалась успокоить плачущую девочку лет двенадцати. Быстрыми движениями она утирала струящиеся по щекам слезы, периодически срываясь на громкое рыдание. От вида безутешного ребенка Кюхен почувствовал, как колотящееся сердце с новой силой затарабанило в грудной клетке, рискуя ее разбить. Он поспешно отвел взгляд вглубь коридора и старался чем угодно отвлечь слух, лишь бы не слышать девичий плач, который словно рушил какую-то важную преграду в его голове. Вскоре Кю настиг нужный кабинет и, постучавшись, торопливо открыл дверь. За столом сидел мужчина лет пятидесяти с легкой проседью у висков, в очках, заключенных в элегантной тонкой оправе. Завидев вошедшего, он растянул губы в приветливой улыбке и жестом пригласил парня присесть в кресло напротив. - Ну слава Богу. Я уж боялся, что ты и сегодня не придешь, – доктор Ли спокойным тоном обратился к пациенту, как только тот удобно откинулся на мягкую спинку мебели. – Мы не виделись больше двух недель. Что происходило в твоей жизни за это время? - Ничего, – вполне ожидаемый врачом короткий ответ, сопровождаемый безразличным пожатием плеч. - Значит, ты все так же весь день работаешь, после чего сидишь дома? – после равнодушного кивка головой, доктор лишь вымученно вздохнул. – Кюхен, а ведь есть что-то, чего бы ты хотел? - Нет, – слово прозвучало слишком жестко, что запоздало заметил и сам Кю, и, стараясь не наталкивать мужчину на поток дополнительных вопросов, тут же добавил: – Я хочу прекратить это Ваше лечение. - Это желание мы пока исполнить не можем. Ты знаешь, – глаза напротив стали более строгими. – Но ведь это не единственное, чего ты хочешь. Ведь есть что-то, что, возможно, тебя интересует. Возможно, давно. Просто для этого нужно что-то сделать, – доктор растягивал фразы мягким тоном, заставляя Кюхена неловко ежиться в кресле. - Я понятия не имею, о чем Вы говорите, – мотнув головой, парень прищурился и устремил взгляд в пол. – Я просто хочу, чтобы все оставили меня в покое. - А вот я почему-то не уверен, – регулярно беседуя с Кю на протяжении долгого времени, доктор Ли давно заметил перемены в его поведении, которые, следуя многолетнему опыту, склонял к любовной увлеченности. Поскольку в психическом состоянии парня в последние месяцы стали происходить улучшения, врач искренне надеялся, что та самая увлеченность стала давать плоды. Но сейчас, вновь видя перед собой абсолютно равнодушного пациента, отвечающего все теми же однозначными словами и фразами, Ли был крайне огорчен. – Возможно, если ты чуть-чуть постараешься и получишь то, чего хочешь, тебе больше не понадобятся наши встречи. Мужчина еще долго беседовал с Кюхеном, всячески стараясь вывести его на нужную тему, но парень упрямо отрицал все домыслы врача. За время сеанса Ли вновь заметил изменения в тоне и манере общения пациента, но на сей раз они его ничуть не радовали. В голове психиатра закралось страшное подозрение, и, когда беседа подходила к концу, он задал волнующий вопрос: - Кюхен, ты все еще пьешь таблетки? - Пью, – как и во всех прошлых ответах, парень лишь коротко отрезал, но, несмотря на уверенность в голосе, Ли все прекрасно понял. - Если ты не будешь их пить, это может очень плохо закончиться, – старательно скрывая волнение, врач тщетно пытался убедить Кю. Он слишком хорошо знал, насколько для парня важен прием препарата. – Это опасно. В свою очередь Кюхен лишь согласно кивал, обещая методично пить несчастные пилюли, хотя сам твердо решил даже не прикасаться к упаковке. Дни плавно протекали в привычном для Кюхена ритме. Со дня того сеанса с доктором Ли прошло полторы недели, за время которых парень уже успел дважды вновь посетить его кабинет. Психиатр безуспешно старался докопаться до истинных причин перемен в поведении Кю, но последний упрямо не желал раскрывать свою маленькую тайну. Конечно же, врач был прав: Кюхен всерьез увлекся образом незнакомого брюнета, посещающего его кафе. Но ничего предпринимать в отношении своих симпатий официант не собирался: понимал, что при его состоянии и стопроцентном отсутствии коммуникабельности этот парень не захочет даже перекинуться парой фраз. А потому Кю спокойно принимал свою судьбу и довольствовался видом объекта обожаний со стороны. В последние дни Сонмин каждый вечер проходил мимо дома официанта, практически в одно и то же время, отчего Кюхен с трепетом приближался к окну, выжидая излюбленную фигуру. Стрелки циферблата лишь на пару минут перекатились за «одиннадцать», и как по расписанию, рассевшись в плетеном кресле, Мин уже успел отхлебнуть горячий кофе из керамической посуды. Параллельно с обслуживанием постоянного гостя, Кю приходилось регулярно подбегать к двум другим занятым столикам, что в утреннее время случалось крайне редко. И вот, поставив белоснежные чашки перед незнакомыми посетителями, официант уже приготовился незаметно скользнуть взглядом по силуэту филолога, как вдруг последний сам поднял глаза и с легкой улыбкой окликнул: - Кюхен, – от приятного голоса что-то сжалось внутри, посылая сковывающий холод вдоль позвоночника, а потому Кю мысленно поблагодарил высшие силы за то, что поднос, край которого он мертвой хваткой зажал в трясущейся руке, был пуст. Чудом официант быстро вспомнил о бейдже с именем на груди и, прогоняя неоправданный всплеск эмоций внутри, натянуто улыбнулся посетителю. - Еще один кофе, – с дружелюбным выражением лица коротко попросил Мин и вновь опустил взор к страницам блокнота. Тихие отголоски здравого смысла настойчиво убеждали Кюхена в том, что ничего необычного в обращении по имени нет; особенно, если учесть, что брюнет посещает заведение, по меньшей мере, полгода, а значит, несчастный бейдж мельтешил перед его глазами практически каждое утро. Но это слабо помогало Кю успокоить свое внутреннее состояние, которое, казалось, в следующий момент разорвет его на части. Дыхание стало выравниваться, лишь когда Сонмин покинул стены кофейни. Большие окна позволяли официанту напоследок проводить взглядом уходящего вдоль улицы парня, который сделал лишь несколько неторопливых шагов от двери и вдруг остановился. Широкая улыбка осияла лицо филолога, когда в поле зрения оказалась светловолосая девушка. Всерьез насторожившись, Кюхен с интересом рассмотрел незнакомку сквозь стеклянную призму окна и тут же ощутил доселе неизвестное ему чувство. Оно пришло, когда, что-то весело щебеча, Мин приобнял блондинку, и вместе они двинулись по улице. Отвратительное режущее ощущение кольнуло в области груди, после чего разлилось по всему телу, вызывая онемение в кончиках пальцев. Побледнев, Кюхен пулей вылетел в уборную, где тут же принялся яро обтирать лицо холодной водой из включенного крана. От невообразимого ритма сердечных ударов, сотрясающих каждый дюйм тела, парень попросту начал задыхаться. Ноги подкосились, и Кю, чудом успев схватиться за край умывальника, резко осел на пол, больно ударившись лбом о керамическую поверхность раковины. Так он просидел несколько минут, прежде чем приступ начал слабеть, и Кюхен смог нормально наполнить легкие воздухом. - С тобой все в порядке? – послышался голос Миен по ту сторону двери. - Да, – поднимаясь на ноги, парень раздраженно ответил и уставился в зеркало, с ужасом рассматривая почти мертвецкий цвет собственного лица. На самом деле ничего не было в порядке. За время странного приступа что-то в голове Кю несколько раз отчетливо щелкнуло, и это было тем, чего боялся доктор Ли, чем грозил отказ от приема таблеток.