Без ума

Прочным замком руки сомкнулись на опущенных, едва заметно вздрагивающих плечах, и, проходя сквозь покров тонкой одежды, тепло чужого тела окутало кожу. Человек, с которым еще недавно Кюхена разделяло бесконечное количество непреодолимых препятствий, покорно сидел рядом, заключенный в кольцо объятий, двигаясь лишь в направлении вздымающейся груди. По вине чувства дрожи и гулких ударов сердца, ощутимых на уровне собственного запястья, во рту Кю резко пересохло, отчего дыхание стало тяжелым и горячим, как ветер в пустыне. Обессиленно склонив голову на плечо Сонмина, утыкаясь лицом в изгиб его шеи, похититель полностью отдался потоку феерических эмоций, заставляющих руки и ноги предательски неметь. Вследствие последних событий Мин боялся отталкивать парня, но он не мог даже предположить, насколько его мучитель был уязвим в этот момент: ударь сейчас, и расслабленный официант точно не успел бы среагировать. Будто стянутая тугими ремнями, грудь слабо поддавалась спасительным глоткам кислорода, и Кюхен отчетливо чувствовал, как странное тепло стало медленно разливаться внизу живота. В голове бродил туман, уносящий разум вдаль от происходящего, но едва слышимые отголоски сознания старательно убеждали в том, что продолжаться это больше не может. Парень не был готов к тому, что настойчиво требовало тело, находясь в критической близости с Сонмином, а потому неторопливо освободил его от трясущихся рук и, не проронив ни слова, пошатываясь, покинул подвал. То же странное чувство настигло Кюхена и утром, когда он вновь кормил своего сожителя, лишь изредка до него дотрагиваясь. Парень отчаянно боролся со своими желаниями, которые вскоре скрутились крепким узлом где-то внутри, заставляя зрачки пугающе расширяться: когда Кю поднес ко рту похищенного бутылку с водой, дабы его напоить, по вине трясущейся руки прозрачная жидкость скользнула мимо губ и крупными холодными каплями медленно скатилась по подбородку. Отчего-то впав в ступор, Кю молча наблюдал, как брюнет, поднеся к лицу связанные руки, вытирал с кожи ту самую воду. - Мне пора идти, – словно очнувшись, Кюхен резко подорвался с матраса и, сопровождаемый удивленным взглядом Мина, поспешно направился к двери. Попасть ключом в замочную скважину вдруг стало крайне сложно, и официант с невероятным трудом справился с этой задачей, стараясь мысленно стряхнуть с себя тень странного состояния. Он уперся спиной в поверхность закрытой двери и медленно сполз на пол. Проясняющуюся голову настигло осознание того, что еще бы минута нахождения рядом с Мином и томящее тепло внизу живота превратилось бы в болезненную тяжесть чуть ниже пояса. Кю не был уверен в возможности успешно справляться с новым чувством, но также понимал, что долго убегать от него просто не сможет. Порой парня посещали мысли о неправильности ситуации, об ужасе, которому он подверг Сонмина, но обратной дороги не было, и, прикоснувшись к этому человеку, Кю слишком хорошо понял, что уже не найдет в себе сил от него отказаться. Он должен был двигаться дальше, решать проблемы, наваливающиеся на них одна за другой, тем самым отдаляя и путая, но сейчас похититель смог лишь, избавившись от давящего чувства, сбежать на работу. День выдался пасмурным: небесный холст затянулся плотным покровом серых облаков, орошающих землю тяжелыми дождевыми каплями, периодически срываясь на кратковременный ливень. Поддаваясь капризам погоды, большинство горожан предпочло пережидать ненастье в стенах дома, а потому кофейня одиноко пустовала, лишь изредка впуская в себя промокших до нитки посетителей. Пользуясь отсутствием работы, Кюхен почти все время пребывал в мире рассуждений, обдумывая происходящее, не выпуская из головы образ похищенного брюнета. И хотя официант удобно устроился в уединенной части зала, до слуха доносились обрывки беседы коллег, активно обсуждающих некого молодого человека, некрасиво поступившего с Миен. Кю был совершенно равнодушен к происходящему в жизни сотрудников, но безостановочный поток «кудахтанья» откровенно мешал ему слышать собственные мысли. - Ну почему ты всегда сидишь один? – неожиданно раздавшийся звонкий девичий голос заставил парня нехотя повернуть голову. – Разве тебе не скучно? - Ничуть, – испытывая явное негодование по отношению к попытке утянуть его в очередной бессмысленный разговор, Кюхен раздраженно выплюнул короткое слово и демонстративно отвернулся от трех пар женских глаз. Голоса подозрительно стихли, и на смену им вдруг пришел тихий шорох коротких шагов. Краем взгляда заметив приближающуюся худую фигуру Миен, Кю вымученно вздохнул, собираясь уже грубо попросить настырную коллегу о покое, но в следующий момент две тонкие ладони кокетливо легли на его плечи. - Расслабься. Ты такой напряженный, – девушка крепко сжала пальцы на твердых мышцах, своей наглостью вгоняя парня в оцепенение. - Убери руки, – придя в себя, Кюхен легко тряхнул плечами и тут же услышал недовольное фырканье. Он уже понадеялся на отсутствие интереса к своей персоне, но видимо, распрощавшись с очередной пассией, девушка вновь решила взяться за попытки привлечь внимание хоть и странного, но крайне симпатичного официанта. - И вечно сердитый, – добавила Миен, вскинув бровь. Пребывая в и без того плохом настроении, Кю был готов к небольшому скандалу, но его появлению на свет помешал звук открытия входной двери. Весь коллектив припал взглядом к двум фигурам вошедших мужчин, к немалому удивлению работников одетых в полицейскую форму. - Добрый день, – нарушил неловкое молчание один из стражей порядка, демонстрируя полицейский жетон. – Вы не видели этого человека? – мужчина протянул фотографию, на которой официант, чувствуя бегущий по спине холод, узнал сияющего своей детской улыбкой Сонмина. - Вроде бы заходил к нам, – приятным тоном прощебетала Миен, за что Кю впервые мысленно сказал ей «спасибо»: сам бы он вряд ли совладал со страхом, который беспощадно переворачивал все внутри. – А что случилось? - Он пропал два дня назад: не вернулся домой после работы, – равнодушно пояснил второй полицейский. – У нас есть сведения, что он регулярно посещал это заведение. Вы о нем что-нибудь знаете? - Да обычный посетитель, – сама того не понимая, девушка продолжала спасать сидящего рядом преступника. – Лицо помню, потому что появлялся часто, но мы не общаемся с клиентами. Мужчины задали еще несколько вопросов, которые Кюхен, чуть расслабившись от говорливости коллеги, пропустил мимо ушей. Он понимал, что Мина будут искать, но столкнувшись с полицейскими лицом к лицу, ощутил пугающую близость с опасностью, посылающую один за другим прохладные потоки вдоль позвоночника. Не так пугало наказание за содеянное, как возможность потерять любимого человека; в том, что брюнет стал для него любимым, Кюхен окончательно перестал сомневаться. Второй день заточения показался Сонмину еще более долгим, но панический страх, вызывающий желание разбить собственную голову о ближайшую твердую поверхность, превратился в нечто менее отчаянное, позволяющее филологу с трудом брать себя в руки. После двух бесполезных попыток освободиться, оставивших на коже болезненные следы, Мин пришел к выводу, что вырваться из подвала, применяя силу, ему не удастся. Он должен был действовать другими путями: разузнать больше о своем похитителе, понять причины его действий, усыпить бдительность. Но также Сонмин боялся неосторожным вопросом вызвать в парне агрессию, разливающую по телу щедрые порции боли и унижения. Аспирант не мог не заметить того, что уже дважды Кю сбегал из подвала, пряча глаза, словно боясь или смущаясь. Но при таком положении вещей парень мог делать все, чего хотел; вот только Мин не понимал желаний своего мучителя, приходящего к нему лишь, чтобы покормить и почти невесомо дотронуться. Внешне Кюхен казался филологу настолько безобидным, что было трудно поверить в то, с каким маниакальным удовольствием, играющим в блеске карих глаз, тот кидался на него с силой, которая вполне могла со звучным хрустом переломить каждую кость. Потеря во времени тяжелой ношей наваливалась на душевное состояние, вынуждая хоть уже более спокойного парня периодически поддаваться панике. Он не знал, сколько осталось до возвращения Кюхена, а потому ожидал щелчка в замке еще с середины дня. Долгие часы растянулись в нескончаемую вечность, подпитывая скребущийся в душе страх, но Сонмин все равно вздрогнул, заслышав звук приближающихся шагов, словно от чего-то внезапного. - Привет, – в голосе и взгляде вошедшего Мин ярко почувствовал плохое настроение, и от этого сердце камушком упало вниз. Не изменяя своим привычкам, Кюхен сразу же принялся кормить брюнета, изредка поглаживая его по волосам и щеке, словно тот был домашним животным. Не понимая такого унизительного и, казалось, бессмысленного отношения к себе, Мин отважился сам начать разговор, как только тарелка с ужином опустела: - Ты живешь один? - Совершенно, – тихо произнес Кю, грустно улыбнувшись одним уголком рта. - Но ведь… у тебя, наверное, есть какие-то родственники? – необдуманно задав вопрос, филолог пожалел уже в следующий миг, ожидая получить удар, но Кюхен лишь мягко положил руку на напряженное плечо. - Один. Но он живет далеко отсюда, – парень продолжал трогать брюнета, будто стараясь нащупать что-то под кожей. Настойчивые прикосновения коллеги вызывали в нем лишь раздражение и желание сбежать от ненужного тепла чужих рук, но ощущать под пальцами тело Мина стало чем-то невероятным. И это вновь вызывало томящее чувство внизу живота. - Ты вырос в детдоме? – Сонмин вновь пугливо зажмурился в ожидании ответа, поспешно добавляя: – Прости. - Вроде нет, – парень равнодушно покачал головой. – Хотя, я не помню своего детства, – завидев в глазах брюнета немалое удивление, он со вздохом продолжил: – Я не знаю, что происходило в моей жизни до восемнадцати лет. И почему так вышло, тоже не знаю. Где-то глубоко в душе Мина тонким лучом света теплилась надежда на то, что разговором он сможет хоть как-то решить ситуацию. И хотя он не знал, что именно рассчитывал услышать из уст Кюхена, сказанное им окончательно погрузило остатки веры в густой непроходимый мрак. Его украл сумасшедший, а спорить с душевнобольными, как принято считать, совершенно бессмысленно. Спустя минуту тишины, от которой у обоих звенело в ушах, Кюхен медленно приблизил лицо к утомленной происходящим жертве. Машинально повернув голову, брюнет столкнулся с парой почти черных от расширенных зрачков глаз и ощущением обжигающего дыхания, шумными раскатами проходящего слишком близко к губам. Мин старался отодвинуться от парня, сбросить с себя руку, которая с каждым мгновением все настойчивей касалась напряженного тела, плавно проходя по спине к пояснице. Он не знал, чего ожидать от официанта; не знал, пока не опустил испуганный взгляд и не заметил явный признак возбуждения, вздымающийся под тканью брюк Кюхена.