Без ума

Утягивая в бездну будничной рутины, к вечеру отдаваясь ноющей усталостью в ногах, рабочие дни не могли радовать Кюхена своим наступлением, но еще меньше парня тешили выходные, и причиной тому были обязательные визиты к психиатру. Эти встречи могли длиться час, полтора, а порой даже больше – доктор сам определял продолжительность тихой пытки, задавая одни и те же вопросы, раз за разом выводя Кю из равновесия; вот только в полной мере выказать врачу рвущееся на волю раздражение он не мог. Акцентируя внимание на каждой мелочи, мелькающей в длинном разговоре, доктор Ли словно отслеживал всякую мысль своего подопечного, периодически помечая что-то в медкарте. Со стороны сеансы немало походили на активное психологическое лечение, вот только Кюхен давно определил цель работников клиники, занимающейся ним в последние годы. Ни один из многочисленных врачей, наблюдавших парня, не пытался вернуть ему память, опираясь на хлипкие доводы о ненадобности этого знания; люди в белых халатах лишь вели с ним долгие беседы, пряча за спокойной улыбкой истинные причины странного состояния пациента. Это злило и вынуждало всерьез задумываться о сложившейся ситуации, приходя к выводу, что с самого начала единственным намерением докторов было, не давая сделать шаг в сторону, бессменно держать парня в том состоянии, в котором он к ним поступил. Вот только Кю не мог понять, зачем эти люди потратили на него столько времени. Последний врач, копающийся в его голове уже почти год, вызывал у пациента неприязнь, граничащую с бурлящей ненавистью и острым желанием, плюнув в лицо, навсегда захлопнуть дверь кабинета. Человек с располагающей внешностью и кроткой, едва уловимой улыбкой, приподнимающей уголки губ, никогда не внушал доверия парню, который в каждой деликатной фразе искал двоякий смысл. Кюхен с трудом переживал очередной сеанс в стенах клиники и, вжимаясь в слишком мягкую спинку кресла, терпеливо наблюдал за рукой доктора Ли, аккуратно выводящей на бумаге новые записи. Последние месяцы они беседовали ровно об одном и том же, не отвлекаясь ни на какие мелочи, как делали раньше, и это подогревало недовольство Кю, подталкивая к истертой вопросами теме, которую пациент, почти смирившись, уже давно не затрагивал. - Скажите, в той жизни… – неожиданно для Ли заговорил парень. – В то время, которое я не помню, я убил кого-то? - Нет, – удивленно вскинув бровь, ответил врач. - А я избивал человека? Насиловал? Что, черт побери, я такого сделал, что мне не говорят о моей жизни? – глядя в упор, будто стараясь проникнуть в душу, Кю с каждым словом придавал голосу все больше холодной твердости. - Нет, Кюхен, – смягчив выражение глаз, врач медленно покачал головой. – Ты никого не избивал и не насиловал, – тонким ледяным лезвием фраза прошла под сердце парня, яркой вспышкой вызывая в голове образ Сонмина. – Склонность к агрессии не является причиной твоего душевного состояния, это лишь следствие. - А в чем же причина? - Пойми, – на миг опустив взгляд к столу, Ли глубоко вдохнул, прежде чем, стараясь донести до собеседника каждое слово, продолжить размеренным тоном: – Твоя потеря памяти – не обычная амнезия, получаемая людьми от травмы головы или вследствие долгой комы; это своеобразный блок, отгораживающий твое сознание от того, что ты сам не хочешь помнить. Твой разум сам выстроил эту стену, но если я расскажу о прошлом, воспоминания восстановятся в ярких картинках, а такие изменения могут привести к любым неожиданным последствиям. - Доктор, я слышу это уже четыре года, – грустно улыбнувшись, прыснул Кю. – Я все равно хочу вспомнить. - Ты не знаешь, о чем говоришь, – парировал врач, исправно выдерживая тяжелый, буравящий взгляд. – Даже если бы я хотел тебе рассказать… не смог бы – не имею права. Кюхен и не надеялся заполучить ключ к главной задаче всей своей жизни, а потому, услышав стандартный врачебный ответ, привычно погрузился в собственные мысли, пропуская мимо ушей последующую речь Ли. Покидая кабинет психиатра, парень всегда испытывал приятное чувство облегчения, разливающееся в душе, подкрепляемое звуком закрывшейся двери. Кю старался проходить длинный коридор как можно быстрее, не останавливая взгляд на пациентах, в лицах которых можно было бесспорно отметить все признаки, присущие душевнобольным, и от этого потерявшего память бросало в заметную дрожь. Кюхен быстрым шагом пробирался к широкой лестнице учреждения и, шумно дыша, сбегал по ступеням в холл. Не теряя ни секунды, он поступал так и сегодня, пока вдруг не замер в удивлении посередине лестничного марша. - Дядя? – едва слышно шепнул он под нос, внимательно вглядываясь в фигуру мужчины, пересекающего больничный вестибюль. Придя в себя, Кю со всех ног ринулся к входным дверям, за которыми только что скрылся силуэт неожиданно явившегося родственника. Настигнув двустворчатую преграду, парень живо выскочил на улицу и принялся быстрым взглядом изучать толпу прохожих, пытаясь найти дядю в череде незнакомых лиц. Кюхен оказался на улице лишь несколькими мгновениями позже него, но мужчины уже нигде не было. Скрылся ли он в толпе или же в одном из автомобилей придорожной парковки, Кю не интересовало: он был готов поклясться, что видел именно Чо Имхена, своего дядю, который совсем недавно сообщал, что не приедет в этом месяце. Это казалось парню странным, но тот факт, что он встретил родственника в стенах клиники, и вовсе переходил границы его понимания. Исчерчивая взглядом слабо освещенный серый потолок, Сонмин впервые за долгое время думал о собственной семье, а главное – о том, как пренебрежительно относился к ней в последние пару лет. Погружаясь в работу, он часто забывал звонить родителям, а порой и специально игнорировал разрывающийся в трелях материнского волнения телефон. Еще чаще Мин считал необходимым напоминать брату, с которым жил, о своей самостоятельности и, уходя в университет, громко хлопать дверью в завершении малоприятных бесед. Сейчас же парень с замиранием сердца представлял, что из-за его отсутствия переживают родственники, в глубине души уже наверняка похоронившие аспиранта. Вот только Сонмин был уверен, что в его «ближнем круге» есть человек, искренне радующийся внезапной пропаже: как бы качественно парни не разыгрывали спектакль счастливой семьи, не мог Канин стать ему родственником; не после того, что произошло между ними еще в самом начале. В своих размышлениях, затаскивающих парня в призрачный мир ярких, а порой и мрачных воспоминаний, Мин отвлекался от тяготящего течения времени, окончательно привыкая к неприятным ощущениям в теле. Звук открывающейся двери неожиданно настиг похищенного, и хотя на развязанных запястьях часов так и не появилось, он был уверен в том, что день еще не подошел к концу. Готовясь к встрече со своим мучителем, Сонмин присел на матрасе и внимательным взглядом прошелся по силуэту спускающегося. - Уже вечер? – нерешительно спросил брюнет, когда Кю ступил на пол подвала. - Нет. Просто сегодня у меня выходной. Сократив расстояние до нескольких коротких шагов, Кюхен остановился перед парнем, пристально всматриваясь в очертания его лица. В карих глазах играл странный блеск, от которого жертве невольно приходилось шумно сглатывать во внушающем страх ожидании, как перед резким броском хищника, но все же не было в изучающем взгляде того, что Мин с ужасом лицезрел в преддверии изнасилования. - Тебе немного лучше? – Кю задал вопрос так тихо и неуверенно, словно за это его должны были наказать в следующий миг. - Ну… По сравнению с твоим последним визитом, да, – едва заметно кивнул Мин и, как будто убеждая самого себя, вполголоса добавил: – Немного лучше. Сонмин всячески старался оставаться спокойным в присутствии похитителя, дабы не пробуждать в нем маньяка, набрасывающегося без тени жалости, и с горем пополам ему это удавалось до момента, когда Кю присел рядом, и филолог почувствовал мерзкий холодок, скользящий вдоль позвоночника. - Выпей, – похититель подобрал у края матраса бутылку воды, оставленную им еще утром, и протянул широкую пластину с таблетками. – Это болеутоляющее. Упершись взглядом в пол, официант дожидался, пока брюнет проглотит лекарство, способное хоть немного утихомирить последствия его несдержанности. Неловкое молчание, наполняющее комнату давящей тишиной, продолжало висеть в воздухе и после того, как бутылка была отложена в сторону, и Мин морально приготовился к последующим действиям парня. Страх вновь не сдержаться удавкой сжимался на горле, но похититель не нашел в себе сил отказать в томящем желании почувствовать Сонмина в своих руках и он бережно обнял парня, прислоняясь щекой к плечу. Несколько лет, монотонных, как скучный день, и долгих, как целая жизнь, Кю провел в скромной компании собственных мыслей и жалких попыток докопаться до скрытых воспоминаний, безвылазно сидя в собственном доме, на рабочем месте, в себе самом. И то ли не подпуская, то ли просто боясь быть не подпущенным, он, словно забитый зверь, остерегался окружающих, тем самым всякий раз собственноручно оставляя себя в одиночестве. Но сейчас его ждали дома, где он мог беззапретно дотронуться до любимого человека и, ненадолго отвлекаясь от гнетущих мыслей, сосредоточиться на простом пребывании рядом. Не желая причинять болезненных ощущений, похититель прижимал к себе Мина так аккуратно, что со временем последний стал невольно расслабляться в его руках. - Тебе одиноко, – вдруг произнес брюнет, хриплым голосом прорезая плотную тишину. – Ты ведь поэтому меня украл? - Да, – с печальной улыбкой ответил Кюхен, легко отстраняясь от парня. – Ты даже примерно не представляешь, что такое одиночество на самом деле, – продолжил он, понизив голос, заглядывая собеседнику в глаза. – Это не то состояние, когда у тебя просто нет друга или человека, который тебя понимает. Это намного хуже. - Значит, ты просто сорвался? – чувствуя себя немного уверенней, говорил Сонмин, стараясь понять своего похитителя. - Не просто – была причина, – парень резко изменился в лице, вновь вызывая в теле филолога мелкую дрожь. – Твоя девушка, наверное, переживает. - Что? – округлив глаза в искреннем изумлении, спешно выронил Мин. – У меня нет никакой девушки. - Я видел вас тем утром… В тот день, когда похитил тебя. - Это просто моя коллега, – говорил парень, отрицательно мотая головой, но в следующий миг осознал перед кем и за что оправдывается. – Впрочем, уже неважно. Тяжелым грузом в подвале вновь повисла звенящая тишина, разбавляемая лишь шумным дыханием и различимыми ударами сердцебиения. Сонмин буквально чувствовал, как злость молнией пронзила собеседника несколько секунд назад и сейчас плавно отпускала из когтистых лап, позволяя ослаблять хватку на теле напуганной жертвы. В молчании они просидели еще несколько минут, в глазах аспиранта растянувшихся в целую вечность, после чего Кю, отстраняясь, медленно поднялся на ноги. - Забавно, – неожиданно сказал он, у самой лестницы развернувшись к брюнету. – Я люблю тебя, а ты меня ненавидишь… Но мы все равно живем вместе, – добавил он со странной улыбкой, направляясь к выходу. Мин хотел кинуть вслед, вертящееся в голове: «Что ты собираешься делать дальше?» но вовремя прикусил язык, молча провожая парня взглядом. Мысль о том, что Кюхен сам не знал ответа на этот вопрос, не покидала похищенного, но даже если и знал, Мин не был уверен, что хочет это услышать.