Мой персональный дьявол

Кёя метался по снятой им квартире. Ну, как снятой. Душу ее хозяйки, пожилой женщины, он поглотил практически сразу, как только почувствовал сладкий запах, сильно выделяющийся на общем фоне затхлости и для голодного демона, пару часов назад покинувшего Ад, показавшийся самым вкусным на свете. В общем, Хибари не удержался, а квартира… не пропадать же добру. К тому же, многоэтажка, в которой жила женщина, располагалась практически в центре города, что было довольно удобно. Запудрить мозги соседям тоже не составило особого труда – он вам не какой-то рядовой бес, у которого силенок хватит только на то, чтобы изменить память одного человека. И он весьма неплохо устроился тут, большую часть времени проводя на улице и гуляя по городу. Люди всегда были ему интересны, хоть он и откровенно презирал эту низшую расу. Но их изобретательность, чтобы выжить в непригодных для них условиях, попытки усмирить и победить природу… Все это забавляло. А еще отрицание мистики и веры в сверхъестественное. Что было бы с этими людьми, не следуй за ними по пятам невидимый для их взгляда ангел, оберегающий от бед? И вовсе необязательно во всех неприятностях винить себя, ведь зачастую человеческие проблемы – маленькое хулиганство вырвавшихся из бездны Тартара бесов. Так мало того, что люди не верят в это – они еще и набираются наглости снимать фильмы, писать книги и выдумывать такие небылицы, что у обитателей Преисподней животы от смеха трещат, когда эта вся ересь до них доходит. Остается только диву даваться и задумываться, а не переборщил ли Создатель, наделяя человечество живым воображением?.. Но уже около трех дней Хибари не интересовало ничто, кроме одного единственного человека. Тот мальчишка в подворотне… Он был каким-то неправильным. На Хибари не наорал разъяренный хранитель. Ангела за плечами мальчишки попросту не было, но ангельская печать стояла на юноше. Хранитель у него был, но почему он отсутствовал рядом еще вопрос. Хибари столкнулся с таким явлением впервые, хотя жил не первую сотню лет. И эта непонятная слабость, охватившая демона рядом с мальчишкой, ожоги и дрожь… Такого не бывает, даже если исчадие Ада прикасается к ангелу. А тут простой парнишка, испуганный до смерти. Кёя быстро облизал губы, вспоминая сладкий запах невинной души и бархат нежной кожи под пальцами, прежде чем они вспухли ожогами. Как он там сказал его зовут? Тсуна?.. Хибари не был бы собой, если бы этот мальчишка его не заинтересовал. Демона с ранней юности привлекало все, что могло причинить вред. Он наматывал круги по небольшой гостиной, напряженно размышляя. Хибари знал себя, как никто другой – стоит ему выйти из дома, и его потянет к мальчишке как магнитом. Его запах он уловит с другого конца города, но не поиск шатена казался проблемой. Чтобы поглотить эту бесподобную сладкую душу Кёе нужен контакт, прикоснуться хотя бы кончиком пальца. А то, что даже случайное прикосновение опалит его не хуже какой-нибудь святыни, было неоспоримым фактом. И этот вопрос нужно было как-то решать. Вывод напрашивался только один – юноша по-ангельски чист. Простой смертный не может иметь такую невинную душу, каждый человек хоть раз испытывал на себе один из смертных грехов. Но это создание с большими карими глазами, настолько теплыми, что, казалось, они смогут растопить даже самое черствое сердце, казалось совершенно невинным. Хотя, будь у него сердце, возможно, он и сам бы принес его к ногам этого милого мальчишки. Но сердце Хибари давно прогнило, напитавшись человеческими грехами и пороками. Теперь он всего лишь хотел его душу. И он догадывался, как разрушить стену между ними. Всего лишь нужно опорочить эту невинность, развратить, проникнуть в разум и занять все мысли. Не может больше оставаться невинным тот, чьи думы отведены нечистому. *** Тсуне было страшно. Даже не просто страшно – его мелко трясло от охватившего ужаса, едва он оказался в безопасности, коротко что-то ответив матери и быстро поднявшись в свою комнату. Он судорожно размышлял, что же ему, свидетелю тройного убийства, теперь делать. Но, каково было его удивление, когда в вечернем выпуске новостей про убитых не было ни слова. Вообще. Тсунаеши не смог всю ночь сомкнуть глаз, а на утро все же переборол страх и вернулся в тот переулок. Ничего. Пусто. И ни единого следа пребывания тут хоть кого-то, кроме случайного прохожего. Словно и не было ничего. Привиделось? Но у Тсуны до сих пор огнем горит место на шее, где его коснулись горячие губы того страшного мужчины. Нет-нет-нет, все произошедшее никак не может быть плодом воображения. У Тсуны, конечно, богатая фантазия, ведь свое детство он провел в большей степени за яркими сказками, но не до такой же степени… Выдумать подобное он бы не смог. Полыхающий в стальных глазах огонь, то серебристое свечение, охвативший тело транс, гаснущая чужая жизнь… Несколько ночей кряду Савада видел это в кошмарах, вскакивая посреди ночи и вытирая со лба холодный пот. В ушах эхом отбивал бешеный пульс, а перед глазами, почти материальный, стоял образ склонившегося к нему мужчины, и тихий вопрос: «Кто ты?» Но постепенно, окунаясь в повседневную суету, Тсунаеши выкинул это из головы. Точнее, оно само вылетело, оттиснутое на глубокие задворки сознания более насущными проблемами. Близилось Рождество. Его первое Рождество, которое он проведет не в семейном кругу, а с друзьями. В ответ на вопрос Ямамото, что он будет делать в этот праздник, Тсуна, не задумываясь, пригласил их с Гокудерой в гости и чуть не запрыгал от радости, когда они оба, точно также не думая, ответили согласием. Родители искренне порадовались за светящегося от счастья сына, а Нана пообещала наготовить всяких вкусностей, прежде чем они с отцом уйдут сначала в ресторан, а потом на всю ночь в гости к каким-то друзьям. Подарок юноши родители восприняли с невероятным восторгом, тронутые его вниманием, а Тсуна только рад был. Родные отдохнут, а он сможет провести все время с друзьями. Гокудера и Ямамото продемонстрировали пик пунктуальности, заявившись ровно к семи вечера. До их прихода Тсуна успел навести почти идеальный порядок, носясь по комнатам маленьким вихрем. Большее внимание он уделил гостевой комнате, надеясь, что Такеши и Хаято не будут против одной комнаты на двоих. Тщательно убравшись, так, что ни пылинки, ни соринки, шатен расстелил на кроватях новые комплекты постельного белья и обвел взглядом комнату. Стало намного лучше, чем было. Мама бы сказала, что такое поведение совсем на него не похоже – Тсуна всеми клеточками тела ненавидел уборку в любых ее проявлениях. Но желание произвести хорошее впечатление на первых в своей жизни друзей оказалось сильнее неприязни, и Тсуна даже разобрал многолетний завал в своей комнате, найдя много тех вещей, которые годами считал утерянными. Хоть какой-то толк. Когда парни пришли, Тсуна как раз накрывал на стол, и Гокудера без лишних разговоров присоединился к нему, помогая выуживать из холодильника приготовленные заботливой Наной вкусности. Ямамото же что-то рассказывал, с беспечным видом восседая за столом. Он тоже хотел было помочь, но Хаято буркнул что-то типа: «Только мельтешащего бейсбольного идиота тут и не хватало». Поэтому бейсболист был вынужден прищемить зад на ближайшем стуле и развлекать суетящихся парней. Для Тсуны это все было в радость, нравилась даже сама мысль о праздничной посиделке с друзьями. Странно? Возможно. Для тех, у кого это в порядке вещей. Для него же, Тсуны, это было чем-то особенным. Начать с того, что со звонком в дверь у него отлегло от сердца – действительно пришли, его не обманули, с ним правда захотели провести Рождество. С этими двумя он чувствовал себя абсолютно свободно и защищенно, чего никогда не бывало. Его впервые в жизни не считали странным. Вопреки традициям, праздничный ужин прошел довольно шумно, потому что именно за столом было удобнее всего делиться всякими веселыми историями, просто болтать без умолку, не забывая при этом резво поглощать вкусную еду. Нана превзошла себя, и Ямамото и Гокудера не уставали нахваливать потрясающие блюда. А чуть позже, когда тарелки значительно опустели, Ямамото предложил обменяться подарками. Тсуна согласно закивал и подорвался с места, выскакивая в гостиную и буквально через несколько секунд влетая обратно с двумя запакованными в яркую подарочную бумагу свертками. И, смущенно краснея, протянул их друзьям, принимая от них подарки. Как выяснилось, Ямамото и Гокудера, жившие неподалеку друг от друга, успели обменяться подарками с утра, чтобы не тащить лишних вещей к Тсуне. И теперь все трое с трепетом разворачивали предназначавшиеся им презенты. Первым взявшись за подарок от Хаято, Тсуна аккуратно развязал ленту и зашуршал оберткой, постепенно обнажая увесистый фолиант исторической книги. Шатен широко улыбнулся – он помнил, как пару недель назад засмотрелся на эту книгу в магазине, а Гокудера, как бы невзначай потом внимательно ее осмотрел, словно оценивая. Да, такому подарку Савада был рад – он любил историю, а тут полный сборник исторических очерков, интересных и загадочных событий Японии с древности и до наших дней, сопровождавшихся красочными иллюстрациями. Тсуна искренне поблагодарил Хаято, смутившись в ответ на не менее пылкую благодарность. Блондин прижимал к груди подаренную книгу с таким трепетом, а изумрудные глаза светились таким восторгом, что Такеши не выдержал и хохотнул, после чего поинтересовался, где Тсунаеши умудрился откопать эти карточки, ибо он сам их искал около двух месяцев. Хитро прищурившись и заявив, что это секрет фирмы, Тсуна взялся за подарок Ямамото. Сверток был мягким на ощупь, что добавляло интриги. Нетерпеливо развязав красивый бантик, Савада взял в руки тугой сверток ткани и недоуменно посмотрел на улыбающегося Такеши. - Думаю, разворачивать его будет удобнее стоя, - заметил брюнет. Тсуна пожал плечами и поднялся на ноги, берясь за краешек ткани и встряхивая. Мягкий, тончайший шелк плавной волной раскрутился, заставляя невольно вдохнуть от удивления и охватившего восхищения. - Ого, - присвистнул Гокудера, удивленно моргнув. – Бейсбольный идиот, когда это твой вкус стал таким безупречным? Тсуна же не мог выдавить из себя ни слова, с трепетом смотря на шелковое кимоно, которое сжимал в руках. Вложенный в сверток пояс сиротливо валялся у ног пораженного шатена, и Хаято его поднял, аккуратно сложив и пристроив на краешке стола. - Не знаю почему, но мне показалось, что Тсуне очень пойдет, - с улыбкой сообщил Ямамото. – Тебе так не кажется, Хаято? - Безусловно, - закивал Гокудера. – Примерь, Тсунаеши. Шатен рассеяно моргнул. Ему казалось кощунством – напяливать на себя что-то столь прекрасное. Но через секунду раздумий решился: алое кимоно, с вышитыми на подоле золотистыми бабочками, мягко легло на плечи. Тсуна не стал тянуться за поясом, он просто запахнул полы и немного повертелся, стараясь себя рассмотреть. - Тебе очень идет, - в один голос заявили друзья, вгоняя Тсуну в краску, так что он стоял почти под цвет своего наряда. - Спасибо, - он скованно поклонился, снимая кимоно и складывая. – Оно великолепно, Ямамото. - Рад, что угодил, - засмеялся парень, закидывая руки за голову. И снова ничего не значащий треп. С кухни друзья постепенно перебрались в гостиную, прихватив с собой вкусностей и устроившись на диване. Ямамото притащил с собой широкий ассортимент дисков с фильмами, так что было решено смотреть кино и ждать наступления нового дня. Им было весело, легко и свободно. Фильмы проносились перед глазами один за другим, и за обсуждением последнего они даже не заметили, что часы гулко бьют полночь. - Как быстро… - пробормотал Гокудера, опуская занесенную для удара руку – ему надоело, что Такеши не прислушивался к его мнению, настаивая на своем. - Гокудера – кун, ты… весь светишься, - пораженно прошептал Тсуна, во все глаза смотря на друга. Тот и правда светился, совсем легким, едва различимым золотистым светом, окутывающим юношу с ног до головы. А еще шатен приметил два пульсирующих комка света за спиной блондина, но, едва часы пробили первую минуту нового дня, все свечение исчезло. - Это… - Скорее всего, оптическая иллюзия, - пожал плечами Гокудера. – Этот идиот вон тоже светится, как начищенный медный тазик, - Ямамото лучезарно улыбнулся. Тсуна покачал головой. - Но я уверен, что… - Брось, - Гокудера потрепал его по волосам. – Тебе показалось, устал за сегодня. Носился весь день. - Это да, - согласно кивнул Тсунаеши, чувствуя, как расслабляется напряженное тело, а мысли о волшебном свечении испаряются. – Наверное, и правда показалось. - Ну что, еще один фильм и спать? – деятельно предложил Ямамото. Парни закивали, принимаясь перебирать коробки с дисками. - Ты чуть не спалился, - тихо проговорил Ямамото, подходя к Гокудере и обнимая его за плечи. Тот тяжело вздохнул. - Я не виноват, ты же знаешь. Такова моя природа, - юноша бросил взгляд на развалившегося на постели шатена, который обнимал подушку и сладко посапывал, улыбаясь сквозь пелену сна. – Давно не видел, чтобы он так спокойно спал. - Не слишком ли ты к нему привязался? – спрашивает Такеши, упираясь подбородком в макушку блондина. Хаято закусил губу, но решительно мотнул головой. - Нет. Ему и так несладко пришлось. Да и приходится до сих пор. Ты ведь тоже почуствовал, верно? Прикосновение демона. - Да. Но нам повезло, что Тсуна наивный и легко убеждаемый, - мягко улыбнулся Ямамото. Гокудера резко развернулся к нему лицом, сердито хмурясь. - Если ты думаешь, что я с ним играю в друзей, то… - Я никогда бы так не подумал, - брюнет ласково заправляет пепельную прядь за аккуратное ухо. – И я сам никогда не опущусь до такого. Он хороший парень, но… Согласись, возникли бы сложности, если бы он тебе не поверил и продолжил расспросы. - Мне кажется, он бы понял и принял, - Хаято наклонился к Тсуне, невесомо касаясь губами лба юноши. Тот улыбнулся шире, покрепче стискивая подушку. – Как понял и принял в свое время ты. Но его время еще не пришло. Пока пусть остается в неведении, а я буду оберегать его. Утром Тсуна проснулся от запаха кофе и сладко потянулся. Значит, Гокудера и Ямамото еще не ушли. - Извини, Тсуна, - виновато протянул Гокудера, когда он спустился на кухню. – Ты крепко спал, и мы не решились тебя будить. - Не страшно, - с улыбкой ответил Тсуна, усаживаясь напротив Такеши за стол. Он был только счастлив: теперь он чувствовал, что друзья у него действительно настоящие. – Что у нас на завтрак?.. *** - Гокудера – кун, я так рад, что не буду тут один! – Тсуна подпрыгнул на скамье и подвинулся, уступая другу место. Хаято присел рядом и обвел взглядом галдящую аудиторию. - Признаться, я ожидал, что на латынь захотят пойти немногие, - заметил он. Тсуна пожал плечами. - Для нас это обязаловка, поэтому тут весь поток филологов, а у остальных, похоже, просто интерес. А девчонки как заведенные с самого утра говорят про красавчика-преподавателя. - Ну, у этих пустоголовых только одно на уме, - фыркнул Гокудера под смешок шатена. Никак Хаято не хотел воспринимать прекрасный пол на равных с собой. – О, а вот и лектор пожаловал, - лениво протянул он спустя минуту и поднялся на ноги, приветствуя преподавателя. Тсуна тоже встал, вглядываясь в мужчину, спокойно проходящего от двери к кафедре под тихие охи-ахи девушек. Быстро черкнув мелом на доске иероглифы имени, преподаватель встал за кафедру и обвел аудиторию взглядом. Тсуна почувствовал, как у него задрожали колени, а сердце ухнуло куда-то в пятки. Только не это… Он же только понадеялся, что ему и правда привиделось… - Я ваш преподаватель латинского языка, Хибари Кёя. Надеюсь, мы поладим, - с какой-то пугающей усмешкой проговорил брюнет, и Тсуна ощутил, как серебристые глаза впериваются в него, а по тонким губам быстро, едва различимо, скользит влажный язык. Помнит. Этот страшный человек его помнит. - Только не это… - уже вслух выдыхает Тсунаеши, закрывая лицо руками и оседая на скамью, провожаемый насмешливым, полыхающим огнем взглядом.