Мой персональный дьявол

Тсуна механически записывал за лектором, тупо пялясь в тетрадь и чувствуя на себе пристальный стальной взгляд. Рядом с ним напряженно ерзал Гокудера, но шатен перестал обращать на это внимание уже через пять минут, списав все на нервное возбуждение от потока новой информации. Глупо отрицать: предмет мужчина знал превосходно, кем бы он там ни был. Принесенный им материал так и остался закрытым – никуда не подсматривая, он спокойно и предельно доступно объяснял базу: историю создания латинского алфавита, правила чтения и постановки ударения. Надиктовав что-то, Хибари останавливался, окидывал взглядом аудиторию и через несколько секунд начинал давать пояснения к ранее озвученному. - Он что, мысли читает? – тихо пробурчал Тсуна, когда преподаватель сделал очередное пояснение как раз касательного того места, которое не понял Савада. - Очень может быть, - дрогнувшим голосом отозвался Гокудера, перехватив взгляд постукивающего мелком по кафедре Хибари. Тсуне даже на мгновение показалось, что изумрудные глаза друга вспыхнули плохо контролируемой яростью. Почему друг так странно себя вел, Тсуна спрашивать пока не решился, подумав, что после пары они обо всем поговорят. А пока он старался поспевать за лекцией, лишний раз не отрывая взгляда от тетради. - На сегодня все, - Хибари буквально на минуту заглянул в свой конспект, проверяя, весь ли объем запланированного материала начитал. – Следующую лекцию посвятим практике, так что учите правила. Все свободны. Студенты радостно зашептались – преподаватель отпустил их на пятнадцать минут раньше и можно успеть сбегать в столовую прежде, чем туда вломятся старшие курсы. Преподаватель же некоторое время смотрел на суетливо собирающихся ребят, а потом достаточно громко, перекрывая своим голосом зудящий гул, объявил: - Гокудера Хаято, а вас я попрошу задержаться. Тсуна облегченно выдохнул, но тут же удивленно моргнул: преподаватель уже знает их имена? И что ему нужно от Гокудеры? - Подождешь меня? – мягко улыбаясь, спросил Хаято, старательно скрывая нарастающую ярость. - Конечно, - с готовностью ответил Тсуна, пулей вылетая из аудитории. И он готов был поклясться, что, когда проносился мимо Хибари, услышал смешок. - Тебе здесь не рады, - сквозь зубы прошипел Гокудера, как только за последним студентом закрылась дверь. Причем закрылась она без чьей-либо помощи, повинуясь одному лишь взмаху руки брюнета. - Да ну? – прищурился Хибари, разглядывая стоящего перед ним юношу. – Деканат пришел в восторг, когда я предложил свою кандидатуру. - Ты запудрил им мозги, - Хаято нервно кусал губы. Ему нужно сохранять спокойствие. Нельзя злиться. - Ты так думаешь? Неужели из меня вышел плохой преподаватель? – казалось бы, Хибари искренне расстроился. И Гокудера бы поверил ему, если бы буквально через секунду губы демона не искривились бы в порочной усмешке. – Столько вкусных душ… - Даже не помышляй тут кормиться, - не сдержавшись, громко рявкнул Хаято, сжимая кулаки. – Не позволю! - Что ты можешь мне сделать, полукровка? – Хибари провел указательным пальцем по щеке юноши. Блондина передернуло. – Да, в тебе есть ангельская кровь, и ее много, но ты предпочел жизнь человека. И ты мне должен. - Я ничего тебе не должен! - Да? Забыл уже тот день? Когда я появился, - мужчина щурится, а Хаято невольно вздрагивает. Нет, он не забыл. – Как же ты так налажал, а? – Хибари цокнул. – Попался в руки сатанистам. И знаешь, что меня заинтересовало больше всего? На тебе четкий отпечаток прикосновений другого, человека, - Кёя чуть наклоняется, почти коснувшись носом шеи юноши и вдохнув запах. Гокудера отскочил, зажимая себе рот рукой. – Он любит тебя, но ты до сих пор девственник. - Мне нельзя… еще нельзя. Он понимает… и терпит, - непонятно зачем проговаривает блондин, помотав головой и сбрасывая с себя наваждение. – Я не обязан перед тобой оправдываться! И я ничего тебе не должен! - Хорошо-хорошо, твоя правда, - усмехнулся Хибари. – Я действительно не имел в том случае права убивать тебя, хоть ты и был принесен в качестве жертвы. Но вот твой друг… Савада Тсунаеши, верно?.. - Ты не посмеешь к нему прикоснуться, - Гокудера сдавленно рычит, проглатывая комок в горле. - Еще как посмею, - брюнет облизывается. – Такие чистые души на дороге не валяются. - Тебя обожгут прикосновения к нему. - А кто сказал, что я собираюсь набрасываться? – нехорошо усмехается Кёя. – Он падет, медленно и со вкусом. Я постепенно, так, что он этого не заметит, обломаю ему крылья невинности и сломаю нимб над головой. И он будет полностью в моей власти. - Даже не мечтай, - Хаято скрипит зубами. – Я поклялся защищать его, и я защищу. - Что ты можешь, полукровка? – снова этот насмешливый вопрос. – Ты даже не его хранитель. И никогда им не станешь. - Не смей. Даже приближаться к нему не смей, - тихо, с затаенной болью, выплюнул Гокудера, разворачиваясь и выходя из аудитории. Этот дьявол надавил на самое больное место: полукровке никогда не стать чьим-то хранителем. - Ты долго, Гокудера – кун, - Тсуна вскочил со скамейки и подошел к другу. – Все хорошо? Ты какой-то бледный, - обеспокоенно добавил юноша, присмотревшись к блондину. - Все хорошо, Тсуна, - через силу улыбнулся Хаято, незаметно для Тсуны опираясь на его плечо, словно ища поддержки. – Пойдем в буфет, нас наверняка Ямамото заждался. - Да, конечно, - закивал шатен и принялся радостно щебетать насчет вывешенных результатов за первую контрольную в семестре, и сердечно благодарить Гокудеру за помощь, ибо теперь он не совсем дерево в математике и набрал хороший балл. Хаято лишь кивал и улыбался глазами, думая, что не позволит Хибари загубить душу этого невинного человека. *** Но Гокудера предполагал, что не сможет за всем уследить. Они с Тсуной учились на разных профилях и на занятиях пересекались лишь на латыни и физкультуре. Даже в перерывы не всегда получалось встретиться, а перевестись Хаято не мог. А уж про то, что после занятий Тсуна часто оказывался предоставлен сам себе из-за несовпадения расписаний, и говорить нечего. Ямамото утверждал, что у него развилась паранойя, и, если он прекратит каркать, с Тсуной все будет хорошо. Но Хаято не мог перестать волноваться. И, как говорится, докаркался. Это был как раз один из тех дней, когда Тсуна посещал бассейн. Гокудера и Ямамото освободились раньше и хотели его дождаться, посмотреть, как тренируют в бассейне, ведь вход был в принципе разрешен всем студентам, а не только записавшимся на секцию. Но Тсунаеши упрямо настоял, чтобы они не тратили время зря и шли домой отдыхать. Ему была приятна забота, но он не был эгоистом. Чтобы пойти с ним в бассейн, парням нужно было прождать целую пару, а у обоих на следующий день намечались какие-то серьезные опросы. Поэтому Тсуна и погнал их домой. А сам отправился на занятия, мысленно уже ныряя с тумбы в прохладную воду. Он успел соскучиться за каникулы по плаванию. Закончив тренировку и приняв душ, Тсуна почувствовал приятную тяжесть в мышцах и невольно улыбнулся: за каникулы он прилично расслабился и даже на утреннюю зарядку махнул рукой. Завтра наверняка будут ныть все мышцы. Ну и поделом ему, лентяю. Переодевшись, Тсуна поспешил к гардеробу, потряхивая сырой головой и надеясь, что к выходу на улицу волосы хоть чуть-чуть, но подсохнут. Мозгов у него и так мало, не хотелось отморозить последние. Мило улыбнувшись пожилой женщине и забирая из ее рук куртку, Тсуна поспешно вытащил шапку и кое-как нацепил ее, старательно убирая под нее каждую влажную прядку. Коротко посмотрев в зеркало и убедившись, что ни единого волоска не торчит, Тсуна застегнул куртку, туго затянул теплый, связанный мамой шарф и выпорхнул на улицу, на ходу поправляя сползающую по плечу сумку. И тут он заметил стоящую под сенью дерева парочку. Юноша моргнул и замер, узнавая в красной явно не от холода девушке свою одногруппницу, а в высоком статном мужчине – преподавателя по латыни. Оба его не заметили (или Хибари просто не подал виду), и Тсуна поспешил юркнуть за столб, надеясь дождаться, когда парочка уйдет, чтобы не помешать. Хоть ему и казалось, что такие отношения запрещены правилами университета. - Ты в курсе, что своим признанием нарушаешь правила? – холодно поинтересовался брюнет, а Тсуна сдавленно ойкнул и зажал себе рот рукой. Так она действительно ему призналась! Вот дура! - Да, но… Я сразу в вас влюбилась и… Я готова скрывать все, и встречаться только… - Ты готова? – иронично приподнял бровь Хибари. – Это благородно с твоей стороны, но Я не готов. - Но… почему? – девушка сглатывает и краснеет сильнее. Тсуна бьет себя по лбу, поражаясь ее тупости. - Если ты не обратила внимание, то я взрослый мужчина, - от насмешливого тона Хибари Тсуну просто выворачивает. Мог бы и помягче обращаться с девушкой. – Меня не устроят кратковременные обжимания, пока никто не видит. Да и вообще, скажу честно – мне это не интересно. - У вас кто-то есть? – тихо спрашивает девушка, а Тсуна в своем укрытии уже был готов пробить лбом столб. - Нет. И не будет, - хмыкнул Хибари и коснулся пальцами подбородка девушки, заставляя посмотреть в глаза. – И не надо играть трагедию. В тебе нет ни капли любви, а если и есть, то явно не ко мне. Как и ожидалось, девушка разрыдалась и убежала, а Хибари с тихим смешком спросил: - Долго собираешься там стоять, Савада Тсунаеши? - Я был уверен, что вы меня не заметили, - буркнул Тсуна, покидая свое убежище. - Что взглядом сверлишь? – хмыкнул Хибари, идя практически вплотную к спешно шагающему парнишке. - Могли бы и полегче с ней, - тихо фыркнул Тсунаеши. – Она ничего плохого не сделала. - Причина не в ней, - Кёя с удовольствием заметил, как юноша вздрогнул. – Ты по другой причине не сводишь с меня глаз. - Я в вас не влюблен, даже не думайте, Хибари – сан, - спокойно заявил Тсуна, вгоняя брюнета в ступор. - Я и не имел это в… - Вы странный и пугаете меня, - обезоруживающе честно добавил Савада, ускоряя шаг и мельком окидывая мужчину взглядом. Ему показалось, что пальто, ворот которого Хибари периодически поправлял, слишком легкое для холодной зимы. Но брюнет не выглядел замерзшим. - Чем же? – заинтересовано спросил Хибари, незаметно касаясь рукава куртки юноши. Руку словно током прошибло, и мужчина поспешно отдернул ладонь. - Я уверен, что в том переулке были вы, но… Не могу поверить, что такой прекрасный преподаватель может быть монстром, - пожал плечами Тсуна, не замечая, как поменялся в лице брюнет, позволяя на несколько секунд проступить удивлению. Впрочем, все ненужные демону эмоции тут же были заключены под замок и отодвинуты вглубь сознания, возвращая прежнюю холодность. - Ты так думаешь? – Хибари облизывает губы. Он сильно хочет его. От мальчишки пахнет одуряюще сладко, его ничем не опороченная душа светится теплым серебром в груди, протяни руку и… Покройся ожогами. Черт. - Ага, - улыбается шатен, посмотрев в глаза мужчины. – Я люблю ходить на ваши лекции, Хибари – сан, хоть и страшно. Честно, я чертовски боюсь, что тот переулок мне не привиделся. И Тсуна поспешно сворачивает за угол здания, смешиваясь с толпой. Хибари полной грудью вдыхает тянущийся тонкой ниточкой бесподобный запах и снова облизывается, некстати вспоминая, что было бы неплохо перестать голодать. Он уже трое суток без еды. *** Он не спеша шел по плохо освещенному коридору, поправляя ворот рубашки. Демоны не нуждаются в хорошем освещении, их время – темная ночь, когда людское сознание окутывает страх перед неизведанным, когда все живое боится ступить во тьму, которая с радостью распахнет свои объятия, а потом поглотит, так мягко, что и не заметишь, что уже перестал существовать. Он любит тьму. А вот его «гость» явно не питает к ней ровно никаких чувств. - Зачем ты пришел на этот раз? – устало спрашивает пленник, не открывая плотно зажмуренных глаз. Он очень изнурен – это видно по запавшим глазам, сильно выделяющимся скулам, поникшим плечами и поблекшим мягким перьям. – Мой ответ не изменится. - Не поверишь, но я пришел немного тебя побаловать, - усмехается демон, медленно раскрывая до этого сжатую ладонь. Над рукой, обтянутой тонкой черной перчаткой, зависает шар света, озаряя всю темницу. Пленник невольно открывает глаза, а большие крылья за спиной тихо шелестят. Мужчина невольно подался навстречу свету. - Неужели… - Ты давно просишь хоть какую-то весточку из верхнего мира, - с мягкой улыбкой отвечает демон, и в его взгляде на долю секунды мелькает что-то, отдаленно похожее на обожаемую людьми любовь. – Я решил подарить ее тебе. - Просто так? – осторожно спрашивает ангел, сверкая погасшими, почти безжизненными глазами. - Сегодня да, - демон закусывает губу и подкидывает шар в воздух. Сфера взрывается мириадами золотистых искр, складываясь в некое подобие голограммы. Перед замершим ангелом замелькали картинки: маленький ребенок с большими карамельными глазками увлеченно читает толстый томик сказок; этот же мальчик, только уже подросший, с тостом в зубах бежит по улице, поспешно завязывая галстук – пленник расплылся в такой улыбке, что у демона невольно что-то дернулось в груди; теперь уже юноша, с копной непослушных каштановых волос, смеющийся, о чем-то разговаривающий с друзьями в обеденный перерыв, расположившись прямо на молодой, сочной траве; шатен, недовольно что-то бурча себе под нос, кутается в шарф, а в торчащих ежиком волосах путаются падающие с неба снежинки… Демону кажется, что его пленник напитывается силой от этих мелькающих картинок – у него уже не такой болезненный вид, а посеревшие за время заточения крылья снова наливаются первозданной нестерпимой белизной. - Тсунаеши… - шепчет ангел и касается пальцами золотистых искр, сложившихся в улыбающееся, такое драгоценное лицо, прежде чем те распадаются, и его снова окутывает тьма.