Век Грифона

      Грифон то пропадал на пару дней, то тащился с гортанным бульканьем и посвистыванием за Хегрид по снегу, пропахивая короткими толстыми лапами глубокие борозды и проваливаясь в переметы по самую грудь. Зверь без перерыва ворковал, щелкал клювом и ни минуты не мог находиться в покое и не шевелиться, как молодой щенок, нарезая круги по заснеженной долине вокруг бредущей в никуда угрюмой девушки.       Наемница нашла в себе силы смириться с присутствием огромного монстра рядом с собой. Тем более что во время привалов эта наглая тварь неизменно набрасывалась на ее, валя в снег как подрубленное дерево. Гури будто знал, что его двуногая спутница изнемогает от холода, он, ворчливо порыкивая на попытки сопротивляться, подминал девушку под себя, как наседка, укутывая в кокон перьев, меха и когтей. За время пути у Хегрид неожиданно вошло в привычку переговариваться с грифоном о том, как он ей надоел, как ей хотелось бы оказаться в тепле таверны и отстирать наконец-то последние вещи от мускусного животного запаха, которым они пропахли из-за постоянных игривых нападок. Зверь отвечал на это когда как, иногда мурлыча, а иногда, в отместку на обвинения и ругательства, с хищным рыком нападал и пытался укусить наемницу.       В разумности грузного хищника усомниться было нельзя, если он и не понимал значения слов, то отлично чувствовал интонации сказанных фраз, чутко слушал и наблюдал даже за малейшими движениями, когда был близко к Хегрид, которой он совершенно не боялся. Когда девушка пыталась спрятаться, он снова начинал охоту, принимая это за игру и совсем не шуточно травмируя, падая с неба разящей белой молнией и оставляя на теле новые болезненные ссадины и кровоподтеки. К сожалению, высказать свои соображения на счет совместного путешествия было некому, и зверю, и убийце приходилось довольствоваться компанией только друг друга.       На привалах, смирившись с кольцом лап, передавивших живот и грудь, можно было развлечь себя только прочесыванием пальцами мягкого плотного меха животного, в котором иногда запутывались мелкие перышки какие-то травинки и еще не до конца вылинявшая летняя шерсть. Гури при этом млел как на весеннем солнце, крутился и извивался под пальцами как от щекотки, а если ласка продолжалась, падал на спину в снег как подкошенный, повизгивая как заласканный детьми всеми любимый щенок. Он становился гладким как змей, перья приглаживались к телу, он щурил от удовольствия желтые глазища и ворковал как голубь. Для наемницы это стало удобным способом избавляться от назойливой опеки пернатого сопровождающего. К тому же после таких игр всего за несколько дней, грифон стал выглядеть значительно лучше, избавившись от попавших на лапы репейников и колтунов.       Спустившись с оледеневших так быстро гор, можно было насладиться теплой андерфеской сырой зимой, в низине густой мокрый снег плотным слоем лежал на красной глинистой земле, ноги не утопали в нем. Крепкий наст хрустел под сапогами и лапами, а влажный, но все еще по осеннему нежный ветер трепал отсыревшие волосы, темными кудрями падавшие на плечи наемницы.       В отличие от пейзажей Охотничьего Рога, в долине Анлерфелса нельзя было насладиться особой красотой, земля тут была однообразная, скудная и ровная как столешница. На горизонте не виднелось ни одного примечательного ориентира, а даль таяла во влажной дымке тяжелых туманов, оседающих ночью мелким ледяным крошевом. Но с другой стороны, шагать по ровной земле было куда приятнее, чем обдирать руки и колени на обледеневших скалах, девушку даже не смущало то, что горизонт день ото дня все больше и больше полнился темными пятнами скверны. Вернулись кошмары, после долгого отдыха в горах снова лишаться сна было мучительно, но, как не крути, Хегрид к этому была уже привычна. Она легко уходила подальше от якшающихся по пустошам вурдалаков и порождений тьмы, а Гури отчего-то слушался ее, когда наемница тащила его в нужную сторону, ухватив рукой за старый ошейник.       Через четыре дня, после того как невольные спутники покинули один из хребтов Рога, на горизонте показался замок, кажется единственный во всей округе. Крепость со всех сторон окружали острые столбы красных скал, изъеденные ветром и торчащие из земли и снега как до поры дремлющие стражи-великаны. Сам замок так же был выстроен на одном из таких каменных гигантов, нижняя часть стен была красно-черной от цвета камня и старых многовековых пятен гари и застывшей давным-давно смолы, слитой на головы врагов в какой-то забытой битве. Верхние стены, выстроенные из белого нездешнего камня, возвышались высоко над долиной пустыни, монолит крепости даже отсюда казался несокрушимым. Окон на нижних этажах почти не было, и пробраться внутрь по осадным лестницам не представилось бы возможным. Замок походил на склеп, ведь как нет в него заметного входа, может не быть и выхода. Кажется даже ночью его непривычно белые стены были видны на фоне темного-серого неба, светили как маяк, и Хегрид, прислушавшись к яду в своей крови, поняла, это и есть Вейсхаупт. Белые стены полнились знакомыми темными очертаниями и силуэтами, схожими с порождениями тьмы. В замке было много Серых Стражей.       Наемница туда не хотела, но продолжала себя подгонять, даже сама толком не зная почему. Она направилась в вотчину Ордена, хотя думала что после расставания с Лисом и Станиром, уже никогда не захочет иметь ничего общего со Стражами. Пару раз она пыталась утешить себя мыслью о том, что она просто отдаст воинам грифона, но это было так лживо, что только усугубило все сомнения. Девушка пыталась оправдаться сама перед собой, но вскоре у нее уже не было времени на терзания.       Громада белой крепости уже заслоняла собой половину горизонта. Вейсхаупт в древности вырезали прямо в огромной скале, укрепив его острые зубы белым гранитом из Кел-Шарока, его башни, стараниями мастеров всех народов, поднялись так высокого в небо, что тонули в туманных низких облаках. Три ряда бойниц на каждом уровне замка ощетинились флагштоками для парадных знамен, в узких осадных окнах и на смотровых площадках светились огни. Крепость оказалась такой огромной, что когда спутники к ней приблизились, то стены уходили в обе стороны и края им видно не было. А перед стеной, одетый в три опускных моста, был широкий и глубокий ров без воды, но с тысячами стальных ржавых кольев на дне. Девушка даже боялась представить, что будет, если упасть с края в эту черную пропасть.       Но прежде чем Хегрид и Гури приблизились к стенам крепости, им на встречу выехал всадник на хромающем гнедом коне, который видимо уже с большим трудом нес на прогнувшейся спине своего седока. Мерин раздраженно и боязливо крысился, хлестал облезшим хвостом по ногам седока, а тот поминутно оборачивался к опускной решетке за мостом, где его ожидали два других мужчины, без лошадей, но при оружии, внимательно наблюдающих за происходящим издалека. На стенах кажется тоже возникло некоторое оживление.       – Стой на месте и назовись! – как можно более угрожающе выкрикнул всадник и придержал коня, грозящего сорваться вскачь от страха перед никогда не виденным жутким монстром.       Мужчина выставил вперед старую алебарду, хотя обороняться с ней всаднику будет крайне сложно. Гури, в ответ на угрожающий голос человека, тоже набычился, припав к земле и распушив и без того топорщащиеся перья как злобный сыч. От такого зрелища всадник позеленел, но не подумал убрать оружия и чтобы хоть как-то его успокоить, девушке пришлось загородить собой озлобленного грифона.       – Назовись!       Солдату пришлось повторить приказ, но зверь не давал своей спутнице времени нормально представиться, поднырнув ей под руку и порываясь кинуться вперед. Даже если он и не намеревался напасть и сожрать старого коня и рвался только из чистого детского любопытства, но выглядеть от этого более мирно он не стал. Мерин испуганно заржал и из последних тщедушных сил поднялся на дыбы, от чего всадник чуть не вылетел из седла, явно не ожидая подобной прыти.       – Гури, назад!       Хегрид ухватилась за ошейник грифона и что есть силы потащила на себя, тонкая износившаяся полоска кожи с хрустом лопнула прямо в ладонях и зверь, наконец почуяв свободу, ринулся к лошади. Несчастный конь взвизгнул, сбросил всадника и умчался прочь, выпучив глаза и храпя от страха, а не менее перепуганный солдат вскочил на ноги, выставив перед собой алебарду и намереваясь ударить грифона как медведя на охоте. Если он прыгнет, копье вопьется прямиком во всклокоченную пернатую грудину.       – Гури, стоять! – Хегрид помчалась следом, а грифон кажется ее и не слышал, с урчанием нарезая круги вокруг мужчины и припадая на передние лапы как игривый щенок.       От ворот на подмогу уже бежали те двое соглядатаев с мечами наготове. Грифон же и не подумал успокоиться, запугивая мужчину прыжками, наскакивая на него с рыком и снова отходя в сторону и громко хлопая крыльями, это было его любимое занятие в игре.       – Твою мать, Гури! – девушка ринулась к грифону и схватила его за шею из последних сил прижимая косматую башку к земле. – Ну-ка успокоился!       Зверь обиженно взвыл, но замер и лег на красный взрыхленный песок дороги, бурча что-то злобное и неблагодарное. Перепуганный солдат, раскрыв рот, убежал тут же, бросая алебарду на землю, чертыхаясь и отпихивая бегущих ему на встречу вооруженных солдат. Один из них поднял оставленное оружие и осторожно двинулся к грифону и девушке, второй заходил чуть в стороне, готовый начать бой, если это будет необходимо.       – Твое имя, Страж! – громко приказал один из них, приземистый кряжистый мужчина в легком доспехе с коротким клинком в руке.       Грифон злобно зашипел на него, хотя девушка все еще прижимала его голову к земле, боясь новых нападок.       – Опустите оружие, он дурной как бревно, напасть может, – с трудом удерживая зверя, сказала девушка. – Я Хегрид, страж-новобранец.       Гури с огромным трудом удалось заманить в стойло на самой верхней террасе крепости, к которой примыкали полузакрытые ветхие постройки, отдаленно напоминающие конюшни, крытые поросшей паршой и лишайником бурой черепицей. Эта часть замка так давно не использовалась, что даже пробраться сюда с первых этажей стоило большого труда. Путь к стойлам преграждали завалы из старой давно развалившейся мебели, сваленной в дальних коридорах как бог на душу кладет. Стражам было не до уборки, но при виде этого безобразия, впервые за сотню лет попавшего на глаза, рассвирепевший Первый Страж мигом нагнал слуг и приказал пустить все эти развалюхи и ветошь на растопку печей и каминов. Именно он тогда был одним из наблюдателей, что встречали Хегрид у ворот замка и девушка только диву давалась, как в этом неприглядном мужчине умещалась вся его железная бравада и сила, исходящая от него подобно жарким лучам солнца. Он был груб, насмешлив и заносчив не в меру, но определенно заработал в свои молодые годы значительный вес среди более умудренных опытом соратников.       Получив в свое «безраздельное владение», как он выразился, грифона и еще одного солдата, Первый даже соизволил назваться. Гордо и с вызовом глядя на наемницу, он сказал тогда: «Я Реймонд Андерский, Первый Страж Вейсхаупта». Девушка не могла понять смысла его горделивой показушности, но решила оставить этот вопрос на потом, озабоченная больше тем, что Гури никак не желал оставаться один в стойле на макушке замка, в то время как ей ужасно хотелось наведаться к лекарю и в купальни, чтобы избавиться от следов своего одичалого блуждания в горах.       К вечеру, когда со всеми расспросами, тщательно запротоколированными писчим-эльфом, было покончено, девушку наконец-то отпустили свободно гулять по крепости. Грифон более-менее пообвыкся, хотя и часто улетал, высматривая на стенах и в проемах узких окон свою спутницу, но неизменно возвращался на насест, куда ему притащили пук свежего сена и тушу тощего горного барана. После общего ужина в большом зале замка, когда девушка уже успела привести себя в порядок и обзавестись новой одеждой, один из капитанов замка представил ей молодого солдата, объяснив, что до распоряжений Первого этот мужчина будет сопровождать ее и выполнять ее распоряжения, в пределах разумного конечно. Приставленным надзирателем, а Хегрид не сомневалась что парня приставили именно для того чтобы наблюдать и докладывать, оказался вполне миловидный светловолосый андерец, не старше самой наемницы. Он часто улыбался, но взгляд его темно-зеленых глаз при этом дружелюбным во всех смыслах назвать было сложно. Он в открытую искал какого-то подвоха, выжидал, тщательно высматривая в поведении Хегрид какую-то слабину и примечая все мелочи ее поведения. И он не таился в этом, хотя старательно поддерживал дружескую беседу, задавал много вопросов и любезничал. Одет он был можно сказать богато, по сравнению с остальными солдатами, пестрая рубашка из узорчатого шелка давно истерлась и пестрила множеством мелких пятен, но когда-то явно стоила много монет. Колет, расшитый вылинявшими от времени нитками по вороту, чем-то даже напоминал те дорогие наряды, которые наемница наблюдала на толстосумых богатеях, важно расхаживающих по светлым улицам ее родного Вал-Шевена. При этом выглядел солдат неопрятно, встрепано и временами даже растеряно, хотя скорее всего свою рассеянность он использовал только для отвода глаз.       Хегрид поселили в отдельной женской казарме в компании местных угрюмых и подозрительных женщин, отнесшихся к появлению новой соседки с вполне понятной долей недовольства. Из их перешептываний выходило, что это было место недавно погибшей бою лучницы, которую все в отряде уважали. Девушке было не по себе от мысли, что она занимает койку покойницы, да еще в добавок на ней клином то и дело сходились недовольные раздраженные взгляды новых соратниц.       После стольких дней пути в диких нехоженых местах, снова оказаться в тепле, под мягким душным пуховым одеялом, пропахшим пылью, на соломенном взбитом тюфяке, было истинным блаженством. Наемница уже забыла, когда в последний раз она могла позволить себе уснуть без боязни и необходимости сменить на посту у ночного костра кого-то из спутников или самой просыпаться от ночных шорохов и хвататься за оружие.       Утром совершенно непривычно объявили общее построение. Громогласные звуки труб проникали сквозь стены, будоража до самого нутра, а следом за сигналом трубача над крепостью с не меньшей громкостью разнеся возмущенный вопль грифона.       – Вставай живее, пришлая. – Сильный удар под бок вышиб из легких воздух, но зато девушка мгновенно проснулась, с озлобленным шипением глядя в спину пнувшей ее соседке.       Женщины уже были одеты и заканчивали возиться с броней, большая часть уже покинула общую спальню и направилась прочь. Наемница тут же принялась одеваться, путаясь в вещах, она не привыкла к такому солдатскому распорядку дня в отличие от остальных обитателей замка. Когда с доспехами и одеждой было покончено, оказалось что все уже ушли, а в дверном проеме появился вчерашний соглядатай, ревностно отнесшийся к своим обязанностям.       – Доброе утро, Ноан. – Он непривычно обратился к девушке по имени, чего раньше почти никто не делал.       – Не зови меня так.       – Обращаться к тебе по фамилии или звать тем детским прозвищем? – с насмешкой в голосе спросил мужчина, входя в комнату. – Звать тебя Черной или просто Тенью?       – Вообще никак меня не зови, – раздраженно огрызнулась наемница, потирая ушибленный пинком бок.       – Не обращай внимания на этих сипух, они злы, боятся, что тебя поставят на место погибшей Статиры, она была хорошей лучницей.       – А ты знаешь всех погибших в замке?       – Такая у меня работа. – Он пожал плечами и жестом указал на выход из казармы, по коридору как раз бежали опаздывающие на построение солдаты и семенили захлопотанные слуги.       – Тебя ведь зовут Гараэл? – спросила Хегрид, обойдя светловолосого мужчину и спешно двинувшись в темный коридор на построение.       – Верно, как того эльфа, – не прекращая улыбаться и не отставая, ответил приставленный Первым надсмотрщик. – Отец хотел чтобы я стал Героем, Стражем, но тут мое героическое существование и окончилось, Стражи отказались проводить для меня ритуал.       – Почему?       – Первый сказал, что я неизбежно умру от скверны, так что я теперь служу простым подмастерьем, если так можно сказать. Выполняю поручения капитанов в замке.       – Судя по твоей хитрой роже, ты просто шпион внутри ордена, доносишь ему обо всем, так? – Мужчина не ответил, только еще шире улыбнулся, глядя куда-то в сторону.       Эхо шагов в коридорах привело девушку в широкий внутренний двор крепости, окруженный вытянутыми от недостатка света тощими соснами и черными шипастыми кустами акаций. Кажется все стражи собрались тут, но двор был так велик, что даже всех солдат крепости не хватило, что бы его заполнить. Воины были кругом и всюду, Серые толпились, собравшись вместе, ближе к западному выходу во двор, простые солдаты всех чинов, рядами выстроились вдоль колонн и рядов деревьев. Кто-то сидел на обледеневшем бордюре клумб, кто-то с унынием ковырял носком сапога снежную кучу или просто зевал, глядя в пасмурное зимнее небо.       – Я найду тебя после сбора, а ты иди к своим. – Гараэл сказал это так неожиданно, что девушка вздрогнула, оказывается, пока она в легком недоумении взирала на сбор армии Вейса, он зашел ей за спину, почти что дыша в затылок и пристально наблюдая за реакцией, а потом просто исчез в толпе.       Наемница неохотно, поежившись, прошла через двор к западному входу, пристроившись в задних рядах соратников и совсем не чувствуя себя среди них своей. Что не говори, Стражи – лучшие из живущих воинов, от них веет силой, даже от самых низменных и мерзостных. Сила их разного толка, но их глаза светятся холодной решимостью совершать все то, что они считают должным, будь то на благо или на зло.       Впереди, встав на ящик, исполняющий тут роль трибуны, Первый браво толкал какую-то речь, не все слова можно было расслышать, но вид у него, как и вчера, был самоуверенный и жесткий, а взгляд колючий как мороз в горах.       – Он сказал три дня? Так мало? – Стоящий впереди мужчина досадно покачал головой. – Мало, слишком мало.       – Что поделать. Его чутье еще ни разу не подводило, раз три, значит три, – ответила какая-то женщина.       – Но кто за три дня успеет добраться хотя бы до одного из городов?       – Тише, что это он там еще говорит?       Стражи затихли, вслушиваясь сквозь чужое бормотание и шепотки в слова своего командира. Толпа тревожно зашевелилась, кто-то в первых рядах воодушевленно тряс кулаками, где были слышны лживые увещевания.       – А кто ее видел?       – Кого?       – Да девку эту с грифоном?       – Это та, что на Эрика его натравила?       – Бедняга наверное до сих пор штаны отстирывает.       Мужчины впереди засмеялись, но вскоре им пришлось утихнуть, из первых рядов, как языки пламени по сухой траве, ползли вопросы:       – Где она?       – Кто видел?       – Как вообще выглядит?       Хегрид захотелось спрятаться как когда-то давно в детстве, когда в ее с матерью доме оказывались чужие незнакомые мужчины. Только вот спрятаться было негде. Стоило только кому-то одному из капитанов узнать ее, как девушку тут же подхватили под локти и провели сквозь толпу прямо к помосту, к Первому. Тот, зазнавшийся коротышка, стоя на ящике, смотрел на нее сверху вниз, так же колко и пронизывающе глядя будто в самое нутро.       – Ты полетишь на грифоне. – Он не задал ни одного вопроса, ни крохи сомнения не было в его голосе.       – Что? Куда? Я же…       – В Нордботтен, Хоссберг и Кассел, поочередно. Тамошних правителей надо предупредить о скорой осаде. Пусть или бросают город или укрепляют его, это уже их дело. – Мужчина, уперев руки в бока, лихорадочно бегал взглядом по рядам соратников. – Эй, живо пошлите кого-то к писчему, пусть пишет послания и запечатывает их моей печатью!       – Что происходит? – растерянно спросила девушка.       – Ты летишь с посланиями в города Андерфелса, которые примут на себя первый удар орды.       – Как это лечу?       – На грифоне.       Наемница хотела было возразить, но протест уже потонул в гомоне голосов и шуршании тяжелого плаща, когда Реймонд спрыгнул со своего помоста и решительно зашагал прочь, сопровождаемый свитой из капитанов. А Хегрид, подавившись от такого известия воздухом, осталась стоять посреди двора и других солдат, совершенно растерянная. Никаких инструкций или пояснений, простое «ты полетишь». Но когда, что, зачем?       – Первый Страж? – она попыталась окликнуть мужчину, чтобы выяснить хоть какие-то подробности, но тот или не услышал, или просто не пожелал разжевывать новобранцу непреложные, по его мнению, истины.       От стен так же стали расходиться остальные простые солдаты, их командиры уже рассказали им волю хозяина крепости, большего им и знать было ничего не нужно. Тяжело вздыхая и бубня что-то про три дня, они разошлись обратно по своим делам.       Девушка осталась стоять, лихорадочно раздумывая, как поступить. Она даже не думала, что будет летать на грифоне. Она вообще надеялась просто сбагрить его солдатам в синем и исчезнуть из этой глупой истории без следа, вернуться в Вал-Шевен и зажить прежней неказистой, но понятной жизнью.       – Дура, надо было идти с ними… – в очередной раз сама себе сказала она и неторопливо зашагала прочь с улицы в душный темный лабиринт коридоров, а там, затерявшись и затихнув, она как можно скорее проскользнула в казарму.       Пока все остальные женщины были на завтраке, наемница собрала остатки своих вещей, намотала на шею и плечи штопанное покрывало и тут же, уже спешно, двинулась к выходу. Но, как и утром, в проходе ее ждал Гараэл.       – Куда собралась в такую рань?       – Это ты? А я лететь собралась, как приказал твой Реймонд.       – Собралась лететь туда без писем городским правителям? – Мужчина выставил вперед руку, в которой сжимал три пухлых конверта из дешевой бумаги, перетянутые синей старой лентой и запечатанные красным сургучом. – И к тому же, с тобой лечу я.       – Как так?       – Ну, Первый решил, тебе не помешает поддержка и руководство.       Девушка поправила на поясе флягу с зельем Халура, осмотрелась по сторонам и прислушалась к звукам, как на зло по коридору все время кто-то ходил, или слуги, или солдаты. Шансов что-то предпринять сейчас похоже не предвидится.       – Ладно, но ты не готов к полету.       – Это мне быстро. – Гараэл протянул девушке конверты. – Вот, спрячь за пазуху понадежнее и иди к своему зверю, а я мигом сбегаю за снаряжением.       Девушка приняла бумаги и для виду с серьезным лицом спрятала письма во внутренний карман куртки, выданной ей местным интендантом, поправила складки своей импровизированной шали.       – Иди тогда живее, я буду ждать. – Отмахнулась она и соглядатай, снова странно улыбнувшись, кивнул и вышел, громко стуча металлическими набивками на носках и каблуках тяжелых сапог.       Только когда его шаги стихли, Хегрид спокойно выдохнула и бросилась прочь в противоположную от мужчины сторону. Петляя по коридорам и узким кишкам лестниц, она быстро добралась до верхнего уровня, к пустым грифоньим гнездам. Но и тут ее уже как специально ждали. Гури принесли кадку с водой, чтобы тот напился, слуги толклись у его стойла и боялись подойти, а зверь похоже ужасно хотел пить. Он скакал по деннику и шипел как змей, но выбраться через узкий лаз между настилом крыши и высокой дверью никак не мог.       – Дайте сюда. – Хегрид, возмущенная тем, что никто из эльфов никак не решится подойти, подошла и отобрала у них кадушку.       – Простите, госпожа. – Эльфы тут же засеменили прочь, подальше от косматого хищника.       Наемница тяжело вздохнула, отставила воду и отперла двери загона, выпуская белоперый вихрь на волю. Всклокоченный грифон чуть было не сбил девушку с ног, промчавшись мимо, и ринулся к воде, жадно заглатывая ее как птица и прикрывая глаза от удовольствия.       – Эти бездари не додумались сразу дать тебе воды после мяса того тощего старого барана?       Гури недовольно заурчал, будто отвечая девушке.       – Ничего, я надеюсь, такого больше не будет…       Она хотела было уже уйти и оставить грифона самого решать, что делать со своей свободой, но тут на площадку с гнездами снова вернулись слуги, целых трое, и приволокли что-то наподобие большого длинного седла и сложной упряжи, свалив все это у входа. Они боялись подойти ближе, тем более что на этот раз грифон оказался вне своего загона.       – Госпожа…       – Брысь отсюда!       Слуги мгновенно пропали с поля зрения, но девушка поняла, что в коридоре уже снова слышны чужие шаги, железные набивки на сапогах стучат по полу как копытца по скалам.       – Гури, скорее!       Наемница бросилась к грифону и попыталась оттолкнуть его от бадейки с водой, но недовольно урчащий гигант ни на миллиметр не сдвинулся, только сам взмахом крыла отпихнул от себя девушку и невозмутимо продолжил расплескивать воду по грязному каменному полу.       – Ну же! Дурья твоя башка, нам нужно лететь!       – Значит ты все-таки хочешь сбежать? – позади послышался голос Гараэла. – Ты же Страж, разве ты не должна гордиться тем, что ты призвана в Орден?       Хегрид резко развернулась, она хотела было спрятаться за крупной фигурой зверя, но как на зло Гури пихнул ее крупом ровно в сторону светловолосого солдата, облаченного по обычаю в синий табард и надежный кожаный доспех.       – А ты чего вырядился так?       – Ну, я же все-таки орденский, хоть и не прошел Посвящение, если тебе интересно, у меня даже разрешение от Первого есть. А вот это тебе. – Он протянул девушке такой же точно синий табард. – Надень, в Андерфелсе тебя не повесят за ношение этого символа, наоборот. Как бы не были тяжелы времена, тут еще уважают нашу жертву.       – Ты говоришь так, как будто знаешь все о них.       – Я и знаю, не зря же я ношу имя Гараэл. К тому же я тут с шести лет, Ноан.       – Я просила тебя не называть меня по имени!       Мужчина виновато улыбнулся и подошел ближе, от чего-то он выглядел угрожающе, наверное потому, что именно он один сейчас был преградой на пути к бегству.       – Послушай, Ноан. Нам нужно известить города об опасности. Ты можешь мне не верить, но когда мы сделаем это, я отпущу тебя, скажу что ты сбежала. Ты будешь свободна. Но если ты сбежишь сейчас, ты подставишь под удар сразу три города со всеми его жителями.       – Мне нет до них дела.       – Тебе есть до них дело, иначе бы ты не пришла сюда.       – Не думай, что ты все знаешь обо мне.       – Я знаю достаточно. Я знаю, что ты сбежала от своих соратников, они думали, что ты сгинула в горах, вернее они боялись этого, оба беспокоились о тебе.       – Они были здесь? – Хегрид взволнованно сжалась, не зная, что дальше решит использовать против нее ее соглядатай.       – Да, они отправились из замка примерно полторы недели назад в Неварру.       Гараэл направился к оставленному слугами седлу и принялся перебирать многочисленные спутанные ремни и пряжки, кажется, эльфы все перепутали и мужчина никак не мог понять что и как будет крепиться на спине грифона.       – Скажи что-нибудь еще, – не сдержавшись, попросила Хегрид, а мужчина, услышав тревогу в ее голосе, даже отвлекся от своего занятия, заинтересованно всматриваясь в темные глаза Стража.       – Они были вполне себе в порядке, один из наших встретил их в Пределе Андорала и без передряг доставил сюда. Что было потом, я не знаю.       Девушка отвернулась и отошла подальше, к тому месту, откуда в древности Стражи вылетали в бой верхом на грифонах. Камни открытого всем ветрам уступа были изъедены дождями и ветром, но по краям у грубо стесанных стен вольготно чувствовал себя припорошенных снегом мох и жухлая трава, паутина завоевала высокие потолки и плотными колышущимися космами свисая вниз. Снаружи выл ветер, замок был так высоко, что до облаков кажется можно было достать рукой.       – Если ты так беспокоишься о них, почему сбежала? – выкрикнул с другого края залы Гараэл.       – Какое тебе дело? – пробубнила себе под нос девушка.       – Что?       – Отстань, андер, и давай уже навьючивать этого мерзавца! – рыкнула Хегрид и уверенным шагом направилась к Гури, так и не пожелавшему расстаться с полупустой кадкой воды.